Правотворческие ошибки и процессуальные средства их устранения

К вопросу о правотворческих ошибках и способах их устранения

NovaInfo 56, с.363-366, скачать PDF
Опубликовано 8 декабря 2016
Раздел: Юридические науки
Просмотров за месяц: 2

Аннотация

В статье анализируются вопросы, связанные с причинами возникновения правотворческих ошибок и способами устранения негативных явлений в правотворчестве.

Ключевые слова

ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ПРАВОТВОРЧЕСТВО, УСТРАНЕНИЕ ПРАВОТВОРЧЕСКИХ ОШИБОК, ОПТИМИЗАЦИЯ ПРАВОТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ДЕФЕКТЫ ПРАВА, ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ОШИБКА, ПРАВОТВОРЧЕСТВО

Текст научной работы

В последние годы предметом научных изысканий все чаще становятся различного рода правотворческие ошибки, связанные, в первую очередь, с отступлением от требований юридической техники, грамматики и логики. Причем, названная проблема актуальна не только для общетеоретических исследований, но и для отраслевых юридических наук. По мнению Л.А. Морозовой, правотворческие ошибки, не только приводят к ущербности существующих нормативно-правовых актов и порождают дефекты правового регулирования, но и снижают эффективность процесса реализации права [1, с. 6].

А.В. Лукашева понимает правотворческую ошибку как официально реализованное, добросовестное заблуждение, результат неправильных действий законодателя, который не отвечает потребностям и уровню развития регулируемой деятельности и имеет отрицательные последствия в социальной и юридической сферах [2, с. 19].

В теории отечественного права имеется и масса других дефиниций правовой ошибки [3, с. 357], [4, с. 11], [5, с. 197] и пр. Их анализ свидетельствует о том, что, несмотря на отдельные отличия в содержательном плане, в целом законотворческая ошибка определяется как результат неправильных действий субъекта — правотворца, который заключается в несоблюдении им общепринятых правил, требований и стандартов в сфере разработки и принятия нормативно-правовых актов [6, с. 94].

В зависимости от сферы содержания нарушенных норм принято различать собственно-юридические, логические, языковые и социологические правотворческие ошибки. Безусловно, наибольший ущерб, как имиджу органов власти, так и правоприменению наносят собственно-юридические ошибки, возникновение которых, со слов М.П. Прониной, происходит в тот момент, когда закрепленная в юридической норме правовая презумпция либо обеспечивающая действие этой презумпции норма не удовлетворяют требованиям общеобязательности, нормативности, конкретности и полноты регулирования [7, с. 421]. Собственно-юридические ошибки, неизбежно порождающие дефекты правоприменительной деятельности, являются ничем иным, как прямой дорогой к попранию прав и законных интересов физических и юридических лиц, участвующих в общественных отношениях, урегулированных нормами права.

В научной литературе можно встретить указания на следующие основные виды юридических ошибок, связанных с использованием законодательной техники:

• ошибки, связанные с проектированием механизма правового регулирования;
• избыточная нормативность;
• пробелы;
• нарушения стиля;
• коллизии между отдельными законами;
• терминологические ошибки;
• фактографические ошибки.

Наряду с юридической техникой, в научном обороте все чаще используется словосочетание «законодательная технология», как более точное и перспективное определение всего спектра проблем, связанных с организацией законотворческой деятельности [8, с. 516]. Очевидно, что уровень развития законодательной технологии и степень разработанности ее правил в полной мере отражает заинтересованность органов государственной власти в эффективности законодательства. Успешная деятельность по созданию законов напрямую зависит от правовой культуры законодателя, от понимания им права и законности, от его способности владеть приемами законодательной технологии [9, с. 9].

Причины возникновения правотворческих ошибок весьма обширны и на сегодняшний день не поддаются единой классификации. Наиболее серьезные из них, как справедливо утверждает Е.Н. Мороз, происходят вследствие просчетов, которые допускаются в области правотворческой политики [10, с. 237].

Однако, несмотря на необходимость уяснения истоков возникновения ошибок в рассматриваемой сфере, наиболее важным видится не их детальная характеристика, а сущность и природа причин таких ошибок – объективная либо субъективная. По мнению С.А. Белоусова, объясняется это тем, что при разработке рекомендаций об улучшении правотворческой деятельности следует, в первую очередь, в каждом конкретном случае определять, носит правовая ошибка субъективный или объективный характер, поскольку технико-юридический способ ликвидации негатива в правотворчестве будет эффективным лишь при добросовестном заблуждении правотворца [11, с. 12]. Иначе технико-юридические средства окажутся бессильными, а положительного результата возможно будет достичь только посредством повышения правосознания и уровня правовой культуры, что потребует корректировки правовых идеалов и ценностей правотворцев.

А.Н. Маремкулов одним из способов устранения юридических ошибок называет принудительное правотворчество, под которым он понимает особый вид деятельности, направленный на признание конкретного акта незаконным и приведение его в соответствие с действующим законодательством [12, с. 32]. Важнейшую роль при таком механизме правовосстановления играют органы прокуратуры. Конечно, принудительное правотворчество, как особый вид нормотворчества, еще нуждается в тщательном исследовании, но то что оно способно коренным образом переломить ситуацию в области «ущербного законодательства» сегодня уже очевидно.

В заключении необходимо отметить, что правотворческие ошибки можно предотвратить различными способами (приемами), каждый из которых направлен на решение самостоятельной проблемы. Но только в совокупности они способны оказать системообразующее влияние на оптимизацию законодательства в целом.

Список литературы

1. Морозова Л.А. Правотворческие ошибки и процессуальные средства их устранения // Государство и право. 2010. №1. С. 5-11.
2. Лукашева А.В. Законотворческие ошибки // Гражданин и право. 2000. №3. С. 17-22.
3. Баранов В. М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики / Баранов В.М.; Под ред.: Байтин М.И. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989. — 400 c.
4. Лашков А. С. Правотворческие ошибки. Проблемы теории и практики: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1999.
5. Сырых В. М. Теория государства и права: учебник. 6-е изд., перераб. и доп. М., 2012. — 702 с.
6. Кауфман М.А. Правотворческие ошибки в уголовном праве // Журнал Российского права. 2016. №9. С. 92-101.
7. Пронина М.П. Правотворческие ошибки при создании презумпций в российском праве // Юридическая техника. 2012. №6. С. 421-425.
8. Сыдыгалиев М.К. О понятии законодательной техники // Известия Иссык-Кульского форума бухгалтеров и аудиторов стран Центральной Азии. 2016. №1-2-2(13). С. 515-519.
9. Маремкулов А.Н. К вопросу соблюдения законодательной технологии в законодательных актах субъектов Российской Федерации (на примере Кабардино-Балкарской Республики) // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. 2016. №7. С. 9-13.
10. Мороз Е.Н. Аксиологический аспект (способ) выявления и устранения правотворческих ошибок в российском законодательстве // Теория и практика общественного развития. 2011. №8. С. 237-240.
11. Белоусов С.А. Правотворческие ошибки и законодательный дисбаланс: технико-юридические способы предотвращения // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2014. №5(100). С. 11-15.
12. Маремкулов А.Н. К вопросу изучения принудительного правотворчества как способа устранения правотворческих ошибок // Северо-Кавказский юридический вестник. 2016. №3. С. 32-35.

