Прозы а п платонова где есть речевые ошибки

Задание 1. Отредактировать 2 фразы из любой прозы А.П. Платонова, где есть речевые ошибки. Не менее 2 ошибок в примере.
Привести к стандартизированному журнальному виду, письменно указать типы исправленных ошибок (тавтологий, плеоназмов, нарушений лексической и семантической сочетаемости, фразеологической сочетаемости, иностилевых элементов). Описать, что «ушло» из текста, когда мы его так исправили. Приложить ссылки.

А. Платонов – «Котлован» — https://www.ilibrary.ru/text/1010/p.1/index.html

А. Платонов – «Чевенгур» — https://lit-ra.su/andrey-platonov/chevengur/5/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fwww.yandex.ru%2F

А. Платонов сознательно идет на создание такого текста, который заставляет читателя пробираться через дебри нагромождения странных, неправильных языковых конструкций. Это его способ обратить внимание на странность, неестественность, абсурдность обстоятельств, описанных в повести.

«В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования» . . . («Котлован»).

Дали расчёт (уволили) — фразеологизм похож на канцелярский штамп выдали расчёт, рассчитали.

Канцеляризм — стилевая ошибка, употребление канцелярского штампа в обстановке быта.

Не «работал», а «добывал средства» (канцеляризм).

Но если «причесать» фразу, получится: «В день тридцатилетия Вощева уволили с небольшого механического завода».

Фраза стала правильной, но исчез психологизм. Сила фразы именно в том, что после слов «в день тридцатилетия личной жизни» (именно личной, а не жизни всей страны, о чём должен заботиться советский человек) Вощеву дали не премию за добросовестный труд, а расчет; что Вощев не работал, а «добывал средства» не на жизнь, но «для своего существования».

Отклоняясь от задания, хотелось бы отметить другие речевые ошибки.

Языковая игра в художественном тексте может быть выражена разными способами. К ним относятся контаминация фразеологизмов и крылатых выражений, окказионализмы, использование прецедентного текста, намеренные речевые ошибки, нарушения лексической сочетаемости, логические аномалии и т.д.

— А потому… я предлагаю созывать общие собрания коммуны не через день, а каждодневно и даже дважды в сутки: во-первых, для усложнения общей жизни, а во-вторых, чтобы текущие события не утекли напрасно куда-нибудь… («Чевенгур»).

Платонов обыгрывает канцеляризм текущие события, компонент которого текущие возрождает свое буквальное значение действительного причастия настоящего времени от глагола течь.

Обыгрыванию у Платонова подвергаются типичные для официального языка синтаксические модели, например, выражение «ликвидировать кулачество как класс» у Платонова рождает целую россыпь абсурдных с точки зрения «нормы» реализаций этой модели. Сегодня утром Козлов ликвидировал как чувство свою любовь к одной средней даме; Ликвидировать бога как веру.

В произведениях А. Платонова встречается большое количество окказионализмов. Значения многих из них можно понять только в контексте.

…Семен Кучум никого не обманул – тяжело пришлось колхозникам в первое время организационности. А Семен ходил в такие дни тужести и спрашивал:

— Ну, кого выписывать прочь?

Слово тужесть может быть образованно от наречия туго (колхозникам пришлось туго) или от глагола тужить (колхозники горевали).

А. Платонов использует прецедентный текст в целях создания «языковой демагогии»:

Товарищ Чепурный, – попробовал решить Прокофий. – Ведь освобождение рабочих – дело самих рабочих! Причем тут мы? «Чевенгур».

Герой использует авторитетность прецедентного текста и «высокий стиль» для достижения своих утилитарных целей.

Одной из наиболее частых аномалий является нарушение сочетаемости имени с согласуемым определением. Необходимо заметить, что платоновской прозе вообще свойственна атрибутивность, например:

«И Чепурный шел ночною степью в глухоту отчужденного пространства, изнемогая от своего бессознательного сердца, чтобы настигнуть усталого бездомного врага и лишить его остуженное ветром тело последней теплоты».

Часто признак по действию приписывается органу или свойству человека:

«Дванов встал и пошел на отвыкших ногах»; «Копенкин махнул на них отрекающейся рукой».

В следующих примерах нарушена сочетаемость при определении имен свойств, органов, проявлений человека, но в определениях отсутствует семантика действия. «Кузнец похохотал умным голосом»; «Прокофий снова напрягся привычной головой».

В речи малообразованных персонажей у А. Платонова встречаются намеренные речевые ошибки. Это и неправильное диалектное произношение известных слов, например, «фулюган», «ехай скорее»; и формальные аномалии:

…Лев Чумовой был… наиболее умнейшим на селе… «Усомнившийся Макар».

Такие намеренные нарушения помогают автору создавать образ героя, недостаточно владеющего нормой.

Встречаются в художественном повествовании А. Платонова логические аномалии. Такие аномалии не содержат нарушений в сфере системных закономерностей языка, но воспринимаются как некие отклонения, т.к. ведут к противоречию, тавтологии или бессмысленности высказывания. Выделяются два типа таких аномалий – тавтология и противоречие. Например: … оживет и станет живою гражданкой роза Люксембург… «Чевенгур».

А. Платонов предлагает нам языковую аномальность комплексного характера, когда одновременно задействуются языковые аномалии на разных уровнях языка. Возможно, одной из ведущих целей А. Платонова была тотальная деструкция стандартного языка в поиске новых средств выразительности.

Источник

У каждого своё мнение — ошибки это или особенности авторского стиля. Горького тоже неграмотным считали, а его народный язык был много грамотнее языка иных эстетов.
Корявость, неуклюжесть фразы Платонова бросается в глаза современному читателю, но эта корявость вносит некую иносказательность, чтобы читатель понял, насколько страшно существование героя (не жизнь).

Если разбирать все «аномальности», можно увидеть:

  1. Дали расчёт (уволили) — фразеологизм похож на канцелярский штамп выдали расчёт, рассчитали.
    Канцеляризм — стилевая ошибка, употребление канцелярского штампа в обстановке быта.

  2. Не «работал», а «добывал средства» (канцеляризм).

  3. Смысловая избыточность (плеоназм) — «личной жизни».

  4. Средства для существования вместо «средства существования (к существованию)» — грамматическая погрешность.

  5. Плеоназм — всё придаточное «где он добывал средства для своего существования».

  6. Канцеляризм и «средства» вместо «деньги» (только какие там деньги? Их не платили).

  7. Книжное философское слово «существование» вместо нейтрального «жизнь».

Но если «причесать» фразу, получится: «В день тридцатилетия Вощева уволили с небольшого механического завода».

Фраза стала правильной, но исчез психологизм. Сила фразы именно в том, что после слов «в день тридцатилетия личной жизни» (именно личной, а не жизни всей страны, о чём должен заботиться советский человек) Вощеву дали не премию за добросовестный труд, а расчет; что Вощев не работал, а «добывал средства» не на жизнь, но «для своего существования».

Герой — продукт времени, когда идеологическим штампом, бюрократической стерилизацией ломался живой язык народа. Отсюда шершавость, корявость, соединение в одно целое несоединимых разностильных слов и выражений, но при этом
виден человек, не утративший своей личности, не растворившийся в массе.

А. Платонов сознательно идет на создание такого текста, который заставляет читателя пробираться через дебри нагромождения странных, неправильных языковых конструкций. Это его способ обратить внимание на странность, неестественность, абсурдность обстоятельств, описанных в повести.

Источник

РЕЧЕВЫЕ ОШИБКИ

Огородникова Ангелина  21-ТМП-12.

1

1.1

1) примеры  ошибок

(А.П.Платонов  ,«Бессмертие»)

«Вернувшись с базара, Галина уже не застала хозяина; зато около двери закрытой квартиры(закрытой двери квартиры) она встретила составителя поездов Полуторного, который пришел к начальнику станции посоветоваться, где достать петуха для его плимут-рокских кур. Галя велела ему пропасть с ее глаз.(исчезнуть с  чьих-то глаз/сгинутьс чьих-то глаз,нарушение фразеологической сочетаемости)

– До свиданья, – сказал Полуторный. – Пойду сейчас в кабинет к товарищу Левину Эммануилу Семеновичу. Скажу ему, чтоб хамок у себя не держал  , а то персонал   оскорбляют, настроенье кадрам портят…(канцеляризмы.нарушение лексической сочетаемости)

– Ступай, заплачь (поплачься(=пожалуйся),нарушение фразеологической сочетаемости)! – заговорила Галя. – Привыкли, чтоб государство – советская власть – танцувало(танцевала) перед вами, – я вам не она(несочетаемость  стилей(разная стилевая окраска)) :государство танцевало(     )

– А что (кто)ж ты, раз ты не она? – спросил Полуторный. – Контр, что ль?

– Он! – согласилась Галя.»

2)  примеры ошибок

(А.П.Платонов ,«Счастливая Москва»)

« …ее руки томились по деятельности(тосковали по деятельности /томились отсутствием деятельности,нарушение фразеологической сочетаемости), чувство искало(несочетаемость слов:чувство искать гордрсть и героизм не может,семантическое несочетание(1)) гордости и героизма, в уме заранее торжествовала еще таинственная, но высокая судьба(аналогично (1)). Семнадцатилетняя Москва не могла никуда войти сама, она ждала приглашения, словно ценя в себе дар юности и выросшей силы. Поэтому она стала на время одинокой и странной. Случайный человек познакомился однажды с Москвой и победил ее своим чувством и любезностью (сразил,фразеологическая несочетаемость )– тогда Москва Честнова вышла за него замуж, навсегда и враз(враз и навсегда,фразеологическа не сочеиаемость) испортив свое тело и молодость( испортив тело и погубив молодость ). Ее большие руки, годные для смелой деятельности(неправильное употребление слова смелый), стали обниматься(грамматически не правильно:руки могут обнимать,люди-обниматься); сердце, искавшее героизма, стало любить лишь одного хитрого человека, вцепившегося в Москву как в свое непременное достояние. Но в одно утро Москва почувствовала такой томящий стыд своей жизни, не сознавая точно, отчего именно, что поцеловала спящего мужа в лоб на прощанье (алогизм)и ушла из комнаты (вышла из комнаты), не взяв с собой ни одного второго платья. До вечера она ходила по бульварам и по берегу Москвы-реки, чувствуя один ветер сентябрьской мелкой непогоды и не думая ничего, как пустая и усталая.(тавтология и нелогичность)

1.2

1)исправленная версия

Вернувшись с базара, Галина уже не застала хозяина. Около  закрытой двери квартиры она встретила составителя поездов Полуторного, который пришел к начальнику станции посоветоваться, где достать петуха для его плимут-рокских кур. Галина попросила его уйти в грубой форме.

