Почему люди учатся только на своих ошибках

Сам процесс обучения основан на ошибках. Мы не просто учимся на них — не существует другого способа учиться, кроме как совершая ошибки. Во время обучения и приобретения нового жизненного опыта ошибки даже не неизбежны — они составляют суть процесса. Соответственно, если нет ошибок, нет и обучения и вообще мы мертвы.

Ошибки играют ключевую роль в обучении с точки зрения и психологии, и нейробиологии.

Психология о роли ошибок в процессе обучения

Кэрол Двек, профессор психологии в Стэнфордском университете, предложила теорию о существовании двух полярных подходов к обучению, которые соответствуют двум типам мышления: фиксированному (fixed mindset) и гибкому (growth mindset).

Люди с фиксированным мышлением считают, что обладают определенным уровнем интеллекта и не могут заметно его изменить. Они руководствуются принципом «выше себя не прыгнешь», а ошибку воспринимают как знак того, что они недостаточно способны. Те же, кто обладают гибким мышлением, ориентированы на процесс развития. Они полагают, что если приложат усилия и проявят трудолюбие и терпение, то смогут значительно улучшить свои способности. Ошибка для них — это повод учиться.

Теория Кэрол Двек основана на ее психологических экспериментах. В одном из них поучаствовали более 400 пятиклассников. Дети проходили несложный тест, состоящий из невербальных пазлов, после чего им сообщали результат. Половину детей хвалили за то, что они умные, а другую половину — за старание. Затем детям предложили выбрать между двумя тестами разной сложности. Около 90% детей, которых похвалили за ум, выбрали более простой тест, предпочтя остановиться на уже достигнутом и не потерять репутацию умных. Дети, которых похвалили за усилия, были более безжалостны к себе — они выбрали тест посложнее, который позволил им продемонстрировать свое стремление прилагать усилия.

Затем Двек предложила тем же пятиклассникам пройти очень сложный тест, рассчитанный на 8-й класс. Ученики, которых хвалили за старательность, настойчиво пытались решить задания и добивались значительных успехов. Те же, кого похвалили за ум, быстро разочаровывались в себе и переставали прилагать усилия. Свои ошибки они воспринимали как признак поражения и доказательство того, что не такие уж они и умные.

Таким образом, боязнь совершить ошибку отрицательно влияет на образовательный процесс, в то время как отсутствие этого страха и готовность работать над ошибками гарантирует эффективное обучение.

Согласившись с идеей Двек о разграничении фиксированного и гибкого мышления, психолог из Мичиганского университета Джейсон Мозер исследовал нейронные механизмы, лежащие в основе разных типов реакций на ошибки. Он проследил взаимосвязь между типом мышления человека и его реакцией на ошибки.

Участники его эксперимента должны были выполнять задания, в которых легко ошибиться. В это время Мозер с помощью энцефалограммы анализировал нейронные сигналы, участвующие в обработке ошибок: рефлекторную регистрацию ошибки ERN (error-related negativity) и осознанную реакцию на ошибку Pe (error positivity). Первый сигнал показывает конфликт между правильным и ошибочным ответом, он возникает приблизительно через 50 миллисекунд после допущения ошибки. Второй сигнал регистрируется через 100–600 миллисекунд после ответа и указывает на осознание ошибки и концентрацию внимания на ней.

Согласно исследованиям сигналы ERN и Pe, скорее всего, генерирует передняя поясная извилина коры — зона, которая участвует в мониторинге поведения и сигнализирует о том, что нужно усилить когнитивный контроль.

В эксперименте Мозера уровни сигналов ERN и Pe коррелировали с более сосредоточенными и более точными ответами, следующими за ошибками. Оказалось, что чем выше амплитуда ERN- и Pe-сигналов, тем более эффективен процесс обучения.

Мозер подтвердил теорию Кэрол Двек: его эксперимент доказал, что обладатели гибкого мышления больше сосредотачиваются на ошибках и демонстрируют большую точность ответов после ошибок, то есть лучше учатся. Амплитуда сигнала Pe у них в среднем равна 15 пунктам, тогда как у носителей фиксированного мышления — 5. Ошибившись, «гибкие» люди сразу же сосредотачиваются, обрабатывают ошибку и после этого демонстрируют прирост точности.

Работа Мозера показала, что ошибки являются важной составной обучения и развития. Если их избегают или воспринимают как показатель отсутствия способностей к определенному занятию, эффективность обучения заметно снижается.

Именно ошибки запускают нейроактивность, отражающую процесс обучения. На субъективном уровне мы воспринимаем ошибку как «что-то пошло не так», но именно это «не так» на нейронном уровне содействует наиболее активным процессам. Для обучения ценнее всего именно ошибки: этот процесс построен на провалах, а не на успехе. Упускать возможность неудачи, пытаясь всё делать правильно и безошибочно, — значит упустить возможность обучения и развития.

Ниже на схеме из эксперимента Мозера видна разница в уровне интенсивности реакции мозга на ошибку у людей с фиксированным и гибким мышлением.

Кэрол Двек описала это различие так:

«Слева вы видите студентов с фиксированным мышлением. Активность практически отсутствует. Они бегут от ошибок. Они не хотят с ними связываться. Справа же вы видите студентов с гибким мышлением — тех, кто убежден, что способности можно развивать. Они полностью погружены в процесс. Их мозг охвачен идеей „пока нет“. Они глубоко вовлечены. Они обрабатывают ошибку. Они на ней учатся и исправляют ее».

Как ни странно, теория Двек о гибком и фиксированном мышлении и ключевой роли ошибок в его усовершенствовании крайне популярна. Вероятно, это связано с тем, что Двек предлагает путь к успеху (от фиксированного мышления к гибкому), утверждая, что способность нашего мозга к преобразованию ограничена только нашими внутренними барьерами, которые можно преодолеть, перестав бояться ошибок.

Но в действительности поводов для оптимизма в теории Двек мало, ведь она констатирует, что для освоения нового знания нет другого пути, кроме как пройти через изматывающую фазу ошибок, и чем больше растет гибкость, тем болезненнее эта фаза.

Ошибки с точки зрения нейробиологии

Есть основания утверждать, что ошибки играют определяющую роль не только в процессе обучения и приобретения навыков, но и в том, насколько высока нейропластичность мозга. Более того, такой подход может перевернуть представление о человеке и вписать его в эволюционную перспективу, тем самым высвободив из перспективы теологии, в которую он был традиционно вписан.

Биологической основой обучения является нейрональная пластичность. Эта концепция относится к способности нервной системы изменять силу синапсов — соединений между нейронами.

Основная теория, с помощью которой сейчас объясняют понятие нейропластичности, была разработана американским психологом Дональдом Хеббом. Согласно теории Хебба в основе способности нашего мозга меняться лежит изменение силы синапсов, то есть связей между нейронами.

Правило Хебба гласит: если два нейрона активны примерно в одно и то же время, их связи усиливаются (Cells that fire together, wire together).

Процесс, благодаря которому усиливаются синаптические связи между нейронами, называется долгосрочным потенцированием.

