Министерство здравоохранения Башкирии выплатит 4,4 млн руб. компенсации бывшей сотруднице телеканала «Туган тел» Лиане Самигуллиной. В 2013 году при родах в клинике Башкирского медуниверситета ей была неудачно сделана эпидуральная анестезия, в результате чего пациентка осталась инвалидом. В Октябрьском суде Уфы, куда обратилась с иском госпожа Самигуллина, она требовала 15,5 млн руб. компенсации за потерю трудоспособности. Иск был удовлетворен частично.
Судья Октябрьского районного суда Уфы Эльвира Кадырова в пятницу частично удовлетворила исковое заявление 29-летней жительницы Уфы, бывшей сотрудницы телеканала «Туган тел» Лианы Самигуллиной к минздраву республики. Суд обязал ведомство выплатить 4 млн руб. компенсации морального вреда и 410 тыс. руб. материального вреда за потерю трудоспособности. Истец просила в суде выплаты 15 млн руб. морального вреда и 480 тыс. руб. суммы недополученной зарплаты за период нетрудоспособности.
В 2013 году Лиана Самигуллина получила инвалидность во время родов в клинике Башкирского государственного медуниверситета. Ей неудачно сделали эпидуральную анестезию. Экспертиза, проведенная Российским центром судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ, признала ошибку медиков: как следует из заключения экспертов, процедура была проведена технически неверно, привела к образованию гематомы, но срочной операции — в течение первых шести-восьми часов, которой требовала ситуация,— госпоже Самигуллиной проведено не было. При явном ухудшении состояния пациентки врачи не вызвали невролога и нейрохирурга, не провели дополнительное обследование позвоночника. В результате пациентка, благополучно родив ребенка, осталась обездвижена и полностью утратила трудоспособность.
Лиана Самигуллина на процессе заявила, что ее жизнь после родов перевернулась, и это не только постоянные боли — она лишена возможности полноценно растить ребенка, так как прикована к кровати. Курсы реабилитации, которые нужны ей постоянно, требуют больших затрат, которых семья не может себе позволить, сообщила она. Представитель истца Александр Захаров пояснил, что размер материального ущерба, выставленный в иске, рассчитывался исходя из заработка, который истец могла получить, не останься она инвалидом.
Представители минздрава и клиники Башмедуниверситета, равно как и врач-анестезиолог, в суде претензий не признали. Представитель клиники связал возникшие у пациентки осложнения с индивидуальной особенностью расположения ее спинного мозга. «Спинальная анестезия — это слепая манипуляция, а врач-анестезиолог действовал неумышленно, поскольку не мог знать об имеющихся особенностях»,— заявил представитель роддома. «В случае взыскания этой суммы тысяча работников учреждения останется без заработной платы, а пациентам не на что будет приобретать медицинские изделия», — добавил он. В ходе судебного процесса клиника и минздрав пытались договориться с Лианой Самигуллиной о выплате меньшей суммы — около 1,5 млн руб., но она не согласилась.
Иск поддержала прокуратура, которая потребовала удовлетворить его в полном объеме. Ведомство сослалось на результаты экспертизы, которая установила причинно-следственную связь между анестезией и образовавшейся гематомой. Причины, по которым иск был удовлетворен частично, в суде не разъяснялись — мотивировочная часть решения пока не готова.
Лиана Самигуллина заявила, что решением суда не удовлетворена и продолжит судебное разбирательство.
В минздраве решение суда пока не прокомментировали. В региональном управлении СКР после публикаций СМИ решили провести доследственную проверку действий медиков.
Ответят в уголовном порядке за халатность врачи уфимской инфекционной больницы № 4, не сумевшие поставить правильный диагноз двухлетнему мальчику. В августе прошлого года ребенка привезли в «инфекционку» из-за открывшейся рвоты и поноса. Эскулапы заподозрили, что малыш подцепил кишечную инфекцию и принялись лечить его от пищевой интоксикации. А на самом деле у младенца в животе разорвался аппендицит и начался гнойный абсцесс. Сегодня горе-лекари могут стать фигурантами уголовного дела.
Доктор смерть
Малютка три дня находился в инфекционной больницы, но назначенное врачами лечение никак не облегчило его страданий, напротив, у мальчика еще выше поднялась температура тела. И лишь когда ребенок чуть не отдал Богу душу, лекари предположили, что болезнь грудничка имеет какую-то другую, неинфекционную природу. Малыша срочно доставили в детскую республиканскую больницу, где сделали экстренную операцию. Еще немного и ребенок бы погиб от гнойного перитонита, разлившегося по всей брюшной полости. Несмотря на то, что мальчика удалось спасти, тяжелая операция, которую он пережил, оставила серьезный след на его здоровье.
В следственном комитете Башкирии считают, что врачи инфекционной больницы халатно отнеслись к своим обязанностям, не сумев вовремя поставить правильный диагноз и задержав на три дня так необходимую маленькому пациенту хирургическую операцию. Сегодня проводится медицинская экспертиза, призванная определить вред, нанесенный малышу и устанавливаются медицинские работники, совершившие ошибку, которая чуть не стоила жизни ребенку. Малыш провел пять дней в реанимации. В случае, если виновных найдут, они будут отвечать перед законом по ч. 1 ст. 293 УК РФ («Халатность») – Уголовное законодательство предусматривает за это преступление арест до трех месяцев.
