Содержание
- Версия о порче иудеями ветхозаветных текстов
- Рождение Мессии от девственницы
- Воскресший Искупитель
- Пророчество Иакова о скипетре
- Отождествление греха Онана и малакии с мастурбацией
- Подведем итоги
- Литература
19-й канон Трулльского Собора предписывает Священное Писание толковать в контексте учения отцов Церкви:
«Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих Писаниях».
Столетия научного изучения библейского текста указали на иную реальность: ученые порой понимают Писания лучше, чем светила Церкви.
Укажем на некоторые примеры заблуждений святых отцов, выявленные современными библеистами.
Версия о порче иудеями ветхозаветных текстов
Многие апологеты и отцы Церкви (Иустин Философ, Ириней Лионский, Иоанн Златоуст, Феофан Затворник) обвиняли иудеев в том, что те намеренно испортили ветхозаветный еврейский текст, особенно в мессианских пророчествах, чтобы избежать ясных свидетельств об исполнении их на Иисусе Христе.
Например, св. Иустин Философ писал:
“я не согласен с вашими учителями… они из перевода, сделанного старцами при Птоломее, совершенно уничтожили многие места Писаний, ясно свидетельствующие о том, что было предсказано о божестве, человечестве и крестной смерти этого Распятого… я знаю, что все из вашего народа отвергают их”.
«Подозрение евреев в повреждении еврейского текста, — писал митр. Филарет Московский, — падает на немногие места текста еврейского, из числа тех, в повреждении которых евреи находили свою выгоду для споров с христианами, и потому оно довольно сильно, чтобы опровергнуть исключительную привязанность к тексту еврейскому».
Российский лингвист и библеист М.Г. Селезнёв пишет, что
“встречаются утверждения, будто «кумранские рукописи доказали превосходство Септуагинты над масоретским текстом».
Это не соответствует действительности.
Становление протомасоретского текста Торы ведущий современный специалист в области текстологии Ветхого Завета Э. Тов датирует весьма ранним временем: «список, представляющий собой оригинал масоретского текста, к которому восходят все средневековые тексты, а также рукописи из Иудейской пустыни, в некоторых случаях может быть прослежен вглубь истории до начала III в. до н. э.».
Вот, что пишет Э. Тов относительно латинской Вульгаты блаж. Иеронима: «древнееврейский источник V. [Вульгаты] был практически идентичен с масоретским текстом, и Вульгата строго следует своему этому оригиналу».
Тезис о сознательной антимессианской правке (прото)масоретского текста раввинами первых столетий н.э. следует признать неубедительным”.
Рождение Мессии от девственницы
Евангелист Матфей пишет:
“А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: «се, Дева во чреве приимет и родит Сына»” (Мф 1.22-23).
Апологеты и святые отцы понимали несоответствие греческого перевода еврейскому тексту Исайи. Они не смогли признать ошибочность такого перевода и безосновательно обвиняли древних иудеев в сознательной порче текста.
Возникает вопрос: зачем множеству христиан претыкаться на спорном тексте, если Исайя мог сразу выбрать однозначный еврейский термин, указывающий на девственницу – б’тулá (בתולה)?
Вот примеры того, как апологеты и святые отцы “защищали” верование в рождение Христа от девственницы.
Мученик Иустин Философ так обвинял иудеев:
“вы восстали против изречения: «вот дева зачнет во чреве», утверждая, что сказано: «вот молодая женщина зачнет во чреве»”.
Свт. Василий Великий признавал, что
“иудеи оспаривают издание Семидесяти, говоря, что в еврейском стоит не дева, а отроковица”.
Свт. Кирилл Иерусалимский также опрометчиво обвинял иудеев:
“иудеи противоречат сему (ибо они издревле имеют обыкновение злобно противиться истине) и говорят: написано, не «Дева», но «младолетна» (νεᾶνις)”.
Удивительно, что указанную трудность признавал великий библеист древности блаженный Иероним Стридонский:
“знаю, что евреи обыкновенно возражают, что на еврейском слово ‘almǎ означает не девственницу, а молодую женщину. И действительно, девственница называется собственно bǝtûlǎ, но молодая девица или девушка называется не ‘almǎ, а nа‘ãrǎ”.
При этом предположение, что Исайя пророчествовал о рождении Езекии блаж. Иероним почему-то оценил так:
“как это натянуто и искусственно, очевидно и для дураков”.
Блаженный Феофилакт Болгарский подобным образом безосновательно обвинил иудеев в порче теста:
“евреи, замышляя недоброе, искажают Писание и вместо дева ставят молодая женщина”.
Чтобы оценить эту версию, достаточно посмотреть в кумранскую рукопись 1Q Isa – самое древнее на сегодняшний день зафиксированное свидетельство того, какое же слово, переведенное в Синодальном издании как “Дева”, значится в стихе 14 седьмой главы Книги Исайи. Это слово — העלמה, то есть артикль + “альма”
Итак, «пророчество» о рождении Христа от Девы не содержит упоминания ни Мессии, ни девственницы.
Этот свиток Книги Исайи с учетом палеографического анализа датируется Э. Товом 150-125 гг. до н.э., а на основании радиоуглеродного анализа — 335-122 гг. до н.э. либо 199-120 гг. до н.э.
Таким образом, гипотетическая антихристианская замена должна быть датирована серединой II в. до н.э., что представляется абсурдным.
Независимо от того, как объяснить семантическую связь между греч. παρθένος и евр. альма следует признать, что (прото)масоретский текст здесь намного древнее времени иудеохристианской полемики.
Воскресший Искупитель
«А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога» (Иов 19. 25-26)
– эти слова Иова в христианской традиции рассматриваются как древнее пророчество о грядущем всеобщем воскресении и о явлении Христа Спасителя.
Например, Климент Римский в свободном переводе, основанном на Иов 19.26 LXX, пишет:
“О нашем воскресении свидетельствует и Священное Писание. Ибо Иов говорит: «и Ты воскресишь эту плоть мою, которая терпит все это»”.
В своем толковании на Книгу Иова свт. Григорий Двоеслов отмечает, что сам эпитет “Искупитель” в указанном тексте явно говорит о Богочеловеке:
“Который после того, как Он создал все вещи, появился Воплощенным среди нас, чтобы искупить нас от состояния рабства, и Его Страсти освободили нас от смерти вечной”.
В данном случае святитель ввел в текст собственное понимание (христианское), а не пытался извлечь смысл из текста.
На самом деле древнееврейское слово го’эль можно перевести как «поборник», «мститель», «гарант», «защитник» или «родственник-избавитель».
Свт. Григорий усматривал в словах Иова пророчество о воскресении Иисуса Христа после крестных страданий:
“Как будто он сказал прямо: «Неверующие знают, что Он был бичеван, претерпел издевательства и удары, был покрыт терновым венцом, испачкан плевками, распят, умер. А я, в твердости веры, верую в Его жизнь после смерти; я признаю с твердостью в голосе, что «Искупитель мой жив», Тот, Кто умер от рук нечестивых людей»”.
Более того, по мысли свт. Григория Двоеслова страждущий Иов провидел и свое собственное воскрешение:
“И как, о, благословенный Иов, через Его Воскресение, ты надеешься на воскресение твоей плоти. Вот, далее продолжается: И я должен подняться в последний день из земли (Иов 19.25). То есть, Воскресенье, которое Он показал в Своей Личности, Он однажды покажет и для нас; и также, Воскресение, которое Он показал в Себе, Он пообещал нам”.
Подобного взгляда придерживался и блаж. Иероним Стридонский:
“Никто так ясно не говорит о воскресении после Христа, как он прежде Христа. Он надеется на воскресение, даже знает и видит, что жив Христос Искупитель его, и что в последний день он воскреснет. Ещё не умирал Господь, а ратоборец церкви видел своего Искупителя, воскресающего от преисподних”.
Интересно, что все эти христианские толкования базируются на древнегреческом переводе книги Иова, которая значительно отличается от древнееврейской версии текста.
Дореволюционный библеист А.П.Лопухин отмечал ошибочность используемого перевода книги Иова:
“Искупитель мой, точнее, мой Гоел, жив”. Гоелом у евреев называлось лицо, которому принадлежало право мстить не только за убийство, но и за честь, имущество, требовать суда и даже самому производить его. Как показывает выражение «жив», применяемое к Богу гоелом Иова, его защитником, и избавителем является также Бог.
«И он в последний день» – неправильный перевод еврейской фразы: «веахарон ал афар йакум», буквально означающей «и последний встанет над прахом».
В качестве защитника Иова Бог «встанет», т. е. явится («кум» в значении «вставать» употребляется о свидетеле) над прахом (алафар), перстью Иова и его могилы.
«Восставит из праха распадающуюся кожу мою сию» – неправильный перевод еврейского текста: «веахар ори никфу зот». Данное место может быть переведено так «после того, как моя кожа будет разрушена, из моей плоти я увижу Бога».
Современный перевод (РБО) этого отрывка значительно отличается от редакции Септуагинты:
“Я же знаю, что жив мой Заступник, Он — Последний — встанет над прахом! Даже когда спадет с меня кожа, лишаясь плоти, я увижу Бога. Я своими глазами Его увижу, не кто–то другой — я сам! Пусть даже остановится мое сердце”.
По всей видимости, Иов надеялся встретиться со своим защитником — Богом — хотя бы в последний момент своей жизни. В принципе, об этом ожидании вмешательства Бога в происходящее Иов постоянно говорит на страницах этой книги.
Ни о каком воскресении после смерти или о Мессии в этих строках нет даже намека.
Христианские толкователи были “заложниками” древнегреческого перевода. Это касается даже такого знатока еврейской Библии, как Иероним Стридонский.
Пророчество Иакова о скипетре
Мученик Иустин Философ предлагал верифицировать предсказание Иакова с помощью исторических данных:
“Ясно, что это сказано не об Иуде, а о Христе… Вам теперь предоставляется тщательно наследовать и узнать, до которого времени был у иудеев собственный их князь и царь? До явления Иисуса Христа “не оскудеет князь из Иуды, доколе не придет Тот, которому отложено””.
В “Разговоре с Трифоном” Иустин утверждал, что цитируемый им извод Септуагинты более правильный, и будто именно так перевели текст 70 толковников, и что иудеи выдумали другое чтение:
“вы изъясняете говоря, что сказано: «пока не придет то, что отложено Ему»; ибо семьдесят толковников не так перевели, но: «пока не придет Тот; кому отложено» (гл. 120)”.