– До свиданья, – сказал Полуторный. – Я  пойду сейчас в кабинет к товарищу Левину и скажу ему, что бы  он не держал у себя таких  невоспитанных сотрудников как вы ,которые    оскорбляют людей  и  портят им настроение …

…

Источник

РЕЧЕВЫЕ ОШИБКИ

Огородникова Ангелина  21-ТМП-12.

1

1.1

1) примеры  ошибок

(А.П.Платонов  ,«Бессмертие»)

«Вернувшись с базара, Галина уже не застала хозяина; зато около двери закрытой квартиры(закрытой двери квартиры) она встретила составителя поездов Полуторного, который пришел к начальнику станции посоветоваться, где достать петуха для его плимут-рокских кур. Галя велела ему пропасть с ее глаз.(исчезнуть с  чьих-то глаз/сгинутьс чьих-то глаз,нарушение фразеологической сочетаемости)

– До свиданья, – сказал Полуторный. – Пойду сейчас в кабинет к товарищу Левину Эммануилу Семеновичу. Скажу ему, чтоб хамок у себя не держал  , а то персонал   оскорбляют, настроенье кадрам портят…(канцеляризмы.нарушение лексической сочетаемости)

– Ступай, заплачь (поплачься(=пожалуйся),нарушение фразеологической сочетаемости)! – заговорила Галя. – Привыкли, чтоб государство – советская власть – танцувало(танцевала) перед вами, – я вам не она(несочетаемость  стилей(разная стилевая окраска)) :государство танцевало(     )

– А что (кто)ж ты, раз ты не она? – спросил Полуторный. – Контр, что ль?

– Он! – согласилась Галя.»

2)  примеры ошибок

(А.П.Платонов ,«Счастливая Москва»)

« …ее руки томились по деятельности(тосковали по деятельности /томились отсутствием деятельности,нарушение фразеологической сочетаемости), чувство искало(несочетаемость слов:чувство искать гордрсть и героизм не может,семантическое несочетание(1)) гордости и героизма, в уме заранее торжествовала еще таинственная, но высокая судьба(аналогично (1)). Семнадцатилетняя Москва не могла никуда войти сама, она ждала приглашения, словно ценя в себе дар юности и выросшей силы. Поэтому она стала на время одинокой и странной. Случайный человек познакомился однажды с Москвой и победил ее своим чувством и любезностью (сразил,фразеологическая несочетаемость )– тогда Москва Честнова вышла за него замуж, навсегда и враз(враз и навсегда,фразеологическа не сочеиаемость) испортив свое тело и молодость( испортив тело и погубив молодость ). Ее большие руки, годные для смелой деятельности(неправильное употребление слова смелый), стали обниматься(грамматически не правильно:руки могут обнимать,люди-обниматься); сердце, искавшее героизма, стало любить лишь одного хитрого человека, вцепившегося в Москву как в свое непременное достояние. Но в одно утро Москва почувствовала такой томящий стыд своей жизни, не сознавая точно, отчего именно, что поцеловала спящего мужа в лоб на прощанье (алогизм)и ушла из комнаты (вышла из комнаты), не взяв с собой ни одного второго платья. До вечера она ходила по бульварам и по берегу Москвы-реки, чувствуя один ветер сентябрьской мелкой непогоды и не думая ничего, как пустая и усталая.(тавтология и нелогичность)

1.2

1)исправленная версия

Вернувшись с базара, Галина уже не застала хозяина. Около  закрытой двери квартиры она встретила составителя поездов Полуторного, который пришел к начальнику станции посоветоваться, где достать петуха для его плимут-рокских кур. Галина попросила его уйти в грубой форме.

– До свиданья, – сказал Полуторный. – Я  пойду сейчас в кабинет к товарищу Левину и скажу ему, что бы  он не держал у себя таких  невоспитанных сотрудников как вы ,которые    оскорбляют людей  и  портят им настроение …

…

У каждого своё мнение — ошибки это или особенности авторского стиля. Горького тоже неграмотным считали, а его народный язык был много грамотнее языка иных эстетов.
Корявость, неуклюжесть фразы Платонова бросается в глаза современному читателю, но эта корявость вносит некую иносказательность, чтобы читатель понял, насколько страшно существование героя (не жизнь).

Если разбирать все «аномальности», можно увидеть:

  1. Дали расчёт (уволили) — фразеологизм похож на канцелярский штамп выдали расчёт, рассчитали.
    Канцеляризм — стилевая ошибка, употребление канцелярского штампа в обстановке быта.

  2. Не «работал», а «добывал средства» (канцеляризм).

  3. Смысловая избыточность (плеоназм) — «личной жизни».

  4. Средства для существования вместо «средства существования (к существованию)» — грамматическая погрешность.

  5. Плеоназм — всё придаточное «где он добывал средства для своего существования».

  6. Канцеляризм и «средства» вместо «деньги» (только какие там деньги? Их не платили).

  7. Книжное философское слово «существование» вместо нейтрального «жизнь».

Но если «причесать» фразу, получится: «В день тридцатилетия Вощева уволили с небольшого механического завода».

Фраза стала правильной, но исчез психологизм. Сила фразы именно в том, что после слов «в день тридцатилетия личной жизни» (именно личной, а не жизни всей страны, о чём должен заботиться советский человек) Вощеву дали не премию за добросовестный труд, а расчет; что Вощев не работал, а «добывал средства» не на жизнь, но «для своего существования».

Герой — продукт времени, когда идеологическим штампом, бюрократической стерилизацией ломался живой язык народа. Отсюда шершавость, корявость, соединение в одно целое несоединимых разностильных слов и выражений, но при этом
виден человек, не утративший своей личности, не растворившийся в массе.

А. Платонов сознательно идет на создание такого текста, который заставляет читателя пробираться через дебри нагромождения странных, неправильных языковых конструкций. Это его способ обратить внимание на странность, неестественность, абсурдность обстоятельств, описанных в повести.

С этим файлом связано 1 файл(ов). Среди них: Клиент-серверная архитектура компьютерных систем и сетей.docx.
Показать все связанные файлы

Подборка по базе: Мат анализ.docx, Налоговый анализ поступлений в региональный бюджет.rtf, учет , анализ и аудит затрат на оплату труда. Предприятие сберба, Управленческий учет и анализ (1).docx, 2703287 управленческий анализ Блиномания.doc, ЛР1 Анализ повышения эффективности труда при использовании CAD-с, Системный анализ.docx, Тройка анализ .docx, 2. ДЗ 2. ВФ м ПФ Анализаторы .docx, комплексный анализ.docx

Анализ речевых ошибок в текстах разных типов

Чихирев А.М 20-ЗИО 1

1. Отредактировать 2 фразы из любой прозы А.П. Платонова, где есть речевые ошибки. Не менее 2 ошибок в примере.

Привести к стандартизированному журнальному виду, письменно указать типы исправленных ошибок (тавтологий, плеоназмов, нарушений лексической и семантической сочетаемости, фразеологической сочетаемости, иностилевых элементов). Описать, что «ушло» из текста, когда мы его так исправили. Приложить ссылки.

Дали расчёт (уволили) — фразеологизм похож на канцелярский штамп выдали расчёт, рассчитали.
Канцеляризм — стилевая ошибка, употребление канцелярского штампа в обстановке быта.

Не «работал», а «добывал средства» (канцеляризм).

Но если «причесать» фразу, получится: «В день тридцатилетия Вощева уволили с небольшого механического завода».

Фраза стала правильной, но исчез психологизм. Сила фразы именно в том, что после слов «в день тридцатилетия личной жизни» (именно личной, а не жизни всей страны, о чём должен заботиться советский человек) Вощеву дали не премию за добросовестный труд, а расчет; что Вощев не работал, а «добывал средства» не на жизнь, но «для своего существования»

А. Платонов сознательно идет на создание такого текста, который заставляет читателя пробираться через дебри нагромождения странных, неправильных языковых конструкций. Это его способ обратить внимание на странность, неестественность, абсурдность обстоятельств, описанных в повести.

https://www.ilibrary.ru/text/1010/p.1/index.html

2. Найти 2 абзаца из любой иной русской прозы или поэзии, где есть речевые ошибки (Пригов, Данила Давыдов, Введенский, Хармс, Олейников, Гоголь, Булгаков, и кто угодно ещё, даже русские рэперы и рокеры). Не менее 3-х ошибок.

группа «ДДТ» с песней «Я завтра брошу пить». Горит цветной экран, хрустит во рте икра». Правильно — «во рту» и только так. У некоторых слов в предложном падеже можно встретить окончание «у» — и это именно такой случай. Иногда такой падеж ещё называют местным.

Биточек

пример

«Не беспокойся, не стоит сейчас об этом,/Лучше пусти по кольцу биточек./Они запомнят наш почерк» (Гуф «Наш почерк»)

Уменьшительно-ласкательное от «бит» — в свою очередь, фоне­тической кальки от англ. beat. Имеется в виду ритмическая часть ­минуса (см.), поверх которого рэперы читают тексты.

Качели

пример

«Качели по чувствам, жесткий up-down,/Это и есть, наверное, тот самый андерграунд» (Баста «Рэп, который по-лютому прет»)

1. Синоним «терок», «разборок» — как правило, с конкурирующими рэперами или с полицией. 2. Обозначение специфического нарко­тического опьянения, когда эмо­циональное состояние лириче­ского ­героя резко меняется под воздействием психотропных веществ.

Панч

пример

«Я тут самый техничный, самый прокаченный,/Мои текста — бомбы, панч на панче» (Anacondaz «Панч на панче»)

Сокращение от «панчлайн»: смысловая и драматическая кульминация трека, его самый мощный концентрированный посыл. Идеальный панч потом цитируют далеко за пределами референтной группы.

Фит

пример

«Мы замутили этот фит, чтоб твой мозг опух./Сегодня вместе на сцене «ТГК» и Гуф» (Гуф feat. «Триагрутрика» «ПНП»)

От англ. feat, сокращение от featuring. Означает совместное творчество и присутствие в треке дружественных автору МС.

https://daily.afisha.ru/archive/volna/archive/rusrap_vocabulary/

3. . Найти 3 примера речевых ошибок у блогеров (тикток, инстаграм, телеграм и др.) или более. Исправить эти ошибки и описать их. Приложить ссылки и, если можно, скриншоты или видео. Особенно интересны ошибки в постах и текстах песен современных музыкантов.

Чтобы отразить темпы стройки, использовала фразеологизм «ни по дням, а по часам».