Кстати, в апреле 2014 года в то же уфимской инфекционной больнице № 4 врачи погубили шестимесячного малыша. За сутки до смерти мальчик чувствовал себя хорошо и даже побывал на прогулке, но вечером у ребенка открылась рвота. В амбулаторной карте младенца после его смерти появились новые записи о наличии у него врожденных заболеваний, о которых ранее ни родители, ни участковые педиатры не подозревали. По данным эскулапов инфекционной больницы, мальчик погиб из-за смертельных болезней, которые дремали в его организме.
Установить вину врачей в такой ситуации крайне сложно, поскольку профессиональное лобби делает все, чтобы не отдать коллег под суд.
Посчитали — прослезились
Причем, не всегда удается доказать вину медиков, даже если речь идет об очевидных ошибках. Так, в Уфе стоматологическая клиника выплатит 51 тысячу рублей пациентке за мучения, которые она понесла в результате лечения. Женщине пломбировали зуб и умудрились оставить в канале металлический осколок хирургического инструмента. После этого у нее начались дикие боли и она догадалась показать свой «вылеченный» зуб другим врачам. Они и обнаружили на рентгеновском снимке «потерянный» осколок. Для того, чтобы извлечь инородное тело, понадобилась операция, не говоря уже о физических страданиях, которые перенесла несчастная дама. Кировский суд столицы Башкирии обязал напортачившую стоматологическую клинику заплатить женщине нанесенный моральный и материальный ущерб.
Между тем, забытое медиками во внутренностях больного инородное тело не такой и редкий случай в наших больницах. Потому что наличествующие у послеоперационных больных инородные тела даже имеют специальное медицинское название — ятрогенные (от греч. iatros — врач). То есть занесенные в организм человека при помощи медиков. В любом лечебном учреждении вам навскидку назовут пару-тройку недавних случаев. Этой теме посвящено много монографий хирургических светил, от описываемых случаев стынет кровь — стоматолог уронил в пищевод пациента вставную челюсть, в дыхательное горло — зуб, отоларинголог «забыл» в ухе ватную палочку, оперирующий врач оставил в желудке инструмент, а гинеколог — две внутриматочные спирали. Но до судов такие ошибки хирургов доходят крайне редко. В Башкортостане было всего несколько случаев, когда врачей привлекали за такую забывчивость к уголовной ответственности.
Недавно центральная больница поселка Раевский заплатила 306 тысяч рублей 49-летней пациентке, в брюшной полости которой хирурги забыли марлевую салфетку. Жительница Альшеевского района попала на стол к местным хирургам еще в 2011 году. После проведенной операции дама не почувствовала себя лучше, а напротив, ее состояние стало ухудшаться, резко поднялась температура. Женщину доставили в республиканскую больницу, где и выяснилось, что причина ее недомогания – инородный предмет, который начал гнить в брюшине и вызвал серьезное воспаление. По правилам проведения хирургического вмешательства, эскулапы обязаны считать число салфеток и зажимов, помещенных во вскрытую полость для остановки кровотечения. Перед тем, как наложить швы, медики должны пересчитать количество использованной марли, но в этом случае произошла какая-то арифметическая ошибка и ткань оставили во внутренностях пациентки.
В 2008 году Октябрьский суд Уфы приговорил к двум годам условно хирурга Азамата Фаткуллина, который настолько непрофессионально отнесся к своим обязанностям, что во время операции забыл 18-сантиметровую дренажную трубку в теле пожилой женщины – она скончалась от гнойного перитонита, вызванного инородным предметом.
В 2006 году заведующую акушерским отделением ЦРБ Стерлитамака Гульназ Рафикову осудили условно. Она тоже забыла в брюшной полости пациентки марлевую салфетку. Новорожденный умер спустя три дня после операции, а несчастной мамочке удалили большую часть тонкой кишки, так как метровая ткань начала гнить в брюшине.
Цена жизни
Зато появилась судебная практика, когда пациенты взыскивают деньги с больниц и врачей за нанесенным им страдания деньги. Так, недавно суд оценил в 1 млн рублей халатность врачей уфимской больницы № 3, расположенной в Деме, лишивших женщину счастья иметь детей. Ошибка медиков дорого стоила молодой жительнице Уфы – осенью 2011 года несчастная женщина не только лишилась ребенка, которого вынашивала девять месяцев, но и теперь больше никогда не сможет иметь детей. А все потому, что врачи решили, что беременной даме, жалующейся на боли в животе, ничего не угрожает. В результате дитя родилось мертвым, а пациентке пришлось вырезать загноившуюся матку.
Еще одна жительница Башкирии отсудила 1 миллион рублей у врачей Большеустикинской районной больницы, сделавших ее ребенка инвалидом в 2014 году. Здесь тоже медики не спешили провести кесарево сечение, хотя для этой операции имелись все показания. Малыш появился на свет естественным путем и получил тяжелую асфиксию. Позже ребенок был признан инвалидом.