Именно долгосрочное потенцирование считается ключевым процессом в объяснении нейропластичности. Хотя известно, что модификация силы синапсов включает также процесс его угнетения — долгосрочную депрессию. Однако если при рассмотрении темы нейропластичности упомянуть потенцирование считается обязательным, то о депрессии синапсов либо говорят во вторую очередь, либо не говорят вообще.

Модификация силы связей нейронов предполагает как их усиление, так и ослабление. Мы склонны забывать об этом втором аспекте, поскольку привыкли считать генеративные процессы ключевыми, а дегенеративные — вторичными.

Впрочем, в истории нейробиологии были и попытки свергнуть общую перспективу. Некоторые исследователи утверждают, что именно долгосрочную депрессию следует рассматривать как ключевой процесс, лежащий в основе обучения и формирования памяти.

Общая логика здесь такова: конфигурация существующего объема знаний в человеческом мозге оставалась бы неизменной, если бы нейронные контакты не обладали способностью ослабевать и в конечном итоге исчезать. Другими словами, механизм обучения и формирования знаний, синаптическая пластичность обязательно включает в себя способность ослаблять синаптические связи.

Так, американский инженер Джеймс С. Альбус, работавший над созданием модели мозжечка, предположил, что «хранение паттернов должно осуществляться главным образом за счет ослабления синаптических весов, а не их усиления».

Английский ученый Ричард Докинз полагает, что избирательная смерть нейронов может лежать в основе хранения памяти. Французский нейробиолог Жан-Пьер Шанжё в книге «Нейрональный человек» утверждает, что «учиться — значит стабилизировать заранее установленные синаптические комбинации и устранять излишки».

В своей статье Learning from Mistakes ученые Данте Чиалво (Аргентина) и Пер Бак (Дания) продвигались дальше по этому пути. По их мнению, то, как мы сегодня понимаем биологические механизмы, обусловлено нашей склонностью к телеологическому (то есть предполагающему, что у всего происходящего есть конечная цель) мышлению. Оно не позволяет нам перенастроить наше мышление так, чтобы оно было выгодно для изучаемого процесса, а не служило нашему удобству.

Чиалво и Бак пересмотрели общепринятое мнение о том, что для обучения обязательно требуется усиление синапсов и что долгосрочное потенцирование — это ключевой процесс:

«Хотя можно представить, что долгосрочное потенцирование является определяющим явлением для хранения информации и что долгосрочная депрессия может существовать просто для перезагрузки долгосрочного потенцирования, следует отметить, что также можно представить, что противоположное может быть правдой».

Ученые предложили схему понимания нейронных процессов обучения, которая переворачивает всё с ног на голову, утверждая, что именно снижение синаптической активности является фундаментальным динамическим механизмом, а потенциация играет только вспомогательную роль. Именно долгосрочная депрессия имеет формообразующую силу.

«Вера в подкрепление Хебба долгое время оказывала влияние на исследования, препятствуя объективному изучению альтернативных сценариев. Мы утверждаем, что отрицательное подкрепление имеет важное значение и, кроме того, любое положительное подкрепление снижает способность к адаптации».

Согласно Чиалво и Баку обучение в основном происходит путем исправления ошибок. «Окружающая среда действует как критик, а не как учитель».

Это означает, что негативный фидбек (который коррелирует с долгосрочной депрессией синапсов) — это основа обучения. В соответствии с альтернативным взглядом Чиалво и Бака в процессе обучения активные синаптические соединения временно «помечаются» и, если получаемый результат оказывается неудачным, впоследствии подавляются. Учась чему-то, мы не формируем новые синапсы, а в первую очередь уничтожаем лишние. Таким образом, любое обучение в основании предполагает ошибку.

Сам процесс обучения основан на ошибках. Мы не просто учимся на них — не существует другого способа учиться, кроме как совершая ошибки. Во время обучения и приобретения нового жизненного опыта ошибки даже не неизбежны — они составляют суть процесса. Соответственно, если нет ошибок, нет и обучения и вообще мы мертвы.

Ошибки играют ключевую роль в обучении с точки зрения и психологии, и нейробиологии.

Психология о роли ошибок в процессе обучения

Кэрол Двек, профессор психологии в Стэнфордском университете, предложила теорию о существовании двух полярных подходов к обучению, которые соответствуют двум типам мышления: фиксированному (fixed mindset) и гибкому (growth mindset).

Люди с фиксированным мышлением считают, что обладают определенным уровнем интеллекта и не могут заметно его изменить. Они руководствуются принципом «выше себя не прыгнешь», а ошибку воспринимают как знак того, что они недостаточно способны. Те же, кто обладают гибким мышлением, ориентированы на процесс развития. Они полагают, что если приложат усилия и проявят трудолюбие и терпение, то смогут значительно улучшить свои способности. Ошибка для них — это повод учиться.

Теория Кэрол Двек основана на ее психологических экспериментах. В одном из них поучаствовали более 400 пятиклассников. Дети проходили несложный тест, состоящий из невербальных пазлов, после чего им сообщали результат. Половину детей хвалили за то, что они умные, а другую половину — за старание. Затем детям предложили выбрать между двумя тестами разной сложности. Около 90% детей, которых похвалили за ум, выбрали более простой тест, предпочтя остановиться на уже достигнутом и не потерять репутацию умных. Дети, которых похвалили за усилия, были более безжалостны к себе — они выбрали тест посложнее, который позволил им продемонстрировать свое стремление прилагать усилия.

Затем Двек предложила тем же пятиклассникам пройти очень сложный тест, рассчитанный на 8-й класс. Ученики, которых хвалили за старательность, настойчиво пытались решить задания и добивались значительных успехов. Те же, кого похвалили за ум, быстро разочаровывались в себе и переставали прилагать усилия. Свои ошибки они воспринимали как признак поражения и доказательство того, что не такие уж они и умные.

Таким образом, боязнь совершить ошибку отрицательно влияет на образовательный процесс, в то время как отсутствие этого страха и готовность работать над ошибками гарантирует эффективное обучение.

Согласившись с идеей Двек о разграничении фиксированного и гибкого мышления, психолог из Мичиганского университета Джейсон Мозер исследовал нейронные механизмы, лежащие в основе разных типов реакций на ошибки. Он проследил взаимосвязь между типом мышления человека и его реакцией на ошибки.

Участники его эксперимента должны были выполнять задания, в которых легко ошибиться. В это время Мозер с помощью энцефалограммы анализировал нейронные сигналы, участвующие в обработке ошибок: рефлекторную регистрацию ошибки ERN (error-related negativity) и осознанную реакцию на ошибку Pe (error positivity). Первый сигнал показывает конфликт между правильным и ошибочным ответом, он возникает приблизительно через 50 миллисекунд после допущения ошибки. Второй сигнал регистрируется через 100–600 миллисекунд после ответа и указывает на осознание ошибки и концентрацию внимания на ней.

