Революция 1917 это ошибка

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. Малоизвестные, но важные события, произошедшие между Февральской революцией и октябрьским переворотом 1917 года, не закрепились в общественном сознании. О том, что происходило в этот сравнительно небольшой промежуток времени, «Ленте.ру» рассказал историк, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Олег Будницкий.

Народ и власть

«Лента.ру»: В историографии последних десятилетий Февральская революция часто рассматривается как шанс страны пойти по демократическому пути, но интриги большевиков, приведшие к перевороту в октябре, якобы не дали этому режиму утвердиться. Как вы оцениваете период между февралем и октябрем 1917 года?

Будницкий: Я думаю, что шансов стать демократической страной у России в этот период было немного. Самое главное, о чем мы не должны забывать, — революция случилась во время мировой войны и была ее побочным продуктом. Надо понимать, что русская революция не уникальна. Уникальность ее только разве что в том, что крайние левые радикалы сумели удержаться у власти и попытаться реализовать свою утопию. В результате войны распались Османская, Австро-Венгерская империи, рухнул старый режим в Германской империи, произошла целая череда европейских революций — и Россия в этом отношении не уникальна. Если в результате революции и происходит некая демократизация, то в тех странах, где до этого хотя бы отчасти были демократические традиции.

Например, в Германии уже несколько десятилетий существовала социал-демократия, иногда запрещаемая, иногда легально действующая, там действовал Рейхстаг, была традиция выборов… И после всяких потрясений на какое-то время там установилось нечто похожее на демократию, — я имею в виду Веймарскую республику. Хотя в Германии тоже не было прочных демократических традиций, и это закончилось приходом к власти нацистов.

Что касается России, надо понимать, что страна из себя тогда представляла. Около 90 процентов населения составляли крестьяне без каких-либо традиций демократии вообще (или, скажем мягче, со своеобразными представлениями о демократии), а политическая элита была очень тонким слоем. Основная масса населения понимает свободу скорее как волю, но между этими понятиями есть существенная разница. Кстати, большевики превосходили своих соперников в том, что они были готовы идти за массами, а не вести их за собой, то есть идти навстречу их пожеланиям, насколько бы антигосударственными они ни были, и вполне умело их использовать.

Скажем, немедленный мир без аннексий и контрибуций. Это была утопия: чтобы такой мир действительно установился, нужно было, чтобы и другие страны на это согласились. Но большевики пошли на сепаратный мир с Германией, они были готовы отдать существенную часть территории страны. Или Декрет о земле: большевики сразу же приняли этот документ, подготовленный на самом деле эсерами на основе крестьянских наказов. В этом тексте не было ничего ортодоксально-марксистского, но главным для большевиков в тот момент было закрепиться у власти, и они пошли на принятие документа, отвечавшего чаяниям крестьянства.

Федор Степун, известный русский публицист, философ, эсер, записал свои впечатления после одной из речей Ленина: с его точки зрения, в речи Ленина было нечто похожее на разбойничий посвист, как у Стеньки Разина. Этот образ совсем не вяжется с традиционным представлением о Ленине — в жилетке, галстуке, с пальцами, заложенными в проймы жилета.

Что предлагало народу Временное правительство?

Оно готовило Учредительное собрание, готовило законы и положения о выборах. Кроме того, без всякого собрания они приняли решение о том, что Россия является республикой, и это был колоссальный шаг вперед. Временное правительство разрабатывало аграрный законопроект, который предусматривал постепенную передачу земли крестьянам (еще раз: в Декрете о земле, который подписал Ленин, не было ни одного слова, написанного им, кроме подписи; это был эсеровский документ).

Когда на II съезде Советов было объявлено, что вся власть переходит к Советам, что Временное правительство низложено, что взят Зимний дворец, это вызвало протест у некоторых социалистов, в том числе меньшевиков и эсеров. Когда был принят Декрет о земле, один из эсеров заявил, что по существу Ленин украл их документ. На что тот не без оснований заметил: «Хороша партия, которую надо было прогнать от власти, чтобы осуществить ее программу!»

Правительство отменило все вероисповедные и национальные ограничения, существовавшие при царизме. В существенной мере демократизировалась местная власть, — и это, на мой взгляд, была одна из ошибок Временного правительства. Сместили губернаторов, назначили главами лидеров местных земских учреждений. Конечно, они были толковыми людьми, но у них не было никакого опыта административного управления колоссальными областями. Думаю, губернаторы были бы вполне лояльны Временному правительству.

Происходила реальная демократизация. Везде на местах проходили выборы — избирали городские думы, Советы. Вообще в стране были сплошные выборы. Но важнейшая проблема заключалась в том, что все это происходило в условиях войны, дефицита бюджета, инфляции, растущей дороговизны. Причем надо понимать, что Временное правительство не обладало де-факто всей полнотой власти до июля 1917 года, да и после июля это была власть не то чтобы абсолютная, к тому же достаточно кратковременная. Другим центром власти были Советы, не будет забывать об этом: ситуация двоевластия ограничивала Временное правительство.

Учредительное собрание созвали только через восемь месяцев, сроки все время откладывались. Почему это так затянулось?