Сразу две больницы Башкирии выплатят родственникам другой погибшей роженицы свыше полмиллиона рублей за то, что не смогли оказать женщине квалифицированную медицинскую помощь в сентябре 2012 года. Беременная на девятом месяце поступила в роддом № 3 Стерлитамака, чтобы разрешиться от бремени. Но после кесарева сечения у пациентки началось сильное кровотечение. Городские врачи не сумели справиться с осложнением, из-за которого несчастная стремительно теряла кровь, и вызвали помощь из республиканской клинической больницы имени Куватова. Спасать роженицу прилетела целая реанимационно-акушерская бригада. Но женщина все равно скончалась, но не из-за осложнений после операции, а из-за невнимательности врачей, повредивших ей подключичную вену. Когда высококвалифицированные медики начали перекачивать больной кровь, чтобы восполнить ее потерю, капельницу поставили в подключичную вену и сделали это так неаккуратно, что не только повредили артерию, но и легочную плевру. Пациентка скончалась из-за того, что воздух попал в вену и закупорил сосуды, а вовсе не из-за послеоперационного осложнения. Никакие реанимационные мероприятия уже не могли спасти женщину. Суд обязал обе больницы выплатить матери погибшей роженицы 500 тысяч рублей компенсации морального вреда и расходы на погребение в сумме 80 тысяч рублей.
Центральная больница Баймака заплатит 1,5 млн рублей матери, потерявшей двухлетнюю дочь также из-за непрофессионализма медиков. В ноябре 2012 года простуженную девочку привезли в детское отделение этого лечебного учреждения с высокой температурой. Вместо того, чтобы оказать больному ребенку квалифицированную помощь, врачи решили, что острая респираторная инфекция пройдет сама и не приняли никаких мер, чтобы облегчить страдания малышки. Между тем, у девочки на фоне простуды развилась пневмония. Ребенку становилось все хуже и через некоторое время малютка потеряла сознание и перестала дышать. И только тогда лечащий врач решил перевести маленькую пациентку в реанимацию. Но реанимационные мероприятия к этому моменту больной уже не помогли – она скончалась от отека головного мозга. Проведенная посмертная экспертиза установила, что ребенка можно было спасти, если бы медики не проявили преступную небрежность и вовремя заметили, что у малышки развивается тяжелая болезнь.
Болезни прогрессивного века
Получается, что в XXI веке ребенок скончался в больнице из-за обычной простуды. Врач, халатно отнесшийся к своим обязанностям, пошел под суд. Эскулапа признали виновным в гибели ребенка вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей и приговорили к одному году ограничению свободы.
А родственники умершей девочки обратились в суд с требованием компенсировать им моральный вред. В лечебном учреждении уверяли, что больница не имеет отношения к гибели ребенка и во всем виноват осужденный врач. Но Верховный суд Башкирии взыскал с больницы 1,5 млн рублей.
Выплатили 1 млн рублей родственникам погибшей пациентки сразу три башкирские больницы – две стерлитамакские № 1 и 2 и клиника БГМУ в Уфе, где медики не смогли распознать у пациентки аппендицит и лечили несчастную от всех болезней, начиная от панкреатита до воспаления легких. 60-летняя жительница Стерлитамака жаловалась на боли в животе и подреберье и эскулапы заподозрили множество заболеваний, кроме очевидного – воспаления аппендикса. Несчастная умерла от инфекционного шока, вызванного гангренозным аппендицитом. Женщину можно было бы спасти, если бы врачи поставили ей правильный диагноз, а не мучили больную ненужным ей лечением и даже операцией по удалению здорового легкого. По сути, больную острым аппендицитом зарезали на операционном столе, оказывая ей не ту помощь, в которой она нуждалась. Все то время, пока бабушку «лечили» от вымышленных заболеваний, у нее в брюшной полости развивался необратимый процесс и ее можно было бы спасти, если бы врачи вовремя догадались провести простейшее, знакомое даже студентам медвузов, хирургическое вмешательство.
А вот нефтекамская центральная городская больница выплатила лишь 250 тысяч рублей матери четырехлетнего ребенка, потерявшего здоровье из-за врачебной ошибки в мае 2012 года. Из-за неправильно назначенных препаратов девочка пережила отек мозга и теперь уже никогда не станет нормальной и не будет развиваться, как все дети. Ребенку дали пожизненную инвалидность, а маме девочки пришлось уволиться с работы, чтобы ухаживать за несчастной. Эскулапы, чтобы сбить температуру, назначили простывшему ребенку антибиотик, который вызвал у пациентки отек Квинке. При подобном аллергическом диагнозе у пострадавшего мгновенно распухает гортань и он может задохнуться, поэтому девочку перевели в реанимацию. Но реаниматологи, сумев справиться с удушающими симптомами, не потрудились выяснить, что стало причиной столь сильной аллергической реакции.
И уже в палате реанимации по чьей-то халатности ребенку вновь вкатили антибиотик, который отторгал организм девочки. Из-за двойной дозы мощнейшего аллергена у малышки начался отек мозга и она впала в кому.
Крайне редко пострадавшим от непрофессиональной медицинской помощи удается преодолеть корпоративную солидарность врачей и доказать прямую связь между халатностью эскулапов и страданиями больного. Обычно лекари горой стоят за коллег и объясняют ухудшение здоровья пациента особенностями его организма или непредсказуемым развитием болезни.
