Эксперты «АГ», проанализировав приведенные примеры и выводы Суда, отметили, что они могут быть полезны для адвокатского сообщества. Во-первых, как ориентир при разрешении вопроса о необходимости и целесообразности подачи жалобы в отношении судьи. Во-вторых, как отправная точка для формулирования критериев назначения различных мер дисциплинарного воздействия в отношении адвокатов.
Как ранее сообщала «АГ», 27 декабря Президиум ВС РФ утвердил Обзор судебной практики № 5 за 2017 г. Как уже сообщалось, Обзор содержит 60 правовых позиций Судебных коллегий ВС РФ по делам в различных отраслях права, разъяснения по ряду вопросов, возникающих в судебной практике, а также обзор практики международных правовых органов.
Среди прочего в документе содержатся и две позиции, сформулированные Дисциплинарной коллегией ВС РФ, рассмотревшей жалобы судей на решение о лишении их статуса по результатам рассмотрения дисциплинарных производств.
Рассмотрев одно дело, Дисциплинарная коллегия сформировала позицию, согласно которой неумышленные судебные ошибки ординарного характера не могут расцениваться как проявление недобросовестного отношения судьи к своим профессиональным обязанностям и служить основанием для применения к нему дисциплинарного взыскания.
А по итогам рассмотрения второго дела коллегия пришла к выводу о том, что недобросовестное отношение судьи к исполнению профессиональных обязанностей, грубое нарушение уголовного и уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении дела привели к искажению фундаментальных принципов судопроизводства, нарушению прав и законных интересов граждан, умалению авторитета судебной власти.
Как отметил советник ФПА РФ Евгений Рубинштейн, совокупный анализ извлечений из судебных актов, приведенных в этой части Обзора, может пролить свет на сложный вопрос дисциплинарного производства – за какие процессуальные и материально-правовые ошибки судей при рассмотрении различных категорий дел может быть назначено дисциплинарное взыскание в виде досрочного прекращения статуса судьи.
«Сложность данного вопроса обусловлена отсутствием четких критериев определения – какие из указанных нарушений, как указал КС, “очевидно несовместимы с высоким званием судьи, явно противоречат социальному предназначению судебной власти, носителем которого является судья”. Конечно, приведенная позиция Конституционного Суда не может считаться конкретным критерием, а устанавливает лишь общие границы определения нарушений, за которые судья может быть досрочно лишен статуса», – пояснил адвокат, добавив, что анализ приведенных в Обзоре примеров из судебной практики позволяет наполнить этот критерий более четкими условиями.
В первом примере судья неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, и допустил ошибку при применении норм материального права. Верховный Суд РФ, проанализировав содержание этой ошибки, пришел к выводу, что она является ординарной при рассмотрении такого рода дел, а именно исков о признании права собственности, и посчитал, что за эту ошибку лишение статуса судьи является явно несоразмерным нарушению. Суд сформировал тезис: «неумышленные судебные ошибки ординарного характера не могут расцениваться как проявление недобросовестного отношения судьи к своим профессиональным обязанностям и служить основанием для применения к нему дисциплинарного взыскания».
«Анализ этого важного тезиса позволяет конкретизировать критерий “ошибки, которая очевидно несовместима с высоким званием судьи”: такая ошибка должна быть (а) умышленной, то есть когда судья знает, что неправильно применяет норму права, и, несмотря на это, осознанно идет на такое применение, и (б) нетипичной (нехарактерной, выбивающейся из числа других ошибок), которые возникают при рассмотрении определенной категории дел. Умышленное неправильное применение нормы права в совокупности с “эксклюзивностью” нарушения формирует такое отношение к судье, при котором его статус очевидно несовместим с высоким званием судьи», – заключил Евгений Рубинштейн.
В отличие от первого примера, во втором случае Верховный Суд РФ посчитал законным и соразмерным наказание в виде лишения статуса судьи, как раз применив вышеуказанный критерий. Судья был лишен статуса за то, что принял решение об условно-досрочном освобождении лица, не отбывшего установленный срок, при этом рассмотрев заявление с нарушением правил подсудности.
«В этом деле особое значение сыграло то, что судья самостоятельно, без наличия к тому каких-либо оснований перевел осужденного из мест лишения свободы в СИЗО, которое находилось в территориальной подсудности суда, и, таким образом, сформировал видимость надлежащего определения подсудности. При таких обстоятельствах Верховный Суд посчитал, что ошибка, допущенная судьей, является умышленной (судья не мог не знать о том, что важнейшее условие для применения норм об УДО заключается в отбытии осужденным определенного законом срока наказания в зависимости от тяжести преступления), и тот сам создал условия для видимости надлежащей территориальной подсудности, которая также была ошибочной. Умышленный характер действий судьи с неординарностью допущенной ошибки привели Дисциплинарную коллегию Верховного Суда к выводу, что такое поведение судьи несовместимо с его статусом», – пояснил эксперт.
По мнению Евгения Рубинштейна, для адвокатского сообщества сформулированные Дисциплинарной коллегией ВС РФ позиции могут являться ориентиром при разрешении вопроса о необходимости и целесообразности подачи жалобы в отношении судьи. Также они могут помочь с определением и обоснованием позиции о допущенной судьей ошибке, которая может повлечь за собой дисциплинарное взыскание.
Советник ФПА РФ Нвер Гаспарян в свою очередь полагает, что приведенные в Обзоре подходы Дисциплинарной коллегии могут быть полезны для адвокатского сообщества также и в том, чтобы сформулировать понятные критерии назначения различных мер дисциплинарного воздействия в отношении адвокатов: когда это может быть предупреждение, а когда – лишение статуса.
Судебные
ошибки – судья вынес незаконное,
необоснованное решение, при этом не
осознавая данного факта.
Судебная
ошибка может быть допущена только судом
— государственным
органом или должностным лицом.