Глагола «ложить» в природе не существует. А если и употребляем его, то только с приставками: «положить», «выложить».

«Телегам-канал» пишется через дефис, пробелами ставить не нужно. «Инстаграм»,можно и нужно склонять («Ну а для инстаграма красивую фоточку…»), писать со строчной буквы. Еще есть ошибка в названии экзотического фрукта, правильно будет «маракуЙя».

https://www.instagram.com/alenavodonaeva/?hl=ru

https://www.instagram.com/xenia_sobchak/?hl=ru

ЯЗЫК ПИСАТЕЛЯ

Н.А. КОЖЕВНИКОВА

Превращения слова в прозе А.Платонова

Приметы эпохи в языке
платоновской прозы

 Хотя язык Платонова явно отличен от
языка его современников, он имеет и точки
соприкосновения с ним. В прозе Платонова
своеобразно воплотились те поиски нового языка,
под знаком которых прошли начало и двадцатые
годы XX  в. В это время популярной была идея
затрудненной формы, которая вызвала к жизни
заумный язык, словотворчество. Наиболее
влиятельным направлением в это время была
орнаментальная проза, многие писатели
20-х  годов «переболели» Андреем Белым.
Своеобразие орнаментальной прозы обусловлено
нагнетанием разнотипных тропов и развитием
лейтмотивов. Отголоски словоупотребления,
характерного для прозы начала XX  в. и, в
частности, орнаментальной прозы, есть и в прозе
А.Платонова.

Некоторые словосочетания, характерные
для языка платоновского повествования, отсылают
читателя к поэзии и прозе начала века.

Можно выделить несколько типов таких
словосочетаний. Прежде всего это так называемые
синэстетические сочетания, в которых
объединяются свидетельства разных органов
чувств, в обычной речи кажущиеся несоединимыми.
Таковы у Платонова 20-х годов: душная тишина хаты;
теплая тишина тьмы; прохладная прозрачность;
звон белого солнца («Чевенгур»), в
частности, необычайные сочетания с цветовыми
прилагательными: чистые, голубые, радостные
сны видел он («Потомки солнца»), синяя
тишина («Сокровенный человек»), черная
тишина («Чевенгур»), серый покой тихой
комнаты («Город Градов»), синее лето («Котлован»).

Роднят язык Платонова с поэзией и
прозой начала века и сочетания метафоры с
метонимией реального признака предмета: На
дальнем горизонте, почти на небе, блестела серебряной
фантазией резкая живая полоса, как снег на горе
(«Епифанские шлюзы»); Дерево <…> берегло зеленую
страсть листвы на больных ветках; Он шел среди серой
грусти облачного дня («Чевенгур»).

Излюбленным языковым приемом
символистов было и характерное для Платонова
«отвлечение эпитета», т.е. замена эпитетов в
атрибутивных сочетаниях отвлеченными
существительными на —ние, -ость: у обоих была
чернота волос и жалостность в теле; Захару
Павловичу досталась пустота двух комнат; Над
пустынной бесприютностью степи всходило
вчерашнее утомленное солнце; Солнце всходило над
скудостью страны («Чевенгур»).

Сходную природу имеет и своеобразное
употребление качественных наречий, при котором
они соотносятся по смыслу не только с глаголом,
но и с существительным: Вечерние тучи немощно,
истощенно висели («Чевенгур»); Мухи… усердно
питаясь, сыто летали среди снега, нисколько
не остужаясь от него («Котлован»).

Сближает прозу Платонова с прозой его
ближайших предшественников и современников
необычное употребление творительного падежа.
Творительный падеж обозначает в таких случаях
часть субъекта действия (или приданный ему
элемент), с помощью которого на деле
осуществляется действие: К ней (избушке)
подходила девушка и маячила в синем сумраке
красноватой юбкой («Маркун»); …глубоко в
землю вонзались фундаментами тяжкие корпуса
заводов («Потомки солнца»); Кондаев гремел
породистыми, длинно отросшими руками;
Прокофий обернулся своим умным надежным лицом
(«Чевенгур»).

Приметой этой эпохи может служить и
обилие сочетаний, основанных на звуковом
сходстве слов: отстраняя порочную книгу прочь;
котел еще катился по степи; торопимый
общим терпением; простые пространства;
в пустом и постном Чевенгуре; крестьянские
кресты; семя размножения, чтобы новые люди
стали семейством; под нужды семи семейств.
В подобные словосочетания могут включаться и
имена собственные: Про Дванова все забыли, и
он двинулся пешком на Лиски («Чевенгур»). С
орнаментальной прозой сближают прозу Платонова
некоторые типы метафор: генитивные метафоры (парус
революции, трюм одиночества, утюг труда, сюртук
скуки), развернутые метафоры.

Использование некоторых устойчивых
образов отсылает, впрочем, к гораздо более давней
литературной традиции: Небо сияло голубым дном,
как чаша, выпитая жадными устами
(«Ямская слобода»); …его мысль исчезла от
поворота сознания во сне, как птица с
тронувшегося колеса; …сердце сдало,
замедлилось, хлопнуло и закрылось, но – уже
пустое. Оно слишком широко открывалось и
нечаянно выпустило свою единственную птицу («Чевенгур»).
К традиции отсылает и передача чувств и
внутренних состояний через образы огня, воды,
цветения. Глагольные метафоры такого характера
употребляются и в ранней, и в поздней прозе
А.Платонова: В нем всегда горела энергия; сердце
горело любовью; В нем цвела душа («Потомки
солнца»); …во мне мгновенно сгорела душа
(«В прекрасном и яростном мире»).

С творчеством предшественников и
современников связывает Платонова не только
характер отдельных тропов, но и способы их
возникновения и использования в тексте. Как и у
других писателей XIX–XX  вв., источник метафор
и сравнений у Платонова – реалии изображаемого
мира: Ночь ушла как блестящая кавалерия, на
землю вступила пехота трудного походного дня («Чевенгур»).
Развернутый троп в IX главе повести «Сокровенный
человек»: Как почтовый чиновник, он не принимал
от природы писем в личные руки, а складывал их в
темный ящик обросшего забвением сердца, который
редко отворяют, – кажется изысканной
придумкой. Но в повести он опирается на
конкретную бытовую ситуацию, описанную в
предыдущей, VIII главе: Целую ночь он отдыхал от
творчества, а утром пошел на почту сдавать
письмо. – Брось в ящик! – сказал ему
чиновник. – У тебя простое письмо! – Из ящиков
писем не вынимают – я никогда не видел! Отправь
из рук! – попросил Пухов. Реалии
изображаемого мира становятся источником
сквозных образов, связывающих разные планы
изображения. Таковы озеро, сирота в романе
«Чевенгур».

Традиционные образы и приемы
словоупотребления, имеющие соответствия у
предшественников и современников Платонова,
оказываются у него в необычном окружении.
Например, традиционное сравнение моря с зеркалом
оказывается рядом с типично платоновским
оборотом для загляденья: …море уже было не то.
Спокойное зеркало его, созданное для
загляденья неба, в тихом исступлении смешало
отраженные видения («Сокровенный человек»; ср.
выражение предавался загляденью на них в
«Чевенгуре»). В специфически платоновское
окружение попадают и другие рассмотренные
приемы, например, отвлечение эпитета: с высоты
крыльца он видел лунную чистоту далекого
масштаба, печальность замершего света и
покорный сон всего мира, на устройство которого
пошло столько труда и мученья, что всеми забыто,
чтобы не знать страха жить дальше («Котлован»).

Книжная основа языка Платонова и ее
деформации. Свертывания, развертывания, замены

И все-таки затрудненная форма у
Платонова имеет иной характер и иное
происхождение, нежели у его современников.
Платонов почти не обращается к диалекту, к
лексическим новообразованиям; из устаревших
слов его устойчивое внимание привлекает разве
что слово забвенный (забытый), которое
включается в разнообразные сочетания: вспоминал
одни забвенные, бесполезные события; забвенная
страна, забвенное дерьмо, забвенная трава.

В основе повествования Платонова
лежит книжная речь, неоднородная и
многосоставная. Она вбирает в себя множество
отвлеченных существительных. Отвлеченные
существительные входят в состав многочисленных
генитивных конструкций, в частности,
конструкций, при помощи которых рисуется
внутренний мир человека: тоска тщетности, с
терпением любопытства, с трепетом опасности,
робость уважения, с удовольствием уничтожения, в
слабости изнеможения («Котлован»). Отвлеченные
существительные в разных конструкциях вытесняют
слова других частей речи. Это и конструкции с
отвлечением эпитета, о которых уже шла речь, и
конструкции, в которых отвлеченные
существительные вытесняют глагол: А над ними
было высокое стояние ночных облаков… («Чевенгур»).

Именно внутри книжной речи, в которой
– в отличие от речи разговорной – обычно нет
места для оговорок, обмолвок, происходят
разнообразные деформации, создающие
эффект странности платоновского языка. Новый
язык Платонова возникает в результате
перестройки литературного языка и норм
художественного повествования, в результате смещения
привычных языковых связей и на их фоне. Для
Платонова характерна непредсказуемость
соседнего слова – особенность, которую
хорошо знают машинистки и наборщики. Но степень
смещения и непредсказуемости – не постоянна.
Разные словосочетания у Платонова в разной
степени удалены от своих языковых прототипов.

Необычные сочетания могут возникать
как результат свертывания более длинных словосочетаний
и предложений: имущественный сундучок («Котлован»);
сонное место; Когда Саше надоедало ходить на
работу, он успокаивал себя ветром, который дул
день и ночь («Чевенгур»). То, что в русской
литературной речи дается целевым придаточным
предложением, у Платонова свертывается в оборот для
+ отвлеченное существительное: Наконец поезд
уехал, постреливая в воздух – для испуга жадных
до транспорта мешочников («Сокровенный
человек»); Копенкин <…> прошиб стекло – для
лучшего наблюдения Розы; приоткрыл рот для
лучшего слуха («Чевенгур»).

Противоположный процесс – развертывание,
в результате которого возникают тавтологические
сочетания: Козлов и сам умел думать мысли;
Должно быть, он постоянно забывал помнить про
самого себя и про свои заботы («Котлован»); летний
день стал смутным, тяжким и вредоносным для
зрения глаз («Мусорный ветер»); …они
превратились в других людей – они выросли от
возраста и поумнели («Река Потудань»).
Обращает на себя внимание повторяемость
некоторых моделей: Чепурный ничего не думал в
уме («Чевенгур»); Филат работал спешно
во всяком деле («Ямская слобода»); душа
ее жила в жизни («Такыр»).