Цитировать

Быстрянцев, А.Ф. К вопросу о правотворческих ошибках и способах их устранения / А.Ф. Быстрянцев. — Текст : электронный // NovaInfo, 2016. — № 56 — С. 363-366 — URL: https://novainfo.ru/article/9217 (дата обращения: 23.09.2023).

Поделиться

1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М., 1981. С. 633.  

2. Лисюткин А.Б. Юридическое значение категории «ошибка»: теоретико-методологический аспект. Саратов, 2001.  

3. Карташов В.Н. Теория правовой системы общества. В 2-х т. Т. 1. Гл. 21. Ярославль, 2006.     

4. Вопленко Н.Н. Социалистическая законность и применение права. Саратов, 1983. Несмотря на то что данная работа написана более четверти века назад, главные теоретические положения и обобщения автора актуальны и в наши дни.  

5. Поленина С.В. Законотворчество в Российской Федерации. М., 1996. С. 26.  

6. Власенко Н.А. Об аналогии в современном процессуальном праве // Росс. юстиция. 2005. № 7.  

7. Разуваев А.А. Экспертиза как средство повышения эффективности процесса правореализации (Вопросы теории и практики). Автореф. дисс…. канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С.19.     

8. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 110.  

9. Вопленко Н.Н. Толкование права. Волгоград., 2007. С. 72.     

10. Трубецкой Е.Н. Указ. соч. С. 111.  

11. Карташов В.Н. Теория правовой системы общества. В 2-х т. Т. 1. Ярославль, 2005. С. 352.     

12. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2-х т. Т. 1. М., 1994. С. 87.  

13. Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху. М., 1998. С. 207.    

14. Вопленко Н.Н. Социалистическая законность и применение права. Саратов, 1983. С. 122-126  

15. Лисюткин А.Б. Юридическое значение категории «ошибка»: теоретико-методологический аспект. Саратов, 2001. С. 50, 82, 90  

Слово «техника»
произошло от греческого «techne»
– искусство, мастерство и в настоящее
время имеет в литературе содержательное
объяснение. Это понятие используется
во многих значениях – умение, знание,
опыт, приемы работы и приложение их к
делу, высокая квалификация, сноровка,
артистизм и др.¹

Термин «юридическая
техника» в юридической науке понимается
неоднозначно. Одни авторы используют
словосочетание «юридическая техника»
относительно правотворчества в целом,
другие – отождествляют с законотворчеством,
третьи – с подготовкой и оформлением
индивидуальных (правоприменительных)
актов. Такого рода выводы не вызывают
каких-либо сомнений. Вместе с тем по
мнению большинства исследователей,
юридическая
техника – это система средств, правил
и приемов подготовки, оформления,
публикации и систематизации законов,
иных правовых актов, обеспечивающая их
качество, эффективное использование².

Основным объектом
юридической техники является текст
правовых актов, их юридическое содержание,
в том числе с позиции соотносимости с
требованием жизни, соответствия
экономическому, нравственному состоянию
общества и др.

Законодательная
техника
представляет собой составную часть
юридической техники, охватывает правила
и приемы разработки законодательных
актов. В этой связи можно заключить
следующее: законодательная
техника – это совокупность правил и
приемов разработки и формулирования
законов, т.е. наиболее совершенных и
целесообразных по форме, структуре и
стилю нормативных правовых актов.

Вместе с тем одно
обстоятельство имеет существенное
значение. По-видимому, термин
«законодательная техника» является
условным. Свойственные ей правила и
приемы, можно сказать, универсальны,
являются составной частью юридической
техники. Они используются при разработке
и совершенствовании не только законов,
но и иных нормативных правовых актов.

К тому же, юридическая
техника, включающая правила законодательной
техники, используется как при разработке
содержания, структуры нормативных
правовых актов,
так и индивидуальных
актов. Имеются
в виду технико-юридические средства,
приемы, правила, используемые при
разработке и оформлении судебных актов,
договоров и др. Именно так определяется
необходимая структура и реквизиты
соответствующих индивидуальных актов
(наименование правового акта, дата и
место его принятия, подписи должностных
лиц и т.п.). При этом важное значение
имеет структурная организация правового
акта (вводная часть – преамбула, общая
и особенная части, нумерация разделов,
глав, статей, пунктов и т.д.). В результате,
эти элементы юридической техники
способствуют наиболее оптимальному
структурированию правового материала
индивидуальных правовых актов.

В юридической
литературе утвердилось мнение, в
соответствии с которым элементы
юридической техники включают: технические
средства, технические правила, способы
изложения нормативного материала,
технические приемы.

1. К техническим
средствам
относят юридические
термины и
юридические
конструкции.

Юридические
термины – словесные обозначения
государственно-правовых понятий,
т.е. соответствующие концентрированные
сведения о явлениях государственно-правовой
действительности, используемые при
изложении содержания закона (иного
нормативного юридического акта).
Показательны здесь ст. 14 УК РФ, содержащая
понятие преступления, ст. 32, формулирующая
понятие соучастия в преступлении, ст.
48 ГК РФ, дающая понятие юридического
лица и др. Можно сказать, что юридические
термины являются первичным материалом
для формирования текста нормативного
правового акта.

Юридические термины
находятся в определенных связях между
собой. Так, от термина «право» производны
такие термины, как «правоотношение»,
«правонарушение», «правомочие»,
«правопорядок» и др.

Терминология,
которой пользуются юридическая наука
и законодательство, весьма неоднородна.
Поэтому по основным своим параметрам
юридические термины обычно подразделяются
на три вида: 1) общеупотребляемые
– термины, используемые в общепринятом,
в известном всем смысле, например, «жилое
помещение», «строение», «документ»,
«доля», «захват» и др.; 2) специально-юридические
– имеющие особый юридический смысл,
обладающие особым правовым содержанием,
например, «залог», «исковое заявление»,
«истец», «подсудимый»; 3) технические
термины,
отражающие область специальных знаний
– техники, медицины, биологии, например,
«правила техники безопасности»,
«промышленное предприятие», «техническое
обслуживание оборудования».

Результативность
юридической терминологии зависит от
того, как тот или иной субъект
правотворчества выполняет ряд правил,
предъявляемых к юридической терминологии.
Имеется в виду то, что юридическая
терминология должна отвечать следующим
требованиям: точности в обозначении
того или иного понятия; единства
(однозначности, когда термин имеет
только одно, а не несколько значений);
краткости, ясности, простоты.