— В российском законодательстве нет такого понятия – «врачебная ошибка», — объясняют в СУ СК по РБ. — Любое непрофессиональное действие врачей может стоить пациенту жизни. Вину медиков доказать очень сложно, обычно проводятся несколько экспертиз в различных учреждениях: необходимо устранить противоречия, сопоставить различные методики. И то, в большинстве случаев, у экспертов отсутствует единый подход к оценке. Следователю, который должен опираться на мнение специалистов в области судебной медицины, приходится очень непросто. Несмотря на все трудности, виновные лица все же предстают перед судом.
Журналисты Медиакорсети за короткий срок стали авторами большого числа критических материалов, касающихся деятельности различных медицинских учреждений в Башкирии.
На прошлой неделе мы встретились с исполняющим обязанности министра здравоохранения РБ Максимом Забелиным, чтобы услышать официальное мнение о тех или иных событиях, которые тревожат наших читателей — жителей и гостей Башкирии.
Пару дней назад материал о девочке, пострадавшей в результате действий стоматолога в Кандрах, вызвал очередную волну недовольства. Редакционный телефон «раскалился» от ярости читателей, задающих одни и те же вопросы: «Кто оценит ущерб? Почему доктор до сих пор не понес наказание? Какова стоимость врачебной ошибки?».
Последний вопрос заинтересовал и нашего корреспондента, который встретился с профессиональным страховщиком и брокером Салаватом Шамаевым, юристом и экспертом Русланом Трофимовым и руководителем московского НИИ Рубеном Макаровым.
Салават Фуатович, страхование врачебной ошибки, как продукт — давно он вошёл на рынок нашей республики?
Не более десяти лет назад. Когда возросло количество претензий со стороны пациентов медицинских учреждений, этот продукт стал востребованным среди отечественных ЛПУ. Не секрет, что на Западе — страхование врачебной ошибки — один и главных документов в деятельности медиков любого уровня.
Я многие годы работал в страховании с классическими продуктами. Переломный момент возможно возник в 2012 году, когда одна из ведущих страховых компаний в Уфе заключила договор с больницей на страхование врачебной ошибки. С 2014 года я веду разъяснительную работу среди главных врачей медицинских учреждений и активно его продвигаю, полагая, что смогу достучаться до них и объяснить ценность этой страховой программы в первую очередь для них самих, а не пациента. К сожалению, даже за эти пять лет, продукт туго заходит на рынок медицинских услуг. В советское время не было даже юристов, а теперь в ЛПУ работают юридические отделы, которые практически не выходят из судов.
На мой недавний вопрос Министру здравоохранения: «Почему к врачам скорой помощи стало столько претензий?», Максим Забелин ответил: «Люди стали более информированные».
Это действительно так. С одной стороны, это и неплохо, с другой стороны, стоит отметить, что это конечно, непропорционально. Люди стали грамотнее во многих областях, но такое количество претензий, к сожалению, только к оказываемым медицинским услугам. И я бы даже сказал, что для страховых компаний этот продукт не совсем выгоден: во-первых, слишком много стало исков, а во-вторых, очень трудно оценить ущерб. Если, например, в США могут застраховать голос, шевелюру, грудь, потому что у них это уже поставлено на поток и стало практически нормой, то в нашей стране сложно оценить даже какой ущерб нанесен человеку, к примеру, при ампутации. У нас нет просто такой практики.
Стоимость жизни человека по-прежнему цинично оценивается, исходя по его доходам при жизни?
К сожалению, это пока единственный вариант расчета. Действительно, если в результате ошибочных медицинских манипуляций или применения просроченных лекарств умирают два взрослых пациента одного возраста (начальник цеха и аспирант, к примеру), то семья того, что при жизни работал и получал высокие доходы получит выплаты в разы больше, чем семья покойного аспиранта.
Ситуация меняется, 2 года назад было проще в части процедуры оценки. Сейчас даже судмедэкспертизу можно ждать больше года. Тем более пациенты обращаются не сразу. Порой долго отходят от трагедии, когда пациент ушел из жизни, например. Затем прислушиваются к совету близких и знакомых юристов и только потом идут в суд. И обращаться за решением вопроса сейчас к клинике, которая пару лет назад не имела страховой защиты от врачебных ошибок порой невозможно без решения суда. Приходится проходить длинный путь лечения, реабилитации, собирать все чеки за расходы и идти уже в суд.
Коммерческие клиники, руководители или собственники которых имеют понимание, что одна врачебная ошибка может разорить их бизнес, охотнее идут на заключение страхового договора. И их дальнейшие взаимоотношения с пациентом проще, решение вопроса проходит более оперативно, что важно для клиента.
Есть в Уфе клиники, которые сами с инициировали договорные отношения со страховщиком на случай допущения ошибки их персоналом?
Есть ответственные руководители, которые думают на несколько шагов вперед, понимают, что бывают неизбежные ситуации. Как в государственных, так и в коммерческих клиниках ситуация диктуется рыночной необходимостью.
Многие серьезные компании в республике мотивируют свой персонал дополнительно к зарплате различными программами ДМС. Клиники охотно работают с теми, кто приходит к ним лечиться по ДМС. А у страховой компании стоит вопрос к клинике: «Ответственность ваша застрахована?».
В итоге эти два продукта идут рядом, правда, если у ЛПУ есть на это средства.
