Ошибки сталина перед войной

Наиболее значительные преступления, промахи и ошибки Сталина накануне войны и в период битв за Москву и Киев

Наиболее значительные преступления, промахи и ошибки Сталина накануне войны и в период битв за Москву и Киев

1. Уничтожение десятков тысяч ни в чем не повинных командиров высшего, старшего и среднего звена Красной Армии резко ослабило ее боеспособность и боеготовность, что дало основание нацистам считать ее «колоссом на глиняных ногах» и в немалой степени явилось «приглашением» Гитлера к агрессии против СССР

2. Заключение пакта Молотова — Риббентропа в августе 1939 года, особенно договора о дружбе между Германией и СССР, явилось роковой ошибкой Сталина и Молотова, поскольку позволило Гитлеру избежать войны на два фронта, быстро оккупировать Францию и другие западноевропейские страны, повысить за их счет свой военно-политический и экономический потенциал с тем, чтобы затем обрушить всю эту мощь на Советский Союз.

3. Разрушение укреплений и снятие военной техники в районе старой западной границы, необустроенность новой границы, подтягивание к ней самолетов и другого вооружения и их размещение фактически на открытой местности, провозглашение доктрины проведения только наступательных операций и ведения войны только на чужой территории, забвение вероятности ведения оборонительных боев привели к неимоверным потерям в живой силе и военной технике в первые часы и дни нападения врага.

Все это было крупнейшей, если не фатальной, военно-политической ошибкой Сталина и военного руководства страны.

4. Неспособность Сталина прогнозировать важнейшие военно-политические события, правильно оценивать складывавшуюся международную обстановку, преступное игнорирование им реальной, правдивой информации о конкретных сроках нападения Германии на СССР, слепая вера в то, что Гитлер не нападет на нашу страну в 1941 году, фактически открыли дорогу врагу.

5. Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года о том, что обе стороны, Германия и СССР, неукоснительно выполняют договор о ненападении между этими странами, Гитлер расценил как порождение страха, как заискивание Сталина перед нацистским руководством. В то же время Заявление демобилизующе подействовало на войска и вызвало настороженные настроения у населения.

В среде иностранных наблюдателей после опубликования Заявления ТАСС усилилось понимание того, что Сталин боялся войны с Германией, у них вызывало удивление то, что Сталин совершенно не прислушивался к многочисленным предупреждениям со стороны руководителей западных стран, в частности У. Черчилля, о том, что Германия нападет на СССР в самое ближайшее время.

6. 12 июня 1941 года Жуков и его заместитель генерал Ватутин составили проект директивы о приведении войск западных военных округов в полную боевую готовность, доложили о ней наркому обороны Тимошенко, который попросил разрешения Сталина направить войскам эту директиву. Разрешение не было дано.

14 июня Тимошенко и Жуков вновь поставили вопрос о настоятельной необходимости привести войска в полную боевую готовность. По рассказам маршала Жукова, он по нескольку раз в день напоминал Сталину об этом. Но «нам категорически было запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по плану прикрытия границ».

Разрешение на это было дано Сталиным лишь поздно вечером 21 июня, оно дошло непосредственно в войска после того, как началось нападение немецких войск.

7. С самого начала нападения нацистской Германии на СССР Сталиным овладели пораженческие настроения. Он неоднократно заявлял в конце июня 1941 года о том, что они «прос…ли переданное им Лениным государство». 28 июня, а затем 7 октября 1941 года через посла Болгарии в СССР Ивана Стаменова Сталин обращался к Гитлеру с предложением о капитуляции с огромными территориальными уступками на манер Брестского мира в 1918 году. Гитлер не реагировал на эти предложения, т. к. он тогда был на высоте военных побед и был уверен в полной победе над СССР в ближайшие месяцы. Эти действия Сталина совместно с Молотовым и Берией были совершены в обход законодательных органов страны, без уведомления народа, даже других членов Политбюро и, в сущности, были актом предательства ради сохранения личной власти.

В приказе по группе армий «Центр» от 15.10.41 г. отмечалось: «Капитуляция Москвы не должна быть принята, если она будет предложена противником. До захвата она должна быть измотана артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а ее население — обращено в бегство» (проф. Г. Куманев. «Москва, октябрь сорок первого». «Советская Россия», 20.10.1990 г.)

8. В июле 1941 года были арестованы командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов, начальник штаба фронта генерал-майор В.Е. Климовских, командующий 4-й армией генерал-лейтенант А.А. Коробков, и 22 июля они были казнены по обвинению «в проявлении трусости, бездействия, нераспорядительности, в сознательном развале управления войсками и сдаче оружия противнику без боя».

На самом деле крупные поражения Красной Армии в начале войны, прежде всего на Западном фронте, произошли главным образом по вине Сталина, который не подготовил страну к обороне. Игнорируя веские и обстоятельные доводы Генштаба, ошибочно определил направление главного удара Вермахта летом 1941 года. Во главе важного в оперативно-стратегическом отношении Западного фронта Сталин поставил своего выдвиженца, которому явно недоставало личных и деловых качеств для занятия столь высокого поста в исключительно ответственный и опасный период.

Сталин организовал судилище над генералами Западного фронта в свойственной ему манере для того, чтобы отвести вину за катастрофу на фронте от себя на них.

9. На Юго-Западном фронте немецкие войска прорвали линию укреплений на старой границе, создав угрозу Киеву. Возникла опасность окружения киевской группировки. 19 августа Жуков предупредил об этом Сталина, но он предупреждение оставил без внимания.

14 сентября немецкие танковые группы замкнули кольцо, внутри которого оказались 452 720 советских военнослужащих, включая 60 тысяч комсостава. За 4 дня до этого трагического события командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос обратился к Сталину за разрешением вырваться из окружения, пока оно еще не было плотным.

Распоряжение Сталина: «Киев не оставлять, мостов не взрывать без разрешения Ставки».

19 сентября немцы вошли в Киев. Командование фронта погибло в последних боях.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

5 ГЛАВНЫХ ОШИБОК И 5 ДОСТИЖЕНИЙ СТАЛИНА В

ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ

(5 THE MAIN ERRORS AND 5 ACHIEVEMENTS OF STALIN great Patriotic war)

Последние события на Украине наглядно показывают, как трудно политикам порой принять верное решение. И в этой связи невольно вспоминается главное событие последнего столетия – Вторая мировая война. И личность Сталина, который преодолев все невзгоды и собственные просчеты, привел свой народ к победе в этой войне.