Эти обвинения древних иудеев в порче библейского текста ничем не обоснованы.
Кирилл Александрийский был уверен, что израильские вожди соответствовали предсказанию вплоть до воцарения Ирода Великого:
“Правили страною иудеи, и вожди у них были из племени Израиля, доколе Ирод, сын Антипатра, палестинянин, не получил власть в свои руки. При нем-то и родился Сам Христос, чаяние языков” (Кирилл Александрийский. Глафиры).
Св. Кирилл будто не понимал, что отец Ирода тоже был идумеянином и правил Иудеей.
Подобное утверждал и свт. Иоанн Златоуст:
“Иаков ясно указывает и время, в какое, по устроению Божию, имел явиться Христос… Дотоле, говорит, иудейские установления и князья из иудеев будут продолжаться, пока придет Он. И хорошо Иаков сказал: «дондеже приидет Тот, Которому отложено», т. е. Которому предуготовано царство” (Иоанн Златоуст. Беседы на книгу Бытия. Беседа 67).
“«Это самый ясный признак пришествия Господа», — говорит блаженный Феодорит Кирский, — у иудеев оскудели не только цари, но и архиереи и пророки, в доказательство исполнения сего предсказания. Когда надлежало родиться Спасителю нашему, возобладали Иудеями цари иноплеменные, а сим указан Царь вечный — «чаяние языков»” (ответ на вопрос 112).
Указанное мнение опровергается историей Древнего Израиля и Иудеи.
Последний царь из колена Иуды — Седекия (Цидкия) — был пленен вавилонянами около 586 г. до н.э. После этого евреи находились под властью других народов. Царская власть евреев была восстановлена при Маккавеях, но эта династия происходила из колена Леви. Это Династия Хасмонеев (152—37 годы до н. э.). Ирод Великий не был потомком Иуды, а происходил из обращенных в иудаизм идумеев. Его отец Антипатр также был идумеянином. Он был римским прокуратором и фактически правителем Иудеи.
Дореволюционный библеист А.П.Лопухин признавал, что толкование стиха Мф 1.11 11
“представляет непреодолимые и почти неразрешимые трудности”.
Если следовать логике А.П.Лопухина, в Быт 49.10 колену или потомству Иудину обещается верховная власть в Израиле — правительственная (schebet; LXX: ἄρχων, русск.: скипетр) и законодательная, а также военная (mechoqeq; LXX: ἡγούμενος; слав.: вождь). Затем указывается предел этого господства — в смысле прекращения его или идеального завершения. Исторически это свершилось не позднее нападения Навуходоносора в 586 г. до н.э.
Относить слова Иакова ко временам жизни Иисуса из Назарета нельзя.
Отождествление греха Онана и малакии с мастурбацией
Христианские толкователи обычно цитируют два псевдобиблейских сюжета о мастурбации.
Первый соотносится с библейским отрывком, описывающим «грех Онана»:
“Иуда сказал Онану: «Живи со вдовой брата. Заменишь брата, дашь ему потомство». Но Онан знал, что дети, рожденные Тамар, не будут считаться его детьми, а потому всякий раз, когда ложился с ней, изливал семя на землю, чтобы не зачинать детей для брата. Неугодно было Господу, что он так поступал, за это Господь и его умертвил” (Быт. 38:8-10).
Как в Древнем Израиле, так и в царстве хеттов, левиратный брак позволял предотвратить распыление наследства в случае смерти мужчины, не успевшего родить наследника. Брату умершего мужчины полагалось оплодотворить вдову, чтобы имя брата (его доля наследства) перешло к сыну, рожденному от этого принудительного акта. Жадный брат Онан отказывался оплодотворить Фамарь, так как это уменьшило бы его долю наследства.
Таким образом, в библейской истории про Онана описывается не мастурбация, а прерванный половой акт, а его “грехом” было нарушение обычая, по которому деверь должен был стать отцом ребёнка овдовевшей невестки.
Какие-то впечатлительные толкователи Библии решили, что Онан не только прекратил коитус с женщиной, но и совершал далее мастурбацию, хотя в тексте об этом не упоминается.
Вторая ошибка связана с толкованием слов апостола Павла. В переводе епископа Кассиана (Безобразова) мы читаем:
“ни рукоблудники, ни мужеложники, Царства Божия не наследуют” (1 Кор 6.9).
Это ошибочный перевод.
В данном случае μαλακοὶ — это не рукоблудники, а пассивные гомосексуалисты, тогда как ἀρσενοκοῖται — активные гомосексуалы (“dominant male homosexuals” в переводе New American Standard Bible).
По словам святителя Феофилакта Болгарского,
малакии — это «те, над которыми совершают постыдное».
Вот как этот стих выглядит в переводе Андрея Десницкого:
“Не обманывайте себя: … гомосексуалисты (ложись они снизу или сверху)… не имеют доли в Царстве Божьем”.
В комментарии к этому стиху переводчик отметил, что
“в оригинале использованы два слова, означающих пассивных и активных гомосексуалистов. Первое из них традиционно не переводится, а заимствуется в греческой форме: малакии”.
К сожалению, церковные комментаторы стали отождествлять ошибку Онана и мастурбацию.
Например, свт. Епифаний Кипрский (+403 г.) утверждал, что некоторые
“предпочитают совершать это самое срамное дело не посредством женщины, а иными способами, оскверняясь собственными руками. И в этом они подражают вышеупомянутому сыну Иуды, оскверняя землю своими преступными действиями и мерзкими каплями, и своими ногами растирая по земле свои истечения».
Впоследствии эта ошибка привела к стигматизации и даже демонизации мастурбации в Православной Церкви.
Подведем итоги
Многие столетия изысканий ученых-библеистов принесли добрые плоды.
Специалисты в области библейской текстологии выявили многочисленные ошибки при копировании библейских книг (непреднамеренные замены и преднамеренные изменения), а также разработали методы анализа и распределения рукописей по основным типам. Например, новозаветную рукопись можно отнести к александрийскому, западному или византийскому типу. Изучение ветхозаветного манускрипта позволяет выявить его близость к протомасоретскому или протосамаритянскому тексту, а также к одной из редакций Септуагинты.
Одним из виднейших текстологов Ветхого Завета является Эммануил Тов. Его монография отражает результаты тщательной работы с еврейскими источниками и древними переводами Ветхого Завета. Наиболее известная работа по текстологии Нового Завета — книга Брюса М. Мецгера и его ученика Барта Эрмана.
Филологи и переводчики библейских текстов также внесли достойный вклад в изучение Библии. Сравнительный анализ текстов Писания с литературными произведениями народов, окружающих Древний Израиль и первых христиан, позволили уточнить понимание терминов и выражений, которые издревле были проблемой для переводчиков Библии.
Исторически сложилось так, что святые отцы христианской церкви не имели доступа к научному аппарату современных библеистов и критическим изданиям Библии.
В итоге им приходилось толковать испорченные копии библейских книг, ошибочные переводы и даже добавленные в Библию строки или целые рассказы. Редко кому из них приходила мысль, что имеющийся текст — не оригинальный (Иерониму Стридонскому и Августину Иппонскому).
В большинстве случаев, сталкиваясь с очевидной проблемой в Библии, святые отцы безапелляционно обвиняли древних иудеев в порче ветхозаветных текстов.
В первую очередь это касается т.н. “мессианских пророчеств”. Фактически все основные христианские догматы основаны на ошибочных переводах Ветхого Завета (например, рождение Мессии от девственницы), либо на сознательном изменении ветхозаветного текста для его соответствия христианским ожиданиям. Порой основой пророчества становился изначально выдуманный сюжет (Иисус из Назарета “назореем наречется”).
Требование 19-го канона Трулльского Собора толковать Библию в контексте учения отцов Церкви можно признать историческим курьезом и тупиковой ветвью в изучении библейских текстов.
Литература
- Ириней Лионский. Против ересей. III, 21; IV, 12.
- Иустин Философ. Разговор с Трифоном Иудеем, 71, 72.
- Мацух Р. Истоки мандеев // Мандеи: история, литература, религия. СПб., 2002
- Тов. Э. Текстология Ветхого Завета.
- Селезнёв М.Г. Масоретский текст / Православная энциклопедия. Т. 44. — М., 2021. С. 283-298
- Филарет (Дроздов), святитель. О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого 70 толковников и славянских переводов свящ. Писания». — М. 1858
священник Дмитрий Моисеев
В современном богословии, к сожалению, все сильнее намечается тенденция возрождать к жизни некоторые богословские мнения, которые хотя и высказывались отдельными Святыми отцами, но тем не менее не были приняты Церковью. В оправдание такому подходу приводится католическая теория о так называемых теологуменах (частных богословских мнениях), согласно которой имеет право на жизнь любое утверждение, если только оно было высказано святым. Раз этого утверждения придерживался человек святой, то оно является лишь его частным взглядом, но никак не ошибкой, и любой христианин имеет право его разделять. С другой стороны, некоторые верующие считают кощунственной даже саму мысль о возможности ошибок в святоотеческих творениях. Поэтому нелишне будет узнать отношение Церкви и самих отцов к этому вопросу.