Есть правда и сложность в том, что если стоимость страхового продукта для клиники будет рассчитана свыше 100 тысяч рублей, то государственное лечебно-профилактическое учреждение обязано проводить тендер, а таких специалистов зачастую в клиниках нет, а самим врачам не до этого. Более того, это не совсем выгодно ни самим медучреждениям, ни серьезным страховым компаниям (в Уфе с этим продуктом работают 3-4 страховые компании). Страховщики не будут устанавливать низкую стоимость, а ЛПУ не нужен договор, по которому невозможно будет получить страховую выплату.
То есть средняя цена страхования для клиники около ста тысяч. Это же как две машины застраховать по КАСКО…
Да, государственная клиника среднего размера в нашей республике — это 100-150 врачей и 200-250 медсестер. Если ошибки персонала этой клиники застраховать на защиту 1 миллион рублей, то платеж с одного врача будет примерно от 500 рублей, с медсестер — от 250 рублей, в зависимости от вида лечебного учреждения. То есть общая стоимость полиса для клиники будет равняться примерно 100 тысячам рублей.
А может ли молодой малоопытный медработник после окончания медицинского образовательного учреждения прийти добровольно в страховую компанию и приобрести на собственные средства медицинский полис, защищающий его материальные интересы в случае совершения врачебной ошибки?
Да, это возможно, но это будет очень дорого. И хотя, считается что средний медперсонал не ставит диагнозы, следовательно, выполняет лишь назначения доктора, тем не менее, их ошибки весьма распространены: старый с истекшим сроком годности препарат, неправильная манипуляция, постинъекционные гематомы, доходящие до некроза, бывает даже клизму неправильно ставят.
Как складываются отношения у современных страховщиков с нынешним составом Минздрава республики? Можете ли вы рассчитывать на то, что однажды за вашим полисом станут стоять в очереди, как за ОСАГО?
Работа ведется, но медленно. Мне ни разу не посчастливилось оказаться на совещание, проводимом нашим Минздравом. Я часто общаюсь с руководителями ЛПУ, и готов к общению с коллективами врачей любой клиники. Чаще всего после диалога приходит понимание.
Что касается перспективы развития страхования от врачебной ошибки, я думаю, очереди не будет. Но надеюсь, что ЛПУ внесут его приобретение в бюджет своих расходов. Когда? Как только поймут ценность этого продукта сами медики.
А до тех пор, пока мы живем по принципу «на авось» и «пока гром не грянет», врачи не будут спешить признавать даже свои ошибки и надеяться, что с ними это не произойдет.
Почему нельзя внести в трудовой договор между ЛПУ и медиком обязательное страхование врачебной ошибки? Например, удержать в приказном порядке раз в год 250 рублей в пользу общего клинического страхования?
За рубежом медработник не может приступить к работе без такого полиса, и соответственно его не возьмут на службу. Там не возьмут на работу, пока твоя ответственность не будет застрахована. Для нашего врача важнее иметь диплом. А на Западе — лицензия важнее диплома. Медперсонал не является субъектом права, они не могут нести ответственность за допущенные ошибки. Субъектом права является ЛПУ, которое получает лицензию и работает в соответствии с ним.
А вообще говоря о страховании врачебной ошибки, я воспоминаю старый добрый фильм «Ирония судьбы». Там учительница Надежда Шевелева и хирург Евгений Лукашин, обсуждая свои профессии, говорят:
— Ошибки врачей дорого обходятся людям.
— Да. Ошибки учителей менее заметны, но в конечном счете они обходятся не менее дорого.
Руслан Трофимов — юрист, эксперт медицинского и семейного права (Москва):
«Нужно понимать, что для российской действительности страховой полис не должен быть основным инструментом защиты. Должен быть непосредственно внешний и внутренний государственный контроль над работой медицинских учреждений и медиков. Потому что сейчас вступили в силу новые клинические рекомендации, где четко прописан каждый шаг. Мы должны понимать, что иногда врачи в рамках своего образования имеют право принимать в пользу пациента и другие виды действий, ибо медицинский процесс не должен быть роботизированным. Он должен быть на уровне клинического мышления, то есть развития логики при обращении пациента к медику.
Суды сейчас исходят из того, какая сумма была выиграна в судах других регионов и смотрят каков запрос со стороны пострадавшего лица или его законного представителя, смотрят на степень нанесённого вреда и возможности восстановления по истечении того или иного времени. Оценивать, на мой взгляд, в медицине должны оценивать факторы последующего развития и какой будет будущий процесс, вплоть до учета психологической составляющей пациента, получившего травму, например. На мой взгляд, оценка судом врачебной ошибки должна быть соизмеримой с тем процессом, который может быть в последующем».
Рубен Макаров, директор АНО «Научно-исследовательский институт общественного здоровья и коммуникаций»:
«Стоимость жизни человека никак не оценивается в принципе. То, что существует в судебной практике — не оценка, прикидка. Если это касается страховых выплат, то это сухой расчёт страховой премии по указанной в договоре схеме. Если касается судебной практики, то таких схем просто нет. Суды полагаются на исковые расчёты, но там считают компенсацию за потерю кормильца или умозрительный моральный ущерб.
Так что расчёта «стоимости жизни» как такового не существует.