Согласно исследованиям сигналы ERN и Pe, скорее всего, генерирует передняя поясная извилина коры — зона, которая участвует в мониторинге поведения и сигнализирует о том, что нужно усилить когнитивный контроль.

В эксперименте Мозера уровни сигналов ERN и Pe коррелировали с более сосредоточенными и более точными ответами, следующими за ошибками. Оказалось, что чем выше амплитуда ERN- и Pe-сигналов, тем более эффективен процесс обучения.

Мозер подтвердил теорию Кэрол Двек: его эксперимент доказал, что обладатели гибкого мышления больше сосредотачиваются на ошибках и демонстрируют большую точность ответов после ошибок, то есть лучше учатся. Амплитуда сигнала Pe у них в среднем равна 15 пунктам, тогда как у носителей фиксированного мышления — 5. Ошибившись, «гибкие» люди сразу же сосредотачиваются, обрабатывают ошибку и после этого демонстрируют прирост точности.

Работа Мозера показала, что ошибки являются важной составной обучения и развития. Если их избегают или воспринимают как показатель отсутствия способностей к определенному занятию, эффективность обучения заметно снижается.

Именно ошибки запускают нейроактивность, отражающую процесс обучения. На субъективном уровне мы воспринимаем ошибку как «что-то пошло не так», но именно это «не так» на нейронном уровне содействует наиболее активным процессам. Для обучения ценнее всего именно ошибки: этот процесс построен на провалах, а не на успехе. Упускать возможность неудачи, пытаясь всё делать правильно и безошибочно, — значит упустить возможность обучения и развития.

Ниже на схеме из эксперимента Мозера видна разница в уровне интенсивности реакции мозга на ошибку у людей с фиксированным и гибким мышлением.

Кэрол Двек описала это различие так:

«Слева вы видите студентов с фиксированным мышлением. Активность практически отсутствует. Они бегут от ошибок. Они не хотят с ними связываться. Справа же вы видите студентов с гибким мышлением — тех, кто убежден, что способности можно развивать. Они полностью погружены в процесс. Их мозг охвачен идеей „пока нет“. Они глубоко вовлечены. Они обрабатывают ошибку. Они на ней учатся и исправляют ее».

Как ни странно, теория Двек о гибком и фиксированном мышлении и ключевой роли ошибок в его усовершенствовании крайне популярна. Вероятно, это связано с тем, что Двек предлагает путь к успеху (от фиксированного мышления к гибкому), утверждая, что способность нашего мозга к преобразованию ограничена только нашими внутренними барьерами, которые можно преодолеть, перестав бояться ошибок.

Но в действительности поводов для оптимизма в теории Двек мало, ведь она констатирует, что для освоения нового знания нет другого пути, кроме как пройти через изматывающую фазу ошибок, и чем больше растет гибкость, тем болезненнее эта фаза.

Ошибки с точки зрения нейробиологии

Есть основания утверждать, что ошибки играют определяющую роль не только в процессе обучения и приобретения навыков, но и в том, насколько высока нейропластичность мозга. Более того, такой подход может перевернуть представление о человеке и вписать его в эволюционную перспективу, тем самым высвободив из перспективы теологии, в которую он был традиционно вписан.

Биологической основой обучения является нейрональная пластичность. Эта концепция относится к способности нервной системы изменять силу синапсов — соединений между нейронами.

Основная теория, с помощью которой сейчас объясняют понятие нейропластичности, была разработана американским психологом Дональдом Хеббом. Согласно теории Хебба в основе способности нашего мозга меняться лежит изменение силы синапсов, то есть связей между нейронами.

Правило Хебба гласит: если два нейрона активны примерно в одно и то же время, их связи усиливаются (Cells that fire together, wire together).

Процесс, благодаря которому усиливаются синаптические связи между нейронами, называется долгосрочным потенцированием.

Именно долгосрочное потенцирование считается ключевым процессом в объяснении нейропластичности. Хотя известно, что модификация силы синапсов включает также процесс его угнетения — долгосрочную депрессию. Однако если при рассмотрении темы нейропластичности упомянуть потенцирование считается обязательным, то о депрессии синапсов либо говорят во вторую очередь, либо не говорят вообще.

Модификация силы связей нейронов предполагает как их усиление, так и ослабление. Мы склонны забывать об этом втором аспекте, поскольку привыкли считать генеративные процессы ключевыми, а дегенеративные — вторичными.

Впрочем, в истории нейробиологии были и попытки свергнуть общую перспективу. Некоторые исследователи утверждают, что именно долгосрочную депрессию следует рассматривать как ключевой процесс, лежащий в основе обучения и формирования памяти.

Общая логика здесь такова: конфигурация существующего объема знаний в человеческом мозге оставалась бы неизменной, если бы нейронные контакты не обладали способностью ослабевать и в конечном итоге исчезать. Другими словами, механизм обучения и формирования знаний, синаптическая пластичность обязательно включает в себя способность ослаблять синаптические связи.

Так, американский инженер Джеймс С. Альбус, работавший над созданием модели мозжечка, предположил, что «хранение паттернов должно осуществляться главным образом за счет ослабления синаптических весов, а не их усиления».

Английский ученый Ричард Докинз полагает, что избирательная смерть нейронов может лежать в основе хранения памяти. Французский нейробиолог Жан-Пьер Шанжё в книге «Нейрональный человек» утверждает, что «учиться — значит стабилизировать заранее установленные синаптические комбинации и устранять излишки».

В своей статье Learning from Mistakes ученые Данте Чиалво (Аргентина) и Пер Бак (Дания) продвигались дальше по этому пути. По их мнению, то, как мы сегодня понимаем биологические механизмы, обусловлено нашей склонностью к телеологическому (то есть предполагающему, что у всего происходящего есть конечная цель) мышлению. Оно не позволяет нам перенастроить наше мышление так, чтобы оно было выгодно для изучаемого процесса, а не служило нашему удобству.

Чиалво и Бак пересмотрели общепринятое мнение о том, что для обучения обязательно требуется усиление синапсов и что долгосрочное потенцирование — это ключевой процесс:

«Хотя можно представить, что долгосрочное потенцирование является определяющим явлением для хранения информации и что долгосрочная депрессия может существовать просто для перезагрузки долгосрочного потенцирования, следует отметить, что также можно представить, что противоположное может быть правдой».

Ученые предложили схему понимания нейронных процессов обучения, которая переворачивает всё с ног на голову, утверждая, что именно снижение синаптической активности является фундаментальным динамическим механизмом, а потенциация играет только вспомогательную роль. Именно долгосрочная депрессия имеет формообразующую силу.

«Вера в подкрепление Хебба долгое время оказывала влияние на исследования, препятствуя объективному изучению альтернативных сценариев. Мы утверждаем, что отрицательное подкрепление имеет важное значение и, кроме того, любое положительное подкрепление снижает способность к адаптации».

Согласно Чиалво и Баку обучение в основном происходит путем исправления ошибок. «Окружающая среда действует как критик, а не как учитель».