ОШИБКИ СТАЛИНА

1. РАЗРУШЕНИЕ АРМИИ

Пожалуй, главные ошибки были допущены Сталиным еще до начала Великой Отечественной войны. И одна из главных – это разрушение армии репрессиями против ее командного состава. С мая 1937 года по сентябрь 1938 года т. е. всего за полтора года, в Красной армии подверглись репрессиям 36761-47000 человек, а на флоте более 3000. И пусть далеко не всех из них поставили к стенке или загнали в лагеря, многих просто уволили из РККА, но армию практически обезглавили. В результате «зачистки» в 1937-1940 годах сменились все командующие округов, на 90% произошло обновление начальников штабов округов и заместителей командующих, на 80% обновился состав управлений корпусов и дивизий, на 90% командиров и начальников штабов. Но даже эти устрашающие цифры не отражают настоящий урон, нанесенный армии. Репрессиям подверглись наиболее прогрессивные и инициативные командиры, которые выступали за скорейшее оснащение армии, авиации и флота новейшей боевой техникой. А на их место пришли «серые» исполнители, только и умеющие, что «брать под козырек». Это видно хотя бы по образовательному уровню командного состава накануне войны. К началу 1941 года лишь 7,1% командно-начальствующего состава имели высшее военное образование, 55,9% среднее, 24,6% ускоренное образование (курсы), 12,4% командиров и политработников не имели военного образования.

2 ПЕРЕОЦЕНКА СОБСТВЕННЫХ СИЛ

Вроде бы Финская война с ее огромными потерями должна была унять шапкозакидательские настроения по части мощи Красной армии и привить руководителям страны более глубокий подход к принятию военных решений. Однако осторожность попахивала «саботажем» и наоборот большой популярностью пользовались взгляды «старых кавалеристов»: Ворошилова, Буденного, Кулика, Щаденко, которые упрочили свое влияние в армии после того, как многих генералов и маршалов репрессировали. В войсках действовал полевой устав 1939 года, который требовал вести войну «наступательно, перенеся ее на территорию противника» и путем достижения «решительной победы малой кровью». Похоже, что и Сталин был убежден, что «от Москвы до Британских морей Красная армия всех сильней». Возможно, это повлияло и на внешнеполитические просчеты советского руководства. У Советского Союза перед лицом угрозы в виде 3-го Рейха во всем мире не было ни одного союзника, разве что Монголия.

А когда военачальники Жуков и Тимошенко незадолго до войны докладывали Сталину о концентрации немецких войск на границе с СССР, он отмахнулся от них, заявив, что на границе у СССР больше дивизий, чем у Германии. Когда же военачальники отметили, что по данным разведки каждая немецкая дивизия укомплектована и вооружена по штатам военного времени и почти вдвое превосходит советскую по численности, Сталин резко осадил их: «Не во всем можно верить разведке».

И этими словами предопределил свою третью и, пожалуй, главную, ошибку.

1. «ПРОСПАЛ» ВТОРЖЕНИЕ

Картина В.Папко «Даже не снилось. 22 июня 1941»

Главная ошибка Сталина и его ближайшего окружения стала именно в неожиданности вторжения армады вермахта на территорию СССР. Хотя вероломное нападение Гитлера на СССР рано утром в воскресенье без объявления войны явилось лишним свидетельством коварства и подлости фюрера, но руководство СССР не должно было, не имело права «прошляпить» начало войны. Тем более, что из разных источников поступали сообщения не только об ее дате, но и времени.

На эту трагическую ошибку наложили свой отпечаток и предыдущие. В 1936-1940 года пять начальников Главного Разведывательного управления Генерального штаба были репрессированы и расстреляны: С. П. Урицкий, А. К. Берзин, С. Г. Гендий, Н. Н. Прокуроров, А. Г. Орлов. Это повлияло как на качество разветданных, так и на недоверие к ним со стороны Сталина.

А переоценка собственных сил повлияла на невнятные действия по отражению агрессии. Первая директива Сталина после начала войны предписывала всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили границу. Однако уже первые часы войны обнаружили, что части Красной армии к оборонительным действиям попросту не готовы. Не получилось не только «обрушиться на вражеские силы», но и сдержать их.

Результат получился ужасающий. Например, уже к полудню 22 июня советская авиация потеряла около 1200 самолетов. Это еще не было трагедией. Соотношение в авиации в прифронтовой полосе все равно было в пользу СССР: 9500 советских самолетов против 4800 немецких. Двойной перевес. Вот только в небе господствовал люфтваффе. Первые месяцы войны ярко высветили все просчеты, допущенные Сталиным и его окружением. В течение первых трех недель войны западные военные округа потеряли до 90 % танков, в июне-сентябре 1941 года Красная Армия потеряла более трех миллионов человек убитыми и пленными. Черчилль потом написал: «Сталин и его комиссары показали себя в тот момент второй мировой войны полностью растяпами».

А страна платила за это жизнями простых людей. За первые пять месяцев войны СССР потерял убитыми, пленными и пропавшими без вести более 5 млн. человек, 22 тыс. танков и 25 тыс. самолетов, территорию в 1,5 млн. кв. км., на которой до войны проживало 75 млн. человек и производилось почти две трети промышленной и сельхозпродукции.

ФИАСКО В КРЫМУ

Сталин, как главнокомандующий, безусловно, ответственен за стратегические провалы Красной армии в Великой Отечественной войне. Впрочем, он всегда умел находить «крайних». В жестоком поражении под Минском он обвинил командующего Западным фронтом Павлова Д.Г. и ряд других военачальников. Все они по обвинению в трусости были расстреляны. К большим жертвам привело пагубное стремление Сталина до последней возможности удерживать Киев. Но если неудачи начального периода войны можно списать на неопытность Сталина в военных вопросах, то поражения в летне-осенней кампании 1942 года целиком на его совести.

Когда немцы были отброшены от Москвы, Верховный главнокомандующий почувствовал «головокружение от успехов». Под угрозой репрессий и расстрелов он требовал от военачальников новых побед и не желал слушать их разумных доводов о недостатке сил и средств.

Недооценив силы противника, Сталин отдал приказ о наступлении в Крыму. Операция была плохо подготовлена. Несмотря на то, что Крымский фронт имел существенное превосходство перед гитлеровцами, советские части были разгромлены, потери превысили 200 тысяч человек. Брошенные на переправе подразделения были загнаны в каменоломни Аджимушкая, а Севастополь, не получивший поддержки, пал.

5. ПОРАЖЕНИЕ ПОД ХАРЬКОВОМ

Сталин не захотел слушать ни возражений Жукова, ни доводов начальника Госплана СССР Вознесенского, когда утверждал план наступления на Харьков. Из-за отсутствия резервов и неправильного расположения войск операция провалилась. Начальник Генерального штаба Василевский предложил отвести войска пока не поздно. Но Сталин проявил упорство – «ни шагу назад!». В результате около 20 советских дивизий попало в окружение и наступление закончилось тяжелым поражением. Фронт под Харьковом был прорван и оттуда на Сталинград хлынула 6 армия Паулюса. Только в Сталинградской мясорубке Красной армии удалось переломить ход войны.