Наиболее четко отношение Церкви к этой проблеме выразил преп. Варсонуфий Великий, отвечая на вопрос одного из монахов своей обители, заданный по поводу отдельных аспектов учения свт. Григория Нисского. Сам преподобный при этом открывает и подчеркивает, что говорит по особому откровению, полученному им от Бога. Это заставляет исключить в данном случае возможность ошибки. Итак, давайте обратимся к книге «Преподобных отцев Варсануфия Великаго и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников»:
Вопрос 610. …Св. Григорий Нисский… говорит, что мучение будет смягчено и окончится. Итак, скажи, Отец мой, почему такой человек не говорит справедливо, как прилично было бы мужу Святому, сподобившемуся беседовать по внушению Духа Святаго. Также и о рае некоторые Отцы и учители несогласны между собою… И в других главах Писания можно найти некоторое разногласие. Просим тебя, Владыко, объясни нам сие…
Ответ Варсануфия. …Итак послушайте, что Бог открыл мне, за три дня до того, как вы написали мне свой вопрос… Не думайте, чтобы люди, хотя и святые, могли совершенно постигнуть все глубины Божии; ибо Апостол говорит: отчасти разумеваем и отчасти пророчествуем (1Кор.13:9)… Святые, сделавшись учителями, или сами собою, или принуждаемые к тому другими людьми, весьма преуспели, превзошли своих учителей и, получив утверждение свыше, изложили новое учение, но вместе с тем сохранили и то, что приняли от прежних учителей своих, т.е. учение неправое. Преуспев впоследствии и сделавшись учителями духовными, они не помолились Богу, чтобы Он открыл им относительно первых их учителей: Духом ли Святым внушено было то, что они им преподали, но, почитая их премудрыми и разумными, не исследовали их слов; и таким образом мнения учителей их перемешались с их собственным учением, и Святые сии говорили иногда то, чему научились от своих учителей, иногда же то, что здраво постигали собственным умом; впоследствии же и те и другие слова приписаны были им. Принимая от других, преуспев и сделавшись лучшими, Святые Духом Святым говорили то, что вверялось им с утверждением от Него; говорили и то, что им было преподано прежними учителями их, не исследывая слов их, тогда как им должно было исследовать оные, и через молитву к Богу и вопрошения просвещенных Духом удостовериться, справедливы ли они. Таким образом перемешались учения, и все, что говорили сии Святые мужи, их имени приписывалось. Итак, когда слышишь, что кто-либо из них говорит о себе, что он от Духа Святаго слышанное поведает, то сие несомненно, и мы должны тому верить. Если же Святый муж и говорит о вышеупомянутых мнениях, то не найдешь, чтобы он подтверждал слова свои, как бы имел утверждение свыше, но они проистекли из учения прежних его учителей, и он, доверяя знанию и премудрости их, не вопрошал Бога, истинно ли сие…
Вопрос 611. …Почему Бог попустил таким мужам иметь неправильные мнения, хотя они не просили о сем разумении; но почему не дано оно им туне для отвращения вреда, который могут получить впоследствии читающие? – Ибо хотя они сами и не преткнулись ни в правой вере, ни в добродетели, но подобные мне, слабые и нерадивые, веря им несомненно, легко могут получить чрез то вред, в неведении сказанного вами, что и Святые не могли постигнуть всех таинств и что они не помолились Богу об удостоверении, справедливы ли оныя мнения, или нет…
Ответ: Бог не оставил таких мужей в заблуждении, потому что тот оставляет другого в заблуждении, кого спрашивают о пути, но он не говорит истины. Святые же не вопрошали Бога о сем, чтобы узнать от Него истину. Если же говоришь, почему Бог благодатию Своею не воспрепятствовал им в том для пользы других, которые впоследствии будут читать их писания, то можешь сказать и о всяком грешнике: почему Бог не воспрепятствовал ему Своею благодатью, когда знал, что он грехами своими соблазнит многих, и многие получат через него вред. В таком случае и жизнь человеческая будет уже не свободная, но подверженная насилию. И кто может воспрепятствовать Богу спасти таким образом всякого человека? Что же, разве в Писании не находятся такие изречения, о которые претыкаются неведающие и неразумеющие духовного смысла Писания? Итак, должны ли мы сказать, почему Бог не открыл всем духовного смысла Писания, чтобы люди не получали вреда, но предоставил Святым, бывшим в различные времена, труд изъяснить нужное? Для того-то и постановлены учителя и истолкователи, как говорит Апостол (1Кор.12:28; 30)… Как Господь явил нам путь жизни через Пророков и Апостолов, хотя каждый из них говорил частно, и Бог не вещал исключительно чрез одного из них, а оставленное одним по воле Божией сказано другим, так творил Бог и со Святыми, после них бывшими: о чем одни говорят сомнительно, то истолковывают следующие за ними, чтобы Бог всегда прославлялся чрез Святых Своих».
Подобное отношение к этому вопросу мы находим и у других св. отцов. Так,преп. Иоанн Кассиан Римлянин, говоря о книгах бл.Августина, замечает: «Даже у весьма ученых мужей есть то, что можно рассматривать, подвергая сомнению» (цит. по Иером. Серафим (Роуз). Вкус истинного православия. М., 1995, стр. 31).
Святой патриарх Фотий также дает православную оценку ошибочным мнениям, встречающимся у святых отцов: «Мало ли было затруднительных положений, которые вынуждали многих Отцов частью выражаться не точно, частью говорить по применению к обстоятельствам при нападении врагов, а иное и по человеческому неведению, которому подпадали и они? Если иные и говорили не точно, или по неизвестной для нас причине даже уклонились от прямого пути, но исследований не было и никто не вызывал их к дознанию истины, – мы оставляем их в числе отцов, точно также, как бы они и не говорили того, частью за знаменитость их жизни и славу добродетелей, частью за непорочность веры их в прочих отношениях; но не следуем тем словам их, где погрешили они» (Цит. по Архиеп. Филарет (Гумилевский). Историческое учение об отцах Церкви, Св.-Троицкая Сергиева Лавра, 1996, т.3, стр. 334).
Сам Блаженный Августин, который, несмотря на исповедание им ряда неприемлемых для православного сознания идей, тем не менее безусловно принадлежит к лику святых (его память празднуется 15 июня ст. ст.), в заключение своей книги «О Троице» писал: «Господи, Боже Единый, Боже Троице, то, что я сказал в этой книге от Тебя, пусть это будет принято как Твое; если же что-то я сказал от себя, то да простишь меня Ты, и те, кто Твои» (Иером. Серафим (Роуз), цит. соч., стр. 39).
Святой Марк Эфесский, говоря во «Втором слове об очистительном огне» по поводу тех ошибок, которые имеются в учении свт. Григория Нисского, отмечает: «Большая разница между сказанным в канонических писаниях и предании Церкви, и тем, что было отдельным из учителей частным образом написано или даже учением его; так – первому, как преданному Богом, мы должны веровать…, а второму – мы не должны безусловно веровать или принимать без исследования. Ибо возможно, что кто-нибудь и учителем является, а все же не все говорит совершенно правильно. Ибо какая нужда была бы отцам во Вселенских Соборах, если бы каждый из них не мог ни в чем отступить от истины. В этом, в известной мере, поскользнулись Дионисий, епископ Александрийский и Григорий Чудотворец; хотя один из них понес мученический венец, а другого самое наименование довлеет для хвалы» (Архим. Амвросий (Погодин), Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. «Сирин», 1994, стр. 128).
Святитель Василий Великий говорит о сщмч. Дионисии Александрийском (память 5 октября ст. ст.) так: «Я не восхищаюсь всем тем, что написано сим мужем; а есть нечто, что и совершенно не одобряю. Ибо, быть может, это был он,… кто первый дал семена … нечестию аномейскому. Причина же сего, думаю, не дурная направленность души, но – горячее желание противостать Савеллию» (Архим. Амвросий (Погодин), указ. соч., стр. 128).
Более того, ошибались даже Соборы, чьи решения признаны каноническими. Так, например, 16‑е правило Шестого Вселенского Собора исправляет ошибку, допущенную в 15‑м правиле Святого Поместного Неокесарийского Собора. отцы Неокесарийского Собора постановили, что в любом, даже очень большом городе, не должно быть более семи диаконов, ссылаясь при этом на книгу Деяний Апостольских. Отцы же Шестого Вселенского Собора поправили их, говоря, что служение тех диаконов относилось к потребностям трапез, а не к Таинствам, и поэтому к диаконам-священнослужителям не должно применяться численное ограничение (См. Книгу Правил, а также указ. соч. архим. Амвросия, стр. 28).
Таким образом, учение Церкви по этому вопросу говорит вполне однозначно, что мы должны сверять наши взгляды не с мнением одного или даже нескольких уважаемых Отцов, но с соборным преданием всей Церкви. Если же мы не должны слепо принимать все святоотеческие высказывания, относящиеся к вопросам догматическим, то есть безусловно важным для нашего спасения, то уж тем более мы не имеем права возводить в ранг истины те, ныне устаревшие, но общепринятые во времена того или иного Отца сведения из географии, медицины, естествознания и прочих наук только на том основании, что они встречаются в святоотеческих творениях. Ведь Св. отцы использовали научные данные своего времени не ради того, чтобы подтвердить или опровергнуть их, но чтобы с их помощью привести людей к размышлению о Боге, о Его свойствах и действиях в мире, и тем самым дать им духовную пользу. «У меня одна цель – все обращать в назидание Церкви,» – писал свт. Василий Великий (Беседы на Шестоднев, т.1, стр. 132). «Исследование о сущности каждого существа, или подпадающего нашему умозрению, или подлежащего нашим чувствам,… ни мало не послужит к назиданию Церкви» (там же, стр. 13–14).
Поэтому в этих случаях отцы, конечно же, не молились Богу, чтобы Тот открыл им истинность или ложность тех или иных научных положений (см. выше слова преп. Варсануфия Великого), а просто брали те утверждения, которые в их время казались несомненными. Например, тот же свт. Василий Великий в своих «Беседах на Шестоднев» говорит: «Некоторые заметили даже, что срубленные и обожженные сосны превращались в дубы» (стр. 88); «Кто же сомневается об эфире, что он не огнен, и не в раскаленном состоянии?» (стр. 53); «Что воспрепятствовало бы Чермному (Красному) морю наводнить собою весь Египет, который в сравнении с ним составляет впадину?… Египет ниже Чермного моря…» (стр. 65–66); «Огонь… совокупно занял все надземное пространство» (стр. 67–68); «Каждая стихия, вследствие общего качества, соединяется со смежной к ней стихией, а вследствие общения в сродном, соединяется и с противоположной. Например, земля, будучи суха и холодна, соединяется с водой по сродству холодности, а чрез воду соединяется с воздухом, потому что вода, поставленная в средине между землей и воздухом,… прикасается… холодностью к земле, а влажностью к воздуху» (стр. 71). Преподобный Иоанн Дамаскин, описывая в «Точном изложении Православной веры» научные данные, обычно предваряет их словами «говорят, что…». Однако же и он утверждает, что «кометы – некоторые знамения, объявляющие о смерти царей» (стр. 62 [134]); «всех ветров – двенадцать» (стр. 66 [138]). Также он принимает и учение Аристотеля о четырех стихиях. Естественно, ни один человек в настоящее время этих мнений не разделяет.