Это означает, что негативный фидбек (который коррелирует с долгосрочной депрессией синапсов) — это основа обучения. В соответствии с альтернативным взглядом Чиалво и Бака в процессе обучения активные синаптические соединения временно «помечаются» и, если получаемый результат оказывается неудачным, впоследствии подавляются. Учась чему-то, мы не формируем новые синапсы, а в первую очередь уничтожаем лишние. Таким образом, любое обучение в основании предполагает ошибку.

Правильно поступает тот, кто учится на своих ошибках, потому что только из них можно извлечь максимум пользы и получить руководство для дальнейших действий.

Человек, который учится на своих ошибках, прекрасно вооружен для предстоящих сражений с жизненными трудностями.

Тот же, кто боится ошибок, может совершить еще больше их, потому что совершенно избежать ошибок никогда не получится.

Мы все не идеальны, а значит, ошибаться – это нормальный для человека процесс.

Даже в компьютерных программах происходят сбои, что же тогда можно ждать от обычного человека?

Нужно не бояться ошибок, а использовать их с максимальной эффективностью. Ошибки показывают нам, как поступать не стоит, направляют нас, служат опорными точками, позволяют избежать ошибок в будущем.

Если вы совершили ошибку, то не стоит клянуть себя за это и думать, что произошло, что-то неисправимое.

Постарайтесь проанализировать свою ошибку, понять, в чем именно она заключается, найти правильный выход, иное решение для прошедшей ситуации.

Можно составлять конспекты, в которых вы будете записывать свои ошибки и поэтапно анализировать их. Все это поможет избежать вам подобных оплошностей в будущем и принимать вовремя адекватное ситуации решение.

Некоторые люди умеют правильно воспринимать свои ошибки и делать из них необходимые выводы.

Они не расстраиваются из-за малейшей промашки, а наоборот, получают новый стимул к действию, к работе над собой, к самосовершенствованию и улучшению своих навыков.

Поэтому у них и не опускаются руки, они продолжают работать с прежней, а иногда и с большей интенсивностью, энтузиазмом. Такой подход к собственным ошибкам является правильным.

Он приносит пользу не только самому человеку, но и его деятельности, работе, бизнесу, творческому процессу, спорту.

Когда же человек не учится на своих ошибках, то он будет совершать их вновь и вновь, пока, наконец, не поймет, что поступает неверно.

Как только мы меняем свое восприятие ошибок, меняется сразу и количество их совершений.

Страх перед ошибками только вырабатывает у нас нервозность, психическую напряженность, что, в свою очередь, провоцирует еще большее число ошибок.

Освободившись от своего страха перед ошибками, вы станете более сосредоточенными, внимательными и работоспособными. А научившись извлекать из ошибок пользу, вы минимизируете их количество в будущем.

Эти статьи блога Вам должны быть интересны:

Вам хотя бы раз говорили о том, что на ошибках учатся? Разница лишь в том, что умный человек учится на чужих ошибках, а глупый — на своих. А что будет, если мы вам скажем, что это не совсем правда, и ошибки в целом имеют слабый образовательный потенциал. Разбираемся, что мешает людям учиться на чужих ошибках и как с этим справиться.

Ошибки и мозг

На сегодняшний день проведено множество экспериментов с целью узнать, как происходит обучение на практике. Ученые уже выяснили, что важную роль для формирования знания в долгосрочной памяти играет повторение и награда.

Ученые из Массачусетского Технологического Института так в ходе эксперимента над приматами с применением МРТ выяснили, что наиболее ярким стимулом для обучения была награда за правильный ответ. Когда примат, правильно выполнивший задание от организаторов эксперимента, получал награду, его нейроны (светившиеся во время правильного ответа), продолжали активность еще несколько миллисекунд. Но ведь все время давать правильные ответы невозможно.

Ошибки также заставляют наш мозг работать и обучаться, но процесс этот идет гораздо сложнее и витиеватее. Когда мы совершаем ошибку, если выбрать рациональный сценарий, то мы должны проанализировать весь свой опыт: последствия ошибки, предпосылки, что заставило нас выбрать конечное решение и так далее.

Иногда к ошибкам добавляется еще и эмоциональная составляющая, которая либо помогает нам как следует прочувствовать и закрепить полученный опыт, либо — вовсе вышибает пробки и разносит по кирпичикам все эмоциональное спокойствие — вспомните хотя бы себя во время важных экзаменов и что происходило в это время с вашими знакомыми-отличниками.

И таким образом, анализируя и прорабатывая свой опыт, мы приходим к умозаключениям и логическим цепочкам, которые в конце концов имеют шанс быть запомненными. Если этого не произойдет, велика вероятность, что мы с размаху прыгнем на те же грабли. Но с чужими ошибками все еще сложнее.

Что нам мешает учиться на чужих ошибках?

Любое изучение чужого опыта, даже когда мы получаем его из первых рук, может быть искажено в силу «трудностей перевода». Мы можем изучать ошибки человека, который нам не близок по своему мировоззрению, и это различие может сыграть важную роль в формировании опыта. Например, в школе ребенку-отличнику предлагают «учиться на ошибках», ставя в пример ребенка с более низкой успеваемостью. На примерах работы второго ученика разбираются нерешенные большинством примеры, но отличник, наблюдающий это, скорее всего будет сидеть и думать: «Ну я же не тупой, чтобы так ошибиться».

С похожей мыслью уже в более взрослом возрасте люди слушают истории знакомых, попавших в токсичные отношения или обманутых мошенниками. Отсутствие эмпатии, нежелание признавать, что человек и сам может оказаться в такой же ситуации, совершить ту же ошибку, не дает в полной мере воспринять чужой опыт.

К тому же, человек может совершить системную ошибку выжившего. То есть, изучая только опыт другого человека, как свершившийся факт, вы запомните только один сценарий, и — возможно — будете просто повторять чужие ошибки, вместо того, чтобы избегать их или в крайнем случае совершать свои.

Однако никто не говорит, что чужие ошибки полностью бесполезны. Просто к ним нужен особенный подход.

Спорить до победного, опускать руки, наступать на одни и те же грабли — если что-то из этого вам знакомо, задумайтесь о развитии навыка саморефлексии. Рассказываем, как его развить и почему это главный навык в обучении

Почему одни превращают неизбежные для человека ошибки в соратников на пути к целям, а другие годами наступают на одни и те же грабли?

Все люди ошибаются, но великие люди сознаются в ошибках. — Бернар Ле Бовье де Фонтенель

Доктор философии, клинический психолог и писатель Роберт Маурер (Robert Maurer) выделяет три типа ошибок, которые каждый из нас совершает на протяжении жизни.