ДОСТИЖЕНИЯ СТАЛИНА

1. ПОДНЯТЬ И СПЛОТИТЬ НАРОД

Сталин не был великим полководцем, но был сильной личностью. Его незаурядное упорство, стойкость и организаторские таланты преодолевали все трудности и преграды. Он обладал удивительной харизмой, которую многие потом будут смешивать с «культом личности». И без преувеличения сплотил советский народ в годы войны и поднял его на борьбу немецко-фашистскими захватчиками. До сих пор вспоминают его обращение к народу 3 июля 1941 года: «Товарищи, граждане, братья и сестры, бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! …». В самый тяжелый период войны, когда враг подступал к Москве, Сталин явил народу пример стойкости. Он не поддался панике и не эвакуировался в Куйбышев, а остался в Москве и даже провел знаменитый парад на Красной площади 7 ноября 1941 года. На алтарь победы Сталин принес и личную жертву – своего сына. Его фраза: «Я солдат на фельдмаршалов не меняю» жестка, но у народа лишний раз вызвала уважение к вождю. И он, этот народ, поднимался в атаку с криком: «За Родину, за Сталина!».

1. ВЫДАЮЩИЙСЯ ОРГАНИЗАТОР

Без преувеличения Сталина можно признать выдающимся организатором. Возглавив Государственный Комитет обороны и став в августе 1941 года Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР, он взвалил на свои плечи все проблемы войны и обороны. Мало того, что ему ежедневно надо было держать руку на пульсе военных действий, которые развернулись на линии фронта в полстраны, так еще и ведать вопросами обеспечения. Просто диву даешься, как четко работала система. С Дальнего Востока перебрасывались резервы, с Урала нескончаемым потоком шла новая техника и боеприпасы. С фронта, в обратном направлении текли потоки раненых, которых надо было разместить и лечить, шли эшелоны с подбитой техникой, которую надо было доставить на предприятия и отремонтировать. Складывается впечатление, что во время войны государственная система работала на порядок лучше, чем сейчас, в мирное время.

1. СОХРАНЕНИЕ ПРОМЫШЛЕННОГО ПОТЕНЦИАЛА

Настоящей фантастикой ныне выглядит великое перемещение заводов из прифронтовой зоны в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Против СССР трудилась по сути дела вся экономика развитой Европы, подчиненная третьему рейху. Остается только диву даваться, как в СССР сумели в кратчайшие сроки, в тяжелейших условиях осуществить эвакуацию заводов и на новом месте в считанные месяцы запустить на них производство оборонной продукции. При этом в производство то и дело внедрялись новые, более совершенные образцы военной техники. В 1942-1943 гг. в восточных районах СССР было вновь построено 2 тыс. 250 заводов и восстановлено в освобожденных районах свыше 6 тыс. предприятий. Оборонная промышленность в 1944 году за месяц производила танков и самолетов в 5 раз больше, чем за весь 1941 год. Говорят, что Красная армия просто задавила вермахт танками. И это при том, что за годы войны она потеряла около 100 тыс. танков, в несколько раз больше, чем фашисты. Но и выпускала их больше. Например, в сложном 1942 году в СССР было собрано в 6 раз больше танков, чем в Германии. А закончила Красная армия войну, имея 35 тыс. танков. Для сравнения можно сказать, что Германия в свой блицкриг в СССР начала с 3500 танками.

1. БЛЕСТЯЩАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Сталину удалось переломить идеологическую неприязнь к большевистской России со стороны Великобритании и США. Эти страны стали союзниками и образовали антигитлеровскую коалицию. На встречах с руководством стран коалиции и особенно на Тегеранской и Ялтинской конференциях, Сталин показал себя как твердый и жесткий дипломат. Его большая заслуга в ленд-лизе, в открытии второго фронта и во многом другом. Чего стоит хотя бы план послевоенного раздела Европы, на который вынуждены были согласиться западные лидеры. Рузвельт и Черчилль сами были выдающимися политиками, но даже они признавали силу личности Сталина. «Меня, аристократа, как пружина поднимала с кресла, когда в зал заходил Сталин. Мало того, я вставал навытяжку, как ученик, и держал руки по швам», – вспоминал Уинстон Черчилль.

1. ПОБЕДИТЕЛЬ

Именно Сталин добыл победу в войне с «коричневой чумой», которая едва не стала губительной для всего мира. По оценкам военачальников Василевского и Жукова, Сталину понадобилось около полутора лет, чтобы овладеть принципами организации фронтовых операций. Жуков писал: «Эти его способности как Верховного Главнокомандующего особенно раскрылись начиная со Сталинградской битвы…». После победы в Сталинграде Красная армия фактически не знала поражений. Она гнала врага до самого Берлина и заставила его капитулировать. В планировании всех победоносных операций: Курской битве, форсировании Днепра, освобождении Украины, Крыма, Белоруссии и Польши, взятии Берлина и других, самое непосредственное участие принимал Сталин. Ему удавалось найти «золотую середину» в предложениях, исходивших от разных командующих, которые нередко противоречили друг другу и определить верную стратегию, приводившую к победе.

И, трудно не согласиться с Черчиллем, который сказал: «Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь».

Олег Логинов

Статьи по теме:

Сталин. Путь наверх 

Похороны Сталина 

Трагичность и пагубность последствий для партии и государства репрессий 1937–1938 гг. видна не только на фактах уничтожения огромного числа опытных, прошедших школу борьбы с трудностями советских, партийных и военных работников. Это сказалось и в другой области, которая до сих пор еще даже не затронута в мемуарах, и никто о ней, насколько я это знаю, не написал ни слова. И в книгах об истории партии и государства эта область – создание, реорганизация и образование органов военного и экономического руководства советской страной – также почти не освещена.

До 28 апреля 1937 г. функционировал созданный Лениным в ноябре 1918 г. Совет Труда и Обороны (СТО), сыгравший выдающуюся роль как в Гражданскую войну, так и в дальнейшем по руководству социалистическим строительством, развитием оборонной промышленности и вооруженных сил. Одновременно с ликвидацией СТО был создан самостоятельный орган при Совнаркоме СССР – Комитет обороны, который просуществовал 3 года и один месяц, и был ликвидирован 30 мая 1941 г., за 23 дня до начала войны.

Вначале я был кандидатом в члены Комитета обороны, а с 10 сентября 1939 г. – членом этого комитета.

Создание специального Комитета обороны тогда не вызывало возражений, и я не считал и не считаю это ошибкой. Ошибочно только то, что он был ликвидирован перед началом войны и ничем сразу не заменен. Только нападение Гитлера на СССР вынудило нас образовать через 8 дней после начала войны Государственный Комитет Обороны (ГКО).