Объяснение свт. Григорием Нисским физиологии сна тоже является устаревшим. Никто теперь всерьез не будет говорить, что «когда внутри от естественной теплоты воскипает пища, пары… собираются в объемах головы наподобие дыма, просачивающегося в стенные щели. Потому, испаряясь оттуда через каналы чувственных способностей, расходятся по телу, причем неизбежно останавливается чувство, оттесненное проходом этих паров» (Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб., 1995, стр. 40).
И, безусловно, нельзя требовать от христианина, почитающего св. отцов, признания реальности существования птицы Феникс, о которой повествует выдающийся Отец Церкви рубежа I—II вв. сщмч. Климент Римский: «Около Аравии есть… птица, которая называется Феникс. Она рождается только одна и живет по пяти сот лет. Приближаясь к своему разрушению смертному, она… делает себе гнездо, в которое, по исполнении своего времени, входит и умирает. Из согнивающего же тела рождается червь, который, питаясь влагою умершего животного, оперяется» (1 Посл. к Коринфянам, гл. XXV. Писания мужей апостольских, Рига, 1994, стр. 128). О той же птице говорит и Тертуллиан.
Можно привести и еще не один десяток подобных цитат, но цель данной работы – не поразить читателя их количеством, а лишь подтвердить необходимость трезвого подхода к изучению святоотеческого наследия. Каждый христианин обязан уметь отделять в творениях отцов пшеницу горнего знания от плевел дольнего мира. Это ни в коей мере не умаляет нашего благоговения перед самими отцами, ибо наша Церковь устами великого богослова свт. Фотия Константинопольского призывает «не принимать как учение то, в чем они (Св. отцы) заблуждались, но лобызать человеков» (В. М. Лурье. Послесловие к книге св. Григория Нисского «Об устроении человека», стр. 174).
Любимая мания современного сциентического духовного образования — это услаждение «ошибками» у святых отцов.
Каждый свихнувшийся на неоплатониках, эволюционизме или таблицах дифференциирования молокосос с каким-то упоением болтает, где и какой святой отец был не прав.
Мания эта настолько заразительна, что начинают ею болеть даже вполне нормальные люди.
Происходит это из двух совершенно неожиданных источников — недостатка уважения и благоговения к Священному Писанию и недостатка почитания собственных родителей.
Последняя добродетель уже практичеки вымерла на Руси, поэтому и мания «ошибок у святых отцов» — всеобщая.
Попробую показать это наглядно.
Мать говорит: «пойду на рынок схожу, картошки надо».
Русский сын старого, христианского образца , ответил бы — «мама, тебе тяжело будет, давай я с тобой пойду».
Русский сын нового, сциентического образца ответит — «ма, ты в своем уме? совсем свихнулась на старости лет , рынок закрылся уже десять минут назад».
Рынок действительно закрылся десять минут назад.
Однако кто из них прав?
Второй ? Потому что остановил безумную мать и избавил ее от бессмысленной поездки?
Или первый?
Для сциентиста и безбожника ответ очевидный.
Но для христианина здесь является ДВЕ ПРАВДЫ.
ПРАВДА БОЖИЯ и правда человеческая.
Первый сын действует по ПРАВДЕ БОЖИЕЙ.
Второй — по правде человеческой.
И это не мое изобретение.
Это учение Священного Писания.
Потому что там еще более выразительный пример.
Отец говорит: «Пойдем сынок, принесем всесожжение Богу».
А сын ответил — «Папа, вот дрова, а где агнец во всесожжение?»
И на ответ отца «Бог усмотрит себе агнца» он ничего не ответил, а просто пошел со своим отцом дальше.
И когда отец связал сына и положил на дрова и занес нож , сын ни слова не сказал — «папа, ты рехнулся? По догматике Бог не требует человеческих жертв, ты ошибся!»
Он не был сциентистом, он был Исааком, поэтому все, что делал и говорил его отец Авраам было свято.
Как бы ошибочно ни казалось и ни было.
Он не стал считать Бога жадным до человеческой крови, он ни стал считать отца ошибающимся.
Он почитал Бога и родителей, поэтому и то и другое было ему чуждо.
И Он стал прообразом Христа и отцом всех верующих, как и его отец.
Вы скажете — это хорошо. Но Авраам был верующим. А что делать, если мать — преступница, язычница, сектантка — тоже вместе с ней идти? Тоже считать все, что она делает святыней без рассуждения?</p>
Поздравляю, вы только что узнали о существовании Евангелия, которое повелевает оставить родителей по плоти и получить во сто крат больше родителей в веке сем.
Каких родителей ?
Святых родителей.
По славянски — «святых отцов».
Именно потому, что родители по плоти могут быть преступниками, язычниками, сектантами, а святые отцы — не могут, Евангелие и повелевает «оставить родителей» — т.е. эту священную заповедь о почитании родителей не распространять на тех, кто тянет ко греху (как это было со св. великомученицей Варварой или отцом св. великомученика Пантелеимона которые, впрочем, не отвергли плотских родителей совсем, но слушались их ровно настолько насколько это было возможно) и получить в сто раз больше родителей святых.
Когда человек уходит в монастырь, ему по чину монашескому полагается находиться в послушании у старца. И все, исходящее из уст старца, принимать как прямые слова Божии — как бы ошибочны и нелепы они ни были. Примером чему был злой старец преподобного Акакия из Лествицы. По человеческой правде старец ошибался . По правде Божией даже в своих ошибках и прямо злобе — ударах, оскорблениях, притеснениях — св.Акакий не шел- летел к спасению.
Обращаю особое внимание — это касается совершенно частных дел и вопросов. Бытовых. Куда пойти, что взять , что сделать.
Что же можно сказать о творениях святых отцов ?
Которые направлены не к какому-то послушнику, а ко всей Церкви?
Которые были написаны не по страсти к учительству , а по служебным обязанностям или послушанию.
И предметом имеют не сажание капусты вверх корешками или беготню за водой , а догматы христианской веры , учение о самом человеке, смысле его жизни ?
Святость жизни которых засвидетельствована Церковью.
А что такое «святой»?
Это означает только то, что в нем — обитал Господь наш Иисус Христос.
Кто желающий оставаться в здравом уме будет не то что смаковать их «ошибки» , но даже предполагать возможность каких-то ошибок?
Пусть тысячу раз преподобный Варсонофий и Иоанн будут говорить о том, что св.Григорий Нисский ошибся, а преподобный Максим Исповедник — что не ошибся.
Пусть тысячу лет св.Игнатий Брянчанинов и св.Феофан Затворник выясняют, душа и ангелы — имеют некую телесность или нет?
Не только святые отцы , но и Священное Писание может говорить об одной вещи взаимоисключающие на взгляд идиотов вещи, но это происходит не от противоречий или ошибок, а от неохватываемости этих вещей . Св.Августин приводит пример, как в древнееврейском (при св.Августине еще не было искалеченного масоретского) тексте книги Ионы передаются слова пророка «Еще сорок дней и Ниневия превратится (катастрафисэтэ)» , а у Семидесяти — «еще три дня». Противоречие? Как можно три дня совместить с сорока? Кто-то значит ошибся — или пророк Иона — или Церковь, которая приняла неправильное число? Прочитайте сами: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_Avgustin/o-grade-bozhem/18_44
И это открывает второй корень зла — пренебрежение не только родителями, но и Священным Писанием.
Которому едва-едва кто из самых верующих согласится придать авторитет непогрешимости — и то не в отношении естественных наук, не в отношении истории, ни в отношении языка, и то с бесконечными условностями «версий переводов».
А ведь уважение, которое сейчас оказывается к Священному Писанию, надо оказывать творениям святых отцов.
А к Священному Писанию подобает относиться в бесконечное число раз благоговейнее, о каковом состоянии и понятия и слуха никто не имеет.
Я сознательно не углубляюсь в вопрос — что на самом деле имели в виду Св.Варсонофий и Иоанн когда говорили об ошибке св.Григория Нисского — потому что это будет уже быть судьей святых. Св. Варсонофий и Иоанн сказали то, что сказали, и были правы, как святые отцы — говоря тем, кому говорили , о чем говорили, и с той целью , с какой говорили.
Св. Григорий Нисский и св.Максим Исповедник тоже были правы, говоря тем, кому говорили, о чем говорили и с той целью, с какой говорили.
В настоящее время часто можно услышать, что слова Святых Отцов Православной Церкви – не критерий истины, что 
Святые Отцы могли ошибаться. Об этом говорят уже не только некоторые священнослужители, учащиеся духовных школ, монашествующие, но и миряне. Но православно ли такое учение? Откуда оно берет свое начало? Может ли быть такое, что Святые Отцы действительно ошибались? Эти вопросы предложены участникам дискуссий.
ДИСПУТ:
СТОРОНА «Б»
Конечно, Святые Отцы могли ошибаться. Примеров тысячи. Вот даже Григорий Нисский. На V Вселенском Соборе было осуждено учение о конечности будущих вечных мук. А он в своих писаниях выступает как носитель этого учения.
СТОРОНА «А»
Свт. Фотий, Патр. Константинопольский, в своем сборнике «Тысяча книг», содержащем отзывы на прочитанные им книги в главе «Свт. Герман, Патр. Константинопольский», приводит выдержки из его труда, не сохранившегося до нашего времени, в котором святитель исследовал труды свт. Григория и пришел к выводу, что ложное учение о конечности будущих мук в его писания внесено еретиками.
СТОРОНА «Б»
В 611-м ответе преподобный Варсонофий Великий говорит: «Святые, сделавшись учителями, или сами собою, или принуждаемые к тому другими людьми, весьма преуспели, превзошли своих учителей и, получив утверждение свыше, изложили новое учение, но вместе с тем сохранили и то, что приняли от прежних учителей своих, то есть учение неправое.
Преуспев впоследствии и сделавшись учителями духовными, они не помолились Богу, чтобы Он открыл им относительно первых их учителей: Духом ли Святым внушено было то, что они им преподали, но, почитая их премудрыми и разумными, не исследовали их слов; и таким образом мнения учителей их перемешались с их собственным учением, и святые сии говорили иногда то, чему научились от своих учителей, иногда же то, что здраво постигали собственным умом; впоследствии же и те, и другие слова приписаны были им…
Таким образом перемешались учения, и все, что говорили сии святые мужи, их имени приписывалось.