Некоторые слова и обороты в прозе
Платонова на первый взгляд представляются
избыточными. На самом деле эти слова меняют
масштаб изображения, придавая подчеркнутую
значительность бытовым фактам: Сквозь сумрачную
вечернюю осень падал дождь, будто редкие слезы,
на деревенское кладбище родины («Чевенгур»).
Избыточные на первый взгляд союзы и предлоги
потому, что, чтобы, для, от, «объясняющие,
мотивирующие и растягивающие» речь, как
писал С.Г.  Бочаров, «сверх своего
ближайшего значения <…> строят картину мира,
имеющего назначение, проникнутого
целесообразностью и осмысленностью» (Бочаров
С.Г. «Вещество существования» // Бочаров С.Г.
О художественных мирах. М.: Сов. Россия, 1985. С. 294).

Часто у Платонова изменяются
синтаксические отношения между словами: из
носа и глаз точилась непроизвольная влага; он опечалился
глазами: собаки взвыли голосами тревоги; Дуло
от утреннего ветра («Чевенгур»).
Необычные сочетания могут возникать в
результате контаминации, совмещения разных
синтаксических моделей: Дотронулся руками
к костяному своему лицу; и ему было тоскливо и
задумчиво («Котлован»).

Множество необычных сочетаний
создается в результате замены одного слова
другим. Наиболее отчетливы связи исходного и
нового тогда, когда слово заменено однокоренным
словом: дефективная граната (вместо дефектная),
нелюдимая ночь (вместо безлюдная) («Чевенгур»);
Чиклин сказал, что овраг – это более чем пополам
готовый котлован (вместо наполовину);
вглядывался в чуждые и знакомые глупые лица (вместо
чужие); краткое тело Жачева (вместо короткое);
Чиклин снял с себя всю верхнюю одежду, кроме того,
отобрал ватные пиджаки у Жачева и активиста и
всем этим теплым веществом закутал Настю (вместо
вещами) («Котлован»). Порой обычное
сочетание и необычное, полученное из него такой
заменой, употребляются в одном и том же
произведении: голосовать напротив –
голосовала против («Чевенгур»).

Нередко слово заменяется синонимом,
частичным синонимом, словом, семантически
близким: Машинист и Пухов пили и жевали все напролом
(вместо подряд); Крыша вокзала гремела
железами, отстегнутыми ветром (вместо оторванными)
(«Сокровенный человек»); В нем поднялась
едкая теплота позора за взрослых (вместо стыда);
…как внезапного врага (вместо неожиданного);
многих прочих (вместо других); жить в прошлых
храмах (вместо бывших); босое место (вместо
голое) («Чевенгур»); рябой по названию
Петр (вместо по имени) («Усомнившийся
Макар»); …томимый своей последовательной
тоской (вместо постоянной) («Котлован»).

Замены такого рода распространяются
не только на отдельные словосочетания, но и на
целые гнезда слов. Вместо старческий
Платонов использует слово старый: спросил
старый голос прибывшего человека («Чевенгур»),
а вместо старый – наоборот, старческий:
смирная старческая деревня; старческие,
терпеливые плетни («Котлован»); или устаревший:
у него заболело сердце от вида устаревших,
небольших домов («Река Потудань»). Ветхость
может быть заменена на старость: От зноя не
только растения, но даже хаты и колья в плетнях
быстро приходили в старость; …поднималось
солнце и в скорое время превращало всю землю и
деревню в старость, в запекающуюся сухую
злобу людей («Чевенгур»). Ветхость же, в
свою очередь, подставляется вместо ветоши: Эта
истершаяся терпеливая ветхость некогда касалась
батрацкой, кровной плоти… («Котлован»).
Сочетания с подобными словами могут иметь
метафорический характер: туманная старость
природы; Теперь же воздух ветхости и
прощальной памяти стоял над потухшей пекарней и
постаревшими яблоневыми садами («Котлован»); Прошел
день, ночь, и новый день уже постарел («Ямская
слобода»).

Некоторые из возникающих подобным
образом необычных сочетаний тяготеют к
превращению в узуальные, привычные и тем самым
как бы заполняют клетки, оставленные в
современном литературном языке пустыми.
Сочетания старый голос, пожилой голос
воспринимаются на фоне сочетаний старческий
голос, молодой голос не просто как их
окказиональная замена, но как нормативные
единицы, семантически отличные от них.

Публикация статьи произведена при поддержке практикующего психолога Ирины Мельник. Современная жизнь в больших мегаполисах наполняет повседневную жизнь стрессами, которые могут негативно сказаться на отношениях в семье или в развитии ребенка, поэтому услуги профессиональных психологов становятся актуальным предложением. Консультация психолога Киев — это основное направление деятельности Ирины Мельник, которая имеет большой опыт в разрешении сложных жизненных ситуаций. Использование эффективных методик работы и профессионализм Ирины позволят в быстрые сроки преодолеть проблемы в воспитании ребенка и межличностного общения. Узнать больше о предлагаемых услугах можно на сайте Ирины Мельник http://my-psyholog.com.ua

Тяготение к отвлеченному, обобщенному,
«ученому»

Тяготение к отвлеченному (о нем см.: Свительский  В.А.
Конкретное и отвлеченное в мышлении
А.Платонова-художника // Творчество А.Платонова.
Воронеж, 1970) обусловливает своеобразные отношения
между родовыми и видовыми обозначениями.
Видовое и родовое обозначения предметов в
текстах Платонова существуют. В ряде случаев
между ними, как и в языке, существуют отношения
включения: в излишних растениях – лопухах
и репьях («Ямская слобода»); …на них росла
непышная растительность: худая, изящная береза
и скорбящая певучая осина («Епифанские
шлюзы»); Редкие птицы взлетали над пустырями и
сейчас же садились над своей пищей –
осыпавшимися, пропавшими зернами («Чевенгур»);
…дерево – деревянное растение («Мусорный
ветер). Но часто родовое и видовое обозначения
используются и как синонимы: Молотобоец
попробовал мальчишку за ухо, и тот вскочил с горшка,
а медведь, не зная, что это такое, сам сел для
пробы на низкую посуду; Обыкновенно он
приезжал верхом на коне, так как экипаж
продал в эпоху режима экономии, и теперь наблюдал
со спины животного великое рытье («Котлован»).
Кроме того, родовое и видовое обозначения могут
объединяться как однородные члены: с разными девушками
и людьми; Почти все девушки и все растущее
поколение с утра уходили в избу-читальню;
Стороною шли девушки и юношество в
избу-читальню («Котлован»).

Нейтральное обозначение человека или
людей Платонов любит заменять синекдохой,
используя собирательные существительные: Явившись,
он молча сел и начал листовать разумные бумаги;
Сослуживцы дико смотрели на новое молчаливое начальство…
(«Город Градов»); Кулачество глядело с
плота в одну сторону – на Жачева…; Колхоз, не
прекращая топчущейся, тяжкой пляски, тоже
постепенно запел слабым голосом; Колхоз
непоколебимо спал на Оргдворе («Котлован»).
Повторяясь, слова такого типа связывают речь
автора и речь персонажа: – Так ты, Прош, спи, а
я к пролетариату схожу, – с робостью сказал
Чепурный; Тогда Чепурный … пошел на тот край
Чевенгура, против которого был курган, где спал
пеший пролетариат («Чевенгур»).

Отвлеченные существительные,
называющие в общем языке состояния, Платонов
применяет для обозначения совокупностей вещей: Он
собрал по деревне все нищие, отвергнутые
предметы, всю мелочь безвестности и
всякое беспамятство («Котлован»).

Одна из распространенных у Платонова
разновидностей замещения – вытеснение
общеупотребительного слова книжным,
канцелярским: На стенах вокзала висела
мануфактура с агитационными словами («Сокровенный
человек»); …вывеска с полусмытыми атмосферными
осадками надписями; Ночь допевала свои
последние часы над лесным Биттермановским массивом
(«Чевенгур»); Чиклин тоже пошел за трудящимися;
У лампы сидел активист за умственным трудом
(«Котлован»). Такие замены характерны и для
речи персонажей: «Не буди население, завтра питание
возьмешь» («Чевенгур»); – Здравствуй, товарищ
актив! – сказали они все сразу. – Привет кадру!
– ответил задумчиво активист… («Котлован»)

Из ряда возможных обозначений в
произведениях Платонова обычно выбирается, так
сказать, наиболее ученое. Для этих же целей
одиночное слово часто заменяется описательным
оборотом, который содержит слово того же корня:
…ближние же ко крыльцу глядели на руководящего
человека (вместо руководителя) со
всем желанием в неморгающих глазах, чтобы он
видел их готовое настроение (вместо готовность)
(«Котлован»); Активист улыбнулся с
проницательным сознанием (вместо проницательно)
(«Котлован»). И, напротив, канцеляризмы вытесняют
описательные обороты: они увидели там отсутствие
людей («Усомнившийся Макар»).

Таким образом, новые сочетания
строятся так, что напоминают в большей или
меньшей степени об исходных. Рассмотренные
приемы взаимодействуют друг с другом и образуют
разные типы контекстов, которые отличаются друг
от друга концентрацией необычных сочетаний.
Количество необычных сочетаний в прозе
Платонова в 20-е годы постепенно нарастало. Их
концентрация особенно велика в «Сокровенном
человеке», «Котловане», «Чевенгуре», «Ювенильном
море». В более поздних вещах она идет на убыль.

И общеязыковые закономерности, и
общелитературные тенденции в языке произведений
Платонова приобретают необычный вид. Уже в
ранних произведениях определяется пристрастие
писателя к антропоморфным метафорам. На ранних
метафорах лежит явная печать традиции: Он лежал
у окна и смотрел в небо на улыбающиеся звезды,
на затаившуюся ждущую ночь («Маркун»); И вечер,
кроткий и ласковый, близко приникал к
домам… («Потомки солнца»). Позже эта печать
стирается, и антропоморфные метафоры Платонова
обретают резкое своеобразие: хилое,
потеплевшее небо («Сокровенный человек»); Звезды
увлеченно светились, но каждая – в одиночестве («Чевенгур»).