Эти изменения даже мало считать организационной чехардой, они просто не поддаются пониманию.

Конечно, оставался Совнарком, который за все отвечал, но он не мог обходиться без специального органа по обороне. Чем можно объяснить ликвидацию Комитета обороны? До сих пор не могу этого понять. Правда, комитет постепенно стал мало работать, редко собираться, а значит, мало было коллективного обсуждения военных вопросов, которые сосредоточивались вокруг Сталина. Сталин собирал случайные совещания. Молотов на них присутствовал всегда, на некоторых бывал я, до Финской войны Ворошилов всегда участвовал. Но после того, как Ворошилов был снят с поста наркома обороны, превратившись в «козла отпущения» за неудавшуюся войну с Финляндией, он перестал на них бывать.

Любой историк может задать вопрос: чем мешал Комитет обороны Сталину в подготовке страны к войне? Почему он его ликвидировал? Он же сам был во главе комитета. Никакой оппозиции ни в этом комитете, ни в правительстве, ни вообще в стране не было.

После ликвидации Комитета обороны Сталин продолжал заботу об обороне страны, но главная организационная чехарда, совершенно недопустимая, началась после ликвидации СТО в связи с тем, что никакой замены СТО в части экономического руководства страной не было сделано. Лишь через 7 месяцев, когда стало ясно, что не может Совнарком наряду с другими делами руководить также и экономической жизнью страны, был образован при Совнаркоме Экономический совет.

Это было исправлением ошибки, и я считаю это решение правильным.

Председателем Экономсовета являлся Председатель Совнаркома по положению, а членами Экономсовета – заместители Председателя Совнаркома и председатель Центрального совета профсоюзов: председатель Молотов, члены: Микоян, Межлаук, Чубарь, Косиор, Каганович, Булганин. Менее чем через два года состав Экономсовета был дополнен Ждановым, Андреевым, Маленковым.

Экономическая работа в стране велась неудовлетворительно. Это мы понимали, и Сталин, видимо, сам чувствовал это. Он считал одной из причин такого положения слабое организационное руководство из центра. Я же, как и другие, видел главную причину в ином. Она заключалась в том, что многие опытные руководители, начиная с директоров предприятий, главных инженеров, начальников трестов и главков до заместителей наркомов и наркомов, были репрессированы.

Надо сказать, что я как член Экономсовета, ввиду того, что Молотов был занят другими вопросами, больше других занимался делами совета. В начале января 1938 г. я был освобожден с поста наркома пищевой промышленности, что позволило мне еще больше уделять времени Экономическому совету. Многие решения Экономсовета были подписаны мной «за председателя».

Мы, конечно, делали все, что могли, чтобы улучшить работу Экономсовета. Но серьезного улучшения не добились.

* * *

В сентябре 1939 г. по предложению Сталина было принято решение освободить Молотова от обязанностей председателя Экономсовета. Сталин считал, что Молотов с этой работой не справляется. Я не хочу плохо говорить о Молотове. Но вообще-то он был негибким, неоперативным, любил длительные совещания, где сам мало говорил, думаю, потому, что он заикался, а это его угнетало, но он любил всех выслушать. Кроме того, Сталин занимал Молотова на всяких совещаниях, часто вызывал к себе, одним словом – держал около себя. Поэтому Молотов и не мог более оперативно работать в Экономсовете.

Я никогда Сталину на Молотова не жаловался, ничего критического в его адрес о его работе в качестве председателя Экономсовета не высказал. И не думаю, что кто-либо другой об этом говорил.

Это изменение руководства Экономсовета нельзя ставить особым упреком Сталину, ибо у Сталина, видимо, сложилось обо мне такое мнение, что работник я более оперативный и энергичный. И вот неожиданно Сталин назначил меня председателем Экономсовета. Это было 10 сентября 1939 г., т. е. через 1 год и 11 месяцев после образования Экономсовета.

Назначения на пост председателя Экономсовета я не только не ожидал, но и опасался, поскольку Сталин стал неустойчив в отношении к людям, часто их переставлял, если не уничтожал. Из первого состава Экономсовета были ликвидированы: Чубарь – кандидат в члены Политбюро, Межлаук – зам. Председателя Совнаркома и председатель Госплана, Косиор – член Политбюро. Кроме того, я боялся, что эта работа будет мне не по силам, так как я недостаточно знал промышленность. Если в пищевой, легкой промышленности, торговле и финансах я чувствовал себя относительно крепко, то в тяжелой промышленности, тем более оборонной, я чувствовал себя неуверенно. Несмотря на это, я не отказался от этого предложения. Сталин сказал, что ЦК окажет помощь, в составе Экономсовета есть много знающих работников. Наконец, что он сам лично и Молотов будут помогать, когда возникнет необходимость.

С обостренным чувством ответственности, напрягая до предела свою энергию, я старался, чтобы работа Экономсовета заметно улучшилась. Мне даже казалось, что какое-то улучшение есть. Но, возможно, я ошибался. В таком деле субъективизм вполне вероятен. Но и ухудшения, во всяком случае, также не было.

Одновременно с назначением меня председателем Экономсовета по предложению Сталина постоянным моим заместителем был назначен Булганин, работавший председателем Госбанка СССР. Я был тогда неплохого, хотя и не очень высокого, мнения о Булганине и о его деловых способностях. Все же это, конечно, была поддержка.

Но меня больше всего поразило и произвело на меня удручающее впечатление другое предложение Сталина, которое также было принято – в состав Экономсовета включили представителей военного ведомства: Буденного, Щаденко и Мехлиса. Сталин это объяснял необходимостью усилить подготовку страны к обороне. Буденный – известный человек, герой Гражданской войны, успешно командовал конной армией, хорошо выполнял свои функции инспектора кавалерии в Наркомате обороны. Я лично его уважал.

Но я знал, что Буденный не больше моего компетентен в вопросах оборонной промышленности, ее состоянии, типах вооружения, самолетах, артиллерии, танках. Меня эти отрасли промышленности как члена Комитета обороны интересовали всегда, и я общую информацию имел немалую. Знал это и Сталин, но все-таки выдвинул его, потому что знающие, опытные работники Министерства обороны были репрессированы. Например, был репрессирован командующий ВВС Алкснис, затем назначенный вместо него Рычагов – герой испанских событий; после Рычагова был назначен Смушкевич, также отличившийся в Испании, затем Жигарев, бывший кавалерист, его сменил потом Новиков. А накануне войны – сколько их сменилось?! То же самое было в бронетанковых войсках и других. Вот Сталин и предложил Буденного.