Итак, когда слышишь, что кто-либо из них говорит о себе, что он от Духа Святаго слышанное поведает, то сие несомненно, и мы должны тому верить. Если же святой муж и говорит о вышеупомянутых мнениях, то не найдешь, чтобы он подтверждал слова свои, как бы имел утверждение свыше, но они проистекли из учения прежних его учителей, и он, доверяя знанию и премудрости их, не вопрошал Бога, истинно ли сие».
СТОРОНА «А»
Тот же святой (немного раньше по содержанию этого же труда) говорит: «Нам должно стараться о том, о чем старались отцы наши авва Пимен и прочие. Сие старание научает вменять себя ни во что, ни с кем себя не сравнивать, считать себя землею и пеплом. А то [поиск ошибок святых отцов] научает считать себя мудрым, приходить в гордость, придавать себе значение, при всяком случае сравнивать себя с другими и чуждаться смиренномудрия». Наоборот, преп. Варсонофий предостерегает нас от этого.
СТОРОНА «Б»
Это что-то новое…
СТОРОНА «А»
Нет, мы не вводим ничего нового, но только отстаиваем святоотеческое учение. А вы пропагандируете лжеучение католического лжебогослова Пьера Абеляра (1070-1130). Он впервые высказал мысль, что Святые Отцы якобы могут ошибаться. Затем ее подхватили протестанты, от которых она перекочевала в умы и книги протестантствующих богословов Русской Православной Церкви.
СТОРОНА «Б»
Тем не менее все патрологи говорят о том, что Святые Отцы могли ошибаться.
СТОРОНА «А»
В этом заключается их трагическая ошибка. Ибо есть Святые Отцы, в писаниях которых нет ошибок. «Тот понимает [писания святых], кто видит изречения [их] непоколебимыми, – пишет священномученик Петр Дамаскин, – и премудростию Духа обретает сокровенные тайны, подтверждаемые Божественными Писаниями. Таковы были в особенности три великих светила: Василий, Златоуст и Григорий. Они находили подтверждение или в том же, или в другом изречении Писания. И нечего тут сказать желающему противоречить, ибо не извне приводят они свидетельство, чтобы кто-нибудь мог сказать: это свое разумение, но из самого предлежащего содержания, или из другого Писания, изъявляющего это. И поистине: ибо от Святаго Духа получили они, как достойные, и разумение, и глаголание».
Об этом же пишет и свт. Игнатий (Брянчанинов): «Нахожу способ получить сочинения св. угодников Божиих, с жаждою начинаю читать их, глубоко исследовать. Прочитав одних, берусь за других, читаю, перечитываю, изучаю. Что прежде всего поразило меня в писаниях Отцов Православной Церкви? — Это их согласие чудное, величественное. Осмнадцать веков в устах их свидетельствуют единогласно «единое» учение Божественное».
Причем, свт. Инатий всю жизнь изучал святоотеческие писания. Он не был академическим патрологом, но был патрологом-практиком, который не просто изучал писания святых Отцов, но и в меру сил старался воплотить их в жизнь, т.е. стремился усвоить себе сам дух их. Это наиболее верный подход к святоотеческим писаниям, который предохраняет от искаженного понимания их творений.
Наконец, и сама Церковь засвидетельствовала ложность лжеучения П. Абеляра и современных модернистских патрологов. Святые Отцы Пятого Вселенского Собора на третьем заседании засвидетельствовали: «Мы следуем во всем святым отцам и учителям Церкви: Афанасию, Иларию, Василию, Григорию Богослову, Григорию Нисскому, Амвросию, Августину, Феофилу, Иоанну Константинопольскому (Златоусту), Кириллу, Льву, Проклу. Принимаем и других святых и православных отцов, которые в святой Божией Церкви непорочно проповедовали правую веру до конца жизни».
Кому же нам больше верить: Вселенским Соборам или современным патрологам, пересказывающим лжеучения западных еретиков?
Источник: http://dobrievesty.ru/47-mogli-li-oshibatsya-svyatye-otcy.html
ruskalendar.ru/news/detail.php?ID=16397
Два пути Божественного Откровения
Любой человек, хотя бы немного читавший наши
вероучительные книги, знает, что Православная Церковь
верит в Божественное Откровение, которое передано двумя
путями: через Священное Писание и Священное Предание.
Первое включает в себя библейские книги, а второе
обнаружимо через постановления Вселенских и поместных
соборов, а также творения святых отцов.
Сама по себе эта вера зиждется на доверии обещанию
Спасителя, что «Дух Святой наставит вас на всякую
истину» (Ин. 16: 13). О том, что оно касается не
одних лишь апостолов, свидетельствуют слова:
«Церковь есть столп и утверждение истины» (ср.
1Тим. 3:15). И это обещанное наставление Церкви Духом
Святым в истине осуществляется как через соборы, на
которых принимается то, что «изволилось Духу
Святому» (Деян. 15:28), так и через тех, кого Бог
поставил в Церкви учителями (ср. 1Кор. 12:28) –
святых отцов.
Такая вера вместе с убежденностью в том, что Христос
открыл нам всю необходимую для спасения истину, составляют
принцип, который позволяет Православной Церкви оставаться
тождественной себе на протяжении многих веков.
Как писал преподобный Викентий Лиринский, чтобы
«избежать сетей вновь являющихся еретиков и пребыть
в здравой вере… должно оградить веру свою, при помощи
Божией, двумя средствами: во-первых, авторитетом Закона
Божественного (Священного Писания), а во-вторых, Преданием
кафолической Церкви… В самой же кафолической Церкви
особенно должно заботиться нам о том, чтобы содержать то,
чему верили повсюду, всегда, все»[1].
Слова преподобного Викентия указывают на то, что истина
Откровения Божия дана не одному какому-то лицу в Церкви,
пусть даже очень благочестивому и мудрому, но всей Церкви,
поэтому не свидетельство кого-то одного, но общее
свидетельство ее святых выражает эту истину.
Отсюда следует то, что называется согласием отцов
(по-латыни consensus patrum) – понятие, которое
обозначает ту вероучительную истину Предания, которую мы
узнаем из общего свидетельства всех или по крайней мере
большинства святых, которые писали о ней. Согласие отцов,
как и в целом вероучительный авторитет Предания Церкви,
ставит непреодолимый заслон на пути тех, кто хотел бы
внести в Православие какое-то свое, новое учение. Ведь
даже если ты убедишь в нем большую часть современников
– с древними святыми это не получится, они уже
умерли и оставили исповедание веры без твоего новшества.
В последнее время стали раздаваться голоса с нападками
на принцип согласия отцов
В этой связи, наверное, не так уж удивительно то, что в
последнее время стали раздаваться голоса с нападками на
принцип согласия отцов и авторитет святоотеческого
предания в целом. На тех православных христиан, которые
считают важным сообразовывать свою веру и жизнь с учением
святых отцов, наклеивают ярлык
«фундаменталистов», их убеждения подвергают
критике и осмеянию.
Так, получила некоторое распространение статья греческого
богослова Георгия Демакопулоса (George Demacopoulos) о
т.н. «православном фундаментализме», в
которой, в частности, говорится: «Ключевая
интеллектуальная ошибка православного фундаментализма
заключается в предположении, что отцы Церкви находятся в
согласии по всем богословским и этическим вопросам».
Кто-то и вовсе утверждает, что согласия отцов (consensus
patrum) никогда не существовало, и само это понятие
является чуть ли не «католическим фетишем».
Выдвигаемые аргументы против принципа «согласия
отцов» можно свести к двум тезисам.
Первое – это указание на ошибочные, устаревшие
взгляды на природу и устройство мира, которые встречаются
у древних святых. С ехидным видом нам указывают, что вот,
мол, преподобный Ефрем Сирин верил, что небо твердое,
преподобный Иоанн Дамаскин писал про драконов, святитель
Димитрий Ростовский упоминал кентавров и т. д., так что
либо верьте во всё это, если уж так любите ваших святых
отцов, либо, если не хотите в это верить, молчите себе в
тряпочку и не лезьте к нам со своими святыми отцами, когда
мы проповедуем теистическую эволюцию, апокатастасис или
другие глубокие современные идеи, до которых вы просто не
доросли.
Второй аргумент – указание на то, что у святых отцов
тоже бывали неточные либо ошибочные вероучительные
формулировки или взгляды. Из этого делается глобальный
вывод, что в целом никакого «согласия отцов»
быть не может, и воспринимать святых отцов как
вероучительный авторитет нельзя. Ведь, как мы уже
отметили, по мысли модернистов, «согласие
отцов» – это будто бы когда все поголовно
святые говорят одно и то же по всем вопросам.
При этом порою авторы подают упомянутый аргумент с таким
видом, будто они сейчас сорвут покров с тайны, и читателя
захлестнет обжигающая правда. Как, например, у того же
Демакопулоса: «В действительности при внимательном
чтении христианской истории и богословия становится ясно,
что некоторые из влиятельнейших святых Церкви несогласны
друг с другом, и порой довольно серьезно». Правда,
примеры в подтверждение этого Демакопулос приводит
совершенно нелепые и неадекватные[2], но есть авторы, которые
приводят адекватные примеры.
Что по этому поводу можно сказать? Разберемся по порядку.
Согласие отцов – это про все, что они
писали?
Прежде всего, надо обратить внимание на то, что идея,
будто бы все, написанное святыми отцами по любому вопросу,
боговдохновенно, непогрешимо и ни у кого из них не было ни
в чем противоречий, – никогда и нигде не была
озвучена ни в одном авторитетном изложении православной
веры. И когда модернисты выдают эту странную идею за
убеждение всех традиционно мыслящих православных, то
демонстрируют либо полное непонимание оппонентов, либо
стремление свести их убеждение к абсурду, превратить его в
нелепую карикатуру, которую им будет удобнее опровергать.
Если бы кто-то верил, что все когда-либо жившие святые
находятся в согласии по всем вопросам, то такая вера
означала бы, что соборы, в том числе и Вселенские,
попросту не нужны – ведь достаточно посмотреть в
писания отцов, чтобы определить, где православие, а где
ересь. Более того, в рамках такого взгляда лишается смысла
и само понятие согласия отцов, ведь если все они говорят
одно и то же, то нет нужды сравнивать их творения и
определять их согласие по интересующему вопросу, –
достаточно взять первого попавшегося и одним им
руководствоваться, зная, что все остальные учат точно так
же.