Ненадлежащее исполнение своих
обязанностей другими
участниками процесса представляют собой лишь причины
допущения судебных
ошибок. Распространенной причиной
судебных ошибок является дача заведомо
ложных показаний и непреднамеренная
ошибка в свидетельских показаниях.
Лжесвидетельство в отличии
от добросовестного заблуждения свидетеля уголовно наказуемо, но и
преднамеренная ложь, и непреднамеренная
ошибка влекут за собой одно последствие —
судебную ошибку.
Суть
судебной ошибки состоит в том, что
она несет в себе негативные последствия,
является нарушением закона и влечет за
собой вынесение несправедливого,
незаконного и необоснованного решения.
Выявить
и перечислить все судебные причины
судебных ошибок невозможно.
Самыми распространенными среди
них являются:
1.
психологические ошибки.
2.
профессиональные, образование,
недостаточный опыт работы.
3.
законодательные причины.
4.
социальные. загруженность, состояние
здоровья.
5.
следственные ошибки
Факторы,
способствующие возникновению ошибок:
1.
уровень требовательности квалификационных
коллегий.
2.
руководящее положение судьи в процессе.
Суд
может допустить судебную ошибку по
любой норме материального и процессуального
права, поэтому перечислить все возможные
ошибки не реально. Можно затронуть
наиболее распространенные и значимые.
Судебная ошибка — это не установление
истины при рассмотрении уголовного
дела в суде вследствие избрания
неадекватных форм деятельности при
восприятии информации и ее переработке,
оценке судебной ситуации и принятия
решений, реализации принятых решений,
в том числе и в результате невыявленной
ранее следственной ошибки, ошибки
обвинения или защиты, повлекших негативные
последствия по делу. При этом под
негативными последствиями по делу
следует понимать невосполнимую утрату
доказательств, нарушение прав подсудимого,
свидетелей и потерпевшего выразившееся
как в необоснованном осуждении
подсудимого, так и в необоснованном
оправдании его полностью или в части,
в том числе и влекущие нарушения прав
и законных интересов потерпевшего, либо
незаконного и необоснованного ограничения
прав и свобод личности.
В
юридической литературе можно встретить
различные классификации судебных
ошибок.
Так,
С. А. Пашин предлагает классифицировать
судебные ошибки в зависимости от
оснований для отмены или изменения
судебного решения:
1)
несоответствие выводов суда, изложенных
в приговоре, фактическим обстоятельствам
уголовного дела;
2) нарушение
уголовно-процессуаль-ного закона;
3)
неправильное применение уголовного
закона;
4) несправедливость приговора,
которую законодатель связал с чрезмерной
мягкостью или суровостью наказания.
Достаточно
детальную классификацию судебных ошибок
разработала Э. В. Казгериева. Она
предложила разделять ошибки судебного
правоприменения на фактические и
логические.
При
этом по стадиям судебного правоприменения
выделяются: ошибки, совершенные при
установлении фактических обстоятельств;
ошибки, совершенные при установлении
правовой основы дела; ошибки, совершенные
при принятии решения по делу; в зависимости
от степени познания и устранения —
ошибки установленные и неустановленные;
спорные и бесспорные; по количеству
повторяемых судебных ошибок в отдельном
регионе — типичные и атипичные; в
зависимости от функциональной
принадлежности применяемых норм —
материальные и процессуальные ошибки
судебного правоприменения и т. д
Можно
сделать вывод о том, что единственным
общим критерием классификации ошибок
в судопроизводстве является их разделение
по основаниям для отмены или изменения
судебного решения, предусмотренным в
УПК РФ.
Если
исходить из сущности ошибок в
судопроизводстве, то представляется
возможным разделить их на ошибки в
суждениях и в действиях.
Последствия
судебной ошибки особенно тяжелы,
поскольку в результате этого причиняется
моральный и материальный вред осужденному
и его близким, при этом последствия
такого вреда иногда могут быть просто
невосполнимыми.
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
ОТЛИЧИЕ СУДЕБНОЙ ОШИБКИ ОТ ПРАВОНАРУШЕНИЯ СУДЬИ (НА МАТЕРИАЛАХ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА)
С.Б. ПОЛЯКОВ
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П в обоснование ответственности судьи за неправильное решение по существу дела исключительно путем вынесения приговора за заведомо неправосудный судебный акт сказано, что судья «оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него)». Это является повторением давно известной позиции, что не всякое неправильное толкование закона может служить основанием ответственности судей, а лишь такое, которое позволяет говорить о нарушении судьей служебного долга <1>.
———————————
<1> Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 436 — 445.
Против этого нет возражений. Правоприменительная ошибка должна отличаться от правонарушения. Верной представляется позиция, что «ошибка не обладает признаком виновности, а предпринимаемые попытки наделить ошибку этим свойством без законодательного решения данной проблемы представляют собой не что иное, как объективное вменение» <2>. Вопрос в том, как и каким образом отличить судебную ошибку от правонарушения судьи, т.е. умышленного неисполнения процессуальных норм судьей, приведшего к неправосудному судебному решению по существу дела.
———————————
<2> Лисюткин А.Б. Ошибка как категория правоведения: теоретико-методологический аспект: Дис. … д-ра юрид. наук. Саратов, 2002. С. 14. Наоборот, нельзя согласиться с тем, что профессиональная ошибка судьи определяется как виновное действие (или бездействие), выразившееся в нарушении им требований процессуального права. См.: Сапунова М.О. Юридическая ответственность судей // Российская юстиция. 2007. N 1. С. 53.
На вопрос «как?» ответить не так уж сложно. Это можно проиллюстрировать на материалах конкретного уголовного дела, закончившегося, к редкому счастью, оправдательным приговором.