Отвлеченные понятия Платонов
стремится овеществлять. И лишь немногие из
вводимых им вещественных соответствий имеют
параллели у других писателей: Резким рубящим
лезвием влепилась догадка в мозг Перри… («Епифанские
шлюзы»). Гораздо чаще Платонов черпает
отвлеченные существительные из необычного круга
слов – это общественно-политическая
терминология (революция, социализм, коммунизм):
Черты его личности уже стерлись о революцию («Чевенгур»).
Необычны у него и вещественные существительные,
прежде всего излюбленное слово вещество,
которое входит во множество самых разных
сочетаний: вещество существования, вещество
пользы, вещество жизни; ср.: …ни разу Захар
Павлович не ощутил времени, как встречной
твердой вещи; Он увидел, что время – это движение
горя и такой же ощутительный предмет, как любое
вещество, хотя бы и негодное в отделку; …горе во
мне живет, как вещество («Чевенгур»).
Характерно для Платонова, что слова ум, память и
обозначения чувств соединяются с глаголами
конкретного действия: Жеев… усердно пробираясь
сквозь собственную память («Чевенгур»); Поп
сложил горечь себе в сердце и охотно
ответил («Котлован»).

Рассмотренные приемы
распространяются и на еще один источник языка
Платонова – публицистическую и
канцелярско-деловую фразеологию. В прямом или
деформированном виде она переносится и в речь
повествователя, и в речь персонажа. В литературе
20-х  годов определилось два отношения к этой
фразеологии – ироническое и серьезное. И то и
другое отражено в произведениях Платонова. Для
персонажа использование канцелярских и
публицистических формул – это движение от его
исконного языка к новому, газетно-деловому.
Газетная, деловая фразеологии были насаждаемы
как авторитетное слово, и приобщение к ним
осознается как приобщение к культуре. Освоение
нового, чужого языка – одна из тем не только
Платонова, но и других писателей 20-х  годов.
Разнообразные искажения и контаминации, которые
возникали при этом, – естественное следствие
двуединого процесса «борьбы с языком» и борьбы
за язык (об этом процессе см.: Боровой  Л.Я.
Язык писателя. М.: Сов. писатель, 1966). Платонов
фиксирует рождение мысли из непривычных для
персонажа чужих слов: …в руках стихийного
единоличника и козел есть рычаг капитализма («Котлован»).
Общественно-политическая терминология
становится основой тропов: Чепурный, наблюдая
заросшую степь, всегда говорил, что она тоже
теперь есть интернационал злаков и цветов… («Чевенгур»).
В то же время газетные метафоры понимаются
буквально, возрождается их вещественная основа: Чтобы
текущие события не утекли напрасно; …момент,
а течет, представить нельзя; …где бы он мог строить
социализм ручным способом и смог бы довести
его до видимости всем («Чевенгур»); Значит, вы
не столб со столбовой дороги в социализм?! («Котлован»)

Существующие в лексике литературного
языка системные отношения в прозе Платонова
перестраиваются. Сочетаемость некоторых слов
расширяется: Но Петр держал свое размышление
вперед, не отлучаясь ни на что («Усомнившийся
Макар»); …не отлучаясь взором от
работавшего воробья («Чевенгур»). Слова с
ограниченной сочетаемостью часто вытесняют
слова с более широкой сочетаемостью. Например,
вместо слова чистый употребляется слово чистоплотный:
чистоплотные лица святых («Котлован»); чистоплотные
руки («Чевенгур»); лица у всех чистоплотные,
несколько новых чистоплотных домов («Усомнившийся
Макар»). Соответственно, вместо грязный
вводится слово нечистоплотный: нечистоплотный
волос («Ямская слобода»).

Слова с ограниченной сочетаемостью
встречаются и в обычных для них контекстах, и в
необычных. Слово порожний используется, с
одной стороны, в сочетаниях: молочные банки…
они порожние, их выпили; он попал на порожнюю
цистерну («Усомнившийся Макар»); с другой
стороны – с существительными, которые обычно
употребляются с прилагательным пустой:
порожняя комната, порожнее место, порожняя земля,
порожняя степь, порожняя голова.

Сочетаемость синонимов до известной
степени выравнивается. Синонимы употребляются в
тексте одновременно, в непосредственной
близости друг от друга и по отношению к одному и
тому же предмету речи: Ни один мешочник в порожний
длинный поезд так и не попал. – А он же порожняком
– все едино – лупить будет! – спорили худые
мужики. – Командарму пустой поезд полагается
по приказу! – объясняли красноармейцы из охраны («Сокровенный
человек»); …солнце освещало всю порожнюю
степь, где не было пока никакого противника –
собака все время молчала перед пустой степью;
…безлюдный Чевенгур, тихий и пустой,
страшный – в Чевенгуре ведь тоже приятно! –
Город порожний («Чевенгур»). Слова пустой
и порожний могут характеризовать и
внутреннюю жизнь человека: Сколько он ни читал
и ни думал, всегда у него внутри оставалось
какое-то порожнее место – та пустота,
сквозь которую тревожным ветром проходит
неописанный и нерассказанный мир («Чевенгур»).
Сочетаемость слова пустой настолько
расширяется, что слово превращается в некую
универсальную характеристику: пустая бомба,
пустая свобода, пустые остановившиеся ноги,
пустое время, пустой погребенный мир, пустое
сердце, свободные и пустые сердцем и т.п.

Ряд общеупотребительных сочетаний со
словом пустой переосмысливается – умная
голова, только руки пустые; А я не думаю,
товарищ Чумовой. Я человек пустой («Усомнившийся
Макар»); Большевик должен иметь пустое сердце,
чтобы туда все могло поместиться («Чевенгур»).
В необычные сочетания включаются прилагательные
опорожненный и опустошенный, пустопорожний:
неясная луна выявилась на дальнем небе,
опорожненном от вихрей и туч, на небе, которое
было так пустынно, что допускало вечную свободу…
(«Котлован»); В природе отходил в вечер
опустошенный летний день («Котлован»); пустопорожнее
место («Котлован»).

Языковые антонимы в языке
Платонова перераспределяются так, что возникают
новые антонимические пары. Два соотнесенных
отрывка в романе «Чевенгур» содержат две пары
языковых антонимов: мелкий – крупный и
маленький – огромный. Но отношения между ними
в тексте романа перестроены. В первом отрывке
противопоставлено: мелкий – огромный, а во
втором противостоят маленький и крупный:
Прошка уходил все дальше, и все жалостней
становилось его мелкое тело в окружении
улегшейся огромной природы – Захар Павлович
никак не мог забыть маленького худого тела
Прошки, бредущего по линии в даль, загроможденную
крупной, будто обвалившейся природой. Более
сложная картина – в рассказе «Усомнившийся
Макар», где языковое противопоставление умный
– глупый имеет несколько разных текстовых
соответствий, развивающих и поддерживающих друг
друга: У одного из героев умная голова,
только руки пустые; у другого была, по
заключению товарища Чумового, порожняя голова;
имея порожнюю голову над умными руками – Макар
действовал своими умными руками и безмолвной
головой; стихийная твоя голова; любопытные руки
над неощутимой головой, у Макара были только
грамотные руки, а голова нет.

Смысл слова, контекст речи и
мировидение писателя

Смысловой объем слова в прозе
А.Платонова неустойчив, подвижен и зависит от
контекста. Одно и то же слово в разных своих
вхождениях имеет разные соответствия в
литературном языке. Так, слово неизвестный
может означать и ‘незнакомый’, и ‘непонятный’: Шел
он сквозь село ради встречи неизвестных машин и
предметов («Чевенгур»); …из полуоткрытых
бледных глаз выходили редкие слезы – от
сновидения или неизвестной тоски («Котлован»).
Смысловое наполнение слова часто меняется на
протяжении небольшого отрезка текста. Так,
повторяющееся в небольшом фрагменте романа
«Чевенгур» слово смысл в одном случае
означает ‘польза’, а в другом – ‘цель’: Он
уважал величественное, если оно было
бессмысленно и красиво. Если же в величественном
был смысл, например, – в большой машине,
Копенкин считал его орудием угнетения масс и
презирал с жестокостью души…; …хорошо было, что
та девушка, которую носили эти ноги, обращала
свою жизнь в обаяние, а не в размножение, что она
хотя и питалась жизнью, но жизнь для нее была лишь
сырьем, а не смыслом, – и это сырье
переработалось во что-то другое, где
безобразно-живое обратилось в
бесчувственно-прекрасное («Чевенгур»). А судя
по характеру употребления производного бессмысленно:
Им обоим стало бессмысленно стыдно («Котлован»),
слово смысл может обозначать и ‘причина’.

Влияние контекста на смысл слова
проявляется по-разному. Для Платонова характерны
и прямые указания на объем понятия – своего рода
расшифровка смысла, вкладываемого в
соответствующее слово: Наблюдая живое пламя,
Захар Павлович сам жил – в нем думала голова,
чувствовало сердце, и все тело тихо
удовлетворялось («Чевенгур»); …они еще не
знали ценности жизни, и поэтому им была
неизвестна трусость – жалость потерять свое
тело («Сокровенный человек»); …дом должен
быть населен людьми, а люди наполнены той
излишнею теплотою жизни, которая названа однажды
душой («Котлован»). В других случаях о
смысловом объеме слова можно судить по характеру
противопоставлений, в которые оно включается. В
отрывке из «Сокровенного человека»: …нельзя
жить зря и бестолково, как было раньше. Теперь
наступила умственная жизнь, чтобы ничто ее не
замусоривало – слово умственный благодаря
соотнесению с другими членами
противопоставления приобретает значение
‘сознательный’.

В основе необычной сочетаемости в
языке А.Платонова – разрушение устоявшихся
иерархических отношений между словами-понятиями
и установление новой иерархии. За необычной
сочетаемостью стоит своеобразная философия
писателя. Ключевые слова прозы Платонова: жизнь,
пространство, время, природа, ум, душа, сердце,
сила, тоска, которые выделили разные
исследователи (Л.Шубин, С.Бочаров, Ю.Карякин и др.),
не только многократно повторяются, но и вступают
в необычные отношения с другими словами и друг с
другом. Изменение сочетаемости и
свидетельствует об изменении некоторых
фундаментальных представлений о мире, о природе
явлений. Например, без определенных изменений
представлений о пространстве невозможны были бы
такие платоновские сочетания, как: Ворота депо
были открыты в вечернее пространство лета;
прочно упокоившееся пространство
смертельной жары («Чевенгур»).

Разные семантические поля разомкнуты
и обращены друг к другу. Это обнаруживается у
Платонова в своего рода художественных
определениях, основанных на уподоблениях и
отождествлениях: свою будущую жизнь он раньше
представлял синим глубоким пространством –
таким далеким, что почти несуществующим («Чевенгур»).
Такие определения могут строиться и на
отождествлениях, осложненных
противопоставлениями: Тебе говорят, что война
– это ум, а не драка («Сокровенный человек»); И
время прошло скоро, потому что время – это ум, а
не чувство («Чевенгур»).