Божественное Откровение касается догматов веры,
необходимых для нашего спасения
Ни в одном авторитетном изложении церковного учения мы не
найдем мысли о том, что частью Священного Предания
является и то, что святые писали по вопросам, не имеющим
прямого отношения к догматам – например, об
устройстве мира, социальных реалиях и т. д. Напомню, что
речь идет о сверхъестественном Откровении. А Божественное
Откровение не рассматривает вопросы о том, как червяки
ползают в земле, сколько будет два плюс два, как
происходит термоядерный синтез внутри солнца и тому
подобные. Оно касается догматов веры, необходимых для
нашего спасения.
Многие святые оставили после себя большое литературное
наследие, в котором можно встретить их взгляды по самому
широкому кругу тем. Но когда мы говорим о согласии отцов,
то речь идет о согласии в вопросах веры –
догматического и нравственного учения. Как писал
преподобный Викентий – то, во что в Церкви ВЕРИЛИ
все, всегда и всюду. Так что когда я, например, встречаю
высказывание какого-либо святого отца о том или ином
историческом лице или о вопросах медицины, политического
устройства, педагогики, географии, зоологии и т. д., то я
со вниманием отношусь к этому мнению, но понимаю, что оно
не имеет для меня того обязательного авторитета, какое
имеют его же высказывания по вероучительным вопросам.
Более того, даже сами святые отцы ясно давали понять, что
эта область представлений вовсе не имеет такой же
значимости и обязательности, как учение в догматической и
нравственной сферах. Я подробно рассмотрел этот вопрос в
серии статей, в которых отвечаю С. Худиеву[3] и Д. Цорионову[4], утверждавшим, что все
святые верили в геоцентрическую модель, и потому она
будто бы тоже должна входить в понятия
«святоотеческое предание» и «согласие
отцов». Здесь я приведу лишь краткое изложение
моего ответа.
Святые Отцы знали натурфилософские гипотезы своего времени
и не боялись знакомить с ними своих читателей, но не
смешивали их с богооткровенными истинами. Иногда они могли
использовать для иллюстрации своей мысли те или иные
естественнонаучные взгляды своего времени – в том
числе и ошибочные, – но никогда не ставили их в
основу своих богословских утверждений и никогда не
настаивали на их абсолютной истинности.
Приведем для примера слова святителя Василия Великого:
«То же самое правило предпишем себе и касательно
земли: не любопытствовать об ее сущности, что она
такое… не доискиваться и того, на чем земля
основана… согласимся ли, что земля висит сама на себе,
или скажем, что она держится на воде, – в обоих
случаях необходимо не отступать от благочестивого
разумения и признавать, что все в совокупности содержится
силою Творца»[5].
А вот слова преподобного Иоанна Дамаскина: «На чем
земля утверждена и основана – никто из людей не в
состоянии объяснить… Итак, допустим ли мы, что земля
утверждена на себе самой, или на воздухе, или на водах,
или ни на чем, не следует отступать от благочестивого
образа мыслей, но исповедовать, что все вместе управляется
и содержится силою Создавшего… Некоторые утверждают, что
земля шарообразна, другие же признают ее конусообразной…
Некоторые полагали, что небом все окружено, и оно, будучи
шарообразно… находится на равном расстоянии от земли,
как сверху, так с боков и снизу… Другие же представляли
небо в виде полушария… Впрочем, так ли это или иначе, но
все произошло и утверждено божественным повелением».
И святой заключает: «не должно разыскивать сущности
неба, так как мы не можем ее узнать»[6].
О какой единой картине мира тут можно говорить? Земля
плавает на воде или висит в воздухе? Она круглая или
коническая? Небо – шар или полусфера? Противоречия
между этими версиями принципиальны, но преподобного Иоанна
это нисколько не смущает, потому что вопросы устройства
вселенной догматического характера не имеют. Поэтому и
святые нового времени так спокойно восприняли изменение
геоцентрической на гелиоцентрическую модель[7].
То же самое и в отношении представлений о «твердом
небе». Святитель Иоанн Златоуст пишет, что
невозможно постичь, чем именно является упоминаемая в
Писании «твердь», и не рекомендует
любопытствовать об этом: «Но, спросит кто-либо, что
же такое твердь? Отвердевшая вода, или сгустившийся
воздух, или какое-нибудь другое вещество? Никто из
благоразумных прямо решать это не станет. Надобно с
великой благодарностью принимать слова (Писания) и, не
выступая за пределы нашей природы, не испытывать того, что
выше нас»[8].
А вот слова святого Григория Нисского: «твердь,
будет ли она одною из четырех стихий, или чем иным от них,
нельзя представлять себе, как воображала внешняя
философия, телом твердым и упорным; напротив того, крайний
предел чувственной сущности… сравнительно с вечным,
бестелесным, неосязаемым свойством, назван в Писании
твердью… сообразность с разумом требует не представлять
о тверди чего-то грубого и телесного, но, как сказано, по
сравнению с умопредставляемым и бесплотным, всё, что
принадлежит к чувственному, хотя по естественной тонкости
избегает нашего наблюдения, называется
твердью»[9].
Можно привести и больше цитат, но и этих достаточно, чтобы
убедиться, что святые отцы не относили вопросы устройства
мира и тому подобные к сфере Божественного Откровения. К
этому вполне применимо то, что писал блаженный Августин в
отношении этого вопроса о Библии: «В Писании
рассматриваются вопросы веры. По этой причине, если
кто-либо, не понимая способов божественного красноречия,
находит нечто по поводу этих вопросов [о физическом мире]
в наших книгах… таким образом, что это представляется
несоответствующим пониманию его собственных рациональных
способностей, пусть верит, что эти дополнительные вопросы
[о физическом мире] никоим образом не необходимы в
наставлениях или изложениях или предсказаниях Писания.
Короче говоря, нужно сказать, что наши авторы знали истину
о сущности небес, а намерением Духа Божия, который говорил
через них, не было учить людей чему-либо, что не может
быть использовано для их спасения»[10].
Если же наши оппоненты продолжат упорствовать в повторении
рассмотренного аргумента, то можно попросить их привести
цитату из любого авторитетного изложения веры, в котором
говорилось бы, что православный христианин обязан
принимать абсолютно все, написанное святыми отцами по
недогматическим вопросам, как часть Божественного
Откровения. Если они не смогут привести такого
свидетельства, то будет очевидно, что они призывают нас
доказывать то, во что мы не верим, и защищать взгляды,
которых не разделяем, а это, мягко говоря, абсурдно.
Погрешности в вероучении у святых отцов
Теперь разберем второй аргумент. Приводят его, как
правило, с пафосом: «Посмотрите, что от вас скрывали
долгие годы!» Мол, вы-то, фундаменталисты, наивно
верили, что никто из святых никогда не ошибался в
рассуждениях о догматах, а мы сейчас раскроем вам глаза.
Между тем уже упомянутый нами преподобный Викентий
Лиринский писал: «в самой же древности,
безрассудству одного или меньшинства нужно предпочитать,
если они есть, решения всеобщего собора, а если их нет, то
следовать… согласным между собой мыслям большинства
великих учителей»[11]. И он сам приводит в
качестве примера противоречия между святыми Агриппином
и Киприаном Карфагенскими, с одной стороны, и
святителем Стефаном Римским, с другой стороны, по
вопросу о признании крещения еретиков.
Наши оппоненты скажут: преподобный пишет про одного, а мы
можем привести примеры многих. Но на самом деле святой
Викентий пишет, что явление это не единичное, и вообще
все, кто стремился «составить ересь под чужим
именем, почти всегда стараются найти малоизвестное
сочинение какого-нибудь древнего мужа, по неясности своей
как будто благоприятствующее их учению, чтобы таким
образом показать, что проповедуют это не они первые и не
они одни»[12].
Более того – преподобный описывает ситуацию, когда
даже целая область в древности могла впасть в ошибку:
«А что, если в самой древности узнана будет
погрешность двух или трех человек или одного какого-нибудь
города, или даже одной какой-нибудь области? Тогда должно
безрассудству или невежеству немногих, где бы ни были они,
предпочесть решения древлевсеобщей Церкви вообще. А если
что-нибудь такое откроется там, где нельзя найти такого
решения? Тогда он должен постараться сличить между собой и
обсудить собранные мнения предков, тех только, которые,
хотя жили в разные времена и в разных местах, но
непременно пребывали в вере и общении с единой
кафолической Церковью и были уважаемыми учителями»,
и следовать их общему учению[13].
Преподобный Викентий говорит, что даже поместные соборы
могут ошибаться – на примере одного решения
Карфагенского собора[14].
Как видим, истина о том, что некоторые из святых отцов
допускали ошибочные выражения в вопросах веры, вовсе не
является в Православии «тайной за семью
печатями», – об этом прямо говорится в том
самом сочинении, на которое чаще всего ссылаются, когда
рассуждают о Священном Предании и принципе согласия отцов.
Сам этот принцип необходим именно потому, что отдельный
святой может выражаться несовершенно, неточно, ошибочно.
Тогда как их общее согласное свидетельство по
догматическому вопросу уже является выражением не просто
частных мыслей, но общей веры Церкви.
И святой Викентий был не единственным, кто писал о таких
ошибках.
Вот, например, слова святителя Василия Великого о святом
Дионисии Александрийском: «Не все хвалю у Дионисия,
иное же и вовсе отметаю, потому что, сколько мне известно,
он почти первый снабдил людей семенами этого нечестия,
которое столько наделало ныне шуму; говорю об учении
аномеев. И причиной сему полагаю не лукавое его намерение,
а сильное желание оспорить Савеллия… В сильной борьбе с
нечестием Ливиянина чрезмерным своим ревнованием, сам того
не примечая, вовлечен он в противоположное
зло»[15].
Также святитель Афанасий Великий посвятил этому небольшое
сочинение, объясняя, что «Дионисий написал и другие
послания, оправдался, – в чем подозревали его, и
оказался правомудрствующим. Поэтому, если пишет он
противное себе самому, то пусть не присвояют его к себе;
потому что в этом отношении не заслуживает он
вероятия»[16].