Относительно
использования терминологии существуют
и иные правила. Во-первых, один и тот же
термин («должностное лицо») в том или
ином нормативном правовом акте должен
использоваться однозначно; во-вторых,
термины должны быть известны, а не
изобретены разработчиками нормативных
правовых актов; в-третьих, термины должны
отличаться устойчивостью, т.е. сохранять
свой особый смысл в каждом новом правовом
акте.

Юридические
конструкции.
В большинстве случаев понятие
«конструкция», как и слово «техника»,
используется относительно вещей
материального мира, технических
структурных образований (конструкции
машин, конструктивные особенности
зданий, сооружений и т.д.). В праве тоже
используются конструкции в специфическом
юридическом смысле.

Юридическая
конструкция – специфическое построение
нормативного правового материала,
складывающееся из определенного
целостного сочетания юридических
средств.
Имеется в виду то, что законодательный
материал соответствует сформировавшемуся
типу или виду сложившихся правоотношений.
Это как бы готовые «образцы», «схемы»,
в которые оформляется (облекается)
правовой материал. Тем самым юридические
конструкции значительно сокращают,
упрощают порядок создания проектов
нормативных правовых актов, процесс их
обсуждения и совершенствования, доведения
до необходимого качества.

В каждой отрасли
права есть устоявшиеся конструкции,
отработанные в нормативных правовых
актах. Таковы схемы составов преступлений
в уголовном праве. Например, в случае
совершения преступления кем-либо, лицо,
осуществляющее предварительное
расследование, исходит из конструкции
состава преступления: субъект, субъективная
сторона, объект, объективная сторона.
Эта конструкция четко определяет
программу и порядок действия дознавателя,
следователя или судьи, избавляет его
от излишней работы, не имеющей отношения
к делу.

В гражданском
законодательстве также содержатся
разнообразные конструкции договоров,
конструкция «ответственность без вины»,
конструкция «присутствующих» и
«отсутствующих» субъектов и др. Такие
конструкции характеризуются специфическим
соотношением прав, обязанностей,
установлением форм ответственности.
Как видно, конструкция гражданско-правового
договора (например, купли–продажи,
дарения и др.) исключительно отчетливо
определяет положение сторон, их права
и обязанности.

В целом можно
заключить, что хорошо продуманные и
продуктивно работающие юридические
конструкции – необходимое условие не
только результативности правотворческого
процесса, но и существенная предпосылка
придания стабильности действующей
правовой системе.

2.
Технические
правила. Слово
«правило» в общепринятом, известном
всем смысле означает определенную
регламентацию деятельности людей той
или иной направленности. Аналогичная
трактовка понятия «правило» используется
в теории права относительно такого
средства юридической техники, как
технические правила. Начнем с того, что
важная роль здесь, прежде всего, отводится
правилам
построения
нормативных правовых актов. Заметим,
эти правила требуют включения в
нормативный правовой акт только
однородного материала.
По-видимому, лучше издать два, три акта,
но не издавать разнородного по содержанию
акта.

Существенно
то, что правилами предписывается издание
вначале
норм материального права, а затем
процессуальных.

Правила
такжепредусматривают издание вначале
общих норм, а затем их конкретизирующих
и т.п.

В
юридической литературе в обобщающем
плане называются следующие основные
правила юридической техники,
которые должны учитываться при построении
текстов нормативных правовых актов:

– логическая
последовательность и завершенность
изложения (построения) текста закона
или иного нормативного либо индивидуального
правового акта;

– непротиворечивость
отдельных частей нормативного правового
акта в рамках его структуры и по отношению
к иным нормативным правовым актам;

– соблюдение
(«выстраивание») надлежащей структуры
нормативного правового акта (наименование,
дата принятия, подписи, выделение общей
и особенной части при издании больших
кодифицированных актов);

– точность
в изложении, ясность и понятность
правовых предписаний;

– официальный
деловой стиль изложения;

– соблюдение
правил грамматики и синтаксиса,
недопустимость использования устаревших
слов, выражений, употребления штампов
бюрократического стиля;

– сочетание
лаконичности, краткости с необходимой
полнотой выражения правовых предписаний;

– логика
и последовательность в изложении
необходимой юридической информации¹.

3.
Способы изложения нормативного материала.
По степени обобщения конкретных
показателей различают два способа
изложения юридических норм в тексте
закона (иного нормативного юридического
акта): абстрактный и казуистический.

Абстрактный
способ
характеризуется тем, что признаки
явлений, фактические показатели даются
в обобщенном виде, т.е. охватываются не
конкретизированной формулировкой.
Здесь нет детального описания, перечисления
обстоятельств. Показательно в этой
связи следующее положение: «лицо
освобождается от ответственности при
отсутствии в его действиях вины». Как
видно, этой формулировкой охватываются
все случаи, когда лицо не предвидело и
по обстоятельствам дела не могло
предвидеть противоправные результаты
своего поведения.

Казуистический
способ
изложения отличается тем, что явления,
определенные факты, их разновидности
характеризуются индивидуальными
признаками, последовательно (казуистически)
перечисляются. Например, детально
названы в ст. 61, ст. 63 УК РФ и в ст. 42, 43
Кодекса РФ об административных
правонарушениях обстоятельства,
смягчающие и отягчающие уголовную и
административную ответственность.

Следует
признать, что каждый из названных
способов имеет свои достоинства и
недостатки. Посредством использования
первого (абстрактного) способа достигается
необходимая текстуальная краткость, с
помощью второго (казуистического) –
точность, конкретность изложения
нормативных положений. В юридической
литературе содержатся и более предметные
очертания достоинств и недостатков
этих способов. В частности отмечается,
что абстрактный способ изложения
свидетельствует о более высоком уровне
юридической техники. Но сохраняет свое
значение и казуистический способ,
позволяющий с большей определенностью
регулировать общественные отношения
(определять точное число случаев
ответственности, возникновения прав и
т.д.).

4. Технические
приемы.
Слово «прием»
в справочной литературе трактуется,
как отдельное действие; способ в
осуществлении чего-нибудь¹.

Примечательно,
что в юридической литературе последнего
времени в качестве приемов
юридической техники рассматриваются
правовые
символы, правовые презумпции, правовые
фикции².
В этой связи целесообразно обратить
внимание на особенности названных
средств юридической техники.

Правовые символы
– это закрепленные законодательством
условные образы, индивидуальные знаки,
используемые для выражения определенного
юридического содержания.
Таковыми, например, являются герб, флаг,
гимн – как символы государства, вставание
присутствующих в суде судебного заседания
при появлении состава суда как символ
уважения к нему и уважения к правосудию.

Правовая презумпция
– предположение (в сфере права либо
только в связи с правом) о наличии или
отсутствии определенных фактов,
основанное на связи между предполагаемыми
фактами и фактами наличными и подтвержденное
предшествующим опытом.