Совершенно поражало назначение Щаденко. Сталин не хуже меня знал его бездарность во всех отношениях. Щаденко не знал ни современных потребностей войны, ни промышленности, ни экономики. Единственным его достоинством было то, что он служил в 1-й Конной армии и его хорошо знали Буденный и Сталин. Неуравновешенный, он производил отталкивающее впечатление: безграмотный, нагловатый, допускал произвол в своих действиях. Особенно я в этом убедился в первые дни войны, когда Щаденко стоял во главе Главного управления по формированию, то есть по подготовке запасных частей для пополнения фронтов и для образования новых войсковых соединений.

Другим человеком по характеру и по подготовке был Мехлис, хотя тоже неуравновешенный, но несколько другого сорта. Он был комиссаром в Конной армии, затем помощником Сталина в ЦК. Всю жизнь, до последнего дня, он был предан Сталину безоговорочно. Ничего плохого в его действиях раньше я не видел. Он был исполнителен, скромен, бескорыстен.

Мехлис стал начальником Политуправления Красной Армии после самоубийства Яна Гамарника – этого замечательного человека, хорошего коммуниста, большого организатора, политически высокоразвитого деятеля, обаятельнейшего человека, который был одновременно первым заместителем Ворошилова и членом Оргбюро ЦК.

В период страшных репрессий, когда в каждом человеке искали вредителя, Мехлис проявил себя с отрицательной стороны. Думаю, что на его совести загубленные жизни многих военных командиров и политработников. Сталин знал о его полной некомпетентности в вопросах подготовки страны к обороне, а также в вопросах экономики.

И вот такое «пополнение» в лице этих представителей военного ведомства получил Экономсовет – высший экономический орган Советского государства!

Назначение этих товарищей в Экономсовет вызвало у меня какое-то странное чувство к Сталину. Ведь он, думал я, умный человек и о людях имеет свое мнение, умеет в них разбираться. И вдруг это назначение совершенно некомпетентных людей на такую ответственную работу. Неужели Сталин этого не понимал? Я это исключаю. Я был высокого мнения о способностях Сталина. А почему же он это сделал? Я не мог найти ответа. Ведь это происходило по сути дела накануне войны!

* * *

У Сталина проявилась и другая странность. Не касаясь других вопросов, характеризующих смену настроений Сталина в этот период, скажу лишь о главном.

Следом за окончанием советско-финской войны Сталин предлагает провести новые изменения в руководстве экономикой страны. 28 марта 1940 г. принимается решение «О перестройке работы Экономсовета»: Молотов снова становится председателем Экономсовета, а я, на этот раз официально, становлюсь его замом. Меня это не огорчило ни в какой степени, даже не обидело. Я понимал, какая гигантская ответственность налагается в такое время и в таком деле. Было ясно, что предыдущее решение о замене Молотова мною было неправильное. Но я думаю, что это не играло особой роли.

В организацию работы Экономсовета был внесен очень важный элемент – при Совнаркоме были образованы хозяйственные советы:

– Совет по машиностроению, председатель Малышев, талантливый, знающий инженер-организатор, сыгравший выдающуюся роль в войну по развитию танкового производства;

– Совет по оборонной промышленности, председатель Вознесенский, человек экономически образованный, правда, больше профессорского типа, без практического опыта хозяйственного руководства. Он тогда еще ничего не понимал в вопросах оборонной промышленности;

– Совет по топливу и энергохозяйству, председатель Первухин, по образованию энергетик, опытный хозяйственник и талантливый человек, впоследствии сыгравший в войну и после войны выдающуюся роль в руководстве хозяйством страны;

– Совет по товарам широкого потребления, председатель Косыгин, нарком текстильной промышленности, вполне соответствующий своему назначению, как по образованию, так и по опыту работы и способностям;

– Совет по сельскому хозяйству и заготовкам, председатель тогда не был указан, но потом им стал Андреев.

Все перечисленные товарищи, а кроме них – председатели Госплана и Комиссии Советского Контроля, секретарь ВЦСПС, входили в состав Экономсовета.

Создание этих советов вносило элемент некоторой специализации в руководство экономикой.

Ошибкой было то, что некоторые руководители советов назначались при полном несоответствии своему назначению.

Таким было назначение Булганина председателем Совета по металлургии и химии, который ни «бе», ни «ме» не понимал ни в металлургии, ни в химии, – он бывший бухгалтер, председатель Моссовета, председатель Госбанка. Хотя компетентных людей можно было найти, но, видимо, у Сталина было какое-то повышенное чувство недоверия к людям, а ведь доверие важнее всего, когда решается вопрос о таких назначениях. Опрометчивость этих назначений вскоре сказала сама за себя. Булганин, естественно, не стал ни металлургом, ни химиком. В начале войны он пошел на фронт членом Военного совета. Вознесенский через полгода был освобожден, так как не мог справиться с этим делом.

В 1940 г. из состава Экономсовета вышли Жданов, Андреев, Маленков, Буденный, Щаденко и Мехлис.

* * *

Неустойчивость Сталина в отношении руководителей важнейших органов, частая сменяемость их, принятие скороспелых решений, внесение частых исправлений, изменений видны и из следующего.

Через 38 дней после постановления «О перестройке работы Экономсовета» Сталин назначил еще двух заместителей его председателя: Булганина и Вознесенского, которые были перегружены работой в отраслевых советах, а Вознесенский еще и возглавлял Госплан.

Было при этом и другое нововведение, которое, хотя и казалось по характеру демократичным, но никогда на практике не применялось. Было установлено, что заместители председателя Экономсовета: Микоян, Булганин, Вознесенский, «при отсутствии председателя поочередно председательствуют на заседаниях Экономсовета, соответственно подготавливая вопросы к заседанию». При всей демократичности этого принципа, видна его непрактичность с точки зрения пользы дела. Три человека – три стиля, три подхода к решению вопросов. Они поочередно меняются. В решении не было сказано, кто занимается общими вопросами между заседаниями Экономсовета. Фактически же ими занимался я. Как можно было в такой острый период, за полтора месяца до начала войны, устанавливать такой «демократический» режим в руководстве?

Все это не могло не свидетельствовать о том, что Сталин перестал быть таким, каким он был раньше при решении хотя бы таких вопросов. Элементарно минимальная устойчивость руководящих кадров, минимальное время, которое они должны работать – это условия, без которых государственный аппарат не может правильно работать.

И еще одна странность была проявлена Сталиным. Видимо, будучи недовольным работой Экономсовета, он предложил 13 февраля 1941 г. включить дополнительно в состав его членов Кагановича и Берия.

Поразительно, но всего через 37 дней (21 марта 1941 г.) после такого «укрепления» Экономсовета он упраздняется вовсе и появляется на свет новое учреждение – Бюро Совнаркома, «облеченное всеми правами Совнаркома», в следующем составе: председатель Молотов, первый заместитель Вознесенский, заместители: Микоян, Булганин, Берия, Каганович, Андреев. Все остальные, участвовавшие в то или другое время в экономическом руководстве страны, в Бюро не вошли.