Надо было выработать порядок проведения выборов. Но власть медлила не только поэтому, она боялась того, что при всеобщем тайном прямом избирательном праве выберут радикалов, и стремилась создать условия и провести какие-то преобразования, которые побудили бы голосовать за государственно мыслящих людей. Были предприняты попытки создания разных промежуточных органов, таких как предпарламент — Совет российской республики. В августе 1917 года было проведено государственное совещание в Москве, пытались прощупать настроения и выяснить намерения различных групп населения, как-то согласовать интересы, которые часто противоречили друг другу. Например, национальные проблемы: скажем, Украина, которая моментально начала двигаться в сторону независимости, или казаки, которые требовали другой степени самоуправления.

Действительно, некоторые историки считают, что затягивание выборов в Учредительное собрание способствовало захвату власти большевиками, что если бы это было сделано раньше — возник бы легитимный орган, и реакция на выступление против него не была бы такой равнодушной, как на свержение Временного правительства.

Сильнейший удар по армии

Петроградский Совет сделал решительный шаг к демократизации армии: передал полномочия солдатским комитетам. Как вы оцениваете последствия этого?

Это был, по сути, сильнейший удар по армии. Ведь армия все-таки строится на жесткой воинской дисциплине, единоначалии и так далее. Когда возникает солдатский комитет, который контролирует решения командования, — это заранее запрограммированная гибель армии. Кроме того, была отменена смертная казнь.

Представление о том, что все военнослужащие невероятные патриоты, — это сильное преувеличение. При любой власти, когда у человека есть выбор между жизнью и смертью, многие выберут жизнь, а на войне ведь убивают. Впоследствии, когда речь шла о создании регулярной Красной армии, Троцкий сказал, что солдат должен быть поставлен перед выбором: возможная смерть впереди или неизбежная смерть позади. Начался стремительный развал армии. Попытка июньского наступления, которая могла решить исход войны, окончилась провалом, Тарнопольским прорывом немцев и тяжелым поражением русских.

Так что обстановка была очень неблагоприятная. Добавьте к этому инфляцию, колоссальный рост внутреннего и внешнего долга, накопившегося еще при царской власти и тяжким бременем ложившегося на Временное правительство. В этих условиях шансов, что Россия благополучно или, хоть и с проблемами, но пройдет по демократическому пути, было очень немного.

Здесь можно, конечно, находить персональные ошибки — скажем, князя Львова с его заменой губернаторов председателями земских управ, можно говорить о Керенском, который страстно выступал против смертной казни. Но дело не столько в личных ошибках и просчетах, сколько в том, что страна находилась тяжелейшей ситуации, и демократическая альтернатива, к сожалению, просматривалась очень плохо. В конечном итоге к власти пришли силы, изначально собиравшиеся устроить в стране диктатуру пролетариата, которая де-факто стала диктатурой партии большевиков с соответствующими инструментами вроде ВЧК.

Что руководило Петросоветом в этом решении?

Основная идея состояла в том, чтобы, во-первых, сделать солдата человеком, а не серой скотинкой, как его иногда называли, а во-вторых, установить контроль, не допустить того, чтобы контрреволюция пришла от армии. Революция только началась. Кто мог ее задушить? Конечно, военные. Поэтому была идея установить контроль над командным составом — ведь он трактовался лидерами Советов как контрреволюционный.

Кстати, в феврале генералитет был настроен негативно к царской власти по одной причине: с точки зрения генералов, власть очень неэффективно вела войну. Во время февральских событий одна из идей была — вот теперь, наконец, мы будет вести войну более эффективно. Задним числом это представляется абсолютно безумной мыслью: устроить революцию для более эффективного ведения войны. Ничего хуже придумать невозможно! Впрочем, революция не была «устроена»: это был стихийный взрыв народного недовольства, поддержанный политиками.

В это же время была проведена амнистия политзаключенных, и одновременно на воле оказалась масса уголовников, так называемых «птенцов Керенского». Почему власть оказалась так недальновидна? Не напоминает ли это амнистию 1953 года?

Это совершенно разные истории. В 1917 году амнистия шла на революционной волне: «откроем двери царских тюрем». К тому же считалось, что эти люди попали туда потому, что принадлежали к неимущим классам, из-за чего некоторые были якобы вынуждены заниматься разбоем, как, например, Григорий Котовский. Совершенно другая история — 1953 год. ГУЛАГ был переполнен и работал в убыток, надо было сокращать его «население». Пик пришелся на 1952 год — тогда сидело наибольшее количество людей. Начали освобождать тех, кто был там не по политическим статьям. Кстати, многие из них вовсе не были уголовниками — это были обычные люди, угодившие в лагеря за мелкие прегрешения или проступки в силу чрезвычайной жестокости сталинского законодательства. Затем стали выпускать и политических. Основные решения были приняты до ХХ съезда, и многих людей освободили до официального осуждения «культа личности», как на советском новоязе именовали диктатуру Сталина.

Без царя

Все ли слои общества с энтузиазмом приняли свержение царя?