Приговором от 29 января 2008 г., вынесенным заместителем Пермского краевого суда С.А. Суворовым, осуждены заместитель начальника отдела Управления по борьбе с организованной преступностью Данилов по статьям 283 (ч. 1), 286 (ч. 1), 290 (ч. 4, п. п. «а», «г»), 158 (ч. 4, п. «б») с назначением наказания по совокупности в виде лишения свободы на девять лет и штрафа в сумме 1 млн. руб. и следователь Суслов по статье 290 (ч. 4, п. п. «а», «г») с назначением наказания в виде лишения свободы на пять лет и штрафа в сумме 500 тыс. руб. Они обвинялись в том, что после задержания и доставления в отдел П., в отношении которого ранее было возбуждено уголовное дело, похитили из сумки, находившейся у того при задержании, 16 млн. 500 тыс. руб. и получили, кроме того, 6 млн. руб. в качестве взятки. П. утверждал, что во время задержания у него в сумке находилось 40 млн. руб. и 11342 долл. США. В дополнение к этому Данилов обвинялся в разглашении оперативных материалов по делу П. агенту, поставлявшему информацию по тому же делу.
В Кассационном определении Верховного Суда РФ от 27 октября 2008 г. по делу N 44-008-56сс говорится, что в обоснование обвинения Данилова в разглашении государственной тайны и злоупотреблении служебным положением суд сослался на показания единственного свидетеля-агента, а также на заключение экспертной комиссии по режиму секретности ГУВД Пермского края. Однако при этом суд не учел, что эти показания агента носили неконкретный характер, без детализации предмета разглашения. В последующем, в том числе в судебном заседании, агент от этих показаний отказался, ссылаясь на оказанное на него воздействие в ходе следствия, когда он находился под стражей по другому уголовному делу; при этом показал, что ничего о государственной тайне не знает. Без надлежащего внимания суда остались те обстоятельства, что каких-либо документов для опознания агенту не предъявлялось, точное время разглашения тайны не установлено, а заключение экспертной комиссии по режиму секретности ГУВД Пермского края не содержит категоричного вывода о том, что разглашение рассматриваемых в суде сведений нанесло ущерб интересам ГУВД Пермского края и МВД в целом.
Несмотря на то что Верховный Суд указал на необъективность в оценке этих доказательств, приведенное следует считать все же указанием на ошибки судьи в оценке доказательств, поскольку умысел в оценке приведенных в приговоре доказательств обосновать нельзя. Но далее в Кассационном определении указано уже на игнорирование доказательств защиты: «Также без соответствующей оценки суда остались не опровергнутые показания непосредственного начальника Данилова… о том, что снабжение агентов той или иной информацией конфиденциального характера является обычной практикой работы оперативных подразделений и разглашением государственной тайны не является».
Относительно выводов суда о краже денег у П. и получении от него взятки из сумм, находившихся при нем в момент задержания, в Кассационном определении сказано о неверной оценке доказательств факта, что у П. могли быть деньги в сумме 40 млн. руб. и более 10 тыс. долл. При этом указано: первоначально сын П. заявлял, что у отца с собой было 17,5 млн. руб. Другие свидетели дают неопределенные показания. Однако иная оценка приведенных в приговоре доказательств, даже подробно обосновывающая неправильность первоначальной, не может быть объективным суждением об умысле в неправильной оценке доказательств в их совокупности, поскольку, как и оцениваемая предшествующая деятельность суда, является продуктом субъективной деятельности человека.
Как указание на ошибку следует оценить и такой вывод Кассационного определения: «При проверке показаний свидетеля А., на которые суд сослался в приговоре в обоснование вывода о виновности Данилова и Суслова, оказались не обеспечены существенные условия этого процессуального действия: не выяснены возможность помещения в одну сумку 40 млн. руб. и более 10 тыс. долл. США в указанных П. купюрах и упаковках, а также общий вес указанной сумки». Это, конечно, указание на серьезные обстоятельства, не учтенные судом. Но об умысле в необеспечении таких условий можно говорить тогда, когда о необходимости их соблюдения заявлялось защитой, но ходатайство было оставлено без удовлетворения.
Указанием не на ошибку, а на умышленное игнорирование доказательств являются такие выводы Кассационного определения: «Кроме того, суд оставил без надлежащего внимания и всесторонней оценки иные имеющиеся в деле материалы: постановление следователя Суслова от 31 марта 2006 г. о возврате П. изъятых у него денежных средств в сумме 17,5 млн. руб., которое П. получил в тот же день под расписку. При подсчете денег в кабинете Суслова, в том числе с участием адвоката П., ни от кого из участников следственного действия замечаний и возражений не поступило. С заявлением об изъятии у него денег, в том числе в качестве взятки, П. обратился спустя около трех месяцев после его задержания и подсчета денег; материалы прослушанных телефонных переговоров П. с Ф. о том, что П. готовит денежную провокацию в отношении работников милиции… Оперативно-розыскные мероприятия по делу П. санкционировались уполномоченными на то должностными лицами и органами, в том числе прослушивание его телефонных переговоров — Пермским краевым судом». Далее в Кассационном определении приводится ряд процессуальных документов, которые суд первой инстанции оставил без оценки, в том числе постановления о возбуждении перед судом ходатайств о применении в отношении П. меры пресечения в виде заключения под стражу. Наличие этих документов не согласуется с выводами обвинительного приговора о том, что Данилов и Суслов после получения взятки «во исполнение договоренности с П. в пользу взяткодателя» приняли меры к прекращению уголовного дела.
Далее в Кассационном определении указывается: «Кроме того, как видно из протокола судебного заседания, суд оставил без обсуждения и оценки показания иных допрошенных в суде лиц, в том числе большинство показаний свидетеля К., потерпевшего по делу П., по заявлению которого было возбуждено дело в отношении последнего…, работника милиции свидетеля Х., а также немотивированно отклонил ходатайство стороны защиты о вызове и допросе в судебном заседании сотрудника ФСБ С. в целях проверки достоверности записей прослушанных телефонных переговоров Данилова, Суслова». Это уже указания на умышленную предвзятость суда. Как и указание на существенное нарушение права обвиняемого на защиту — невручение ему обвинительного заключения со ссылкой на секретность.