Так был ликвидирован специальный орган, занимавшийся экономическим руководством страны, который существовал с небольшим перерывом со времен Ленина. Через три месяца после этого Гитлер напал на Советский Союз.

Но что нас больше всего поразило в составе руководства Бюро, так это то, что Вознесенский стал первым заместителем Председателя Совнаркома. Чем руководствовался при этом Сталин? Готовил замену Молотову? Или еще чем-то?

По-прежнему не понятны были мотивы, которыми руководствовался Сталин во всей этой чехарде. А Вознесенский по наивности был очень рад своему назначению. Правда, меня это мало трогало. У меня было так много работы и тогда, и раньше, что я не придавал особого значения этим назначениям.

Насколько мне помнится, когда Сталин 6 мая 1941 г. стал Председателем Совнаркома, он назначил Вознесенского своим первым замом по экономическим вопросам, то есть отстранил Молотова от этих дел, хотя тот и оставался его заместителем.

Потребовались тяжелые уроки поражений, чтобы создать устойчивое и компетентное руководство страной в условиях военного времени.

* * *

Перед войной к нам из самых различных источников стали поступать данные, свидетельствовавшие о том, что Гитлер готовится к нападению на СССР. А в октябре 1940 г. стало известно, что Берлин заключил с Финляндией договор о размещении на ее территории германских войск. 19 апреля 1941 г. на имя Сталина поступило послание Черчилля, в котором он, ссылаясь на заслуживающего доверия агента, предупреждал о предстоящем нападении Гитлера на СССР. Прочитав это послание, Сталин, улыбаясь, сказал: «Черчиллю выгодно, чтобы мы поскорее влезли в войну, а нам выгодно подольше быть в стороне от этой войны».

Но и наш посол в Берлине Деканозов на основе данных разведки сообщал, что Германия готовится к войне против Советского Союза – идет усиленная подготовка войск. Помнится, одно такое донесение мы обсуждали в Политбюро. Сталин говорил, что Деканозову английские агенты подбрасывают дезинформацию, чтобы запутать нас, а Деканозов «не такой уж умный человек, чтобы разобраться в этом». Когда Криппс, посол Англии в СССР, передал от имени Черчилля новое предупреждение, что, по достоверным данным английской разведки, скоро начнется война между Германией и Россией, и Англия предлагает союз против Германии, Сталин утверждал, что мы не должны поддаваться на провокации Англии.

Помню, как за месяц или полтора до начала войны донесение прислал представитель нашей разведки в советском посольстве в Берлине Кобулов (младший). Этот разведчик сообщал очень подробные сведения, которые подтверждали усиленную подготовку германских войск и переброску их к нашей границе. Подобные же сведения давал представитель разведки Генштаба Военно-морского флота Михаил Воронцов. Сталин это все также отверг, как подсунутую ему дезинформацию.

За несколько недель до начала войны германский посол в СССР граф Шуленбург пригласил на обед приехавшего в Москву Деканозова. В присутствии своего сотрудника Хильгера и нашего переводчика Павлова Шуленбург довел до сведения Деканозова, что в ближайшее время Гитлер может напасть на СССР, и просил передать об этом Сталину. Реакция Сталина и на это крайне необычное для посла сообщение оставалась прежней.

Наша стратегическая линия заключалась в том, что чем глубже Гитлер завязнет в войне на Западе, тем больше будет времени у нас для подготовки к войне с фашизмом. Сталин и все мы знали, что столкновение неизбежно, но мы считали, что еще недостаточно готовы к этому.

Перелет первого заместителя Гитлера по руководству нацистской партией Гесса в Англию 10 мая 1941 г. вызвал большую тревогу у Сталина и у всех нас. Мы опасались, что Гесс договорится с англичанами и тогда немцы повернут против нас. Информация о том, с чем прилетел Гесс в Англию, была очень скудная, противоречивая. Вызывало беспокойство и то, что в Англии тогда были силы, которые могли пойти на сговор с Гитлером. А как будет вести себя правительство Черчилля, мы не знали. Потом, через некоторое время, оказалось, что Англия не пошла на сговор с Гитлером. Миссия Гесса оказалась безрезультатной, что для нас было очень важно.

За два дня до начала нападения немцев (я тогда, как зампред СНК, ведал и морским флотом) часов в 7–8 вечера мне звонит начальник Рижского порта Лайвиньш: «Товарищ Микоян, здесь стоит около 25 немецких судов: одни под загрузкой, другие под разгрузкой. Нам стало известно, что они готовятся завтра, 21 июня, все покинуть порт, несмотря на то, что не будет закончена ни разгрузка, ни погрузка. Прошу указаний, как быть: задержать суда или выпустить?» Я сказал, что прошу подождать, нужно посоветоваться по этому вопросу. Сразу же пошел к Сталину, там были и другие члены Политбюро, рассказал о звонке начальника Рижского порта, предложив задержать немецкие суда. Сталин рассердился на меня, сказав: «Это будет провокация. Этого делать нельзя. Надо дать указание не препятствовать, пусть суда уходят». Я по ВЧ дал соответствующее указание начальнику Рижского порта. (В 1974 г. я прочитал в записках В. Бережкова, работника нашего посольства в Берлине, что перед началом войны советские суда, стоявшие в германских портах, были задержаны.)

У нас в Политбюро была большая тревога. Не может быть, считали мы, чтобы все эти сведения о подготовке войны Гитлером были фальшивые, ведь концентрация войск на нашей границе остается фактом и эта концентрация продолжается…

* * *

Просчет Сталина в оценке военно-политической обстановки, сложившейся перед началом войны, необъясним. Ведь ему было известно, что у нашей западной границы сосредоточивается огромное число гитлеровских войск (в июне 1941 г. 190 дивизий, более 3500 танков и свыше 50 тыс. орудий). Уже это одно обстоятельство говорило о необходимости немедленно привести Красную Армию в боевую готовность. Вместо этого 14 июня 1941 г. было опубликовано сообщение ТАСС о том, что «по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». За день до этого текст заявления ТАСС был передан германскому послу в Москве Шуленбургу. Но германская печать даже не упомянула об этом заявлении ТАСС, что лишний раз со всей очевидностью свидетельствовало об истинных намерениях Гитлера.

Однако Сталин упорно продолжал считать, что войны именно тогда не будет. Советские войска переезжали в летние лагеря, проводили полевые учения, а многие офицеры находились в отпусках. Сталину не хотелось войны, и это свое нежелание, эту свою концепцию он возводил в факт, в который верил и которого неуклонно придерживался, несмотря на то, что этот факт шел вразрез с реальной обстановкой. Мы пытались переубедить его, но это было невозможно.