По крайней мере, открыто сожалеющих об этом не было заметно. Как написал Василий Розанов, человек консервативных взглядов: «Россия слиняла в три дня». Казалось бы, трехсотлетняя монархия, недавно, в 1913 году, отпраздновавшая юбилей, и вот раз — и нет ее. И никто не поддержал. Никто! Ведь император Николай II отрекся в пользу своего брата, великого князя Михаила Александровича, и некоторые вполне либеральные и демократические политики, скажем, Павел Николаевич Милюков, лидер партии кадетов, считали, что должна сохраниться преемственность исторической власти, что нужна какая-то привычная вывеска для народа.

Другие настаивали на том, что Михаилу нужно отречься, потому что Романовых страна больше не хочет. Михаил слушал и тех, и других — у них было совещание на одной из частных квартир. Даже Василий Шульгин, убежденный монархист, националист, сказал Михаилу Александровичу, что в тех условиях, когда монарху не на кого опереться, у него «не хватит мужества» советовать великому князю принять престол. Великий князь Михаил принял решение отречься от престола.

Какие ожидания были у разных классов от новой жизни?

Разные. Одни считали, что наконец-то наступит порядок и со всякими изменами, сепаратным миром, слухи о котором ходили, будет покончено, Россия начнет одерживать победу за победой на фронтах, и война быстро закончится. Крестьяне ждали решения аграрного вопроса, жаждали земли, начали ее стихийно захватывать. В любом случае ожидали чего-то хорошего.

То есть народ считал, что раньше все процессы тормозил царь?

Да. Бюрократия, камарилья и все такое прочее. А вот сейчас, наконец, наступит благо. Повторю еще раз: это была свобода, но свобода означает только свободу, а не немедленное решение всех проблем. Она означает возможности. К свободе нужно быть готовым.

Как народ отнесся к новым демократическим институтам?

Сначала был полный восторг: весна 1917 года — это ожидания быстрых, замечательных перемен. Потом жизнь показала, как и в 1991 году, что свободой надо уметь пользоваться. Она предоставляет возможности, которые еще надо реализовать. Инфляция, другие финансово-экономические проблемы и война никуда не делись. Разруха на транспорте никуда не исчезла. Все это было получено в наследство от царского режима, и с этим нужно было как-то разбираться. Аппарат власти был расшатан.

Разочарование последовало очень быстро. Когда выяснилось, что никакие пышки с неба не посыплются, что положение не улучшается, а ухудшается — и это вполне естественно, так как те проблемы, которые долгое время нарастали, не растворились в воздухе — наступило разочарование. И радикализация масс: когда ищут тех, кто виноват, кто тормозит, кто делает не так. Потом пришли большевики и сказали: а мы, мол, знаем, как. Они быстро все сделали — стало еще хуже. Но эти ребята, как вскоре выяснилось, умели управлять железной рукой, и о свободе пришлось забыть на многие десятилетия.

Несмотря на то, что все большее распространение среди экспертов получает оценка Русской революции как исторической ошибки, большинство россиян по-прежнему считают ее вклад в развитие России положительным.

В Дипломатической академии МИД РФ Дипломатический клуб провел семинар, посвященный Русской революции 1917 года. С докладами выступили: ведущий научный сотрудник Центра партийно-политических исследований Борис Гуселетов, директор историко-документального департамента МИД Надежда Баринова, советник исполнительного директора фонда «Русский мир» Анатолий Блинов, руководитель Центра мировых культур Дипломатической академии МИД РФ Наталья Маслакова-Клауберг.

В этом году в России отмечается столетие Октябрьской революции. Споры по поводу события, резко изменившего всю российскую историю, ведутся и век спустя. Если со временем роль Великой французской революции становилась все отчетливее: ее положительный вклад в развитие Франции и всего мирового сообщества признается абсолютным большинством, а к ее названию добавляется «Великая», то значение Русской революции остается неоднозначным. В частности, на открытии Дипломатического клуба Надежда Баринова зачитала приветствие Сергея Лаврова, в котором он поделился своим взглядом на обсуждаемую тему: «Опыт нашей страны наглядно продемонстрировал бесперспективность экспорта идеологии. Любые преобразования следует осуществлять мирным путем с опорой на широкий общественный консенсус».

Борис Гуселетов выделил общую тенденцию в событиях, которые приводят к революции. По его мнению, экономический и политический подъем всегда сопровождается ростом общественных ожиданий. Если этот процесс завершается спадом в обществе появляется недовольство, которое может перерасти в революционное настроение. Эксперт считает, что в подобную формулу укладывается и ход российской истории. Однако он отметил, что и революция не решила важнейших проблем российского государства, таких как: определение национальной идентичности, создание гражданского общества и утверждение правового государства.

«Если Великая французской революции привнесла в мир идеи свободы, равенства и братства, то Октябрьская революция воплотила чаяния многих народов о создании коммунистического государства», – подчеркнула Наталья Маслакова-Клауберг.

Трагедиями Русской революции она назвала:

• Кровопролитнейшую гражданскую войну,

• Самый унизительный договор в истории России (Брестский мир),

• Раскол «русского мира» на две части (эмиграция значительной части населения),

• Угроза уничтожения Русской православной церкви,

• Переход от идеологических надежд к революционной диктатуре.

За короткое время советское государство совершило преобразования, к которым другие европейские страны шли постепенно на протяжении всей своей истории. НЭП, коллективизация и индустриализация стали тяжелейшими периодами для населения.