Soul mistakes — ошибки, сделанные под влиянием слабостей и эмоциональных импульсов. Сюда можно отнести измены, неконтролируемый гнев или менее масштабные «бедствия», будь то срыв на «самую последнюю» сигарету или рабочие часы, проведенные в социальных сетях. Осознание ошибок этого типа — немаловажный шаг в личностном развитии: «когда мы знаем о наших слабостях, мы можем работать над ними и контролировать потенциальный риск», — пишет Маурер.
Goal mistakes — неверные решения в процессе достижения важного для нас результата. Например, выбор недобросовестных поставщиков для бизнеса или нездоровой диеты для похудения. Маурер утверждает, что мы должны не только признавать, но и поощрять ошибки такого рода, потому что они помогают нам расти.
Hole mistakes — самый глобальный тип провалов. Обычно мы замечаем их только по прошествии продолжительного времени: к примеру, подводя жизненные итоги перед юбилеем, понимаем, что потратили годы не на ту профессию/отношения/место жительства.

Зачем нужны ошибки?

Спокойно признав ошибку, мы получаем возможность её анализировать и работать над собой, чтобы расти и больше не повторять эту оплошность. Пользу от обучения на своих провалах доказывает недавнее исследование, проведённое группой сотрудников Мичиганского Университета под руководством Джейсона С. Мозера (Jason S. Moser). В эксперименте были задействованы студенты, предварительно поделённые на две группы. Участники первой были убеждены, что на ошибках нужно учиться, второй — считали, что интеллект — фиксированная величина, которую нельзя «прокачать», исправляя недочеты. Всех респондентов просили выполнить задание на внимательность. Ошибались участники обеих групп, но в итоге студенты из первой показали лучшие результаты, так как после каждого промаха сознательно увеличивали концентрацию.

Открытия, которые мы называем ошибками, необходимы для психологического, эмоционального и духовного развития. Кроме того, они — фундамент процесса обучения. — Мел Шварц

И всё же мы регулярно продолжаем отказываться от признания своей вины за мелкие и крупные провалы, предпочитая перекладывать вину на окружающих или злой рок. Почему это происходит, и каким особенностями психики мы обязаны этой тенденцией?

В 1957 году социальный психолог Леон Фестингер представил широкой публике теорию когнитивного диссонанса. Её ключевая идея заключается в том, что наш мозг изо всех сил охраняет устойчивую субъективную картину мира и нашей личности. А когда в представления, отработанные годами, вмешивается непредсказуемая реальность с противоречащей информацией, мы оказываемся в состоянии когнитивного диссонанса.

Представим, что всю сознательную жизнь вы считали себя серьёзным, разумным и уважаемым человеком (к тому же регулярно получали подтверждения этих характеристик от окружения). При этом допустим, что вы вообще не употребляете алкоголь. И вот однажды друзья уговаривают вас пропустить стаканчик-другой за компанию и вы (к своему удивлению) соглашаетесь. Эффект не заставляет себя ждать, и в самый разгар веселья вы оказываетесь на барной стойке — исполняющим ловкие (и не очень) па на радость присутствующим. На утро вам становится не просто стыдно, вы шокированы и озабочены попытками понять, как такое могло случиться с вами, взрослым и очень серьёзным человеком. Это неприятное растерянное состояние и есть когнитивный диссонанс.

Чтобы устранить этот эффект, наша психика рисует пространные самооправдания, искажая тем самым объективную реальность. В истории с баром, вы скорее всего обвините друзей или босса, накричавшего на вас накануне и тем самым толкнувшего на выпивку. А сами предстанете в своих глазах жертвой, амплуа которой не столь сильно противоречит вашим представлениям о себе.

Самооправдания сильнее и опаснее, чем ложь. Они позволяют людям думать, что то, что они сделали, было лучшим решением из возможных.

Так считают авторы книги «Ошибки, которые были допущены (но не мной)» Кэрол Теврис (Carol Tavris) и Эллиот Аронсон (Elliot Aronson). Они сравнивают оправдание промахов с «зыбучим песком», который тащит все глубже и глубже на дно. «Самооправдание блокирует навык рефлексии и корректировки недостатков. Оно не позволяет нам получать достаточно информации, в которой мы нуждаемся, чтобы оценить события непредвзято», — пишут Теврис и Аронсон.

На самооправдание работает целый арсенал подручных средств, включая воображение и память. Кэрол Теврис и Эллиот Аронсон описывают эксперимент, который доказал, что люди склонны преувеличивать воспоминания, подтверждающие субъективную оценку событий. Нескольких подростков и их родителей, находящихся с детьми в конфликте, пригласили в лабораторию для выяснения отношений под наблюдением. После острой беседы участники оценили степень отрицательных чувств по балльной шкале. Спустя полтора месяца испытуемым предложили оценить ситуацию повторно. В итоге участники, чьи отношения в целом складываются напряженно, поставили ещё более высокий балл по шкале негатива, чем в прошлый раз.

Мы склонны преувеличивать субъективные воспоминания.

Память неизменно дополняет нашу картину мира, преувеличивая нужные события из прошлого, в то время как детали, которые угрожают и противоречат ей, просто теряются.

Так пишут основатели портала The Art of Manliness Бретт и Кейт МакКей (Brett & Kate McKay).

Вижу, что хочу

У научных истоков этого феномена стоит психолог Питер Вейсон. В 60-х годах прошлого столетия он провёл ряд интеллектуальных экспериментов и доказал, что мы склонны всюду находить подтверждение субъективным суждениям.

Быстрее, выше, сильнее

Перфекционизм, или патологическое стремление делать всё идеально вызывает сильнейший страх перед любыми ошибками.

В то время как все остальные просто не любят промахи, перфекционисты выводят это на новый уровень: для них ошибка означает оценку их личностной значимости и умений.

Так утверждает адвокат, спикер и журналист Пола Дэвис-Лак (Paula Davis-Laack). В основном перфекционисты вырастают в семьях с авторитарным типом воспитания, где родители предъявляют детям строгие требования и проявляют любовь, только если дети соответствуют этим ожиданиям.

Перфекционисты склонны к самобичеванию после совершения ошибки.

Определяющая характеристика перфекционизма — страх перед неудачей. Этот страх движет перфекционистом; его главная забота состоит в том, чтобы избежать падений и ошибок. Он тщетно пытается заставить реальность (в которой нельзя избежать ошибок) уложиться в его прямолинейные взгляды на жизнь — что напоминает попытки забить квадратный колышек в круглую ямку.

Так пишет автор книги «Парадокс перфекциониста» Тал Бен-Шахар (Tal Ben-Shahar). Таким образом, невротическое стремление к совершенству становится существенным препятствием на пути к личностному росту.

Как научиться ошибаться

Многие факторы, мешающие здоровому взаимодействию с промахами, основаны на непринятии себя и низкой самооценке, зависящей от мнения окружающих и соответствия критерию «успешности». Мы впадаем в когнитивный диссонанс, когда сталкиваемся с вытесненными чертами своей личности, не вписывающимися в идеальную картину.

Мы стремимся к идеалу во всем, потому что считаем: без громких достижений мы недостойны любви и счастья. Наконец, мы отказываемся брать на себя ответственность за ошибки, потому что боимся доверить себе собственную жизнь. Поэтому первое, с чего начинается наука учиться на ошибках — это знакомство со своей «теневой» стороной.