Кстати, за 2–3 дня до начала войны Жданов уехал в Сочи на отдых. Он был наивен и верил каждому слову Сталина, который разрешил ему ехать. Я лично был тогда крайне этому удивлен, потому что не верил сталинским расчетам.

Иной раз спрашивают: занимался ли Сталин подготовкой страны к обороне и к войне? Принимал ли он необходимые меры для этого?

Неправильно и глупо было бы утверждать, что он не заботился об обороне страны. Он, конечно, принимал те меры, которые он считал необходимыми. Но он исходил из того, что ранее 1943 г. Гитлер не начнет войну.

Спрашивают: насколько он был компетентен в вопросах подготовки страны к обороне и к войне? Понимал ли он вообще в этом деле?

Я бы сказал, он понимал не меньше, чем должен понимать любой политический деятель в его положении. Может быть, несколько больше знал, поскольку быстро все схватывал, и память у него была хорошая. Он запоминал все то, что слышал. Он мыслил логически и мог из малого количества фактов сделать вывод. Правда, не всегда правильно это делал, но считал для себя бесспорным вывод, им сделанный. Требовать от него как от партийного и государственного деятеля больших знаний, чем те, что он проявлял, было, конечно, бессмысленно. Не мог политический деятель глубоко знать такие сложные области, как военная промышленность, военная стратегия, военная техника. Его опыт пребывания на фронтах в Гражданскую войну был недостаточен для того, чтобы знать все военное дело. К тому же, совсем другой характер носили методы, средства вооружения, организация обороны тогда и совсем другое положение было перед Второй мировой войной.

Скорее, этот опыт Гражданской войны не помогал подготовке и ведению Отечественной войны, а мешал. Это чувствовалось и на Ворошилове, и на Буденном, которые считали себя хорошими, опытными командирами, вождями Красной Армии.

* * *

В чем можно обвинять Сталина, и в чем он виноват действительно в области подготовки страны к обороне? В том, что он не имел правильного представления, что на самом деле необходимо для того, чтобы не уступать фашистам в военной подготовке. В том, что самые грамотные, самые опытные в военном отношении, самые образованные военные руководители, которые читали военную литературу, писали сами, которые следили за развитием иностранной военной техники, знали германскую армию – Тухачевский, Уборевич и вместе с ними еще большая группа военных, почти все командующие округами, все начальники управления, которые заказывали вооружение, составляли программу вооружения армии, типы вооружения, которые разрабатывали уставы Красной Армии, обучали боям, тактике наступления и отступления (ибо не бывает войны без отступления, нельзя обучать только наступлению, ибо отступление бывает необходимым), – все эти кадры были ликвидированы. И это не десяток, а на несколько порядков больше, причем самых выдающихся. Навсегда выбыли из строя 30 тыс. офицеров. Репрессировано же было около 40 тыс. офицеров, но около 10 тыс. вернули в строй, когда началась война. То есть к началу войны наша армия лишилась 40 тыс. высших и средних командиров. Не тронули только тех, кто был в 12-й армии, то есть тех, кто был со Сталиным в Царицыне: Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Тюленев, Щаденко, Мехлис, Кулик. Каганович, кстати, тоже был там, и это помогло росту его положения в партии.

Была разгромлена военная разведка, арестованы и ликвидированы руководители разведки, как в центре, так и за границей.

От кого и откуда Сталин после этого мог узнать, что необходимо сделать для обороны страны, чтобы не быть слабее фашистов в техническом отношении и в стратегии? Таких людей или не осталось, или почти не осталось в Наркомате обороны. Освободившиеся посты заняли выдвиженцы. Одни – неспособные, вроде Кулика и Щаденко; другие – способные, но еще не опытные, сразу поднявшиеся с низших до высших ступеней руководства, скажем, Жуков. Жуков свою военную карьеру делал с Гражданской войны, до того, как стал командиром дивизии. Значит, более 18 лет. Это нормальное продвижение. Он был хорошим командиром, прошел кавалерийские курсы, не имея другого военного образования. Зато с ликвидацией старого опытного руководства он быстро стал по ступенькам подниматься вверх и за несколько месяцев дошел до комкора, до командующего армией. На Халхин-Голе уже возглавлял группу войск и там хорошо себя показал.

* * *

Что еще Сталин сделал плохого, в чем виноват? В том, что так плохо, позорно велась война с Финляндией. Сталин был виноват здесь не меньше Ворошилова. Я помню, как это было. Сталин в присутствии Ворошилова и нас, членов Политбюро, вызвал военных работников, разработал план, какие войска перебросить, кого куда назначить, какую авиацию двинуть, в уверенности, что чуть ли не через неделю-две все будет кончено. Наспех объявил образование Карело-Финской союзной республики, во главе которой стал Куусинен.

Каково же было разочарование в ходе этой операции! Финны, малочисленные, но хорошо организованные, оказали невероятно упорное сопротивление при нашем огромном превосходстве в технике и людях. Наша армия вроде бы была хорошо вооружена и обеспечена боеприпасами, за одним важнейшим минусом: у нас еще не было автоматов ППШ, автоматических винтовок. Мы до финской войны их не видели, хвастались старой русской винтовкой. О стратегии в финской войне я уже не говорю – чего можно было ожидать от Мехлиса и ему подобных?

Сталин – умный, способный человек, в оправдание неудач в ходе войны с Финляндией выдумал причину, что мы «вдруг» обнаружили хорошо оборудованную линию Маннергейма. Была выпущена специально кинокартина с показом этих сооружений для оправдания, что против такой линии было трудно воевать и быстро одержать победу. Но только наивный человек не задал себе вопроса: почему же Советская Армия и наша разведка не знали о такой мощной оборонительной линии под самым своим носом? Ведь эта линия всему миру была известна. Неужели наша разведка не могла узнать о ней, имея разведывательную авиацию? Да, у нас и в Финляндии были свои разведчики. Позднее оказалось, что за границей эта линия была полностью описана, чертежи ее были даже у нас в Генштабе, доставленные своевременно разведкой. Но тот, кто знал обо всем этом, был ликвидирован. А Сталин и Ворошилов об этом не знали. Ведь в штабе столько начальников сменилось! А вновь пришедшие не могли усвоить специфику этого дела, да их и не спрашивали об этом.