Существенным
признаком презумпции является ее
предположительный характер. В основе
презумпции социальный опыт, многократно
проверенное практикой знание о том, что
презумируемое – типичный, вероятный
при данных условиях факт.

Правовая презумпция
имеет следующие характерные
черты:

а) прямо или косвенно
закрепляется в праве;

б) имеет значение
для правового регулирования;

в)
вызывает правовые последствия, если
она является неопровержимой в силу
закона или не опровергнута в процессе
разрешения дела.

Наиболее
древней юридической презумпцией является
презумпция
знания права и закона:
предполагается, что все должны знать
опубликованный закон. Эта презумпция
была сформулирована и применялась еще
в римском праве: незнание закона никого
не извиняет. Без такого юридического
предположения было бы вообще невозможно
применить правовую норму, решить то или
иное юридическое дело.

Самой
значимой и, по-видимому, самой известной
юридической презумпцией является
презумпция
невиновности
обвиняемого в уголовном праве и в
уголовном процессе. Ее смысл в следующем:
каждый обвиняемый в совершении
преступления считается невиновным,
пока его виновность не будет доказана
в предусмотренном законом порядке и
установлена вступившим в законную силу
приговором суда. Презумпция невиновности
обвиняемого в уголовном процессе
закреплена в 49-й статье Конституции РФ.

Юридические
презумпции можно подразделить на
общеправовые
и
отраслевые.
Общеправовой является презумпция знания
опубликованных законов. Примером
отраслевой презумпции может служить
презумпция невиновности обвиняемого
и др.

Своеобразным
приемом законодательной техники являются
правовые
фикции.
Самое примечательное здесь то, что под
правовой фикцией понимается положение,
которое в
действительности не существует,
но которому право придало значение
юридического факта¹.
В юридической литературе этот
технико-юридический прием законодательной
техники определяется так: правовая
фикция – несуществующее положение,
признанное законодательством, существующим
и ставшее в силу этого общеобязательным.

К
сказанному следующий штрих: во французском
праве существует фикция, которая гласит:
если жена и муж погибли одновременно,
первым погибшим считается муж. Эта
фикция необходима для того, чтобы
установить четкий порядок наследования.

По
российскому гражданскому праву днем
смерти гражданина, объявленного умершим,
считается день вступления в законную
силу решения суда об объявлении его
умершим.

Таким
образом, правовые фикции, как и правовые
презумпции, устраняют неопределенность
в правовых отношениях, вносят четкость
и стабильность в правовое регулирование,
способствует верной ориентации
законодателя и правоприменителя в
отдельных нетипичных ситуациях.

Стиль
нормативных правовых актов. Юридический
язык. Слово
«стиль» означает «совокупность приемов
использования языковых средств для
выражения тех или иных идей, мыслей в
различных условиях речевой практики»².
Законы, иные нормативные правовые акты
отличаются особым, юридическим стилем
изложения. Они должны быть официально
и терминологически строги, отличаться
точностью, доходчивостью, простотой и
ясностью изложения.

Важнейшее
требование в рассматриваемом плане
следующее: стиль нормативных правовых
актов должен обеспечить точность и
полноту выражения воли законодателя.
Недопустима какая-либо двусмысленность,
расплывчатость формулировок, позволяющих
истолковать смысл правовых актов
по-разному.

В
этой связи, можно говорить об особом
«языке права» – общелитературном, но
имеющем свои специфические особенности.
Эти особенности – четкость, сжатость,
определенность и точность мысли
законодателя, повелительный (императивный)
или дозволительный характер изложения
нормативных положений. В рассматриваемом
плане очевидна также значимость
специальной терминологии, ясных
формулировок, выражающих в обобщенной
форме и в то же время кратко и доступно
раскрывающих смысл правовых предписаний.

Значит,
«язык права» – средство, придающее
законам регулятивно-охранительное
значение, положительно влияющее на
духовный мир человека, его познавательные
возможности.

В
рассматриваемом контексте ценность
юридической техники в целом, как
комплексного образования, очевидна.
По-видимому, «различные виды юридической
техники, все вместе организуя и конструируя
правовой материал, создают условия
оптимизации процесса правового
упорядочения общественных отношений».

Правотворческие
ошибки и виды. К
основным правовым слагаемым эффективности
законов и иных нормативных правовых
актов относятся их правовое качество,
эффективность правоприменительной
деятельности и др. По-видимому,
правотворческие ошибки, нарушения
правил юридической техники отрицательно
влияют на способность юридических норм
быть результативным регулятором
общественных отношений. По сложившимся
представлениям, правотворческая
ошибка – это результат несоблюдения
правотворческим органом общепринятых
правил, стандартов и требований в области
разработки и принятия нормативных
правовых актов.
Правотворческая ошибка также понимается
как отступление от требований
правотворческой техники, которое снижает
качество нормативного правового акта,
вызывает затруднения в его толковании
и препятствует реализации норм права
в конкретных отношениях.

В числе основных
признаков юридической ошибки можно
назвать следующие:

– очевидный
негативный результат неправильно
принятого решения субъекта правотворчества;

– непреднамеренность
такого результата, явившегося итогом
поспешности принятия решения или
проявленной низкой юридической
профессиональной квалификации и др.;

–ошибочное решение
сопряжено с возможностью возникновения
определенных препятствий в реализации
субъективных прав, охраняемых законом
интересов, достижении иных целей в сфере
правового регулирования;

–соответствующий
анализ и юридическая оценка ошибочного
решения могут стать основанием для
возможного исправления сложившегося
положения.

В юридической
литературе к юридическим правотворческим
ошибкам нередко относятся: принятие
декларативных норм, не имеющих четкого
механизма своей реализации; издание
норм, противоречащих актам более высокой
юридической силы, прежде всего конституции;
пробелы, дублирование нормативными
предписаниями одних и тех же правовых
положений, что противоречит принципу
законодательной экономии; нечеткие,
неясные или противоречивые правовые
предписания и т.д.

Причины
законотворческих ошибок можно
классифицировать как объективные и
субъективные.

К объективным
предпосылкам таких ошибок можно отнести:
возникшая проблема в короткие сроки
заново создавать или обновлять практически
все отечественное законодательство;
недостаточная правовая культура многих
участников законодательного процесса
на федеральном уровне и на уровне
субъектов федерации; необходимость
совершенствования законодательной
процедуры и др. Как видно, законы,
содержащие многочисленные законотворческие
ошибки, — это, как правило, законы, принятые
«с голоса», в спешке, из популистских
интересов или под давлением авторитетных
политических деятелей.

К субъективным
причинам можно отнести поспешность в
рассмотрении и принятии законов; незнание
многими субъектами и участниками
законопроектной деятельности, методологии,
методики законотворчества, правил
законодательной техники; несоблюдение
отдельными участниками законодательного
процесса установленных или выработанных
на практике процедур создания законов;
волюнтаризм отдельных руководителей,
проявляющийся во внесении в Государственную
Думу популистских или не основанных на
потребностях практики законопроектов.