При новом рассмотрении дела приговором Пермского краевого суда от 13 мая 2009 г. Данилов и Суслов были полностью оправданы.
Из оправдательного приговора можно увидеть, что судья, вынесший обвинительный приговор, не принял во внимание ряд доказательств. Отсутствие их в оценке доказательств, положенных для обвинительных выводов, указывает на виновные деяния судьи.
Так, в оправдательном приговоре объективность показаний Данилова и свидетеля-агента о том, что показания им даны под воздействием угроз, подтверждается не только показаниями свидетелей, но и осмотром помещения временного содержания для арестованных в сборном отделении следственного изолятора с надписью, не оставляющей сомнений в адресате и угрозе. Осмотр проведен еще в 2007 г., т.е. не мог быть не известен судье при вынесении обвинительного приговора.
Если в обвинительном приговоре «анализ» показаний свидетелей защиты вместе с перечислением их 11 фамилий занял всего 10 строк и свелся к неаргументированному утверждению, что они «не опровергают доказанность вины Данилова и Суслова», то иное — в оправдательном приговоре.
Так, анализу доказательств дачи взятки: показаниям П., его адвоката и свидетеля — компаньона П. посвящено 224 строки оправдательного приговора. Эти показания сопоставляются с записью прослушанных телефонных переговоров с показаниями других свидетелей, и между ними обнаруживаются существенные противоречия, в том числе по времени совершения тех или иных действий. После этого сложно оспорить вывод суда: «Таким образом, в показаниях потерпевшего П., свидетелей Р. и П. имеются столь существенные, взаимоисключающие противоречия по времени и обстоятельствам получения взятки, что, если бы такие события произошли в действительности, им было бы нельзя дать такой разной оценки. Органы следствия, очевидно, понимая, что в деле имеются неустранимые противоречия, в нарушение статей 171 и 220 УПК РФ не конкретизировали предъявленное подсудимым обвинение, а именно время совершения деяния, указав лишь, что это было совершено 1 марта 2006 г. Такое обвинение, в котором не конкретизировано время совершения преступления, не может считаться законным и обоснованным».
Анализу доказательств обвинения о сумме денег, находившихся при задержании у П., в оправдательном приговоре посвящено 18 страниц (около 1000 строк машинописного текста шрифтом 12).
Давно известно, что российский судья должен многократно подробнее мотивировать оправдательный приговор, чем обвинительный. Это для обвинительного приговора годится работа по методу, определившему данную судье классиком русской литературы фамилию Ляпкин-Тяпкин. Символы судебной власти России меняются, нарицательная фамилия — на века. За оправдательным приговором словно звучит извинение судьи перед обвинением, что не исполнил его волю. В русской речи от обывателя до первых лиц государства слова «предать суду» означают наказать. От этого разница между судьей и палачом стирается.
Читая оправдательный приговор, задаешься вопросом: почему при вынесении обвинительного приговора судья — заместитель председателя краевого суда не увидел противоречия в показаниях свидетелей обвинения на разных стадиях следствия, отмеченные затем в оправдательном приговоре, не проанализировал видеозапись осмотра сумки с деньгами П., не дал оценки тому, что в ходе осмотра и после него П. и его адвокат никак не высказали несогласия или удивления по поводу зафиксированной в протоколе осмотра суммы денег 17,5 млн. руб., никто не обратил внимания на нарушение целостности опечатанной при изъятии (что однозначно подтверждается всеми допрошенными) сумки и многим другим обстоятельствам, которым дана оценка в оправдательном приговоре? Почему он игнорировал доводы Суслова, что уголовное дело возбуждено в отношении него с нарушением требований статьи 448 УПК РФ, хотя Суслов приводил судебные акты по Пермскому краю, отмененные из-за таких нарушений? Причины частному лицу не найти, но игнорирование доказательств наглядно.
Безусловно, умышленным следует считать отсутствие в судебном решении (приговоре):
— оценки доказательства, на которое ссылалась сторона, неудовлетворенная решением;
— оценки части показаний свидетелей или участников дела, на которые ссылалась сторона, неудовлетворенная решением;
— оценки сопоставления доказательств, на необходимость чего ссылалась сторона, неудовлетворенная решением.
Отсутствие оценки доказательств, предложенной суду стороной, не может быть ошибкой, потому что судья уклоняется от анализа представленных участниками дела доказательств и тем самым прямо нарушает обязанность, установленную для него законом (ч. 4 ст. 7, ст. ст. 14, 15, 17, 87, 88 УПК РФ, ст. ст. 12, 67 ГПК РФ).
Это одно из главных проявлений старой болезни российской судебной системы — немотивированности судебных актов, о которой написано немало <3>. Здесь достаточно привести одну характерную цитату: «Одним из удручающих дефектов российского судопроизводства на всех уровнях являются недопустимая краткость и неполнота текстов судебных решений. Это проявляется в первую очередь в том, что обстоятельства дела зачастую излагаются в самой общей форме, а в некоторых случаях не приводятся вообще. Но и этого мало — наряду с легковесным отношением к фактам сплошь и рядом приходится сталкиваться с игнорированием доводов сторон. Определенные доводы, так или иначе неудобные суду, не находят в тексте никакого отражения. Они не поддерживаются и не опровергаются — от них просто не остается ни следа» <4>.
———————————
<3> См., например: Способна ли судебная система исправлять свои ошибки? // Российская юстиция. 2003. N 6. С. 41 — 43; Митюшев В. Мотивированное решение // Эж-Юрист. 2005. N 26. С. 6; Султанов А.Р. О проблеме мотивированности судебных актов через призму постановлений Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2008. N 2. С. 11 — 13; Осин В.В. Есть ли в России судебный надзор? // Адвокат. 2008. N 3. С. 42 — 63; Холодный В. Эффективный пересмотр // Эж-Юрист. 2009. N 47. С. 8, 9.