Некоторые противопоставления,
встречаясь в разных произведениях, приобретают
устойчивый характер. Таково, например,
многократно варьируемое противопоставление думать
– действовать, работать: Если все мы сразу
задумаемся, то кто действовать будет? – Без
думы люди действуют бессмысленно («Котлован»); …всю
жизнь либо бил балдой, либо рыл лопатой, а думать
не успевал; Грамотный умом колдует, а неграмотный
на него рукой работает («Чевенгур»).

Мысль, чувство, слово – семантические
сближения и расхождения

Несоответствие представлений
Платонова и его персонажей общепринятой
языковой картине мира в разной степени
проявляется в словах разных
лексико-семантических групп. Особый интерес
представляет соотношение слов мысль и чувство.
В разных типах словосочетаний обнаруживается
его противоречивость. С одной стороны, для
Платонова характерно устойчивое
противопоставление думать – чувствовать, в
частности, по признаку связанности —
несвязанности с речью: Думать он мог с
трудом и сильно тужил об этом – поневоле ему
приходилось лишь чувствовать и безмолвно
волноваться («Котлован»); ср.: Лишь слова
обращают текущее чувство в мысль, поэтому
размышляющий человек беседует («Чевенгур»).
С другой стороны, как отмечали исследователи,
слова ум, чувство, сердце, душа, память
осознаются как семантически близкие. Их
сближение проявляется в разных типах сочетаний.
Слово, которое вступает в обычное сочетание с
одним из этих слов, с другим вступает в необычное,
«платоновское» сочетание. Иногда исходная
модель присутствует непосредственно в тексте: Лишь
в одной маленькой женщине по имени Заррин-Тадж ум
бился наравне с сердцем, и она не спала («Такыр»);
ср.: биение жизни («Котлован»), биение души.
В других случаях исходный оборот только
угадывается: Чувства о Розе Люксембург
(ср. обычное мысли о…) так взволновали
Копенкина, что он опечалился глазами («Чевенгур»).

Обычная для языка локализация мысль
– голова, чувство – сердце у Платонова
разрушается и заменяется иной: Иные,
склонившись, стучали себе в грудь и слушали свою
мысль оттуда. Но сердце билось легко и грустно,
как порожнее, и ничего не отвечало («Котлован»);
Мысль у пролетария действует в чувстве, а не под
плешью («Чевенгур»).

Соответственно, слова, принадлежащие к
этим разным лексико-семантическим группам,
вступают в платоновской прозе в прихотливые
сочетания, имеющие разную степень сложности:
ощущающий ум, почувствовав мысль и одиночество,
душевный смысл («Котлован»); бессознательное
сердце («Чевенгур»); Чиклин, не видя ни птиц,
ни неба, не чувствуя мысли, грузно разрушал
землю ломом… («Котлован»); Захар Павлович думал
без ясной мысли, без сложности слов, –
одним нагревом своих впечатлительных чувств, и
этого было достаточно для мучений; Он всегда воображал
что-нибудь чувством, и это вытесняло из него
представления о самом себе… («Чевенгур»); Нур-Мухаммед
ответил Назару, что сердце народа выболело в
нужде, ум стал глуп и потому свое счастье ему
чувствовать нечем («Джан»); скорбеть влекущей
мыслью («Город Градов»); надежда мысли («Котлован»).

Слова лексико-семантических групп
«чувства» и «мысль» приобретают у Платонова
одинаковую сочетаемость, в литературном языке не
характерную ни для одной из этих групп: Чепурный
положил голову и слушал внимательным умом;
И никто, даже Чепурный со своим слушающим
чувством, не знал…; До революции Копенкин
ничего внимательно не ощущал – леса, люди и
гонимые ветром пространства не волновали его, и
он не вмешивался в них («Чевенгур»). Слова,
обозначающие мыслительную деятельность
человека, в произведениях Платонова как бы
стремятся вытеснить слова, обозначающие чувство:
он познал в себе доброту к трудящимся («Котлован»).
Параллелизм между умом и чувством
устанавливается и в сочетаниях, где их
характеризуют не повторяющиеся слова, а синонимы
и квазисинонимы: Перри одичал сердцем, а
мыслью окончательно замолчал («Епифанские
шлюзы»); Он знал, как обессилел его ум в
молчании, в скрытности, в сдержанности, как оробело
его сердце в скромности и страхе («По небу
полуночи»).

Заключение

«Странный» язык А.Платонова возникает
как преобразование общего языка. В центре
внимания писателя – общеупотребительное слово,
но, ломая устойчивые связи между словами,
разрушая автоматизм связей, Платонов создает
новые связи, перестраивает существующую систему
языковых представлений.

Язык Платонова менялся. В таких вещах,
как «Ямская слобода», «Сокровенный человек»,
«Котлован», «Чевенгур», повествователь
предстает философом-самоучкой, который ищет и
вырабатывает язык для выражения сознания и
внутреннего мира людей, которые не имеют слов для
передачи своих чувств и мыслей. Именно эти вещи
были основным предметом нашего рассмотрения. В
поздних же произведениях конца 30-х и 40-х годов
язык прозы Платонова значительно более
классичен. Но и в этом классическом языке
сохраняются специфические слова и обороты, о
которых шла речь в этой статье.

Источник

С этим файлом связано 1 файл(ов). Среди них: Клиент-серверная архитектура компьютерных систем и сетей.docx.
Показать все связанные файлы

Подборка по базе: Клинический анализ крови (1).pdf, Аналитическая химия и физико-химические методы анализа.pdf, Мат анализ 9.docx, реферат анализ финансовой деятельностит.docx, Практическое занятие. Тема 2. Маркетинговая информационная систе, Психологический анализ возрастных периодов развития.docx, БАЗДАРЕВА МУ раздела КНИР1 по курсу Анализ данных и аналитика в, Бухгалтерский учет и анализ пз.docx, SWOT анализ ГончарукД РЛ-20-2.docx, Системный анализ складской отрасли за 2020.docx

Анализ речевых ошибок в текстах разных типов

Чихирев А.М 20-ЗИО 1

1. Отредактировать 2 фразы из любой прозы А.П. Платонова, где есть речевые ошибки. Не менее 2 ошибок в примере.

Привести к стандартизированному журнальному виду, письменно указать типы исправленных ошибок (тавтологий, плеоназмов, нарушений лексической и семантической сочетаемости, фразеологической сочетаемости, иностилевых элементов). Описать, что «ушло» из текста, когда мы его так исправили. Приложить ссылки.

Дали расчёт (уволили) — фразеологизм похож на канцелярский штамп выдали расчёт, рассчитали.
Канцеляризм — стилевая ошибка, употребление канцелярского штампа в обстановке быта.

Не «работал», а «добывал средства» (канцеляризм).

Но если «причесать» фразу, получится: «В день тридцатилетия Вощева уволили с небольшого механического завода».

Фраза стала правильной, но исчез психологизм. Сила фразы именно в том, что после слов «в день тридцатилетия личной жизни» (именно личной, а не жизни всей страны, о чём должен заботиться советский человек) Вощеву дали не премию за добросовестный труд, а расчет; что Вощев не работал, а «добывал средства» не на жизнь, но «для своего существования»

А. Платонов сознательно идет на создание такого текста, который заставляет читателя пробираться через дебри нагромождения странных, неправильных языковых конструкций. Это его способ обратить внимание на странность, неестественность, абсурдность обстоятельств, описанных в повести.

https://www.ilibrary.ru/text/1010/p.1/index.html

2. Найти 2 абзаца из любой иной русской прозы или поэзии, где есть речевые ошибки (Пригов, Данила Давыдов, Введенский, Хармс, Олейников, Гоголь, Булгаков, и кто угодно ещё, даже русские рэперы и рокеры). Не менее 3-х ошибок.

группа «ДДТ» с песней «Я завтра брошу пить». Горит цветной экран, хрустит во рте икра». Правильно — «во рту» и только так. У некоторых слов в предложном падеже можно встретить окончание «у» — и это именно такой случай. Иногда такой падеж ещё называют местным.

Биточек

пример

«Не беспокойся, не стоит сейчас об этом,/Лучше пусти по кольцу биточек./Они запомнят наш почерк» (Гуф «Наш почерк»)

Уменьшительно-ласкательное от «бит» — в свою очередь, фоне­тической кальки от англ. beat. Имеется в виду ритмическая часть ­минуса (см.), поверх которого рэперы читают тексты.

Качели

пример

«Качели по чувствам, жесткий up-down,/Это и есть, наверное, тот самый андерграунд» (Баста «Рэп, который по-лютому прет»)

1. Синоним «терок», «разборок» — как правило, с конкурирующими рэперами или с полицией. 2. Обозначение специфического нарко­тического опьянения, когда эмо­циональное состояние лириче­ского ­героя резко меняется под воздействием психотропных веществ.

Панч

пример

«Я тут самый техничный, самый прокаченный,/Мои текста — бомбы, панч на панче» (Anacondaz «Панч на панче»)

Сокращение от «панчлайн»: смысловая и драматическая кульминация трека, его самый мощный концентрированный посыл. Идеальный панч потом цитируют далеко за пределами референтной группы.

Фит

пример

«Мы замутили этот фит, чтоб твой мозг опух./Сегодня вместе на сцене «ТГК» и Гуф» (Гуф feat. «Триагрутрика» «ПНП»)

От англ. feat, сокращение от featuring. Означает совместное творчество и присутствие в треке дружественных автору МС.

https://daily.afisha.ru/archive/volna/archive/rusrap_vocabulary/

3. . Найти 3 примера речевых ошибок у блогеров (тикток, инстаграм, телеграм и др.) или более. Исправить эти ошибки и описать их. Приложить ссылки и, если можно, скриншоты или видео. Особенно интересны ошибки в постах и текстах песен современных музыкантов.

Чтобы отразить темпы стройки, использовала фразеологизм «ни по дням, а по часам».

Глагола «ложить» в природе не существует. А если и употребляем его, то только с приставками: «положить», «выложить».

«Телегам-канал» пишется через дефис, пробелами ставить не нужно. «Инстаграм»,можно и нужно склонять («Ну а для инстаграма красивую фоточку…»), писать со строчной буквы. Еще есть ошибка в названии экзотического фрукта, правильно будет «маракуЙя».

https://www.instagram.com/alenavodonaeva/?hl=ru

https://www.instagram.com/xenia_sobchak/?hl=ru

ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4

В.Г. Смирнова

ТРУДНЫЙ ЯЗЫК ПЛАТОНОВА

(к вопросу о методах исследования языка писателя)

Статья посвящена проблеме реконструкции картины мира Андрея Платонова по данным языка писателя и критически оценивает метод комментирования специфически платоновских выражений с помощью предположений, представляющих собой стандартные языковые обороты. Автор статьи утверждает, что при толковании языка писателя необходимо отталкиваться от формального способа выражения смыслов Платоновым, а не от существующих в языке привычных стандартных выражений.