Недооценка
законодательной техники или ее
игнорирование порождает массу
законодательных ошибок, «цена» которых
очень велика. Речь идет не только о
недопустимых отступлениях от формальных
правил, но даже и о нарушении законности.
Действительно, риск правотворческих
ошибок значительно снижается, если
подготовка законопроекта, иного
нормативного правового акта осуществляется
на высоком профессиональном уровне в
соответствии с правилами юридической
техники. Заметим, что в настоящее время
эти правила законодательно не закреплены.
Вместе с тем надо иметь в виду, что
правила юридической техники так или
иначе обобщены, синтезированы, содержатся
в научных публикациях ученых–юристов,
в рекомендациях юристов–практиков и
других специалистов, занимающихся
правотворческой деятельностью.

Ошибка законодателя: виды, причины, пути исправления

https://doi.org/10.17803/1994-1471.2019.101.4.095-103

• Аннотация
• Об авторе
• Список литературы

Просмотров: 1375

УДК 34.03

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВО №6 2011 Страницы в журнале: 9-15 

Н.А. ГУЩИНА,

доктор юридических наук, профессор Калининградского пограничного института ФСБ России

Исследуются теоретические основы законотворчества. Рассматриваются базовые критерии, позволяющие признать акт законотворчества дефектным. Затрагивается вопрос о механизме устранения такого дефекта.

Ключевые слова: законотворчество, пробелы и дефекты законодательства, ответственность.

Blanks and defects in the legislation and the mechanism of their elimination.

Guschina N.

Theoretical foundations for lawmaking are researched. The basic criteria helping to acknowledge an act of lawmaking as faulty are considered. The question of a mechanism for eliminating such a fault is touched upon.

Keywords: lawmaking, blanks and defects of the legislation, responsibility.

Развитие отечественной юридической науки предполагает исследование проблем, которые возникают в связи с общей динамикой правовой реальности российского общества. Общая теория государства и права на основе анализа правового материала и практики правореализации выявляет разного рода помехи, сдерживающие эффективность правового регулирования. В устранении этих препон видится одно из направлений совершенствования законодательства — обеспечение согласованности всех элементов механизма правового регулирования и достижение желаемого социально полезного результата[1].

В условиях повышения роли закона по укреплению национальной безопасности проблема пробелов и дефектов в законодательстве, сдерживающих эффективность правового регулирования, приобретает особую актуальность.

В юридической литературе правовой пробел определяется как «полное или частичное отсутствие норм, необходимость которых обусловлена развитием общественных отношений и потребностями решения практических дел, основными принципами, политикой, смыслом и содержанием действующего законодательства, а также иными проявлениями государственной воли, направленной на реагирование жизненных фактов в сфере правового воздействия»[2]. Дефект (от лат. defectus) — изъян, недостаток, недочет — является смысловым аналогом пробела, ибо в данном случае речь идет об отсутствии чего-либо[3].

Однако эти понятия нельзя отождествлять. В сложившейся научной традиции о правовом пробеле говорят, когда тот или иной жизненный случай находится в сфере правового регулирования и не может быть разрешен на основе существующих официально признанных правовых норм, поскольку для данной ситуации норма отсутствует.

В теоретической науке правовой пробел рассматривается как объективная неизбежность, вызванная отставанием правового развития от быстро эволюционирующих общественных отношений. Однако уже давным-давно в разных правовых системах утвердился принцип, в соответствии с которым судья не может отказать в иске из-за имеющегося в законодательстве пробела. Например, ст. 4 Кодекса Наполеона 1804 года гласила: судья, отказавшийся судить под предлогом молчания, темноты или недостаточности закона, может подлежать преследованию по обвинению в отказе в правосудии.

Поэтому правовой пробел — не изъян законодательства, он вполне допустим. Устранение пробела возможно только посредством принятия нормативного правового акта, содержащего недостающие нормы. Преодолевается правовой пробел посредством аналогии закона или аналогии права.

В некоторых отраслях права использование аналогии прямо предусмотрено законом. Так, в ч. 4 ст. 1 ГПК РФ определено, что в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, федеральные суды общей юрисдикции и мировые судьи применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).

В случае обнаружения пробела в законодательстве правоприменитель в своей деятельности испытывает определенные трудности. Применение аналогии в процессе правореализации иногда может быть осуществлено в противоправовых целях. Так, воспользовавшись наличием множества пробелов (в том числе и умело организованных в предпринимательском законодательстве), ряд фирм проводили захват чужого бизнеса, выражающийся в умышленном совершении ряда противоправных действий, направленных на удовлетворение личных корыстных интересов ограниченного круга лиц и приводящих к потере прав другими участниками корпоративных отношений на владение, пользование и распоряжение имущественными комплексами. Под предлогом законных оснований совершались неправомерные действия, направленные на похищение чужого имущества, путем незаконного изменения права собственности с использованием обманных действий в правовой и судебной сферах государства.

Криминальное завладение собственностью юридического лица, совершаемое под прикрытием, как правило, нескольких гражданско-правовых сделок, по сути являющихся мнимыми и создающих видимость законного перехода собственности (предприятия, контрольного пакета акций, здания, сооружения, земельного участка и т. д.) от одного собственника к другому, называют рейдерством. Рейдерские действия опасны не только для конкретного предприятия, они могут привести к существенным нарушениям в экономической сфере и стать реальной угрозой экономической безопасности страны. Рейдерство порождено несовершенством законодательства, наличием в нем пробелов, выступает проявлением неуважения к законам, по которым живет наше бизнес-сообщество. Не случайно рейдерские захваты в России рассматриваются как новый вид организованной экономической преступности[4]. Думается, что рейдерские захваты проводились не без участия государственных служащих и представителей судейского корпуса. Такое отношение к закону свидетельствует об отрицании его как позитивно-ценностного явления.

Применение аналогии закона и аналогии права должно осуществляться на правовых началах в целях устранения помех, сдерживающих правовое регулирование общественных отношений. Пробелы в законодательстве вполне устранимы, поддаются целенаправленной корректировке.

Прямую противоположность представляет собой дефект законодательства. Здесь имеется в виду прежде всего негативный аспект правовой действительности. Одним из существенных дефектов закона является наличие в нем законотворческих ошибок. В последние годы эта проблема стала предметом пристального внимания ученых[5].

В отечественной науке юридическая ошибка трактуется чаще всего как негативный результат, обусловленный непреднамеренным деянием (добросовестным заблуждением) субъектов юридической деятельности[6]. Несколько иное определение юридической ошибки встречается у профессора В.Н. Карташова. По его мнению, юридическая ошибка должна рассматриваться не как негативный результат, а как сама юридическая деятельность[7]. Думается, противопоставлять одно другому вряд ли правомерно, поскольку и сама деятельность, и ее результат тесно взаимосвязаны. Неправомерные действия субъектов законотворчества неминуемо приводят к искажению содержания нормы закона. Поэтому можно согласиться с мнением Л.А. Морозовой, что правотворческая ошибка есть негативный результат работы субъектов правотворческой деятельности[8] и следствие дефектов правотворчества.