Указывал святитель Василий и на то, что у другого великого
святого древности – святителя Григория Чудотворца
– есть в одном сочинении ошибочные выражения, на
которые для подтверждения своих взглядов ссылались
савеллиане. Святитель Василий объясняет это тем, что,
«убеждая язычников, не почитал он нужным соблюдать
точность в речениях, но уступал иногда обычаям
наставляемого, чтобы не противоречил тот в главном. Почему
много найдешь там слов, которые теперь служат весьма
великим подкреплением для еретиков»[17]. Поэтому он призывает:
«слов Григориевых не толкуйте
превратно»[18].
Про ошибочные высказывания святителя Григория Нисского
относительно апокатастасиса широко известно, в одной из
своих статей я приводил цитаты многих святых, которые
отвергали эти его высказывания[19]. А преподобный Варсонофий
Великий говорил, что это не единичный пример, и
объяснял, из-за чего такое случается: «Святые,
сделавшись учителями, весьма преуспели, превзошли своих
учителей и, получив утверждение свыше, изложили новое
учение, но вместе с тем сохранили и то, что приняли от
прежних учителей своих, т. е. учение неправое. Преуспев
впоследствии и сделавшись учителями духовными, они не
помолились Богу, чтобы Он открыл им относительно первых
их учителей: Духом ли Святым внушено было то, что они
им преподали, но, почитая их премудрыми и разумными, не
исследовали их слов; и таким образом мнения учителей их
перемешались с их собственным учением, и святые сии
говорили иногда то, чему научились от своих учителей,
иногда же то, что здраво постигали собственным умом;
впоследствии же и те и другие слова приписаны были
им»[20].
Преподобный Иоанн Дамаскин писал о святителе Епифании
Кипрском, на которого ссылались иконоборцы: «Если же
ты говоришь, что божественный Епифаний определенно
запретил их [изображения], то знай, что, во-первых, эта
книга, может быть, неверно надписана [его именем] и
подложна… Во-вторых… возможно, великий Епифаний
(конечно, если согласимся, что эта книга принадлежит ему)
предписал, что не должно делать изображений, желая
исправить некий дурной обычай в его области… В-третьих,
то, что редко случается, не бывает законом для Церкви, и
одна ласточка не делает весны… и одно мнение не в
состоянии опровергнуть предания всей Церкви,
простирающейся от одних концов земли до других… Итак, [в
этом смысле] принимай множество мест из Писания и
Отцов»[21].
В свою очередь, святитель Фотий Константинопольский
указывал, что то, что написано у святого Папия
Иерапольского о тысячелетнем Царстве Христа, Церковью не
принимается[22].
Наконец, много об этом вопросе говорит святитель Марк
Эфесский в двух своих возражениях католикам по поводу
чистилища. Те старались представить дело так, что будто бы
согласие отцов учит о чистилище и соответствующем
понимании (ср. 1Кор. 3,15). Опровергая это, святой Марк
показывает, что приведенные в подборке католиков цитаты из
Ареопагитского корпуса, святителя Епифания Кипрского и
преподобного Иоанна Дамаскина «отнюдь ничего не
говорят об очистительном огне, лучше же сказать –
оспаривают его», а изречение блаженного Феодорита
Кирского является подложным. Он признает, что цитаты
некоторых западных святых – Амвросия Медиоланского,
Августина и Григория Двоеслова – действительно
говорят о чистилище. Святой Марк приводит много аргументов
в пользу того, почему он считает, что эти святые ошиблись,
и почему в данном случае нельзя признать их свидетельства.
В частности, приводит библейские и богословские аргументы,
ссылки на соборы и противоречия этого учения свидетельству
большего количества отцов.
Но для нас особенно интересно вот это его рассуждение:
«Большая разница между сказанным в канонических
Писаниях и Предании Церкви – и тем, что было
отдельным из Учителей частным образом написано; так
– первому, как переданному Богом, мы должны веровать
и согласовать одно с другим, если покажется, что нечто не
согласуется; а второму мы не должны безусловно веровать
или принимать без исследования. Ибо возможно, что
кто-нибудь и Учителем является, а все же не все говорит
совершенно правильно. Ибо какая нужда была бы отцам во
Вселенских Соборах, если бы каждый из них не мог ни в чем
отступить от истины?»[23]. Далее святитель приводит
примеры святых, допустивших ошибки, и даже пример
Неокесарийского собора, ошибочное правило которого было
потом отменено Трулльским собором.
Затем он продолжает: «Что только канонические
Писания имеют непогрешимость, свидетельствует и блаженный
Августин… в послании к Фортунату он пишет:
“Человеческое рассуждение, хотя бы этот человек и
был православным и имел высокую репутацию, нам не
долженствует иметь таким же авторитетом, как и
канонические Писания, настолько, чтобы считать для нас
недопустимым из уважения, которое долженствует таким
людям, нечто в их писаниях не одобрить и отвергнуть, если
бы случилось нам обнаружить, что они иначе мыслили, нежели
это выражает Истина, которая, с помощью Божией, была
постигнута иными или же нами. Таков я в отношении писаний
других людей; и желаю, чтобы читатель поступал так и в
отношении моих сочинений”».
Как видим, о примерах ошибок писали многие святые. Это не
секрет. Но при всем том они не отвергали ни авторитета тех
же святых по другим вопросам (тот же святитель Марк
ссылался на блаженного Августина и т. д.), ни, тем более,
авторитета святоотеческого предания как такового.
Получается очень интересная картина: с точки зрения наших
оппонентов, факт ошибки того или иного святого должен нас
убедить в том, что и этому святому верить ни в чем не
стоит, и вообще святоотеческим свидетельствам, но
почему-то ни одному из святых, которые писали о таких
ошибках, подобные выводы в голову не приходили и сомнений
в доверии согласию отцов не вызывали.
Приводя примеры подлинных или мнимых ошибок святых по
догматическим вопросам, модернисты хотят создать у
читателя такую картину, что будто бы все святые в чем-то
да противоречили друг другу и потому никакого согласия у
них в действительности не было, а потому и нет смысла его
определять и вообще воспринимать как вероучительный
авторитет.
Общее согласие святых по главным догматическим вопросам
– это реальность
Любому такому человеку, уверяющему, что согласия отцов в
вере нет, можно предложить: возьми двух самых, на твой
взгляд, противоречащих друг другу святых отцов из числа
тех, от кого осталось достаточно литературных трудов. И
составь таблицу по основным догматам христианства –
как учил каждый из этих двоих по тому или иному
вероучительному вопросу. Плюсами можно отмечать те
вопросы, по которым они учили одинаково, а минусами
– те, по которым принципиально противоречили друг
другу. А потом можно подвести итог и сказать: сколько
оказалось минусов в процентном отношении ко всем вопросам?
Будет ли минусов большинство или хотя бы половина? Будет
ли их треть или четверть? Предположу, что модернисты, по
крайней мере, те, кому доводилось читать святых отцов, не
станут утруждать себя этим экспериментом, поскольку и так
прекрасно понимают, что минусов окажется незначительное
меньшинство. А что насчет плюсов, которых большинство? А
это и есть тот самый consensus patrum, в отсутствии или
невозможности выявления которого нас пытаются убедить.
Добавьте к этим двум святым третьего или еще десяток,
проведите сопоставление – и вы увидите, что согласие
отцов по основным вероучительным вопросам – это
реальность, обнаружимая и доказуемая.
То, почему ошибки тех или иных святых не опровергают
общего принципа согласия в вере и не подрывают доверия к
согласному свидетельству отцов, можно объяснить на примере
текстологии Нового Завета. Как известно, среди тысяч
греческих манускриптов обнаружено множество разночтений.
При этом подавляющее большинство этих разночтений
нисколько не мешает определению оригинального варианта
текста. И не в глазах православных, а в глазах даже самых
скептически настроенных светских библеистов. Это потому,
что «95% разночтений Нового Завета встречаются в
исключительно малом количестве списков»[24].
То есть если в манускрипте А, не самом древнем, в одном
стихе пропущено слово, а все остальные манускрипты
сохранили для нас этот стих с данным словом, то не
составляет труда понять, что общее свидетельство
большинства манускриптов доносит до нас оригинальный вид
стиха. В то же время в манускрипте Б в другом стихе два
слова поменяли местами по сравнению с тем, как этот стих
записан в манускрипте А и всех остальных рукописях. И
здесь также нет никаких затруднений в том, как определить
оригинальный вариант. Так вот и получается ситуация, когда
даже значительное количество разночтений в манускриптах
нисколько не опровергает того факта, что их согласное
свидетельство надежно доносит до нас оригинальный
библейский текст.
Точно так же и со святыми отцами, между которыми
количество принципиальных расхождений по вероучительным
вопросам несоизмеримо меньше числа разночтений в рукописях
Нового Завета. Если число разночтений в новозаветных
манускриптах некоторые определяют как превышающее сто
тысяч, то количество примеров принципиального расхождения
между святыми по вероучительным вопросам исчисляется
максимум десятками.
Стоит добавить, что понятие «согласия отцов»
касается именно тех догматических вопросов, которые имеют
значение для нашего спасения. Разумеется, в вероучительной
сфере может попасться такой частный вопрос, о котором не
писал ни один святой отец, а есть некоторые области, про
которые прямо сказано, что ответы на них не будут открыты
нам в этой жизни. Например, известная история из Патерика
о том, как преподобный Антоний Великий задавался вопросами
действия Промысла Божия в жизни людей и услышал:
«Внимай себе и не подвергай твоему исследованию
судеб Божиих, потому что это душевредно».
Наконец, по некоторым частным вопросам в вероучительной
сфере мы можем встретить ситуацию, когда, допустим, из
четырех высказывавшихся о нем святых отцов двое отвечали
так, а еще двое иначе. Если мы встречаем такую картину, то
это знак того, что данный вопрос не имеет догматического
значения и не влияет на спасение. Об этом прямо говорит
святитель Филарет Московский: «Мне кажется,
благословно рассуждение некоторых… епископов, которые
говорили, что поднятый… вопрос Церковь не решила
догматически, а оставила каждому свободно рассуждать о нем
без предосуждения своему православию и спасению, и что
посему некоторые святые имели утвердительное об оном
мнение, а некоторые – отрицательное»[25].
Принцип согласия отцов и Вселенские
Соборы
Стоит теперь рассмотреть те заявления, согласно которым
принцип согласия отцов и вообще вероучительный авторитет
святоотеческого предания – это что-то несвойственное
Православной Церкви, некое новшество, заимствованное с
католического Запада и никогда ранее у нас неизвестное.