Тем не менее, СССР удалось достичь значительных успехов:

• Рождение нового социального общества, где превалировало равенство,

• Равный доступ к образованию,

• Трансформация традиционного общества,

• Переход от аграрного общества к индустриальному,

• Формирование новой культуры и искусства.

Анатолий Блинов отметил, что все большую популярность приобретает оценка Октябрьской революции как ошибки (как и дальнейшее существование СССР). Эту точку зрения поддерживает теория большевистского заговора и иностранного вмешательства. Ее основным аргументом является тот факт, что Германия выделила на революцию 4 миллиона марок, чтобы вывести Российскую империю из Первой мировой войны. С другой стороны, среди альтернатив прихода большевиков к власти эксперт назвал: военно-кадетскую диктатуру, анархию и развал российского государства.

Анатолий Блинов привел данные социологических опросов («Левада-центр»), согласно которым большинство (50%) россиян оценивают Октябрьскую революцию положительно и считают неизбежной (32% полагают, что ее можно было избежать). «Мы не ответим на этот вопрос, пока не определимся с восприятием двух крайне противоречивых фигур Владимира Ленина и Николая II», – уверена Наталья Маслакова-Клауберг.

Оценка этих фигур, по мнению кандидата исторических наук Петра Мультатули, находится под влиянием укоренившихся стереотипов. Будучи биографом Николая II, он утверждает, что советские историки преуменьшали роль царя как в политических и экономических реформах, так и в военных успехах. Петр Мультатули замечает, что в советской историографии было принято связывать ключевые преобразование в развитии страны с именем правителя, как обладателя всей полноты власти. Исключением стал лишь Николай II, в описании правления которого появились такие понятия как «Столыпинская реформа», «реформы Витте» и «Брусиловский прорыв». «Не было Столыпинской реформы, так как начало ей было положено в 1894 году самим государем, если говорить о людях, которые говорили ему о необходимости таких преобразований, то это был Николай Бунге задолго до Столыпина», – утверждает эксперт. Он считает неправильным говорить и о Брусиловском прорыве.  В соответствии с исторической военной традицией военные операции получали название по месту, где они происходили. Петр Мультатули подчеркивает, что это было наступление всех армий (разрешенное приказом Николая II), в котором самым успешным оказался Юго-Западный фронт. Кроме того, эксперт опроверг роспуск Думы Николаем II. Он объясняет подобные заблуждения трудностью работы в советских архивах и их закрытостью. 

Сегодня спустя сто лет историки могут исследовать Русскую революцию наиболее объективно, не прибегая к идеологизации и политизации исторических событий. Рассекречено  большинство архивов, доступ к которым в советское время был ограничен. Благодаря документальным источникам историки могут уйти от стереотипов в оценке ключевых фигур и событий. К этому призывают и зарубежные исследователи, однако их взгляд на перспективы подобного пересмотра скорее пессимистичен. В статье журнала Time говорится, что такой значимой темой, как Русская революция, всегда будут злоупотреблять в политических дискуссиях. Будет ли она примером исторической трансформации сделавшей угнетенных крестьян и рабочих свободными, либо государственным переворотом, поработившим их – останется на откуп предпочтениям политиков.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs

Закономерность
Октября в споре историков.
—
Случайна ли Октябрьская революция для
России?
—
Историческая дра­ма или ошибка?

Среди историков
и представителей других гуманитарных
наук нет единства в оценке закономерности
Октябрьской революции.

Историки сталинской
эпохи и времен застоя видели в Октябрь­ской
революции начало практическому воплощению
учения марк­сизма-ленинизма о
неизбежности перехода всего человечества
от капитализма к социализму. По их
представлению, при империа­лизме
созревают все условия для этого перехода.
А отсюда сле­дует вывод, что развитие
человеческого общества на определен­ной
стадии делает не только неизбежным, но
и исторически зако­номерным рывок в
коммунистическое будущее через
социалистиче­скую революцию.

Современные
историки, исходя из того, что ленинское
предска­зание о неизбежной, близкой
гибели капитализма и мировой рево­люции
не сбылось, а современные индустриально
развитые стра­ны на основе рыночного
хозяйства создают высший тип человече­ской
цивилизации, названный в зарубежной
литературе постиндус­триальным
обществом, к вопросу о закономерностях
Октябрьской революции подходят по-иному.

Одни из них (П.
Волобуев, Ю. Поляков, В. Мельниченко и
др.) рассматривают Октябрьскую революцию
как единственно возмож­ный, исторически
реальный в условиях
1917 г. путь
выхода из все­объемлющего глубокого
кризиса, в котором оказалась Россия.
Логическая схема их обоснования
неизбежности и, следовательно, для
России закономерности Октября
1917 г.
заключается в сле­дующем. Недостаточно
развитая буржуазно-феодальная
хозяйст­венная система в России
оказалась в стадии распада. Это созда­ло
угрозу всеобщего хаоса и разрушения.
Выйти из этого состоя­ния на основе
капитализма было невозможно. Социализм
предос­тавлял такую возможность.
Россия не имела объективных хозяй­ственных
и культурных предпосылок для социализма,
но В. И. Ленин и не ставил
цель
немедленного перехода к социализму, а
дик­татуру пролетариата рассматривал
как средство (инструмент) создания
экономических и культурных предпосылок
для социализ­ма.