Ключевые слова: картина мира писателя, метод комментирования, предположение, специфически платоновские выражения, стандартные языковые обороты.

The article deals with the problems of reconstructing Andrei Platonov’s worldview (picture of the world) on the basis of the writer’s language. The author gives critical assessment of the method of commenting on particular expressions of Platonov’s by means of statements representing phrases of the standard language. The author states that in interpreting the writer’s language it is necessary to proceed from the formal means of Platonov’s expression of ideas, but not from conventional expressions existing in the language.

Key words: the writer’s worldview (picture of the world), method of commenting, statement (supposition), standard phrases, particular expressions of Platonov’s (non-standard phrases).

Языковая картина мира той или иной нации отражается в привычных словосочетаниях, которые, как правило, соответствуют литературным нормам употребления языковых единиц. Понятие «нормы» органично связано с функционированием литературного языка. Среди многочисленных определений понятия «нормы» (Л. Ельмслев, Э. Косериу, О. Ахманова и др.) наиболее общепринятым является определение Э. Косериу: «Норма — это система обязательных реализаций, принятых в данном обществе и данной культурой: норма соответствует не тому, что «можно сказать», а тому, что уже «сказано» и что по традиции «говорится» в рассматриваемом обществе» [Косериу, 1963: 175]. Если в норме отсутствует необходимая модель, высказывание строится исходя из возможностей системы. Это положение проливает свет на природу отклонений от нормы. Язык художественной литературы со свойственной ему «установкой на выражение», по мнению В.В. Виноградова, имеет законное право на деформацию, «на нарушение общелитератур-

ных норм». Авторскому замыслу подчиняются не только нормативные факты языка, но и отклонения от общелитературных норм. Отклонения от нормы неизбежно производят стилистический эффект, поскольку от читателя требуется усилие, чтобы истолковать их путем аналогий и ассоциативных связей с правильными моделями. В случае грамматической неправильности регистрация отклонений имеет довольно прочную основу («градация грамматичности» Н. Хомского), сложнее обстоит дело с нарушением лексико-се-мантической согласованности сочетающихся единиц. А именно такого рода нарушения характерны для языка Платонова.

По общему признанию, язык прозы Андрея Платонова «сплошь и рядом нарушает литературную норму», в частности, норму лекси-ко-синтаксической сочетаемости. Нарушается сочетаемость, как правило, или по незнанию оной, или вследствие намеренной трансформации языковых средств, продиктованной творческими задачами, или по причине изменения привычного мировидения, отраженного в языковой картине мира. Первая причина представляется в нашем случае невозможной, о второй причине писали многие исследователи Платонова, третья причина в нашем случае может быть тесно связана со второй. Как заметила С. Семенова, «творец предельно сознательный и аналитичный, Платонов сумел воплотить свои намерения, свои «однообразные» и «постоянные» идеалы в глубинно-«клеточном» слое текста … Можно сказать, что он мыслит в грамматике, передавая многомерный взгляд, парадоксальную, антиномичную логику, сверхумное видение неожиданным подбором и сочетанием слов, лексических и синтаксических конструкций, взрывающих норму, но разящих по смыслу» [Семенова, 1990: 365].

Сравнительно недавно в диссертационном исследовании М.Ю. Ми-хеева «Описание художественного мира А. Платонова по данным языка» [Михеев, 2004] сделана попытка рассмотрения целостного образного мира Платонова. В работе разобрано более 200 специфически платоновских словосочетаний из различных произведений писателя, показаны те «собственно платоновские отклонения от общеупотребительных выражений русского языка, которые, среди прочего, отличают этого писателя от остальных». При этом, по признанию исследователя, «продемонстрированы присущие» Платонову «способы каламбурной игры с языком, «наращивания» семантической и прагматической составляющих слова, стилистической игры». По мнению автора диссертации, Платонов комбинирует смыслы сразу нескольких стандартных языковых конструкций в одном, по преимуществу неправильном с точки зрения языка, сочетании. Обратим внимание на выделенные жирным шрифтом фрагменты. С одной стороны, речь идет о рассмотрении целостного

образного мира Платонова, с другой — об игре с языком и комбинировании смыслов. Решая первую задачу, мы должны обнаружить «угол зрения», под которым писатель видит действительность, и выявить особенности его мировидения, что очень непросто и представляется еще не решенной в методологическом отношении задачей филологической науки. Вторая задача — дело, что называется, техники: можно классифицировать материал, исходя из способов «стилистической игры», но при этом язык А. Платонова не рассматривается как особое явление. Мы же убеждены в том, что язык А. Платонова следует рассматривать как особое лингвокуль-турное явление, действительно отличающееся цельностью и определенной направленностью преобразования привычной языковой картины мира. Уникальность — качество художественного мира каждого выдающегося творца, у Платонова она высочайшей степени, как у немногих гениальных творцов. Не будем утверждать, что «странный» язык писателя — естественный способ выражения мыслей. Безусловно, за ним стоит сознательный прием, но не стилистическая игра и комбинации смыслов. Причем принципиальное значение имеет исходная установка исследователя-комментатора: или он ищет комбинации смыслов и классифицирует приемы стилистической игры, или посредством анализа пытается постичь внутренние пружины языка писателя, направленность отступлений от норм литературного языка.

Но вернемся к работе М.Ю. Михеева. Как пишет автор, «главной «отмычкой» при толковании ключевых мест Платонова и его поэтических приемов во всей работе выступает предположение — то есть отрезок смысла, способный служить законченным целым при толковании отдельного места текста и представляющий собой стандартный языковой оборот. Каждое используемое предположение соответствует, как правило, какому-то уже имеющемуся в языке словосочетанию или синтаксической конструкции, организующей вокруг себя смысл данного места. Некоторую гарантию исчерпанности всех рассмотренных предположений дает метод медленного чтения, то есть многократные возвращения с пересмотром, поправками и дополнениями к первоначально выдвинутым версиям (но полной гарантии правильности получаемого в итоге толкования, конечно, в принципе быть не может)».

Оценим точность предлагаемого метода, хотя нас, безусловно, смущает признание, что «полной гарантии правильности получаемого в итоге толкования, конечно, в принципе быть не может». Так, платоновское выражение из «Котлована» (когда про одного из героев говорится, что на его лице получилась) морщинистая мысль жалости, — по мнению М.Ю. Михеева, следует понимать как некую равнодействующую, по крайней мере, из трех смыслов (предположений):

1) <на его лице изобразилась какая-то мысль>

2) <его лицо выразило жалость>,

3) ? <всё лицо покрылось / по лицу побежали / его избороздили — морщины> (предположения М.Ю. Михеева заключены в ломаные скобки, сомнительные предположения отмечены вопросительным знаком).

В попытке найти «равнодействующую» смыслов мы наталкиваемся на вполне понятное затруднение: анализ составляющих смыслов не помогает прояснить трудное с точки зрения понимания место. К сожалению, в своих предположениях исследователь исходит из привычных устойчивых языковых выражений: на лице изобразилась, лицо выразило, лицо покрылось, при этом игнорируется семантико-синтаксическая структура платоновского выражения, которая вовсе не безразлична для его понимания. В итоге предположения комментатора в угоду незаинтересованному читателю упрощают задачу понимания, сводя значение словосочетания к известным языковым выражениям. Такой подход несколько противоречит установке исследователя в ходе толкования привлекать по возможности все предположения, «возникающие на уровне ассер-ций, на уровне презумпций, но главным образом, на уровне следствий, аллюзий и иного вида непрямых «выводов» из высказывания». А главное, нет ответа на вопрос: для чего писатель прибегает к столь затрудненному способу выражения, что стоит за малопонятным для читателя словосочетанием.

Какие же смыслы не отражены в предположениях М.Ю. Михеева? Синтаксическая структура выражения морщинистая мысль жалости состоит из двух словосочетаний: морщинистая мысль и мысль жалости. И то и другое не нормативно с точки зрения современного русского языка. Попробуем выявить, что кажется странным в первом словосочетании. Отвлеченное существительное «мысль» не сочетается с прилагательным «морщинистый», поскольку морщины видны (это «складки, бороздки на коже лица, тела, какой-либо поверхности»), а мысль — это некая абстракция («то же, что мышление, или то, что явилось в результате размышления, идея»). Подобная сочетаемость означает или употребление образного средства, или переосмысление семантики существительного «мысль». Второе сочетание тоже вызывает недоумение. Как известно, в русском языке разведены понятия интеллектуальной и эмоциональной сферы. Мысль в наивном языковом представлении связана с головой, а жалость — чувство, следовательно, возникает предположительно в душе, сердце как в органе чувствования. Жалость — чувство сострадания, соболезнования. Кстати, жалость выражается, конечно, взглядом и… морщинами на лбу. Оформим наше предположение, максимально следуя логике интерпретируемого выраже-

ния. Итак, чувство жалости нашло выражение в морщинах на лбу, лоб — «верхняя лицевая часть черепа», т.е. костей головы, значит, чувство жалости сопряжено с некоторыми размышлениями, мыслями. Анализ структуры словосочетания подсказывает еще одно, на наш взгляд, важное соображение. Известно, что в том случае, когда родительным падежом управляет существительное, словообразовательно соотносительное с глаголом или прилагательным, между словами могут возникать субъектные отношения, осложненные отношениями собственно-характеризующими: красота, простота, сила кого-чего-нибудь. Такой слабоуправляемый родительный падеж может быть преобразован в самостоятельный именительный падеж: распоряжение директора — директор распорядился. В нашем случае «мысль жалости» трансформируется в абсурдное жалость мыслит, абсурдное с точки зрения привычной языковой логики, но вполне допустимое в художественной реальности писателя. Очевидно, по Платонову, чувство жалости представляет собой некую автономную сущность, способную порождать мысль и в ней выражаться визуально морщинами. Заметим, что наша интерпретация тоже строится на предположениях, но отталкивается от формального способа выражения смыслов Платоновым, а не от существующих в языке привычных выражений, ибо иначе мы не приблизимся к проникновению в художественный мир писателя, не сможем постичь его языковую логику.