<4> Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. N 2. С. 22.
Поэтому отмена Верховным Судом РФ обвинительного приговора в отношении Данилова и Суслова скорее чудо, а не закономерность. В соответствии с принципами правосудия и требованиями закона изучаются доводы кассационных и надзорных жалоб, в том числе Верховным Судом РФ, по принципу лотереи.
Виновность в отсутствии в судебном акте выводов относительно какого-либо довода стороны по делу очевидна. Отсутствие мотивировки принятого решения уже не может быть объяснено особенностью принятия решения по существу дела, отмеченной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П.
Главная проблема не в том, как отличить ошибку судьи от его виновного игнорирования доводов сторон и представленных ими доказательств, а в отсутствии в государственной системе органа, способного беспристрастно анализировать деятельность судьи на предмет соответствия ее принципам правосудия.
Как говорится в пункте 2 ст. 16 Закона РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации», «судья, в том числе после прекращения его полномочий, не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое судом решение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта» <5>.
———————————
<5> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1792.
Особый порядок возбуждения уголовного дела в отношении судей (гл. 52 УПК РФ) и его фактическое претворение приводит к тому, что заведомо незаконный приговор или решение суда влечет единственно возможную ответственность судьи только в том случае, если у квалификационной коллегии судей и следственного комитета (еще точнее, у того, кто способен провести через эти органы желаемое решение) «вырастет зуб» на конкретного судью. В российской правовой системе никто не наделен обязанностью последовательно выявлять заведомо незаконные судебные акты, реагировать по существу на каждое заявление о таких правонарушениях. При нынешнем положении дел принцип неотвратимости юридической ответственности не действует, таковая используется под заказ определенного человека (судьи). Правонарушение рассматривается не как основание ответственности, а как повод для наказания конкретного судьи.
Без специального заказа квалификационные коллегии все игнорирования и искажения доказательств в судебных актах квалифицируют как «выраженное судьей при осуществлении правосудия мнение», за которое он в силу закона не может быть привлечен к ответственности.
Характерный пример по другому делу. В надзорной жалобе в Верховный Суд РФ П. указывал, что судами первой и кассационной инстанций не приведены изложенные защитой в ходатайствах и прениях и содержавшиеся в кассационной жалобе 66 доводов и доказательств защиты по фактическим обстоятельствам дела, 16 доводов по применению норм материального права и юридической квалификации правоотношений, 5 доводов о нарушении уголовно-процессуального закона, 4 довода о нарушении норм гражданского и гражданско-процессуального закона при рассмотрении гражданского иска и соответственно не дана им оценка. При этом приведены 17 положений (со ссылками на том и листы дела), где говорится: в приговоре и в кассационном определении доказательства приведены диаметрально противоположные содержащимся в протоколах следственных действий и судебных заседаний, т.е. указано на 17 заведомо ложных выводов суда, в корне подрывающих обвинительный приговор.
Согласно пунктам 5 и 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 1 при решении вопроса об истребовании уголовного дела в порядке, предусмотренном частью 2 ст. 406 УПК РФ, следует исходить из того, что дело должно быть истребовано в каждом случае, когда возникают сомнения в законности, обоснованности и справедливости приговора, определения или постановления. При вынесении постановления об отказе в удовлетворении надзорных жалобы или представления судья обязан привести аргументированные ответы на все доводы, в которых оспариваются законность, обоснованность и справедливость судебного решения, и изложить мотивы, по которым эти доводы признаются несущественными <6>. Исходя из этого судья Верховного Суда РФ, рассматривая надзорную жалобу, казалось бы, однозначно должен был истребовать дело и проверить ссылки осужденного на материалы дела и точно указанные им листы дела. Если бы они были ложные, можно было бы аргументированно отклонить доводы надзорной жалобы. Если действительно ложны выводы суда, то подлежит отмене или изменению неправосудный приговор.
———————————
<6> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 4. С. 3, 4.
Однако судья Верховного Суда через 15 дней отписал постановление об отказе в удовлетворении надзорной жалобы без истребования дела, не ответив по существу почти ни на один довод жалобы, в том числе о несоответствии приговора материалам дела. А пять ложных утверждений суда о доказательствах прямо повторил как действительные, не удосужившись проверить, что в протоколах следственных действий и судебных заседаний написано противоположное тому, что изложено в приговоре.
П. просил Высшую квалификационную коллегию судей РФ привлечь хотя бы к дисциплинарной ответственности (если уж не к уголовной) за преступную халатность судью Верховного Суда РФ за неисполнение пунктов 5 и 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 1 при формальной отписке на его надзорную жалобу. Однако получил ответ: «В постановлении судья Верховного Суда Российской Федерации Б. выразил свое мнение при осуществлении правосудия. Он действовал в соответствии со своими полномочиями и им не совершено проступка, влекущего предусмотренную законами ответственность».
Так, отказ от проверки доводов подсудимого квалифицирован как выражение мнения, исполнение полномочий судьи. То есть судья Верховного Суда способен изначально допустить, что подсудимый врет и можно не проверять его доводы, а высокооплачиваемое бездействие является исполнением полномочий.
А Суслов вообще не дождался ответа из квалификационной коллегии судей на свои жалобы на заместителя председателя Пермского краевого суда, «выражение мнения» которого путем игнорирования доводов защиты отняло почти год из его жизни и лишь чудом не сломало всю ее, не оставило его маленьких детей без отца на долгие годы в нищете и позоре.