Несмотря на все
издержки. Октябрьская революция открыла
единственно возможный хотя и очень
специфичный, путь России к современной
индустриальной цивилизации. В этой
схеме нет убеди­тельных ответов на
ряд ключевых вопросов. Почему для России
был невозможен прогресс на основе
рыночного хозяйства, который обеспечивал
успешное развитие страны до революции
и в услови­ях НЭП? Привел ли путь, на
который толкнула Россию Октябрь­ская
революция, к построению социализма?
Почему предпосылки социализма нельзя
было создавать в союзе со всеми
демократиче­скими силами и надо было
устанавливать диктатуру одной пар­тии?
Эти и другие подобные вопросы раскрыть,
ссылаясь только на особенности
исторического процесса в России, не
представляет­ся возможным.

Многие современные
историки (А. Кива, Л. Протасов и др.),
признавая наличие объективных предпосылок
для октябрьского исхода событий
1917 г., вместе
с тем видят достаточные предпо­сылки
для реализации других альтернатив
буржуазно-демократи­ческого развития
России по образцу западных стран или
револю­ционно-демократического
развития на основе блока “социалисти­ческих”
партий при многоукладной экономике и
свободной игре политических сил.
Реализации этих альтернатив помешали
не столько объективные условия, сколько
субъективные свойства и усилия партии
большевиков во главе с Лениным: их
ошибочная убежденность в скорой мировой
революции и возможности постро­ить
социалистическое общество по заранее
составленной схеме,
их
бескомпромиссность к возможным союзникам
в построении демо­кратического
общества, склонность к диктатуре и
непризнание де­мократических и
нравственных ценностей. Подобной позиции
при­держиваются многие зарубежные
историки (А. Рабинович
— про­фессор
Индианского университета).

Оценки Октябрьской
революции и ее исторических последствий
в значительной степени определяются
мировоззренческими пози­циями людей.
Общечеловеческие гуманитарные ценности
побуж­дают к пониманию событий
1917 г. с
точки зрения блага народа, социалистической
справедливости и нравственности. С
позиции классо­вой борьбы и подавления
классового врага исторические события
периода революции представляются в
свете революционной целе­сообразности
и вседозволенности.

Историческая
закономерность прокладывает себе дорогу
через историческую практику. Если
общественное явление перестает быть
единичным и становится всеобщим, значит,
мы имеем дело с проявлением исторической
закономерности. Российская Октябрь­ская
революция
1917 г.
— явление
уникальное, не повторенное ис­торией
во множестве, как это было, например, с
буржуазными ре­волюциями. Несколько
стран юго-восточной Европы и Азии,
втя­нутые в орбиту построения социализма
Россией, подтверждением закономерности
социалистических революций быть не
могут хотя бы потому, что без опоры на
Советский Союз почти все они очень
быстро отказались от курса на построение
социализма и стали воз­вращаться к
рыночной экономике и характерному для
индустри­ально развитых стран
республиканскому строю.

Трудно признать
Октябрьскую революцию закономерной
еще и потому, что она представляла собой
молниеносный скачок через целый
исторический этап, что само по себе есть
нарушение обще­исторической
закономерности, которая предполагает
переход к но­вому общественному
устройству тогда, когда старый
экономиче­ский уклад и соответствующий
ему политический строй себя пол­ностью
исчерпали. Россия не прошла школы
капитализма и вслед­ствие особой
исторической ситуации, переход к туманно
понимае­мому населением социализму
означал игнорирование общеистори­ческих
законов.

За их сознательное
или несознательное игнорирование
история сурово наказывает, о чем
свидетельствует послеоктябрьский этап
развития Советского Союза.

Фатальной
неизбежности Октябрьской революции не
было. Но в истории России ее нельзя
считать и случайностью Она было
под­готовлена столетиями отличного
от Запада и Востока развития страны.
Вялость хозяйственного развития в
условиях Средневе­ковья предопределили
особенности становления рыночных
отно­шений, в результате чего в России
сложился необычный для капи­талистических
стран баланс политических сил: плохо
организован­ная, малоопытная, не
имеющая политического влияния буржуазия
и быстро растущий, располагающий
благоприятными условиями для организации,
жестоко эксплуатируемый и в значительной
ме­ре люмпенизированный рабочий
класс. На его стороне в решаю­щий
момент выступило не отягощенное
собственностью, обездолен­ное
крестьянство, готовое по этой причине
поддержать любого, обещающего наделить
его землей. Немалую роль в подготовке
революции сыграла и интеллигенция,
традиционно на протяжении со­тен лет
выступавшая как заступница угнетенных
и противник го­сударства.