А затем можно перейти к более локальным шагам, которые предлагают Бретт и Кейт МакКей:

Поймайте когнитивный диссонанс «за хвост». По ощущениям когнитивный диссонанс похож на уколы совести. Важно поймать это чувство до того, как его вытеснит самооправдание. «В то время как вашей незамедлительной реакцией на происходящее может быть желание обвинить саму ситуацию или окружающих, попробуйте честно взглянуть на собственную роль в событиях», — советуют авторы.

Окружите себя честными людьми. Важно иметь рядом хотя бы одного близкого человека, который не будет льстить и поддерживать ваши самооправдания, а сможет спокойно и откровенно указать вам на ошибку.

Расширяйте границы мышления. Наш мозг действительно склонен воспринимать только ту информацию, которая подтверждает субъективную картину мира. Но само по себе осознание этой тенденции уже поможет расширить границы мышления и натренировать навык восприятия оппозиционных сведений.

Забудьте про фразу «если бы только». Сослагательное наклонение — верный признак самооправдания: «я бы не опоздал на работу, если бы не было пробок», «я бы не стал обманывать свою девушку, если бы она была более снисходительна». Правда в том, что «если бы» — это портал в вымышленную реальность. Вы уже совершили ошибку, и теперь важно понять, что делать дальше, а не рисовать параллельные миры.

Поставьте себя на место другого человека. В следующий раз, оказавшись в конфликтной ситуации, попробуйте понять, как чувствует себя оппонент. Каково бы вам было на месте коллеги, недовольного тем, что вы переложили на него свои обязанности? Мужа, который ежедневно выслушивает ваши обвинения?

Перестаньте думать, что совершить ошибку — значит быть глупым. Если признание ошибок будет ассоциироваться у нас с личностным развитием и повышением интеллекта, мы станем чаще задумываться о том, что и почему сделали не так. Каждый раз, когда вам удастся поймать себя на промахе и проанализировать его без самобичевания, — закрепляйте успех похвалой в собственный адрес, а ещё лучше приятным ритуалом — будь то поход на долгожданный фильм в середине рабочей недели или лишние полчаса серфинга в сети.

Автор: Аня Варламова
Впервые опубликовано в журнале «NEWTONEW», 29.06.2017

Об эксперте: Надежда Хорт — преподаватель НИУ ВШЭ. Автор Телеграм канала о самопознании и осознанном обучении «Учись, пока немолодой».

Что такое саморефлексия

Каждый человек рефлексирует о своей жизни, поступках и собственном развитии, даже не осознавая этого. Но только те, кто мастерски пользуются навыком саморефлексии, извлекают уроки из своего опыта и учатся на собственных ошибках.

Пример саморефлексии героя романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота»:

«Уже много лет моя главная проблема — как избавиться от всех этих мыслей и чувств самому, оставив свой так называемый внутренний мир на какой-нибудь помойке. Но даже если допустить на миг, что он представляет какую-то ценность, хотя бы эстетическую, это ничего не меняет — все прекрасное, что может быть в человеке, недоступно другим, потому что по-настоящему оно недоступно даже тому, в ком оно есть».

Понятие рефлексии как осознанного познания себя появилось еще в Древней Греции. Сократ считал, что самопознание — наиболее важная задача человека. Платон связывал понятие рефлексии с благоразумием — знанием о самом себе. Позже Джон Локк определял рефлексию как основу жизненного опыта, который помогает человеку развиваться.

Саморефлексия — это способность разбираться в себе. Смотреть на свои поступки, чувства и эмоции со стороны и на их основе делать выводы, чтобы идти дальше, конструктивно проживая разные жизненные события. С развитым навыком саморефлексии вы контролируете свои мысли, а не они вас.

Преимущества саморефлексии

Согласно исследованию Гарвардской школы бизнеса, если сотрудники в конце дня рефлексировали об извлеченных уроках по 15 минут, то через 10 дней они работали на 23% лучше, чем те, кто не рефлексировал. Британское исследование это подтверждает: люди, которые размышляли о своем плане на день по дороге на работу, счастливее, продуктивнее и реже выгорают.

Навык саморефлексии помогает:

• понять свои ошибки и причины неудачного опыта;
• выявить сильные и слабые стороны, ценности и приоритеты;
• научиться принимать правильные решения;
• раскрыть свой потенциал;
• понять других людей;
• избавиться от эмоциональных привязанностей и препятствий;
• видеть проблемы на ранних стадиях;
• изменить характер.

Саморефлексия — основа обучения и образования

Помимо психологии, саморефлексию используют в обучении. Навык помогает специалистам выйти на новые уровни профессионального и личного развития.

Цикл Колба. Роль саморефлексии в процессе обучения описал американский теоретик образования Дэвид Колб в своей модели в 1970-е годы. Колб утверждал, что мы учимся, когда получаем конкретный опыт и через осмысление или рефлексию преобразуем его в теоретическую концепцию. Эту концепцию мы пробуем на практике, обновляя «цикл Колба».

Если вы привыкли учиться с изучения теории, обратите внимание на эту модель. Цикл обучения может начаться с любого этапа, но именно приобретение опыта, а не теории — отправная точка развития.

Петля обучения Арджириса. В теории двойной петли обучения Криса Арджириса саморефлексия — триггер, который помогает выйти на новый уровень осознания своих компетенций и действий.

Одинарная петля — это базовая форма обучения. Вы исправляете ошибки и учитесь решать похожие задачи чуть лучше в будущем. Часто программы корпоративного или профессионального обучения строят только на основе одинарной петли — исправлении ошибок. Из-за этого квалифицированные специалисты могут годами оставаться на месте в профессиональном развитии. По мнению Арджириса, им не хватает навыка саморефлексии, чтобы провести переоценку ценностей и найти новые способы решения задачи или отказаться от них.

Двойная петля — обучение, когда вы задумываетесь о ценности тех или иных правил, нормативов и целей. Проще говоря, вы совершаете переход от стереотипного к более свободному мышлению. Согласно Арджирису, на второй уровень обучения возможно перейти только с развитым навыков саморефлексии.

Наши убеждения влияют на данные, которые мы выберем в следующий раз при принятии решений. Поэтому рефлексия играет ключевую роль в процессе размышлений и принятия решений в условиях ограниченных данных. Если рефлексировать о своих убеждениях, вы сможете увидеть картину целиком и принять лучшее решение.

Почему так мало людей развивают саморефлексию?

Многие люди не умеют размышлять и не понимают, как это делать. Другим, не нравится процесс, они склонны действовать или не видят быстрых результатов.

Не нравится процесс. Рефлексия требует делать вещи, которые могут не нравятся: замедлиться, принять образ незнания и любопытства, терпеть беспорядок и неэффективность, брать личную ответственность. Рефлексия может привести к ценным открытиям и прорывам или вызвать чувство дискомфорта, уязвимости и защитную реакцию.