В улучшении качества законотворческой деятельности большое значение имеет учет общественного мнения при подготовке проектов федеральных конституционных и федеральных законов. Согласно Указу Президента РФ от 09.02.2011 № 167 «Об общественном обсуждении проектов федеральных конституционных и федеральных законов» проекты законов, которые затрагивают основные направления государственной политики в области социально-экономического развития Российской Федерации, могут быть вынесены на общественное обсуждение: орган, разрабатывающий законопроект или участвующий в его разработке, размещает текст проекта на своем официальном или специально созданном сайте с указанием порядка направления замечаний и предложений граждан по законопроекту. По истечении 90 дней со дня завершения общественного обсуждения законопроекта Президенту РФ представляется доклад о результатах общественного обсуждения. Поступившие замечания и предложения будут учитываться законодателем непосредственно в законотворческом процессе. Такой порядок обсуждения законопроекта минимизирует возможность появления юридических ошибок.

Наиболее вредоносны юридические ошибки содержательного характера. К ним можно отнести неправильное определение объекта и предмета правового регулирования, неточное установление круга субъектов тех или иных правоотношений, неверный выбор средств и методов правового регулирования, неопределенность мер защиты и юридической ответственности и др. После вступления нормативного акта в юридическую силу эти ошибки препятствуют правильному применению акта на практике, порождают возникновение правоприменительных ошибок. Субъекты правоприменения вмешиваются в ход реализации нормы закона на уровне конкретных жизненных ситуаций, их действия направлены на развитие отношений между людьми и воплощение их в положениях закона. Поэтому законодательные ошибки значительно снижают качество правоприменения. По справедливому замечанию С.В. Полениной, подобного рода ошибки «не могут быть исправлены в процессе правоприменения. Их наличие неизбежно влечет за собой неэффективность закона, которая может быть усилена в результате ошибок»[9]. Правоприменительный орган вправе определять в каждом конкретном случае, как наиболее оптимально сочетать общие требования нормы закона со специфическими обстоятельствами ее применения. В конкретной жизненной ситуации в своей деятельности правоприменитель не должен выходить за рамки закона и тем более исправлять его дефекты. Устранение юридических ошибок как дефекта законодательного акта невозможно вне процессуальной формы. Своевременное выявление и исправление подобных ошибок будет содействовать повышению эффективности процесса правореализации, в том числе и правоприменения как одной из ее форм. Правоприменительный акт можно признать эффективным, если все его цели — ближайшие, отдаленные и конечные — будут достигнуты с минимальным ущербом для общества, с небольшими затратами в оптимальные сроки. А пока в нормативном правовом акте законодательные ошибки не устранены, такой дефект становится помехой для правильного применения норм закона, влечет конфликтность в правоприменительной деятельности. Субъект правоприменения должен следовать такой норме закона вплоть до изменения правового регулирования в установленном законом порядке.

Повышенное внимание ученых к проблеме юридических ошибок обусловлено тем, что в последние годы в качестве правотворческих ошибок квалифицируются действия законодателя, злоупотребляющего правотворческими полномочиями, когда принимаются нормативные правовые акты, не отвечающие интересам широких слоев населения. Наблюдаются внешне сходные черты юридической ошибки и злоупотребления правотворческими полномочиями, главная из которых — неверная оценка объективно существующих условий и проявление на этой основе не той законодательной воли, какую следовало бы отразить в данном акте.

Тем не менее наличие в правовых актах юридической ошибки рассматривается как результат добросовестного заблуждения законодателя, непреднамеренно допустившего ошибку. Отсутствие вины при совершении законотворческой ошибки не позволяет рассматривать действие законодателя как неправомерное использование своих полномочий. Между тем под видом юридической ошибки, внешне соблюдая правовую форму, законодатель порой неправомерно использует свои полномочия и преднамеренно принимает акты в угоду определенному кругу лиц, причиняя ущерб общественным интересам. Фактически подобные акты являются дефектными. Однако вряд ли эти деяния законодателя можно квалифицировать как правонарушения, поскольку они исключают момент формальной противозаконности.

Тем не менее принимаемые правовые акты должны основываться на принципиальных ориентирах в отношении безусловных правовых начал и ценностей. Право здесь нарушается не формальным, а существенным образом. Оно как уникальный феномен и правовое начало законодательного акта существует вне и до всякой формальности. Выработанные конституционной юстицией правовые средства позволяют использовать базовый критерий для признания актов законотворчества дефектными, противоречащими праву. Юридической базой для признания акта законотворчества дефектным, выступающим как следствие неправомерного использования законодателем предоставленных полномочий, является нарушение прав и свобод других лиц, а также направленность против основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, целей обороны страны и безопасности государства.

Следовательно, в процессе анализа содержания законодательных актов на предмет их соответствия праву КС РФ исходит из достоверного воплощения в них права, духа Конституции РФ, ее правовых начал, которые выявляются в процессе конституционного правоприменения, осуществляемого в рамках конституционного судопроизводства.

Правильность такого подхода подтверждается положениями международных документов. В частности, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года в ст. 17 закрепляет: «Ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой-либо деятельностью или совершать какие-либо действия, направленные на уничтожение любых прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничения в большей степени, нежели это предусматривается в Конвенции». При этом в ст. 18 указано: «Ограничения, допускаемые по настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей» (кроме тех, для которых они были предусмотрены).

Злоупотребление правотворческими полномочиями, равно как и юридическая ошибка, вызывают негативный результат. Однако допущенная юридическая ошибка в законодательном акте предполагает право требовать исправления этого акта, препятствующего реализации прав и свобод личности, и, соответственно, обязанность субъекта законотворчества устранить ошибку. Для ее исправления устанавливается определенная процедура.

Что касается содержания законодательных актов, содержащих правовые дефекты, то конституционной юстицией выработаны соответствующие средства, позволяющие противостоять злонамеренным устремлениям наделенных законотворческими полномочиями лиц, допускающих такие дефекты в нормах закона. Первоначально они получают текстуальное выражение в решениях (актах) и правовых позициях КС РФ. В случае анализа конституционно-правового смысла нормы закона и выявления дефекта как результата злонамеренных устремлений законодателя, КС РФ устраняет правовой дефект посредством присущей ему нормотворческой деятельности. Начальным этапом этой деятельности является формирование правовой позиции, содержание которой сводится к индивидуальной норме, предопределяющей регулирование соответствующей сферы социальных отношений в единственно возможном выявленном конституционно-правовом смысле[10]. Нормы закона как средство воздействия на сознание и поведение людей представляют собой легитимно объективированные правила поведения общего и индивидуального характера. В литературе отмечается, что акты КС РФ обладают не меньшей юридической силой, нежели законы, и точно в такой же мере им присуще такое качество, как обязательность (нормативность), для всех инстанций, включая те, которые осуществляют нормотворческую функцию[11]. Однако устранение дефектов норм закона посредством нормотворческой деятельности КС РФ не завершается формированием его правовой позиции. Легализация последней должна произойти в разумные сроки уже в рамках собственно законотворческой деятельности парламента либо правительственного нормотворчества, если правовая позиция была сформулирована КС РФ в связи с оспариванием правового дефекта акта высшего органа исполнительной власти.