Обширность
люмпенизированных слоев российского
общества представляла благоприятную
базу для быстрого усвоения обще­ственным
сознанием утопических идей. По этой
причине марксист­ское учение о
социализме и коммунизме в интерпретации
больше­виков в России нашло более
благоприятную почву,
чем в Европе, где оно было создано. В
условиях первой мировой войны совокуп­ность
этих обстоятельств создавала угрозу
всеохватывающего об­щественного
взрыва. Предотвратить его могла лишь
мудрая и ре­шительная политика
правительства. Однако изживший себя
цар­ский режим в каком-то ослеплении
делал все, чтобы ускорить этот взрыв.
Если к этим объективным обстоятельствам
добавить поли­тический и организаторский
гений Ленина, динамизм и энергию партии
большевиков, их умение использовать
политическую си­туацию для разжигания
и обострения классовой борьбы, их
реши­тельность и убежденность,
доходящие до фанатизма, то можно по­нять,
почему Россия в переломный момент своей
истории, ког­да возможен выбор,
склонилась к Октябрьскому перевороту
и вста­ла на путь диктатуры большевистской
партии.

Октябрьская
революция не может оцениваться и как
истори­ческая ошибка. Ошибаться могут
отдельные люди и даже боль­шие группы
людей. Но если страна, вследствие
объективных соци­ально-экономических,
политических и социально-психологических
причин, выбирает мучительный для народа
путь
— это не
ошибка, а историческая драма.

Споры вокруг
октябрьских событий будут продолжаться
и в будущем. Видно, ближе к истине подойдут
наши потомки в гря­дущих веках. Однако,
при всех различиях в оценке Октябрьской
социалистической революции, она явилась
величайшим событием начала
XX века не
только для россиян, но и для других
народов. Россия стала как бы полигоном
широкомасштабных социальных экспериментов,
поучительных для всего мира своими
последствия­ми и уроками.

* * *

За десять месяцев
1917 г. Россия
пережила две революции, за­дачи и цели
которых резко отличались друг от друга,
но соверша­ли эти революции одни и те
же силы. На смену бездарному Вре­менному
правительству, не сумевшему за эти
месяцы созвать Уч­редительное собрание
и решить ряд насущных требований
демо­кратического порядка, к власти
приходит такая политическая си­ла,
которая поставила себе целью реализовать
за кратчайшие ис­торические сроки не
только общедемократические задачи
(земля, мир, власть Советам, рабочий
контроль на предприятиях), но и по­строить
социалистическое общество. Большевики
сумели не только отразить настроения
масс, но и использовать огромный заряд
социальной ненависти, нетерпимости,
жажды уравнительной спра­ведливости
для прихода к власти и осуществления
своей идеологи­ческой доктрины.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

XX век оказался для нашего народа чудовищным. Мировые войны, Гражданская война, тяжелейший голод, репрессии – все это обрушилось на Россию в течение жизни одного поколения. Неоднократно высказывалось мнение, что эти события отнюдь не случайны, а в значительной мере являются следствием революций 1917 г. Соответственно предпринимались попытки оценить «демографическую цену» большевистского эксперимента.

 
Назывались всевозможные цифры, поражающие воображение. Говорилось о десятках миллионах репрессированных, расстрелянных, умерших от голодной смерти и так далее. Впоследствии выяснилось, что масштабы прямых потерь гораздо скромнее. Однако до сих пор дискуссионным остается вопрос, насколько корректным был знаменитый демографический прогноз Менделеева, на котором обычно основываются люди, пытающиеся подсчитать потери народонаселения нашей страны в XX веке.

 
Освежим в памяти суть проблемы. Менделеев в одной из своих работ дал прогноз численности населения Российской империи на много лет вперед. Согласно его представлениям, в 1950 году в стране должно было проживать 282,7 млн. человек, а в 2000 г. – 594,3 млн. человек. Кстати, для США Менделеев дал прогноз на середину XX века. Он предположил, что в Америке примерно к середине XX века население достигнет почти 180 млн. человек, и этот прогноз сбылся с высокой точностью, поскольку в 1959 году в США проживало 179 млн.

 

Что касается России, то его прогноз уже на 1950 год сильно разошелся с реальными данными. Давно идет спор о причинах, почему так произошло. Одни считают, что Менделеев исходил из правильных предпосылок, но «поправку» внесли войны и другие потрясения, которые случились уже после смерти ученого. Другие убеждены, что дело не только в этом, а Менделеев ошибся в самой сути демографических тенденций. Чтобы разобраться, кто прав, проанализируем прогноз на 1950 год, ведь уже он оказался неверен. Для своего расчета Менделеев в основном использовал данные переписи населения 1897 года, отталкиваясь от того, что по всей России тогда проживало 128,2 млн. человек. Далее, он принял годовой прирост населения равным 15 человек на 1000 жителей и продлил в будущее эту тенденцию.

 
Нынешние критики Менделеева говорят, что он для своих расчетов взял демографические показатели преимущественно крестьянской страны, а поскольку урбанизация ведет к снижению рождаемости, то и прирост окажется меньше. То есть нельзя продлевать в будущее тенденцию, положив прирост равным 1,5% в год.

 
Иногда контраргумент формулируют несколько иначе. Говорят, что Менделеев вообще для расчетов брал не те показатели, которые реально были в его времена, а надеялся, что в будущем прирост увеличится благодаря снижению смертности, при сохранении показателей рождаемости начала XX века. Как мы знаем, смертность, действительно, упала, но и рождаемость не удержалась на высоком уровне опять-таки по причине урбанизации.