Задача обеспечить реализацию принципов правосудия не будет решена до тех пор, пока принцип независимости суда как условие правильного разрешения дел (применения норм материального права) распространяется на формы контроля за соответствием деятельности судов (судей) целям и задачам правосудия и за исполнением ими процессуальных норм. Можно долго дискутировать на эту тему, но достаточно вспомнить народную мудрость: «Ворон ворону глаз не выклюет». И ничто в российской судебной системе не дает повод усомниться в этой поговорке. От повторения на судейских симпозиумах красивых слов о принципах правосудия, презумпции невиновности, отраслевых принципов права о доказывании торжества их не наблюдается.
Достижения квалификационных коллегий судей в последовательном и постоянном обеспечении принципов правосудия в деятельности судов куда менее известны, чем их борьба с судьями, которые восстают против принуждения их к осуждению невиновных лиц. Это наглядно подтвердило решение Европейского суда по правам человека по жалобе судьи О.Б. Кудешкиной, не признаваемое Верховным Судом РФ <7>.
———————————
<7> Никитинский Л. Суд нулевых // Новая газета. 15.03.2010. N 26. С. 16
На обвинения судебной власти Кудешкиной и других судей, выносящих сор из избы, в ее «умалении» вспоминается другая поговорка: «Нечего на зеркало пенять…». Так будет до тех пор, пока общество не добьется средств контроля за исполнением судьями, которые получили-таки от общества хорошее денежное содержание и завидное пожизненное обеспечение, принципов правосудия, за что им таковое установлено. Зеркалом судебной системы должны быть не квалификационные коллегии судей и не другие кастовые образования, независимые от кого угодно, но только не от исполнительной власти и прежде всего от их органов обвинения, полагающих, что судьи получают зарплату за верное служение им, а не «преданным» суду.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Человеку свойственно ошибаться. Так гласит известная истина. Но порой от решения одного человека зависит жизнь другого. Конечно, право на ошибку дано всем, но дано ли оно судьям – выясняем у заместителя председателя Омского областного суда, руководителя коллегии по уголовным делам Лохичева Виктора Михайловича.
– Виктор Михайлович, что вкладывается в понятие «судебная ошибка»?
– Я думаю, стоит вести речь о тех судебных ошибках, которые существенно влияют на права участников судопроизводства. Судебные ошибки бывают нескольких видов. Во-первых, это судебные решения, выводы которых не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Во-вторых, это решения, в которых неправильно применен уголовный закон. В-третьих, это те решения, которыми существенно нарушены права участников уголовного судопроизводства. Законодательно мы, как кассационная инстанция, наделены правом вмешиваться в подобные дела и исправлять судебные ошибки.
Наиболее сложная и распространенная категория судебных ошибок – это несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела.
Чем сложна эта категория ошибок?
Дело в том, что у нас существует не только судебное следствие, но и досудебное производство. Органы досудебного производства осуществляют уголовное преследование, занимаются предварительным сбором доказательств, и, как вы понимаете, результаты досудебного предварительного производства существенно влияют на правильное установление фактических обстоятельств дела, а значит, и на выводы суда. Установить и оценить фактические обстоятельства очень сложно, ведь это вопрос и компетентности органов предварительного следствия, и их добросовестности. Так, довольно непросто оценить доказательства на предмет их достоверности – мы же знаем, что такое лжесвидетельство. Не секрет, что существует и фальсификация доказательств на стадии досудебного производства…
Почему судьи ошибаются?
– Почему при достаточно жесткой процедуре отбора судей все равно возникают судебные ошибки?
– Это обусловлено в первую очередь недостаточной степенью профессиональной подготовленности судей. Конечно, от ошибок не застрахован никто, но все дело в частоте ошибок и степени их существенности. Если судья совершает одни и те же ошибки, можно сделать вывод о том, что он недостаточно подготовлен либо небрежно относится к своим обязанностям, невнимателен. Я умышленно не говорю о преднамеренных ошибках, потому что это уже преступление.
Но дело не только в этом. На судебные ошибки влияет и наше процессуальное законодательство. К сожалению, мы не смогли отказаться от такого института, как предварительное расследование, и фактически имеем два следствия: одно предварительное, одно судебное. Нужно ли нам это? Ведь это еще и существенно затягивает процесс.
Что мы имеем на сегодняшний день? У нас существует пять судебных инстанций: мировой суд, апелляционный суд, суд кассационной инстанции, суд надзорной инстанции и Верховный суд (где еще как минимум две инстанции). Каждая инстанция смотрит на дело под своим углом и может трактовать его по-разному. Но не стоит забывать об очень важном принципе – правовой определенности. Это в первую очередь устойчивость судебного решения. Конечно, абсолютной истины не существует, но истина должна устанавливаться в допустимых пределах, которых достаточно для того, чтобы сделать вывод о виновности, дать правильную, приемлемую квалификацию преступного деяния и назначить справедливое наказание. И такое судебное решение должно быть устойчивым.
– Вы сказали, что основная причина судебных ошибок в недостаточной профессиональной подготовке судей? В чем именно заключаются эти недостатки?
– Не секрет, что должность судьи наиболее привлекательна среди юридических профессий и в плане социальных гарантий, и в плане материального обеспечения. Сейчас в резерве судей состоит около двухсот человек. Как среди этого количества отобрать наиболее достойных – вопрос очень сложный. Ведь далеко не каждый человек может быть судьей. Судья должен быть человеком с опытом. В этом смысле я всегда был сторонником возрастного ценза.
В свое время я страшно боялся этой работы: а вдруг кого-то несправедливо осужу? Сейчас выпускники немного другие – они ничего не боятся, уверены в себе. Самонадеянность – это тоже одна из причин. Ведь самое главное – чтобы не был осужден невиновный человек. Судье порой очень сложно принять решение, но сделать это необходимо. Бывают настолько противоречивые доказательства, что занять чью-то сторону позволяет, возможно, интуиция, опыт.
– Судебная ошибка – это всегда ущемление прав осужденного?