Устранение дефектов законодательных актов, вызванных неправомерным использованием законодателем правотворческих полномочий, не может представлять собой угрозу для государственно-правовой системы при условии наличия эффективных механизмов их устранения, в том числе и посредством формирования КС РФ правовых позиций, судебных норм с обязательной легализацией по строго определенным срокам в ходе законотворческого процесса.

В условиях отсутствия четко разработанных механизмов противодействия неправомерному использованию правотворческих полномочий принимаются законы, потворствующие массовым злоупотреблениям, возможности обогащаться за счет государственного и общественного достояния в ущерб интересам большинства населения. В результате разрушается целостное восприятие социума, когда естественно обусловленные потребности человека в пище, одежде, жилище подменяются паразитическими противоестественными — страстью к наживе, неуемным стремлением к деньгам, обогащением любой ценой.

Принятие взяткоемких законов, содержащих коррупционные риски, можно объяснить противоправной реализацией правотворческих полномочий. Такие законы наносят огромный вред обществу и государству. Назрел вопрос об ответственности парламентариев за преднамеренное принятие лоббируемых в корыстных целях законов. Подобная практика существует в Германии. Согласно закону «О борьбе с коррупцией» 1997 года предусмотрена ответственность депутата в случае, если он на сессии голосует в соответствии с предшествующим сговором, сулящим ему выгоду[12]. Отсутствие подобных норм в российском законодательстве является препятствием для принятия законов, позволяющих использовать их потенциал в борьбе с коррупцией и позитивно влиять на правосознание граждан. А пока, как отмечает В.О. Лучин, современное российское законодательство «если в чем-то и достигло совершенства, то это относится к созданию удобств для всевозможных мошенников»[13].

В условиях роста социальной напряженности вероятность законотворческих злоупотреблений значительно возрастает. В целях сглаживания социальных противоречий меняется содержание и мотивация законов, которые якобы принимаются в интересах реализации прав граждан, а фактически злонамеренно противодействуют правопользованию. Думается, вряд ли законодательная власть не предполагала, что, принимая Федеральный закон от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествованиях и пикетированиях» (далее — Закон № 54-ФЗ), она фактически создала предпосылки для неправомерного использования должностными лицами предоставленных им полномочий в ущерб интересам граждан.

Закон непосредственно связывает необходимость письменного уведомления организатором публичного мероприятия соответствующего органа государственной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления исключительно с целью обеспечения безопасности и правопорядка (п. 7 ст. 2, ст. 7 Закона № 54-ФЗ). Если надлежащим образом проинформированный орган власти приходит к выводу, что цели запланированного публичного мероприятия и формы его проведения не соответствуют положениям Конституции РФ или нарушают запреты, предусмотренные законодательством Российской Федерации, он должен официально предупредить организатора мероприятия о возможности привлечения к юридической ответственности (ч. 2 ст. 12 Закона № 54-ФЗ). Справедливо, что ответственность за фактическое обеспечение общественного порядка и безопасности граждан при проведении публичного мероприятия будут нести как организаторы публичного мероприятия, так и соответствующие органы государственной власти и уполномоченные представители внутренних дел.

На первый взгляд все логично и достаточно ясно. Однако ч. 5 ст. 5 Закона № 54-ФЗ содержит положения, создающие предпосылки для неправомерного использования полномочий со стороны должностных лиц, призванных участвовать и обеспечивать надлежащее пользование правом на организацию и участие в публичных мероприятиях. Согласно формулировке законодателя организатор публичного мероприятия не вправе проводить его, «если полномоченным органом публичной власти не было согласовано изменение по их мотивированному предложению места и (или) времени проведения публичного мероприятия». Такого рода сценарий был осуществлен в Калининграде, когда организатор публичного мероприятия К. Дорошок весной 2010 года, воспользовавшись конституционным правом выразить свое мнение по поводу увеличения транспортного налога, согласовал проведение митинга на площади Победы, где, по его мнению, есть наибольшее число шансов быть услышанным как непосредственно адресатом обращения, так и широкой публикой, а значит, надеяться на позитивный практический эффект своего обращения. Администрация области, чувствуя, что планируемое мероприятие грозит репутации исполнительной власти, незамедлительно на основе субъективных доводов предложила либо провести митинг в малонаселенном районе (на стадионе на окраине Центрального района),

либо организовать мероприятие в нескольких местах Калининграда. Несогласие с такими условиями могло повлечь перевод организатора публичного мероприятия в разряд потенциального правонарушителя, а задача самой публичной власти логично сводилась бы к пресечению и разгону «несанкционированных» действий и привлечению «виновных» к ответственности.

Еще более изощренный характер приобретает злонамеренное неконституционное властное противодействие в тех случаях, когда публичная власть под любым предлогом отказывает в согласовании планируемого мероприятия, снимая с себя ответственность за обеспечение порядка в случае его проведения. Уполномоченные органы ставят в известность органы внутренних дел о сохраняющихся планах проведения «несанкционированных» мероприятий. Уведомление воспринимается как указание действовать определенным образом. Уполномоченные органы уверены, что при таком подходе не будет возможности уличить их в нарушении прав человека.

Представляется необходимым установить связь между законотворческой деятельностью публичной власти и качеством принимаемых нормативных правовых актов, т. е. соответствующих праву Конституции РФ и международным правилам. В случае умышленного неправомерного использования своих полномочий обязательно должна последовать ответственность тех субъектов, которые допустили дефекты нормативных правовых актов. Думается, введение ответственности законодателя минимизирует угрозу злонамеренного использования своих полномочий и послужит основой для исключения «легального» использования закона в ущерб интересам общества и государства.

Законодательная деятельность по формированию законов, обеспечивающих планомерное развитие общества, не может не опираться на знание и учет закономерностей устройства и развития общества. Закон, основанный только на усмотрении и воле законодателя, не будет эффективно воздействовать на общественные процессы. Законодатель призван познать, выявить, объективировать закон как отражение закономерностей, в рамках закона преодолевается субъективизм и ошибочность. От адекватного отражения в нормах закона закономерностей общественного развития, от научно обоснованного использования правовых средств зависит достижение желаемой цели.