Склонны действовать. Многие люди настроены действовать, как и футбольные вратари. Исследователи изучили действия профессиональных вратарей во время пенальти и выяснили, что у голкиперов, которые остаются в центре ворот, шанс отбить мяч — 33%. И только 6%, если они прыгают вправо или влево. Дело в том, что вратарям становится легче, когда они «что-то делают». То же самое происходит с рефлексией — кажется, что стоять на месте неверно.

Не видят результата. Иногда трудно увидеть немедленную окупаемость усилий и результат, но именно замедление и размышления помогают вырваться вперед.

Саморефлексия как soft skills: как развить навык

Чтобы проверить уровень развития навыка саморефлексии, Арджирис предлагает подняться по «лестнице умозаключения» — шести этапам мыслительной деятельности:

• выбираете данные — смотрите прогноз погоды на определенном сайте;
• интерпретируете их — сравниваете погоду за окном и прогноз дождя вечером;
• проверяете предположение — просматриваете другие сайты;
• формулируете выводы — по прогнозу дождь будет, но предпосылок не видно;
• решаете: что делать и почему — на «всякий случай» берете с собой зонт, чтобы не промокнуть.

В повседневной жизни вы можете «подняться по лестнице» за секунды, даже не задумываясь об этапах. Если навык рефлексии развит слабо, такая скорость может привести к ложным выводам и конфликтам. Например, вы не проверите прогноз погоды на других сайтах и не возьмете с собой зонт — перейдете со второй ступени на пятую.

Например, вам кажется, что руководитель игнорирует ваши аргументы и мнение, поэтому вы не ощущаете своего вклада в общий проект. Это изматывает, чувство неудовлетворенности растет. В какой-то момент вы задумаетесь о новой работе, где вас будут ценить больше. Это финальная ступень лестницы — «действие». В таком случае важно последовательно «пройтись вниз» по всем ступеням и удостовериться, что вы ничего не упустили. Можно проверить себя с помощью этих вопросов:

1. Почему я выбрал такой образ действий? Есть ли другие действия, которые следует рассмотреть?  — можно поработать над другим проектом или в другом отделе.
2. Какие убеждения привели меня к такому действию? Это обоснованно?  — ваши последние предложения не приняли.
3. Почему я сделал такой вывод? Вывод верный?  — вспомнили рабочие ситуации и проекты. В голове прочно засела мысль: начальник вас точно не ценит.
4. Что я предполагаю и почему? Верны ли мои предположения?  — перечитали переписку с руководителем, предложили новую идею, но ее снова не приняли. На основе собранных данных сделали предположение. Здесь стоит задуматься: это действительно так или происходит что-то другое и нужно собрать больше данных?
5. Какие данные я выбрал и почему? Тщательно ли я выбирал данные?  — вы сделали предположение на основе личных ощущений, но ведь можно поговорить с коллегами или с самим руководителем.
6. Какие реальные факты использовать? Какие еще факты следует учесть?  — возможно, вы сделали вывод только на видимых фактах. На самом деле у вашего руководителя случилась личная трагедия, из-за которой он уделяет меньше внимания работе. И дело вовсе не вас.

Упражнение кажется громоздким, но если практиковаться регулярно, вы будете «проходить» по всем ступеням лестницы за несколько минут. Спрашивайте себя на каждом этапе: о чем вы думаете и почему. Анализ поможет скорректировать рассуждения — изменить предположения или расширить данные.

Ведите дневник рефлексии. Ведение дневника может показаться несерьезным или детским занятием. Но регулярные записи и письменные практики помогают привести мысли в порядок, посмотреть на них со стороны и развить навык рефлексии. Главное здесь — регулярность. Даже пяти минут в день будет достаточно, чтобы записать ключевую мысль дня или ответить на один из рефлексивных вопросов. Если не любите писать от руки, попробуйте завести личный блог на сайте или в соцсетях.

Дополнить дневник рефлексии можно чек-листом для анализа недели 365 done:

Задавайте критические вопросы. Одно из лучших упражнений для развития саморефлексии — задавать рефлексивные вопросы себе и окружающим. Это вопросы, которые помогают взглянуть в суть ситуации, убеждения или эмоции, понять их истоки.

Формулируйте актуальные, конкретные вопросы в позитивном ключе. Такие вопросы можно использовать для дневника. Например:

• что для меня по-настоящему важно?
• как часто меня подводит интуиция и почему?
• что или кто может мне помочь?
• кому и как могу помочь я?
• какой урок я извлеку из этой ситуации?
• как изменить эту привычку?

Учитесь получать и слышать обратную связь. Спрашивайте у коллег, друзей и знакомых обратную связь — отзыв о ваших действиях. Так вы получите взгляд и критику со стороны. Например, попросите честную обратную связь у своей команды и сделайте выводы. Вот вопросы, которые помогут ее получить:

• Если бы вы были на моем месте, что бы подумали об этом?
• С вашей точки зрения, какую информацию я не учел?
• Что из того, что только что произошло, было правильно?
• Что мне следует улучшить?

Отмечайте свои достижения. Из-за быстрого темпа жизни мы можем забыть оценить проделанную работу. Отслеживайте свой прогресс, хвалите и отмечайте достижения. Например, вкусной едой, путешествиями или выходными.

Не бойтесь своих и чужих провалов. Спокойное отношение к провалам — признак развитого навыка саморефлексии. Если вы умеете учиться на своих ошибках, провалы станут полем для развития, а не трагедией.

О провалах можно и нужно говорить. Например, гости подкаста «Это провал» открыто обсуждают свои провалы, ошибки и страхи.

Будьте открыты новому и неизведанному. Пробуйте адаптироваться к психологическому или социальному дискомфорту из-за новых людей или других взглядов. Это отличная тренировка навыка саморефлексии.

Больше информации и новостей о трендах образования в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь.

Физик Нильс Бор говорил, что экспертом в какой-то области можно назвать человека, который совершил все возможные ошибки в одной очень узкой области. Это выражение точно отражает один из важнейших уроков познания: люди учатся на ошибках. Образование — не магия, а всего лишь выводы, которые мы делаем после неудач. T&P публикуют перевод статьи журнала Wired, посвященной результатам исследования природы ошибок.

Новое исследование Джейсона Мозера из университета штата Мичиган, которое выйдет в журнале Psychological Science, пытается более подробно раскрыть эту мысль. Проблематика будущей статьи — почему некоторые люди более результативны в обучении посредством ошибок, чем другие? В конце концов, все ошибаются. Но можно проигнорировать ошибку и просто отмести ее в сторону, сохранив чувство уверенности в себе, а можно изучить свой промах, попытаться извлечь из него опыт.

Эксперимент Мозера основывается на том, что существуют две различные реакции на ошибки, каждая из которых может быть выявлена с помощью электроэнцефалограммы (ЭЭГ). Первая реакция — это вызванное ошибкой негативное отношение (ERN). Она возникает предположительно в передней поясной коре (той части головного мозга, которая помогает контролировать поведение, прогнозировать ожидаемое вознаграждение и регулировать внимание) примерно через 50 миллисекунд после неудачи. Эти нейронные реакции, в основном непроизвольные, являются неизбежной реакцией на любую промашку.