– Нет. Судебные ошибки касаются и потерпевших. Кстати, права потерпевшего на сегодняшний день защищены очень незначительно. Откровенно говоря, потерпевшая сторона практически не защищена от неправильно предъявленного обвинения обвиняемому. Например, в случае гибели человека потерпевшими признаются его близкие родственники. В лучшем случае им говорят, какое обвинение предъявлено подозреваемому. В худшем – они узнают об этом только в суде. И мы ничего не можем сделать, ведь суд действует в рамках того обвинения, которое направлено в суд – института дополнительного расследования у нас нет. А право обжалования на стадии досудебного производства для потерпевшего носит чисто декларативный характер. Почему? Потому что, к сожалению, те нормы, которые считались новеллами в уголовном процессе, работают только на тех участников уголовного судопроизводства, которые пытаются затянуть уголовное расследование.
Подобные судебные ошибки происходят из-за несовершенства закона. Повторюсь, суд связан рамками обвинения и именно в этих рамках обязан вынести решение, иногда заведомо неверное (потому что неверно было предъявлено обвинение). А потерпевшему не было предоставлено право защитить себя ни на одной стадии процесса. Это тоже судебная ошибка, ее даже можно назвать преднамеренной, поскольку ухудшить положение подсудимого суд не может.
Судебные ошибки: реакция судейского сообщества
– Как на судебные ошибки реагирует судейское сообщество?
– Каждому человеку свойственно ошибаться. Все зависит от вида ошибок и их количества. Руководство вышестоящих судов отслеживает все ошибки, анализирует их и делает соответствующие выводы. Если на протяжении всего времени судья совершает несколько ошибок вследствие невнимательности, небрежности, нежелания знать нормы материального права, судебную практику, мы реагируем однозначно: привлечением судьи к дисциплинарной ответственности либо прекращением полномочий. Конечно, в случае если судебная ошибка повлекла существенные нежелательные последствия, даже увольнение судьи не компенсирует затрат. Но у нас существует институт реабилитации, и в законе это оговорено.
– Если субъективный фактор исключить очень трудно, что может быть изменено в нашей судебной системе, чтобы хотя бы свести к минимуму количество судебных ошибок?
– Необходим целый комплекс мероприятий. Во-первых, это подготовка кадров. Я думаю, помимо специализации вузов (которая, в общем-то, у нас существует), студентов необходимо учить оценке доказательств, некоторым моральным аспектам. Кроме того, я считаю, что возрастной ценз судьи должен быть увеличен хотя бы до 30 лет. Судья должен иметь жизненный опыт и опыт работы.
Должна быть упрощена процедура привлечения судьи к какому-либо виду ответственности. Как эта процедура выглядит сегодня? По представлению генерального прокурора коллегия из трех судей должна рассмотреть вопрос о даче заключения о наличии признаков преступления. Далее, для того чтобы возбудить уголовное дело, необходимо согласие квалификационной коллегии судей. Это решение может быть неоднократно обжаловано в Верховном суде. Затем генеральный прокурор либо возбуждает уголовное дело, либо отказывает. И только потом, если уголовное дело возбуждено, начинается предварительное следствие. Все это излишне.
Кроме того, я считаю, что должна быть полная процессуальная и материальная независимость судей. На сегодняшний день органы судебной власти в какой-то мере зависят от исполнительной власти. Например, мировые судьи назначаются Законодательным Собранием области, федеральные судьи – через Администрацию Президента РФ.
Как и куда жаловаться на судью? Читайте в статье!
Как можно исправить судебную ошибку (и можно ли)?
– Всегда ли можно исправить судебную ошибку? В каких случаях это можно сделать?
– Если судебная ошибка касается нарушения прав потерпевшего, то не всегда можно исправить. А что касается осужденного, то судебную ошибку сложно исправить в том случае, если в основу решения суда были положены недостоверные доказательства. Я имею в виду лжесвидетельство и различные оперативные мероприятия, которые оформляются на стадии досудебного производства. Это очень сложно проверить.
– Вы сталкивались с судебными ошибками?
– Да. Могу привести один из недавних примеров. Сельский житель стрелял в свою жену из охотничьего ружья. Органы предварительного следствия квалифицировали это как покушение на убийство. Материалы передали в суд. Районный суд вынес обвинительный приговор и назначил 8 лет лишения свободы. А в кассационной инстанции приговор не устоял. Мы посчитали, что было не покушение на убийство, а угроза убийством. Здесь судебная ошибка состоит в неправильной квалификации действий – это юридические тонкости. Покушение на убийство – те действия, которые совершаются только с прямым умыслом, то есть человек желает убить и делает для этого все. Но в итоге убить ему не удаётся по каким-то внешним причинам.
В истории с выстрелами всё иначе. Ситуацию нужно было оценивать глубже: посмотреть, что за семья, что за отношения. Как выяснилось, человек – опытный охотник, он умел обращаться с оружием. И уже не в первый раз направлял его на супругу. Но стрелял не с целью убить ее, а чтобы припугнуть. В итоге кассационная инстанция переквалифицировала его действия. Срок существенно снизился – до 2 лет. И я абсолютно уверен в правильности этого решения. А для судьи районного суда никаких последствий, конечно, не было, поскольку вопрос касался оценки доказательств.
На вопросы отвечал Виктор Михайлович Лохичев, заместитель председателя Омского областного суда, руководитель коллегии по уголовным делам
Про громкие дела, судебные ошибки, проступки и преступления судей читайте на нашем партнерском портале ЗАСУДИЛИ.РУ
Принимаем заявки на участие журналиста в судебном процессе
В Конституционном Суде РФ в четверг состоялось заседание, в ходе которого участники пытались выяснить, можно ли увольнять судей за допущенные ошибки, и где грань между такой ошибкой и пренебрежением профессиональными обязанностями. Это дело было инициировано по жалобе бывшей судьи Преображенского районного суда Москвы Анжелики Матюшенко, которая, проработав в суде 8 лет, лишилась должности после соответствующего решения Квалификационной коллегии судей.