Однако по мере развития общественных отношений ряд норм перестает отвечать закономерностям развивающегося общества — устаревает. Закон сам по себе становится дефектным, не способным учитывать назревшие потребности и интересы общества. Подобные законы подлежат отмене. В противном случае, по мнению Т.В. Худойкиной, противоречие закона интересам большинства населения или его значительной части приводит к массовым нарушениям правовых предписаний[14].

Определенные неудобства в правовом регулировании и процессе правоприменения создают юридические коллизии. При коллизиях возникает ситуация, когда одни нормы способствуют наступлению позитивного результата, а другие препятствуют этому. Юридические коллизии определяются как противоречия между правовыми актами, регулирующими одни и те же общественные отношения[15]. Возможны коллизии между нормами материального и процессуального права, что создает неудобства в правоприменительной практике. Так, при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, ответственность за которые определена ст. 275 (государственная измена), ст. 276 (шпионаж), с участием присяжных заседателей, а также при условии привлечения независимых экспертов на предмет наличия (отсутствия) в материалах сведений, составляющих государственную тайну, создаются предпосылки для утечки информации, составляющей государственную тайну. Для перекрытия канала разглашения государственной тайны необходимо внести соответствующие изменения в законодательство. В частности, в ч. 2 ст. 30 УПК РФ следует указать, что положения ч. 2, определяющей состав суда с участием присяжных заседателей, не применяются в отношении составов преступлений, ответственность за которые предусмотрена статьями 275—276 УК РФ. Кроме того, ст. 195 УПК РФ следует дополнить положениями о том, что судебная экспертиза по вопросу отнесения исследуемых материалов к сведениям, составляющим государственную тайну, производится экспертными подразделениями федеральных органов исполнительной власти, руководители которых наделены полномочиями проводить экспертизу сведений, отнесенных к государственной тайне. Как видим, подобного рода несогласованность в правовом регулировании может устраняться путем внесения изменений в существующий нормативный акт или принятия нового документа.

В недопущении дефектов законодательного акта важную роль выполняет мониторинг. Под мониторингом правового пространства понимают осуществляемую на постоянной основе деятельность по обобщению и систематизации информации, необходимой для оценки, анализа, прогноза, состояния и динамики нормативных правовых актов, с целью выявления их соответствия планируемому результату правового регулирования[16]. В рамках мониторинга отслеживается, как действует норма закона, какой достигается результат, насколько эффективно она воздействует на общественные отношения. Регулярный анализ хода законодательной деятельности и реализации нормативных актов способен предоставить законодательным органам достоверную и своевременную информацию в целях улучшения качества принимаемых законов.

Мониторинг способствует выявлению пробелов в законодательстве, дефектов, противоречий, недействующих норм закона и т. д. Наряду с этим субъекту законотворчества предоставляется объективная информация о потребностях правового регулирования определенных общественных отношений. В мониторинговых исследованиях могут содержаться рекомендации об отмене, изменениях, дополнениях нереализуемых или слабореализуемых норм закона. Правовой мониторинг — необходимый инструмент, предотвращающий дефектность юридических норм, позитивно воздействующий на качество законотворчества и эффективность правового регулирования[17].

Итак, мы предлагаем:

— внедрять в различные сферы законодательства правовой мониторинг в целях научного предвидения результата действия норм закона и соответствия этого результата желаемым первоначальным предположениям;

— шире проводить правовую экспертизу законопроектов для выявления правотворческих ошибок  и недопущения использования законодателем неправомерной реализации предоставленных полномочий и принятия законодательных актов в ущерб интересам общества и государства;

— оптимально использовать правовые средства в ходе законотворчества, в том числе и научно обоснованные средства достижения целей, не отрываясь от реальных жизненных отношений;

— установить юридическую ответственность депутатов или их групп, лоббирующих принятие законов, не отвечающих интересам многонационального народа и противоречащих идее права, смыслу и духу Конституции РФ;

— в условиях жесткой борьбы с коррупцией в законодательстве о государственной службе сократить дискреционные полномочия чиновников;

— для осуществления перевода норм материального права на индивидуальный уровень и недопущения создания ряда помех и препятствий правоприменителем установить жесткие процедуры, позволяющие обеспечить эффективность индивидуального правового регулирования процессуальными нормами;

— в целях недопущения неправомерной реализации правотворческих полномочий законодателем выработать жесткий механизм противодействия, включая формирование правовой позиции КС РФ с последующей легализацией через законотворческий процесс законодательного органа.

Все это позволит преодолеть и устранить пробелы и дефекты законодательства и повысит его качество и эффективность.

Библиография

1 Закон (законодательство) в данном случае понимается в широком смысле, т. е. все признаваемые и защищаемые государством правовые нормы.

2 Теория государства и права / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 2002. С. 454.

3 См.: Современный словарь иностранных слов. — СПб., 1994. С. 192.

4 См.: Федоров А.Ю. Проблема разграничения понятий «рейдерство» и «недружественные поглощения» // Современное право. 2010. № 6. С. 25.

5 См., например: Лисюткин А.Б. Юридическое значение категории «ошибка»: теоретико-методологический аспект. — Саратов, 2001; Карташов В.Н. Теория правовой системы общества: В 2 т. Т. 1. Гл. 21. — Ярославль, 2006; Морозова Л.А. Правотворческие ошибки и процессуальные средства их устранения // Государство и право. 2010. № 1. С. 5—11.

6 См., например: Лисюткин А.Б. Указ. соч.

7 См.: Карташов В.Н. Указ. соч.

8 См.: Морозова Л.А. Указ. ст. С. 5.

9 Поленина С.В. Законотворчество в Российской Федерации. — М., 1996. С. 26.

10 В последние годы в юридической науке складывается, на наш взгляд, позитивная точка зрения на существование индивидуальных правовых норм. См.: Лившиц Р.З. Теория права. — М., 1994. С. 109—110; Поляков А.В. Общая теория права. — СПб., 2001. С. 460; Хохлов Е.Б. Судебные акты как источник российского трудового права // Судебная практика в российской правовой системе. — СПб., 2003. С. 129—132 и др.

11 См.: Хохлов Е.Б. Указ. раб. С. 129—130.

12 См.: Шевченко В.А. Алгоритм выбора: свои и чужие или честные и остальные. — Томск, 2000. С. 75—80.

13 См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. — М., 2009. С. 296—297.

14 См.: Худойкина Т.В. Стабильность закона: понятие и способы обеспечения // Государство и право на рубеже веков. Проблемы истории и теории. — М., 2001. С. 78.

15 См.: Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия. — М., 1994.

16 См.: Горохов Д.Б., Спектор Е.И., Глазкова М.Е. Правовой мониторинг: концепция и организация // Журнал российского права. 2007. № 5.

17 О значении мониторинга см.: Тихомиров Ю.А. Вводить мониторинг права // Право и экономика. 2004. № 3. С. 3—16.