Для того, чтобы врачи могли страховаться от ошибок, им нужны дополнительные доходы и страховые схемы, которые поддерживались бы помимо страховых компаний ещё законодательством и подведомствами Минздрава. Работу в этом направлении организовать очень трудно. Так как пока никто не решил, как на этом будут зарабатывать».
В результате общения с экспертами, мы пришли к выводу, что лечебно-профилактическим учреждениям Башкирии проще общаться с прокуратурой, чем думать над тем, какова стоимость врачебной ошибки и как ее избежать. Если уж невозможно работать без ошибок, то может быть стоит сократить время пострадавшего пациента на их исправление?
Соглашусь с теми, кто утверждает, что представители любой профессии совершают ошибки (журналисты не исключение). Но к сожалению, ошибки врачей обходятся нам очень дорого.
Порой цена этой ошибки — человеческая жизнь.
- Прокуратура проводит проверку по факту отказа в оказании скорой медицинской помощи больному
- По иску прокуратуры г. Салавата суд обязал обеспечить медицинскими изделиями ребенка, страдающего диабетом
- Прокуратура направила в суд уголовное дело по факту несчастного случая с ребенком при оказании ему медицинской помощи
- По иску прокуратуры суд обязал Минздрав обеспечить лекарством инвалида.
- После прокурорской проверки уничтожены просроченные лекарства, хранившиеся в детском социальном приюте
- После прокурорской проверки организовано обеспечение инвалида препаратом, который он не получал на протяжении 10 месяцев
- В прошедшем году прокуратура потребовала устранить свыше 1,8 тыс. нарушений при обеспечении граждан льготными лекарствами
- Прокуратура г. Салавата добилась судебного решения об организации бесплатного проезда инвалида к месту лечения и обратно
- После прокурорского вмешательства трое тяжелобольных граждан обеспечены необходимыми лекарствами
- Прокуратура направила в суд уголовное дело по факту врачебной ошибки, повлекшей смерть беременной женщины
- Городской больнице г. Нефтекамска предстоит выплатить 2,5 млн. рублей за некачественное оказание медицинской помощи
- По иску прокурора суд взыскал в пользу родственников погибшего пациента 500 тыс.рублей компенсации морального вреда
- В г.Ишимбае медсестра осуждена за ошибку при лечении ребёнка
- В Учалинском районе перед судом предстанет медсестра, обвиняемая в смерти 2-летнего ребенка
- Прокуратура Салаватского района поддержала исковые требования женщины, пострадавшей в санатории
В конце 2018 года в следственном комитете РФ был создан отдел по расследованию врачебных ошибок. В профсоюзе работников здравоохранения Башкирии считают, что теперь медиков начали «кошмарить» прицельно.
Сообщения о заведенных уголовных делах на врачей в последние годы действительно стали поступать значительно чаще. Последнее громкое дело – история калининградского неонатолога Элины Сушкевич, которая обвиняется в смерти 700-граммого ребенка.
Заведующий правовым отделом Республиканского профсоюза работников здравоохранения Виталий Манзюков рассказал в интервью «АиФ-Уфа», почему созданный при следкоме отдел по расследованию врачебных ошибок — это и есть главная ошибка, к чему приводит вал заявлений от пациентов о взыскании морального ущерба и куда обращаться врачу, чтобы защитить себя.
«На врача оформить дело легко»
Айгуль Мусина, «АиФ-Башкортостан»: Виталий Александрович, у вас есть статистика, подтверждающая, что уголовных дел в отношении врачей действительно стало больше?
Виталий Манзюков: Именно такой статистики нет, её никто не ведёт. Мы сейчас формируем базу данных по нашему региону. Но это давление медики наверняка почувствовали. Мы за полтора года направили несколько обращений на имя главы государства по наиболее вопиющим фактам преследования, по которым нельзя было промолчать. Весной – по делу ребёнка в Кирове. Мама, ведущая асоциальный образ жизни, оставила малышку на неделю дома одну, она умерла от обезвоживания. Следователь первым делом начал обвинять медработника – заведующую поликлиникой – в том, что ребенок более двух лет оставался без медицинского контроля. Приехали и увезли ее оттуда в наручниках. У врачей нет обязанностей по осуществлению надзора за пациентами. В том случае семья вообще меняла место жительства. Следком, не разобравшись, сразу устроил показательное задержание.
Из последних громких – дело калининградского неонатолога Элины Сушкевич, которой предъявлено убийство в умышленном убийстве 700-граммового ребенка, родившегося раньше времени. И таких фактов становится всё больше. Только в одном нашем профсоюзе за полгода нам пришлось взяться за пять уголовных дел против наших врачей.
— В направленных петициях вы выражаете протест «государственной политике по преследованию врачей», в частности, оспариваете решение о создании при Следственном комитете отдела по расследованию врачебных ошибок (отдел создан в декабре 2018 года – прим.ред.) В чём именно вы видите угрозу?
— Понимаете, раз создан отдел, значит, перед сотрудниками поставлен план, определены показатели. Они должны отрабатывать свою зарплату. А дело на врача легко «сделать»: у него каждый шаг описан в карточке пациента. Сравните: одно дело расследовать умышленное убийство, где надо кого-то искать, долго и скрупулезно. И совсем другое – когда ты просто приходишь в больницу, поднимаешь карту, где есть конкретный «виновный» — специалист Иванов, который проводил какие-то манипуляции. Берешь стандарт оказания медпомощи, разработанный минздравом, и начинаешь сравнивать. А вот здесь вы что-то недоделали, а вот тут ошиблись. И всё – дело готово.