Как установила коллегия, Матюшенко, рассматривая дело в апелляционном порядке, выносила решения с нарушением норм УК и УПК, в частности, ложно определила наличие умысла в действиях подсудимой, а также оставила в силе назначенное мировым судом наказание в виде лишения свободы. Поскольку подсудимая была серьезно больна, Матюшенко, по мнению ККС, поставила под угрозу ее жизнь и здоровье и в целом нарушила общие начала назначения наказания, принципы законности, равенства, справедливости и гуманизма.
Заявительница пыталась оспорить свое увольнение в Верховном Суде, но тот подтвердил справедливость решения квалификационной коллегии. Теперь же автор жалобы пыталась доказать неконституционность положений законов, на базе которых получила отставку: «О статусе судей», «Об органах судейского сообщества», а также Кодекса судейской этики.
Поднявшись на трибуну КС, Матюшенко разрыдалась, не успев сказать и слова. Слегка укротив эмоции, бывшая судья сообщила лишь, что полностью поддерживает тезисы своей жалобы: «Я не считаю, что допустила ошибки, и вынесла такое решение, которое сочла нужным».
«Этот вопрос в законе урегулирован недостаточно четко, — начала разъяснять позицию заявительницы ее адвокат Венера Бондаренко. — В указанной норме нет четкого определенного указания, какие именно нарушения могут быть признаны дисциплинарным проступком». По ее мнению, на практике это приводит к необоснованному расширению полномочий ККС при решении вопроса о привлечении судей к дисциплинарной ответственности.
Отвечая на вопросы представителей стороны, принявшей оспариваемый акт, Матюшенко заявила: «Я всю эту ситуацию представляю так, что меня уволили за выраженное мнение при рассмотрение дела». Тем самым она дала понять, что не считает справедливым обвинение в нарушении основополагающих принципов судопроизводства. «До сих пор верю, что я приняла правильное решение!» — в сердцах воскликнула она и удалилась от микрофона.
Получив слово, представитель президента Михаил Кротов напомнил, что в постановлении КС от 2001 г. суд признал, что на судей возлагается большая ответственность при вынесении решения, при этом некоторые обстоятельства рассматриваемого дела могут быть от них скрыты. Поэтому существуют высшие инстанции, в которых дело может быть пересмотрено, и это — единственный предусмотренный порядок для оспаривания решения, вынесенного судьей. Дело же, которое вела заявительница, было прекращено решением вышестоящей инстанции по причине отсутствия состава преступления, поэтому уволена она была не за ошибку, а за «пренебрежительное отношение к профессиональным обязанностям и игнорирование процессуальных прав участников» (Кротов здесь процитировал решение ККС). Вменение судье в вину таких проступков, по мнению Кротова, не противоречит закону, который гласит: судья обязан неукоснительно соблюдать Конституцию и другие федеральные конституционные законы, а помимо этого «должен избегать всего того, что может умолить его авторитет и авторитет судебной власти». В целом представитель президента не усмотрел в законоположениях, которые приводились в рассматриваемой жалобе, противоречий Основному закону.
«Судья может быть привлечен к ответственности в виде увольнения за ошибку только в случае принятия неподсудного акта в результате поведения судьи», — заявил представитель Госдумы Александр Харитонов. В законе, считает он, сформулированы основные требования к судье и названы обстоятельства, которые могут привести к дисциплинарным мерам. «КС уже называл все эти принципы определенными, и не нарушающими права судей», — отметил делегат от парламента. Он, таким образом, тоже не нашел оснований для удовлетворения жалобы Матюшенко.
Валентин Пирожков, выступавший от имени Верховного Суда знал, за что точно не увольняли Матюшенко: «Конечно, не за ошибку она привлечена». Он добавил, что речь идет о судье апелляционной инстанции, и у него складывается ощущение, что судья просто проштамповала решение мирового суда, не изучив обстоятельства дела. «Не учла личность подсудимой, которой 60 лет, то, что преступление небольшой тяжести, [женщина] ранее к уголовной ответственности не привлекалась, являлась инвалидом II группы, ветераном труда, имела ряд тяжелых заболеваний, никаких отягчающих обстоятельств», — все эти аргументы заставляли нейтрального свидетеля заседания забыть о его начале и слезах бывшей судьи. Пирожков затем начал цитировать имеющийся у него протокол заседания ККС. «Почему Вы оставили меру пресечения, когда была справка, что подозреваемая находилась на стационарном лечении?» — зачитал он вопрос, и тут же ощутимым упреком в интонации констатировал, что ответа на него тогда не последовало. «Что Вам мешало затребовать справку?» — Пирожков продолжил цитировать документ. — «Ответ — если Молчанова (фамилия подсудимой по тому делу — Право.Ru) больная, нужно ей сидеть дома».
Правом на заключительное слово воспользовалась только сторона заявителя. «Обстоятельства дела против Молчановой не являются предметом рассмотрения данного заседания», — Матюшенко пыталась нивелировать явно не льстивший ей диалог с ККС, который привел Пирожков. Ее адвокат же посчитала разбирательство длившееся более часа тщетным: «Никто из выступавших не назвал критериев, на основании которых можно разграничить судебную ошибку и дисциплинарный проступок».
Постановление КС, которое будет озвучено примерно через месяц, вряд ли призовет к пересмотру решения ККС об увольнении заявительницы, ведь по итогам дебатов стало понятно — было, за что. Но самый интересный вопрос — сочтет ли суд нормы оспариваемого закона неопределенными с правовой точки зрения? Право.Ru будет следить за развязкой этого дела.
- Отставка судьи, Судейское сообщество
- Квалификационные коллегии судей (ККС)
- Конституционный суд РФ