При том, что практически любой модернист так или иначе
отвергает авторитет святых отцов и в целом Предания, как
правило, они все же признают высший авторитет Вселенских
Соборов. Поэтому, думается, будет полезно рассмотреть
деяния Вселенских Соборов на предмет интересующего нас
вопроса. В эти деяния входят не только догматические и
канонические постановления Собора, но и стенограммы
заседаний, а также некоторые документы, предшествующие
Собору. О том, что сами деяния Соборов, включая
стенограммы, являются авторитетными источниками Предания
Церкви, свидетельствует тот факт, что последующие
Вселенские Соборы ссылались на деяния предыдущих,
приводили из них цитаты[26].
От первых двух Соборов деяний не сохранилось, но есть
интересное свидетельство очевидца Первого
Вселенского Собора святителя Афанасия Великого.
Описывая, как происходило прение между отцами Собора и
арианами на основании цитат из Писания, он констатирует,
что победа над еретиками и нахождение точного выражения в
символе произошла при обращении к древним святым:
«еретики нашли слова как бы в нечистоте и говорили
поистине от земли; а епископы не выдумывали слов сами
собою, но писали на основании отеческих свидетельств. Еще
в древности, почти за сто тридцать лет, были епископы…
как в великом Риме, так и в нашем городе, которые обличали
людей, называвших Сына творением и не единосущным Отцу.
Это знал и бывший епископ Кесарии Евсевий… писавший:
“мы нашли, что некоторые и из древних, ученых и
знаменитых епископов и писателей при рассуждении о
Божестве Отца и Сына употребляли слово
единосущный”»[27].
Итак, уже на Первом Вселенском Соборе ссылка на авторитет
древних святых имела решающее значение. Посмотрим теперь,
что на этот счет можно найти в деяниях последующих
Соборов.
Обратившись к деяниям Третьего Вселенского
Собора, мы встречаем слова святителя Кирилла
Александрийского: «чтобы прекратить соблазн и
предложить здравое слово веры тем, которые ищут истины…
самым правильным делом нашим будет то, если мы,
обратившись к словам святых отцов, постараемся принять их
за главное руководство и… наши собственные рассуждения
будем, сколько можно, вернее соображать с их верными и
непорочными мыслями»[28]. Именно на основании этого
принципа святой Кирилл предлагал определить, где истина
– в том, как учит он, или в том, как учит
Несторий.
Именно этим принципом руководствовались отцы Собора, когда
после зачитывания изъяснения святого Кирилла о символе
веры каждый епископ высказывался о том, соответствует ли
оно вере святых. Вот, например, как отозвался о нем Акакий
Милитинский: «Исповедую, что Церковь с самого начала
мудрствует точно так же, и знаю, что точно такое же
мудствование она имеет на основании творений святых отцов,
священных Писаний и преданий веры»[29]. И Палладий Амасийский
сказал, что принимает это именно «как согласное с
изложением веры святых отцов»[30]. Фома Дервийский: «и
я держусь того, что согласно с верою святых
отцов»[31]. Сосипатр Септимиакский:
«думаю и утверждаю, как думали и веровали святые
отцы наши»[32]. И так далее.
Затем отцы решают: «Теперь следует прочитать
послание Нестория… чтобы нам видеть, согласно ли оно с
символом святых отцов никейских»[33]. И затем отвергают его на
основании того, что оно «не согласно ни с
символом веры отцов никейских, ни с преданием
Церкви»[34], «он и Божественное
Писание исказил и догматы святых отцов
ниспроверг»[35].
И это было сделано не произвольно – участники Собора
специально рассматривали выдержки из древних святых
отцов[36], чтобы как раз определить
их согласие по тому вопросу, ради рассмотрения которого
они собрались.
Теперь обратимся к Четвертому Вселенскому
Собору. Его деяния начинаются с послания
святителя Флавиана Константинопольского, который пишет:
«мы должны подвизаться за истинную веру, за
изложения веры и учения святых отцов, чтобы всегда и при
всех потрясениях оставалось все это целым и
невредимым»[37].
Разумеется, на этом Соборе также зачитывали выдержки из
творений святых отцов, чтобы видеть их согласное
учение[38]. Высказывания участников
Собора о значимости святоотеческого свидетельства
довольно красноречивы: «Отцы научили, и
изложенное ими сохраняется письменно, больше этого мы
не можем говорить»[39]. «Ничего не допуская
нового в вере, полученной нами от отцов, мы при помощи
благодати Божией соблюдали, соблюдаем и будем соблюдать
ее»[40].
И в оросе – главном документе Собора – читаем:
«Общим решением мы изгнали догматы заблуждения и
восстановили непогрешимую веру отцов»[41] и «последуя святым
отцам, все согласно поучаем исповедовать»[42].
Обратившись к деяниям Пятого Вселенского
Собора, мы видим ту же апелляцию к согласию
святых как к источнику истинной веры:
«Следуем во всем святым отцам и учителям святой
Божией Церкви… и приемлем все, что написано и изъяснено
ими о правой вере и в осуждение еретиков»[43]; «мы содержим и
проповедуем ту веру, которая дарована… Спасителем
нашим Иисусом Христом святым апостолам… которую
исповедовали, изъяснили и передали церквам святые
отцы… им мы следуем всецело»[44]. Указываются при этом
имена великих святых, но добавляется, что
«приемлем также и прочих святых отцов, которые
безукоризненно до конца жизни своей проповедовали
правую веру».
Разумеется, ими производится работа по выяснению согласия
святых отцов о том вопросе, которому посвящен
Собор[45].
В оросе Собора святоотеческое учение описано как
обязательное мерило веры: «Не иначе должно принимать
то, что пишется кем-либо, как если оно предварительно
будет найдено согласным с православной верой святых
отцов»[46]. И, конечно, участники
подчеркивают: «мы исповедовали то, что передано
нам божественным Писанием и учением святых
отцов»[47].
Шестой Вселенский Собор еще большее
внимание, чем предыдущие, уделял рассмотрению свидетельств
святых отцов для установления того, что позднее стали
называть consensus patrum[48].
В послании папы Римского Агафона, включенном в деяния
Собора, говорится про легатов папы: «этим посланным
мы вручили свидетельства некоторых святых отцов, бывших в
сей апостольской Церкви, также и их писания, дабы они…
при помощи этих книг постарались удовлетворительно
ответить на вопрос… во что верует и чему учит сия
апостольская Церковь»[49]. «Ибо и из
небольшого числа кратких свидетельств различных
уважаемых отцов истина становится вполне
очевидной»[50].
Обвинение еретика на Соборе заключается в том, что
«он рассуждает противно учению святых отцов; он
противник отцов»[51]. Напротив, «этот
Собор произнес точное определение, утверждающееся на
Священном Писании и согласное с учением святых
отцов»[52].
Это подчеркивается и в оросе: «Наш святой и
вселенский Собор… неуклонно следуя по прямому пути
святых и славных отцов… присоединился к голосу пяти
Вселенских Соборов»[53].
Деяния Седьмого вселенского Собора
начинаются с послания папы Григория, в котором сказано:
«наш свет и спасительная сила наша – это
святые и богоносные отцы и учители наши, об этом
засвидетельствовали нам и шесть [вселенских]
Соборов»[54]. И даже такие слова есть в
этом послании: «нарушающий или разрушающий
определения отцов проклят»[55].
Еще сильнее эта мысль повторяется в одобренном Собором
исповедании Василия Анкирского: «Отвергающим учение
святых отцов и предание кафолической Церкви и ссылающимся
на мнения… что не должно следовать учению святых отцов и
Вселенских Соборов и преданию кафолической Церкви,
анафема!»[56].
Призывая изучить слова святых отцов по вопросу, о котором
созван Собор, святитель Тарасий Константинопольский
выражает учение о неизменности догматов: «То, что
Церковь имеет по преданию… останется неповредимым и
непоколебимым навечно»[57].
После этого участники Собора начинают подробно изучать
святоотеческие тексты, в том числе и те, которые в свою
пользу приводили иконоборцы, чтобы установить, в чем же
было согласие святых[58]. И, установив это
согласие, они восклицают: «Да исправят нас учения
богоглаголивых отцов! Почерпая из них, мы напоились
истиной, следуя им, мы прогнали ложь… Мы соблюдаем
заповеди отцов»[59]. «Во всем держась
учения богоносных отцов наших, проповедуем это
учение… ничего не прибавляя и ничего не убавляя из
того, что передано нам»[60].
И в соборном оросе они подчеркивают, что «следуя
божественному учению святых отцов наших и преданию
кафолической Церкви… мы определяем»[61].
Как нетрудно заметить, святоотеческое предание для отцов
Вселенских Соборов было безусловным авторитетом, а
определение согласия древних отцов в вере не только
казалось им возможным, но и являлось одной из неотъемлемых
процедур Собора. И когда задают вопрос: «каким
именно образом определяется истинность или ложность того
или иного Вселенского Собора?», то можно сказать,
что, хотя имели значение и свидетельства Писания и
богословские аргументы, но самым главным признаком для
самих отцов Соборов было соответствие их постановлений
согласию отцов древности.
Любой, кто сомневается в том, что существует это общее
свидетельство веры и что оно обнаружимо, может
познакомиться с деяниями Вселенских соборов и попробовать
опровергнуть выявленный ими consensus patrum. Например,
доказать, что «на самом деле» приведенные
отцами Седьмого Собора свидетельства в пользу
иконопочитания составляют незначительное меньшинство, а
подавляющее большинство древних святых высказывались
против иконопочитания. И так по каждому вопросу каждого из
Вселенских Соборов. Насколько мне известно, никто такой
работы не провел, и весьма сомневаюсь, что кому-то это бы
удалось. Потому что отцы Соборов не обманывались и не
обманывали других, и общее согласие святых по главным
догматическим вопросам – это реальность.
В заключение еще раз процитирую слова из деяний Седьмого
Вселенского Собора: «Отвергающим учение святых отцов
и предание кафолической Церкви и ссылающимся на мнения…
что не должно следовать учению святых отцов и Вселенских
Соборов и преданию кафолической Церкви, анафема!»
Замечательную критику этой статьи Демакопулоса написал
отец Иоанн Уайтфорд: Как пугают православным
фундаментализмом // http://yurijmaximov.wixsite.com/pravoslavie/—1-c15s9