Следком при расследовании не учитывает специфику медицинской деятельности. Там нет чёрного и белого, много оценочных моментов – ты выберешь этот путь, а надо было немного правее. Никакими стандартами невозможно учесть все возможные вариации развития событий.
— В созданных отделах в СК нет специалистов-медиков?
— Они сейчас, конечно, берут в свою структуру врачей-судмедэкспертов. Но это не независимые эксперты. Они будут делать то, что им скажет начальство.
— Дела заводятся по заявлениям потерпевших?
— По-всякому бывает. Но большая часть — по факту смерти. Взять дело Сушкевич. Умерший ребенок родился семисотграммовым. Раньше таких детей не выхаживали. Сейчас делается все возможное для спасения, но выживаемость все равно низкая – 10-20%. Ну давайте расследовать все оставшиеся 80%. А, знаете, приятного мало, когда тебя к следователю вызывают. У них ведь подход такой – обвинительный. Следователь привык работать с контингентом преступников. Такие же методы применяются в отношении к врачу. Но одно дело – убийца, который планировал преступление, и другое – врач. Разве он желал смерти этому ребенку?
— Не допускаете, что в действиях врачей действительно может быть халатность?
— Допускаем. Но настаиваем, что оценивать их действия должно профессиональное медицинское сообщество, а не следком. При Росздравнадзоре или Минздраве должны быть созданы комиссии профильных медицинских специалистов, которые будут проводить работу над врачебными ошибками. Если у медика это не первый случай, значит, необходимо обеспечить ему прохождение обучения и держать на контроле. Если налицо профнепригодность – распрощаться с ним.
Плюс должен быть предусмотрен механизм страхования профессиональных рисков медработников. А они неизбежны в медицине, даже самый именитый и признанный специалист может ошибиться.
— А сейчас как?
— Сейчас идет вал гражданских исков от потерпевших или их родственников с требованием компенсации морального вреда. Операция прошла, появилось осложнение – подают в суд. Часто фигурируют большие суммы компенсации – около миллиона рублей. Эти деньги должна выплачивать больница. При этом в ее бюджете нет такой статьи расходов. Откуда возьмут деньги? Из зарплаты врачей. Бывает, даже организовывают сбор с медиков.
Самое опасное — бесконечные судебные процессы, в которых сегодня погрязли больницы, могут привести к ухудшению оказания помощи. Представьте: у пациентки опухоль, которая может перерасти в злокачественную. Несмотря на ряд противопоказаний к оперативному вмешательству, врач вырежет ее, спасёт от будущей опасности. А у женщины начнутся осложнения. Она – в суд. В другой раз в такой же ситуации этот врач подумает – а зачем мне это надо? Он найдет кучу медпоказаний, чтобы не делать операцию.
Все проблемы из-за неукомплектованности
— Родственники потерпевших часто замечают, что после начала проверок теряются страницы из истории болезни или переписываются.
— Когда стоит вопрос о спасении жизни или заполнении документации, врач выбирает первое. Потом, когда время есть, заполняет карту, может что-то забыть вписать, упустить. Бывает, вносят какие-то исправления. Но не так часто это происходит.
Вообще, отчетность – одна из основных проблем в здравоохранении. Многие врачи жалуются, что они должны вручную писать, а затем то же самое на компьютере. При этом программа часто «висит». Либо ты должен это делать в какое-то свободное время, которого нет. Либо в ущерб времени, отведенного на пациента.
— Много упреков, что медики не стремятся к самосовершенствованию, не растут профессионально…
— Дикая неукомплектованность – это главная беда современного здравоохранения. По Башкирии не хватает 40% врачей. Один работает за двоих- троих. При нормативе для медработника 160 часов в месяц наши работают по 300-320. Многие практически живут в больнице. Отсюда и ошибки. Глаз замыливается, когда человек элементарно не высыпается. А эти стандарты, ориентируясь на которые следователи заводят дела, рассчитаны на нормальную укомплектованность — на то, что в больнице есть отдельно реаниматолог, узист, а не один человек выполняет все эти функции. Никто не примет во внимание, что врач разрывался между тремя-четырьмя пациентами. О каком качественном медобслуживании и о каком профессиональном росте в таких условиях может идти речь? И врачи продолжат уходить, если их будут и дальше травить. Как, например, кушнаренковского хирурга.
— Тот, который зафиксировал бабушке перелом шваброй?
— Да. Его коллеги признали, что он все правильно тогда сделал. Швабра – это был самый простой и эффективный способ. Обратите внимание, он даже не травматолог, а обычный хирург. Потому что травматолога там просто нет. А теперь нет и этого хирурга. Он уволился после шквала негатива в свой адрес.
«Защитите от обозленных пациентов»
— Объясните, зачем врачи занимаются сочинительством? Вписывают в карты записи о приёмах, которых не было.