 
В связи с этим возникает вопрос: эти критики читали книги Менделеева или судят с чужих слов, причем также искаженных? Дело в том, что прирост населения в СССР в 1950 году составил 17 человек на 1000 жителей, то есть был не меньше, а больше прироста, выбранного Менделеевым. Причем уровень урбанизации 1950 года намного превосходил показатели начала XX века. Более того, к 1960 году прирост еще увеличился до 17,8 человек на 1000 жителей.

 
Нетрудно заметить, что «урбанистический» аргумент оказался несостоятельным. Прирост в гораздо более высоко урбанизированном обществе оказался не меньше, а больше 15 человек на 1000, от которого отталкивался Менделеев, когда сделал прогноз для 1950 года. Значит, в исходных предпосылках он не ошибся, по крайней мере, когда речь идет о прогнозе на 1950 год.

 
Теперь оценим, каково расхождение между прогнозом и реальностью, учитывая данные переписи населения СССР 1959 года. Как было указано выше, прирост населения, взятый Менделеевым, оказался ниже того, что реально было в СССР в 1960 году. Это позволит нам провести пересчет по методу Менделеева к 1959 году. Учтем, что в Российскую империю входили польские и финские земли, на которых в 1897 году проживало 12,004 млн. человек, а Советскому Союзу эти территории не принадлежали. Итак, к 1959 году в Российской империи (без польских и финских земель) должно было проживать 292,5 млн. человек. А население СССР по переписи 1959 года составило 208,8 млн. человек. То есть демографический провал составил 83,7 млн. человек.

 
Это еще не все, ведь в СССР входили такие регионы, которых не было в Российской империи. То есть для корректного сравнения необходимо сделать еще одну поправку, так что будет не 208,8 млн. человек, а меньше. Значит, масштаб демографической катастрофы превысит и без того огромную цифру 83,7 млн. человек. Менделеев был прав как демограф, по крайней мере, в том, что касается демографических тенденций до 1959 года, но, разумеется, про революции, террор, масштабный голод, войны и тому подобные события, случившиеся после его смерти, знать не мог.

 
Есть и еще один способ, с помощью которого критики пытаются поставить под сомнение прогноз Менделеева. Они применяют его метод к другим странам, в которых не было таких потрясений как в России, и показывают, что и для этих стран экстраполяция приводит к завышению численности населения. Однако Менделеев не утверждал, что его метод универсален. Для стран, которые не располагают ни столь обширным земельным фондом, ни такими огромными природными запасами как Россия, экстраполяция неверна. Людей просто некуда девать. Но в том-то и дело, что Менделеев показал, что в России есть еще очень значительные ресурсные возможности, опираясь на которые можно в течение нескольких десятков лет поддерживать быстрый темп роста численности народа.

 
Таким образом, у нас в руках есть инструмент, с помощью которого мы можем получить ориентировочную, в значительной степени прикидочную оценку демографических потерь нашей страны за период с 1917 по 1959 год. Конечно, я далек от мысли рассматривать все жертвы этой эпохи в качестве «цены революций», но, по крайней мере, здесь есть о чем задуматься.

 
С Февраля 1917 года прошло много лет. И мы, живущие в XXI веке, хотя и не можем изменить прошлое, но способны извлечь урок из тех событий. Давно пора непредвзято оценить то, что произошло с нашим народом в XX веке и сделать выводы на будущее.

 
Дмитрий Зыкин

 
Перейти к авторской колонке

Февраль — почему и зачем? Русская идея, которую не видит официальная наука, и которую давно выявила независимая социальная мысль — это три ключевых ценности — православие, собирание земель и общинный коллективизм. Эти начала одновременно — на рубеже XIX–XX веков — попали в полосу кризиса.

Собирание земель себя исчерпало, и Россия перешла к качественному росту, император Александр III стал первым руководителем государства, который не вел никаких войн. Темпы развития нашей экономики почти треть столетия — до 1918 года — были самыми высокими в мире и составили 7% в год. В ХХ век Россия вступала с претензией на мировое лидерство.

Коллективизм был социальным ответом на неустойчивый климат Восточно-Европейской равнины. Взаимопомощь — основа жизни крестьянской общины. Но в начале ХХ века в русском сельском хозяйстве происходила аграрная революция — использование удобрений и энерговооруженность выросли в разы. Агросектор стал устойчивым, крестьяне захотели выйти из общины и увеличить земельные наделы. Император их услышал, началась Столыпинская реформа.

Широкий веер проблем был связан с кризисом третьей составляющей Русской идеи — с кризисом православия. Легитимность власти базировалась на том, что император — помазанник Божий. Поэтому отказ от веры части населения порождал недоверие к императору и расшатывал государство. Протест породил терроризм и бомбизм. Ф.М.Достоевский предупредил — если Бога нет, все дозволено! Россия услышала голос пророка, Февраль стал ответом на его предупреждение.

23 февраля 1917 года Европа отмечала женский день. Население воюющих стран сидело на карточках. А в России агросектор работал эффективно, дефицита продуктов не было. Однако в конце февраля в столицу не подвезли муку для выпечки белого хлеба. И возмущенные женщины Петрограда вышли протестовать против перебоев. Затем к протесту присоединились некоторые столичные рабочие, получавшие за день забастовки как за день работы. Часть деморализованных солдат столичного гарнизона, не желавших отправляться на фронт, отказалась выступить против забастовщиков… 2 марта император под давлением генералов отказался от исполнения своих обязанностей и передал власть брату Михаилу. Ну а Михаил Александрович объявил — судьбу страны решит Учредительное собрание. Если избранные от народа пожелают сохранить монархию, он вступит в полномочия. (Михаил был бессудно расстрелян чекистами в Перми 12 июня 1918-го).