**[Электроэнцефалограмма](http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%82%D1%80%D0%BE%D1%8D%D0%BD%D1%86%D0%B5%D1%84%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B0)** — график электрической активности головного мозга, получаемый в процессе электроэнцефалографии. Это исследование является ключевым в диагностике состояния головного мозга.

Второй сигнал — вызванное ошибкой положительное отношение (Pe) — наступает где-то в промежутке между 100–500 мс после совершения ошибки и обычно соотносится с осознанностью. Это происходит, когда мы обращаем внимание на ошибку и концентрируемся на неутешительном результате. Многочисленные исследования показали, что испытуемые учатся более эффективно, когда их мозг демонстрирует две особенности: 1) более сильный ERN-сигнал, вызывающий более длительную первоначальную реакцию на ошибку, 2) более протяженный Pe-сигнал, при котором человек, вероятно, все-таки обращает внимание на ошибку и таким образом пытается извлечь из нее урок.

В своем исследовании Мозер и его коллеги пытаются посмотреть на то, как представления о познании порождают эти непроизвольные сигналы. Для этого они применяли дихотомию, впервые предложенную Кэрол Двэк — психологом из Стэнфорда. В своих исследованиях Двэк выделяет два типа людей — с фиксированным мышлением, склонных согласиться с утверждениями вроде «У вас есть определенное количество умственных способностей, и вы не можете это изменить» и людей с развивающимся мышлением, которые верят, что можно улучшить свои знания или умения в какой угодно области, инвестируя необходимое количество времени и энергии в процесс обучения. В то время как люди с фиксированным мышлением воспринимают ошибки как провал и признак того, что они недостаточно талантливы для рассматриваемой задачи, другие рассматривают ошибки как обязательную ступень на пути к получению знаний — двигатель познания.

Был проведен эксперимент, где испытуемым дали тест, попросив назвать среднюю в серии из пяти букв — таких как «МММММ» или «NNMNN». Иногда средняя буква была такая же, как остальные четыре, а иногда отличалась. Это простое изменение вызвало нередкие ошибки, как и любое скучное задание, побуждающее людей отключать сознание. Как только они допускали ошибку, они, конечно, тут же расстраивались. Не может быть оправдания перед ошибкой в распознавании буквы.

Для выполнения этого задания использовались ЭЭГ-устройства, наполненные специальными электродами, которые фиксировали электрическую активность в головном мозге. Оказалось, что участники исследования с развивающимся мышлением были значительно успешнее в попытках учиться на своих ошибках. В результате сразу же после ошибки их аккуратность резко повышалась. Самым интересным стали данные ЭЭГ, в соответствии с которыми у группы с развивающимся мышлением сигнал Pe был гораздо мощнее (соотношение приблизительно 15 против 5 у группы с фиксированным складом ума), что выразилось в повышении внимания. Более того, за ростом мощности сигнала Pe следовало улучшение результатов после ошибки — таким образом, повышенная бдительность приводила к увеличению производительности. Поскольку участники думали о том, что конкретно они делали неправильно, они в итоге находили способ исправиться.

В своем собственном исследовании Двэк показала, что эти разные способы мышления имеют важное практическое значение. Совместно с Клаудией Мюллер они провели исследование, в ходе которого более 400 пятиклассникам из двенадцати различных школ Нью-Йорка предлагалось пройти относительно легкий тест, состоящий из невербальных головоломок. После испытания исследователи огласили школьникам их результаты. При этом половину детей похвалили за их интеллект, а другую — за их усилия.

Далее школьникам был предоставлен выбор между двумя различными тестами. Первый был описан как набор сложных головоломок, при прохождении которого можно многому научиться, а второй — легкий тест, похожий на тот, который они только что прошли. Ученые ожидали, что различные формы похвалы будут иметь довольно незначительный эффект, но вскоре стало ясно, что сказанный комплимент значительно повлиял на последующий выбор теста. Почти 90 процентов из тех, кого похвалили за усилия, выбрали более сложный вариант. Однако большинство детей, которых отметили за интеллект, предпочли тест полегче. Чем объясняется эта разница? Двэк считает, что, хваля детей за интеллект, мы призываем их выглядеть умнее, а это значит, что они боятся ошибиться и не оправдать ожиданий.

[Mindset: The New Psychology of Success](http://mindsetonline.com/) — это книга, написанная Кэрол Двэк в 2006 году. В ней она рассказывает о людях с фиксированным мышлением и развивающимся мышлением и показывает, как эти два подхода влияют на успехи в образовании, спорте, отношениях и личностном развитии.

Следующая серия экспериментов Двэк показала, как страх перед неудачей может препятствовать обучению. Она дала тем же пятиклассникам новый заведомо сложный тест, ​изначально разработанный для восьмиклассников. Двэк хотела посмотреть реакцию детей на подобное испытание. Ученики, которых хвалили за их усилия, усердно трудились над решением головоломок. Дети, которых хвалили за ум, быстро сдавались. Их неизбежные ошибки расценивались как признак неудачи. После завершения этого трудного испытания двум группам участников дали возможность оценить либо лучшие, либо худшие результаты. Ученики, которых хвалили за интеллект, почти всегда выбирали возможность оценить худшие работы — с целью подкрепить чувство собственного достоинства. Группа детей, которых хвалили за усердие, чаще интересовались теми, кто мог оказаться сильнее них. Таким образом, они пытались понять свои ошибки, чтобы в дальнейшем совершенствовать свои способности.

Заключительный раунд испытаний был того же уровня сложности, что и первоначальный тест. Тем не менее, ученики, которых хвалили за усилия, показали значительное улучшение: их средний балл повысился на 30 процентов. Эти дети пришли к более высоким результатам, потому что были готовы испытать свои способности, даже если это могло привести к провалу. Результат эксперимента оказался еще более впечатляющим, когда выяснилось, что у детей, случайным образом определенных в умную группу, средний балл снизился почти на 20 процентов. Опыт неудачи был настолько обескураживающим, что в конечном итоге привел к регрессу способностей.

Наша ошибка в том, что, отдавая похвалу ребенку за его врожденный интеллект, мы искажаем психологическую реальность процесса образования. Это мешает детям использовать наиболее действенный метод обучения, при котором они учатся на своих ошибках. Потому что до тех пор, пока мы испытываем страх оказаться неправыми (этот всплеск активности Pe, который через несколько сотен миллисекунд после ошибки направляет наше внимание на то, что мы хотели бы больше всего игнорировать), наш ум никогда не сможет перестроить свои механизмы работы — мы будем продолжать совершать одни и те же ошибки, предпочитая чувство уверенности в себе самосовершенствованию. У ирландского писателя Сэмюэля Беккета был правильный подход: «Уже пробовал. Не удалось. Неважно. Попробуй еще раз. Ошибись еще раз. Ошибись лучше».

Почему мы не учимся на ошибках?

Не ошибается тот, кто ничего не делает. Можно ли научиться не повторять ошибки, и стоит ли это делать?

Без права на ошибку

Только попробуй