Обратимся к другим толкованиям. Вот пример некоторого уже более сложного, чем приведенное выше, толкования с помощью предположений. В середине романа «Чевенгур» про Чепурного, который во время купания в реке рвет цветы для своей жены Клав-дюши, сказано, что вообще-то он своей женой мало владел, но тем более питал к ней озабоченную нежность. Тут совмещаются, как представляется М.Ю. Михееву, несколько значений, каждое из которых в отдельности «нормально было бы выразить следующим образом»:

1) во-первых, герой питал к жене <некоторые чувства>, а именно <испытывал> нежность;

2) во-вторых, <проявлял о ней> заботу / заботился и <относился с> нежностью, но при этом,

3) в-третьих, <чувствовал, ощущал> очевидно какую-то озабоченность <или даже был всерьез> озабочен <ее судьбой, поведением>, а также возможно,

4) в-четвертых, <вполне мог> питать ?- <и неприязнь, отвращение, чуть ли не ненависть к ней>.

Тут платоновское несколько странное сочетание питал озабоченную нежность, как считает М.Ю. Михеев, очевидно, надо понимать как «результат склеивания вместе, с совмещением, по крайней мере, трех или четырех указанных фразеологизмов, т.е. значений 150

следующих свободных (почему???) сочетаний — 1) питать чувства, испытывать (или проявлять) нежность, 2) проявлять заботу (заботиться), 3) быть озабоченным (испытывать, чувствовать озабоченность) и где-то на заднем плане — 4) питать неприязнь, испытывать ненависть».

В подтверждение последнего, наиболее сомнительного предположения приводится такой текст, в некотором смысле дополнительный, или параллельный приведенному.

Когда в Чевенгур, наконец, привозят женщин (худых и изнемогших, по просьбе Чепурного — так как они не должны были отвлека[тъ] людей от взаимного коммунизма), эти женщины кажутся не имеющими возраста: они походят больше на девочек или старушек, потому что, как сказано, привыкли менять свое тело на пищу и их тело истратилось прежде смерти. Женщины в замешательстве гладят под одеждой морщины лишней кожи на изношенных костях. Тут следует такая фраза: одна лишь Клавдюша была достаточно удобной и пышной среди этих прихожанок Чевенгура, но к ней уже обладал симпатией Прокофий.

Почему сказано, что Прокофий «обладал к ней симпатией»? В этом очевидно неправильном с точки зрения обычного языка сочетании автор диссертации видит следующее совмещение смыслов:

1) «во-первых, Прокофий обладал симпатией <Клавдюши [то есть, здесь уже с перестановкой актантов], иначе говоря, был ей симпатичен / имел у нее успех / владел ее сердцем> или <сама Клавдю-ша> симпатизировала <отдавая предпочтение Прокофию, а не своему мужу, Чепурному>,

2) во-вторых, уже сам Прокофий <питал> симпатию I<имел явное пристрастие / проявлял слабость к Клавдюше / испытывал к ней влечение, она в его глазах> обладала <привлекательностью>, по-видимому, < обладая еще и пышным телом, в отличие от других женщин>,

3) в-третьих, возможно еще, что Прокофий обладал <явными преимуществом перед остальными чевенгурцами в глазах Клавдюши (в том числе и перед ее мужем)> / то есть имел <и заявлял на нее свои права> и, наконец, —

4) в-четвертых, Прокофий попросту обладал <ею как женщиной>».

Читая комментарии, невольно представляешь, как А. Платонов

склеивает, совмещает, комбинирует смыслы, пытаясь затруднить восприятие текста читателем. Вполне в духе авторского, по М.Ю. Ми-хееву, «стремления в каком-то смысле, к экономии усилий, к герметичной замкнутости внутри удобного автору всегда фрагментарного контекста, с выражением себя через намеки и символы, с откровенным «криптографированием» текста, намеренным недо-говариванием, оставлением в тексте зияющих лакун, в расчете

на «своего», близкого по духу читателя, который эти лакуны либо правильным образом восстановит, либо поймет все и так, ничего не истолковывая — только на уровне эмоций и интуиции. (Может быть, именно таков и должен быть «идеальный читатель». Можно сказать, что здесь у автора текста самонадеянный расчет на то, что написанное им так или иначе «останется» в языке.)».

Не верится, что все вышесказанное имеет отношение к писателю А. Платонову. Настолько он далек от воображаемого образа самонадеянного писателя с его эгоистическим расчетом. Попытаемся уяснить авторское понимание, полагаясь на свое чувство языка и доверие к точности языка писателя. Итак, Чепурной «мало владел (женой), но тем более питал к ней озабоченную нежность». В очередной раз подчеркнем, что при толковании мы строим предположения на основании того языкового выражения, которое представлено в платоновской фразе, перефразировка грешит искажением смысла высказывания. Алгоритм комментирования по-прежнему задается выявлением случаев ненормативности сочетаний. Думаем, что «питать нежность» вполне допустимое сочетание, поскольку реализует переносное значение глагола «питать» в сочетании с некоторыми существительными, обозначающими к.-н. чувство — испытывать, ощущать (питать доверие, ненависть, надежду). Не совсем понятно, как могло появиться у исследователя предположение, что Чепурной ощущал к жене неприязнь, ненависть (см. № 4), для этого в самой фразе нет никаких оснований. Итак, Чепурной питал к жене озабоченную нежность. Можем ли мы в своем понимании исходить из предположения, что Чепурной одновременно испытывал озабоченность, был озабоченным, как предлагает нам комментатор. Думаем, в этом случае мы потеряем один из платоновских смыслов: не сам человек был озабочен (что вполне соответствует нашим языковым представлениям), а нежность, которую он испытывал, как выражение любви характеризуется проявлением заботы, обеспокоенности. При согласовании, как известно, между словами устанавливаются определительные — собственно характеризующие отношения. Связь согласования является лексически неограниченной слабой связью. Изменяя тип подчинительной связи, мы теряем и собственно характеризующее значение. Потеря этого значения тут же сказывается на понимании всей фразы. В комментарии нуждается и непривычное сочетание мало владел (о жене). Язык подсказывает в этом случае только одно возможное толкование, которое исходит из переносного значения глагола: «владеть» — держать в своей власти, подчинять. Хотя на периферии сознания «маячат» и другие значения: иметь своей собственностью, иметь возможность пользоваться, взять, стать обладателем кого-чего-н. (по овладеть). 152

В заключение позволим себе подвергнуть сомнению сам способ толкования трудных мест в прозе А. Платонова путем выдвижения предположений на основе стандартных языковых конструкций. Исследователь задается вопросом: почему сказано, что Прокофий «обладал к ней (Катюше) симпатией», и видит в словосочетании совмещение таких смыслов: во-первых, Прокофий обладал симпатией Клавдюши; во-вторых, сам Прокофий питал симпатию к Клавдюше, она в его глазах обладала привлекательностью, по-видимому, обладая еще и пышным телом, в отличие от других женщин; в-третьих, возможно, Прокофий обладал явными преимуществом перед остальными чевенгурцами в глазах Клавдюши; в-четвертых, Прокофий попросту обладал ею как женщиной. Даже дух захватывает от такой фантазии. У А. Платонова выражена полная определенность в отношении того, кто к кому испытывает симпатию: Прокофий к Клавдюше. Не нормативна сочетаемость глагола «обладать», который в русском языке имеет два значения (1. кем-чем. Иметь в собственности, в наличии или в числе своих свойств. 2. кем. Иметь своей женой, любовницей.), с существительным «симпатия» (1. Влечение, внутреннее расположение к кому-чему-н.). Эта «странность» и нуждается в объяснении. Понятно, что Прокофий чувствовал симпатию к Клавдюше (к ней), непонятно, почему этот смысл выражен таким образом: обладал симпатией. Нельзя же объяснить подобную сочетаемость игрой и комбинированием смыслов, подобно тому, как предложил М.Ю. Михеев, совершенно запутав читателя своими домыслами: кто — к кому — почему. Обращение к обыденному языковому сознанию не дает результата, только мигает красная лампочка: ненормативно, неправильно. Симпатия — это внутреннее расположение, то есть чувство. О чувствах нам известно только, что мы их чувствуем, испытываем, переживаем, чувство симпатии, безусловно, характеризует положительное отношение к кому-чему-либо. Рядовой носитель языка ничего более сказать не может, поскольку это отвлеченное понятие. Попробуем подойти к объяснению иначе, пользуясь логикой, предлагаемой языком: подобная сочетаемость была бы возможна в случае переосмысления значения существительного симпатия. Если предположить, что симпатия есть некая материальная субстанция, то платоновское сочетание обладал к ней симпатией имело бы вполне понятный смысл. Итак, вывод напрашивается один: по А. Платонову, симпатия — нечто материальное и автономно сущее, а следовательно то, чем можно обладать, что можно иметь «в наличии».

Проанализированные словосочетания относятся к эмоциональной сфере. Надо сказать, что эта область, так же как и область сознания человека, в научной картине мира наименее изучена и кон-

кретизирована. По сути именно язык формирует эмоциональную картину представителей той или иной лингвокультуры. Язык называет, выражает, описывает эмоции, т.е. формирует наше представление о них. Платоновские сочетания: морщинистая мысль жалости, озабоченная нежность, обладал к ней симпатией можно объяснить трансформацией привычных языковых представлений, касающихся эмоций. А. Платонов преодолевает уже сложившиеся автоматизированные выражения, чтобы приспособить языковые средства для отражения сущностей, которые в понимании художника расходятся с отражением их в форме языковых значений в общественном сознании. В поэтике А. Платонова переосмысление отвлеченных существительных, обозначающих чувства, подготавливает нас к более глубокому и точному пониманию отдельных эмоциональных состояний. В этом заключается обоснованность его отступлений от нормы. С этим связано своеобразие картины мира этой уникальной языковой личности — писателя Андрея Платонова.

Список литературы

Караулов Ю.Н., Филиппович Ю.Н. Лингвокультурное сознание русской

языковой личности. М., 2009. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. М., 1963. Вып. III.

Михеев М.Ю. Описание художественного мира А.Платонова по данным

языка: Дисс. … докт. филол. наук. М., 2004. Семенова С.Г. Николай Федоров: Творчество жизни. М., 1990. Смирнова В.Г. Переосмысление отвлеченных существительных в художественной системе Андрея Платонова // Филологические науки. 1983. № 5.

Сведения об авторе: Смирнова Валентина Григорьевна, канд. филол. наук, доцент, зав. кафедрой русского языка ФГОУ ВПО «Московская государственная академия ветеринарной медицины и биотехнологии имени К.И. Скрябина». E-mail: val.grig.smirnova@yandex.ru

Источник

Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Проект на тему математические ошибки приведшие к катастрофам
  • Прождя два часа мы разошлись ошибка
  • Проект на тему лингвистические ошибки вокруг нас
  • Проект имеет две ахиллесовы пяты речевая ошибка
  • Продвинутая молодежь слушает продвинутую музыку ошибка