Итожим. Главной целью Февраля был не переход к восьмичасовому рабочему дню, не амнистия немногочисленных политических, не окончательная отмена цензуры и смертной казни (в военное время!)… Все это частности. Главной целью был созыв Учредительного собрания, делегатов которого предстояло избрать на самых демократических в то время — всеобщих, прямых, тайных и равных выборах. Русское государство встало на путь глубокого реформирования. Власть переходила от религиозной легитимации к легитимации гражданской…

От Февраля к Октябрю, узловые точки. Пошатнувшийся от революционных потрясений общественный порядок был восстановлен к концу апреля, Россия продолжила «войну до победного конца». Наша армия сдерживала 70 германских дивизий, 3000 орудий — самое большое количество за всю войну. Между тем 3–5 июля большевики попытались свергнуть Временное правительство и захватить власть в стране, организовав уличные беспорядки. Протесты в Питере были частью операции, разработанной германским генштабом, вторая его часть — попытка, в те же дни и часы прорвать русский фронт. Однако немцы потерпели неудачу на фронте, а большевиков остановили прибывшие из Москвы казаки.

Временное правительство, углубляя демократические преобразования и готовясь к выборам в УС, продолжало успешно действовать в тылу и на фронте. Но 25–30 августа теперь уже правые силы, во главе с генералом Корниловым, решили оказать давление на Керенского. Однако железнодорожники разобрали рельсы на путях, где собирались проехать корниловцы и «мятеж» был остановлен.

…Разложение на фронтах Первой мировой к концу 1917 года было повсеместным. Но положение центральных держав оказалось хуже положения Антанты. Германский кайзер трижды обращался в Петроград, Лондон и Париж с призывом начать мирные переговоры, однако, уверенные в своей победе, союзники отвечали отказом. Между тем в самое критическое положение попала армия Австро-Венгрии, состоявшая в основном из славян — чехов, словаков, хорватов, не желавших воевать с русскими. В результате Вена через Стокгольм обратилась к Временному правительству с предложением провести в Лодзи 26 октября сепаратные переговоры о выходе из войны. В начале ноября аналогичный шаг готовилась предпринять и Болгария.

25 октября, черный день русской истории. Узнав о тайных замыслах союзников, Берлин потребовал от Ленина, бывшего, кроме прочего, руководителем немецкой резидентуры в России и получившего от германцев огромные деньги, срочных действий. Ленин и сам не собирался отдавать победу Керенскому, ради этого он был готов проиграть войну проигрывавшему кайзеру.

С криками «промедление смерти подобно», Ленин и Троцкий поручили Антонову-Овсеенко и Подвойскому арестовать Временное правительство. 25 октября бандиты из «красной гвардии» вместе с прибывшими в Петроград подразделениями финского спецназа арестовали министров Керенского (через пару дней они были отпущены) и усадили в их кресла большевиков.

Сделаю отступление, определю два ключевых, часто смешиваемых понятия — переворот и революция. В обоих случаях речь идет о нарушении действующих законов, но…

Революция — результат широкого гражданского протеста. Ее победа ведет к отмене цензуры, к освобождению политзаключенных, к демократическим выборам, я про век ХХ и ХХI. (Да, Евромайдан — это, конечно, революция.) А переворот — это заговор небольшой группы людей, победа которых порождает репрессии, цензуру, запрет на демократические выборы.

Россия после 25 октября. 26 октября большевицкий съезд советов совершил акт национальной измены, приняв «декрет о мире», т.е. о капитуляции проигравшим войну германцам. (Позднее Брестский мир дополнил пункт об аннексии и контрибуциях). 12 ноября, как было обещано Керенским, ленинцы провели выборы в УС. Не получив на них и четверти голосов, они не позволили, как объявлялось заранее, открыть заседание 28 ноября. В декабре Дзержинский создал ЧК и только после этого, 18 января 1918 года, новые власти разрешили части депутатов собраться в Таврическом дворце. Народные избранники проголосовали за признание советских декретов незаконными. В ответ большевик Н.Бухарин объявил о начале Гражданской войны. Учсобрание было разогнано, вышедшие на его защиту питерцы и москвичи были расстреляны, начался распад Российского государства. Чтобы стереть память о Феврале, 23 февраля вскоре было объявлено днем Красной армии (по новому стилю — это 8 марта, женский праздник).

О массовых репрессиях, тотальной цензуре, о запрете после 1917 года свободных выборов написано немало. Добавлю, что уровень эксплуатации трудящихся был в СССР несопоставимо выше аналогичного показателя в странах Запада и в исторической России. Значит, «социализм в СССР» — это чистой воды мистификация. В 1991 году Советский Союз распался.

…Некоторые историки и многие политики, как ни в чем не бывало, по сей день продолжают рассказывать о «великой октябрьской социалистической революции»…

Читайте также: «По образу США в головах россиян можно изучать наше общество»