— В числе уголовных дел, которые ведет наш профсоюз, как раз есть подобное, показательное. Помните же: каждые три года человек должен проходить медосмотр. И каждый год поликлиникам спускают план. А пациенты не идут. Терапевты ходят и расклеивают объявления по подъездам, хватаются за каждого заглянувшего к врачу, обзванивают. Но они не могут привести людей насильно. А план выполнять надо – сверху требуют. Начальство говорит — напишите, что человек приходил. Написали. Это по всей России такое происходит. А всё же прозрачно сейчас: можно зайти в госуслуги и посмотреть, был ли человек на приеме. Следователи так и делают. И выявляют такие случаи. Дело заводят по статье «мошенничество». Усматривают корыстное побуждение. Это смешно даже. Какую-то копейку может врач и получает за выполнение плана, но умышленного желания нажиться у него нет. Заведующая уфимской поликлиникой уже полгода отстранена от работы из-за подобного уголовного дела, сидит без зарплаты. Это в условиях неукомплектованности медучреждения.
— Профсоюз вел довольно громкое дело, произошедшее в Кумертау, о принудительном лечении человека с психическим заболеванием. Чем всё завершилось?
— Уголовное дело до сих пор не закрыто. История тоже, на мой взгляд, вопиющая. В день медкомиссии в поликлинику пришел без записи молодой человек, состоящий на психиатрическом учете. Настоял, чтобы его приняли, и очень эмоционально стал требовать справку на ношение оружия. Сильно разволновался, врачи нажали на тревожную кнопку, приехала полиция. Ему было рекомендовано лечь в больницу на период обострения, но он убежал. Парень не принимал положенных при его диагнозе лекарств и мог быть опасен для общества. По решению городского суда медики инициировали процесс принудительного лечения. А его родственники решили, что это незаконно и написали заявление в следком. На врачей завели уголовное дело. Верховный суд республики оставил в силе решение городского суда о принудительном лечении, однако уголовное дело против медиков до сих пор не закрыто.
Мы только полгода назад начали работать по уголовным делам, по обращениям. Всего сейчас ведём пять таких случаев. Первые выводы – врачи не знают и не понимают, как действовать в таких случаях. Остаются один на один с проблемой, тяжело переживают и стараются не афишировать нигде, боясь за репутацию. При нашем профсоюзе действует фонд «Защита. Гарантии. Солидарность», который не только оплачивает услуги адвоката, но и компенсирует расходы медиков по гражданским искам пациентов. Мы хотим, чтобы каждый врач знал, что его защитят в профсоюзе и не торопился давать показания против себя.
— В некоторых случаях к медикам возникают вполне резонные вопросы. К примеру, в ситуации, произошедшей в июне: фельдшер скорой в грубой форме отказала в помощи нуждающемуся, хотя была «при исполнении».
— Конкретно в данном случае мне не совсем понятна реакция медика. Но, не зная ситуацию полностью, сложно судить. Насколько известно, фельдшер сопровождал психиатрического больного и не мог его оставить в автомобиле.
Чисто по-человечески врач, конечно, должен помочь, если к нему обратились. Но, с другой стороны, случай может быть не по его квалификации и у него с собой нет нужных инструментов и препаратов. А если твои действия, наоборот, навредят больному, то это сразу же привлечет внимание следователей. Врачи боятся.
Да и вся ситуация, когда медиков чуть что сразу начинают снимать и выкладывать в сеть, она тоже ненормальна. Усугубляется негатив, возникший в обществе вокруг врачей. И это приводит не только к тому, что их морально унижают, строчат жалобы, но и совершают нападения. За последние пять-семь лет видим рост количества таких фактов. В основном, страдают сотрудники скорой помощи. Из-за той же нехватки специалистов они ходят на вызовы по одному, хотя должны два человека. И становятся жертвой выпивших или агрессивно настроенных людей. В год в Башкирии происходят 50-60 несчастных случаев, связанных с медиками. Половина – это нападения. И по большинству фактов в полиции отказывают в возбуждении уголовного дела, в редких случаях удается добиться штрафа.
Но если сотрудники скорой всегда находились в зоне риска, то теперь случаются и нападения в больницах. Вспомните историю в городе Салавате, где женщина поранила врача пилкой для ногтей. В уфимской больнице в приемном покое пациент закрыл в туалете медработника и пытался изнасиловать.
Знаете, терпение врачей на исходе. «Я ушла из моей любимой медицины, потому что работать стало невозможно», «Прекратите нас травить, не мешайте работать и защитите от обозленных пациентов и силовиков» — так комментируют врачи наши петиции в интернете. Это не просто слова, это крики души.
Следователи подтвердили врачебную ошибку, которую допустили в одной из уфимских больниц
Подробнее о новости: Следователи подтвердили врачебную ошибку, которую допустили в одной из уфимских больниц
Следователи подтвердили врачебную ошибку, которую допустили в одной из уфимских больниц. Умер 11 летний ребенок.
Мальчика похоронили год назад. Все это время шло следствие. Ребенок страдал тяжелыми заболеваниями практически с самого рождения. Но его родителям удавалось долгое время поддерживать его здоровье. В феврале прошлого года Максима положили в больницу и поставили сначала неверный диагноз. Отец уверен, что его сын, несмотря на серьезную патологию, мог прожить дольше. Эксперты в ходе следствия выявили недостатки в действиях врачей. Однако уголовное дело закрыли. Отец ребенка готовится к гражданскому процессу с лечебным учреждением.
Подпишитесь на наш Telegram-канал