И вот, все-таки понимая, что это была неудача, что это подорвало престиж Красной Армии в глазах всего мира, что великая держава долго не могла справиться с такой небольшой армией, Сталин сделал «козлом отпущения» Ворошилова: предложил снять его с поста наркома обороны и перевести в Совнарком, «выдвинув» на должность своего заместителя и возложив на него руководство вопросами культуры. Для наивных людей это могло показаться выдвижением. Культура тоже почетная область работы, но это было смешно по отношению к Ворошилову. Почти накануне войны Ворошилова, военного политического деятеля, отстранили от армии, назначив вместо него для «укрепления» армии Тимошенко, который, наверное, никаких книг никогда не читал. Я его помню по Северному Кавказу командиром кавалерийской дивизии Конной армии. Он из крестьян, лично храбрый, умел с крестьянами и солдатами разговаривать, был отличный кавалерист. Ворошилов сам в военном отношении не был силен, но все-таки он был командующим военным округом много лет, почти 15 лет был наркомом обороны после Фрунзе. Какой-то опыт, знания накопил. Он способный был человек, схватывал дело, кое-что понимал. Но Тимошенко по сравнению с Ворошиловым – это небо и земля и в военном, и в политическом отношении. Ворошилов – старый большевик, разбиравшийся в политике, многолетний член Политбюро, пользовавшийся авторитетом в партии и в армии. И вдруг накануне войны с Германией его отстраняют от военных дел и заменяют на Тимошенко! А начальником Генштаба назначают Жукова, человека способного, рукастого, с командирскими способностями, но без большого военного образования и без политического образования и опыта. И это – за 3 месяца до начала войны с Германией! Да, кроме того, и раньше несколько начальников штаба сменилось. Например, Егоров – офицер царской армии, командовал Южным фронтом Красной Армии в Гражданскую войну, членом Военного совета округа которого был Сталин. Все успехи этого фронта до сих пор приписываются Сталину, а они в большей степени являются заслугой Егорова, который был арестован и ликвидирован. Был назначен Шапошников – полковник царской армии, честный человек, но в присутствии Сталина без своего мнения. Потом был назначен Мерецков, но через несколько месяцев снят, арестован и заменен Жуковым.

Даже подготовленный военный человек не смог бы так сразу выполнять функции начальника Генштаба. Нужно пробыть несколько лет на этом посту, чтобы охватить все проблемы по организации армии и тыла, производства и конструирования вооружения, создания оборонных заводов. Начальник Генштаба должен в этом разбираться. Откуда мог Жуков все это знать, понимать, как лучше поступать, если так скороспело поднимался по служебной лестнице?..

* * *

С арестом старых руководителей армии были отменены старые уставы армии, ими разработанные, а новые не успел никто издать. Армия фактически осталась без уставов. Это даже невозможно представить! Но так было. Конечно, военные фактически пользовались старыми уставами, которые они хотя бы знали. Лозунг Ворошилова успокаивал народ в том, что армия не должна готовиться вести бои на своей территории, вести отступление, он дезориентировал страну, что сказалось в первые же дни войны.

Наконец, все это совпало с арестами директоров оборонных заводов, самых талантливых и опытных, которые при Орджоникидзе строили промышленность. Они были обвинены во вредительстве, арестованы и уничтожены. Были выдвинуты новые. Большинство образованные люди, но менее опытные в работе и как организаторы слабее, чем старые руководители. А им требовалось время, чтобы освоиться в новом положении.

Кроме того, ошибочная оценка Сталиным намерений Гитлера привела к тому, что наша промышленность не имела указаний форсировать военное производство. Таким образом, та передышка, которую мы получили в августе 1939 г., не была использована должным образом. Ведь не случайно, что потеряв в 1941–1942 гг. почти всю промышленную базу европейской части страны, в тяжелейших условиях эвакуации заводов иногда на пустое место, мы сумели очень скоро догнать, а потом и перегнать военное производство Германии и всей Европы, находившейся под ее контролем, то есть военную промышленность Франции, Чехословакии и других стран. Можно себе легко представить, что к июню 1941 г. мы могли бы иметь вооружений лучше и больше, чем Германия, если бы в 1939 г. Сталин разрешил переключить большую часть промышленности на военные цели. Этого не случилось не только потому, что Сталин считал, что у нас еще есть время, но и потому, что столь активными военными приготовлениями можно было спровоцировать Гитлера на войну: Сталин опасался, что Гитлер поспешит нанести удар, пока Красная Армия не перевооружилась. Но именно так и получилось в июне 1941 г. В этом колоссальный просчет самого Сталина. Он никого не хотел слушать, когда мы ему рекомендовали такие меры.

Сын наркома рассказал об ошибках Сталина перед началом войны

В Кремль постоянно шли доклады о том, что Гитлер вот-вот начнет кампанию

По словам Степана Микояна, он лично слышал в 1950-е годы рассказ двух бывших сотрудников советского посольства в Германии — A.M.Короткова, сотрудника органов госбезопасности, и МИДовца И.С.Чернышева.

«Они рассказали, что еще за 1,5–2 месяца до начала войны подготовили подробный доклад для московского руководства о массовом перемещении гитлеровских войск к границе СССР. А 19 июня вечером из советского посольства в Берлине было направлено в Москву сообщение о том, что немцы начнут войну рано утром 22 июня», — рассказал Степан Микоян.

Он напомнил, что его отец, Анастас Микоян, в 1941 году был заместителем председателя Совнаркома СССР и курировал морской торговый флот. За пару дней до начала войны ему вдруг позвонил начальник Рижского порта и сообщил, что более двух десятков германских судов, стоявших в порту под погрузкой или разгрузкой, вдруг разом прекратили все работы и готовятся к выходу в море.

«Такого раньше никогда не случалось. Начальник порта спрашивал: нужно ли их задержать? Отец срочно доложил Сталину о звонке, предложив не выпускать немецкие суда из гавани. Но Сталин возразил, что, если мы их задержим, это даст повод Гитлеру начать войну, и распорядился не чинить немцам препятствий», — рассказал сын наркома.

По его мнению, было очевидно, что срочный уход немецких судов из советской гавани предвещает нападение с моря или с воздуха уже в ближайшие дни или даже часы — а это начало войны.

Были и другие говорящие о том же факты, продолжил он. Например, еще в середине июня состоялся массовый отъезд в Рейх семей сотрудников германского посольства. 20-го или 21-го июня пришло агентурное известие, что в своем московском посольстве немцы активно жгут бумаги. В ночь на 22-е Сталину в присутствии членов Политбюро и других руководителей, в числе которых был Анастас Микоян, доложили о переплывшем пограничную реку Прут немецком фельдфебеле, который сказал, что нападение произойдет ближайшим утром…

«Однако вождь считал, что все это умело подготовленная немцами дезинформация, и требовал «не поддаваться на провокации». Он упорно отказывался подписать директиву о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность, — рассказал Степан Микоян. — Такое распоряжение было подготовлено наркомом Тимошенко и начальником Генштаба Жуковым, их поддерживали, как рассказывал отец, многие члены Политбюро. В конце концов Сталин согласился отправить в войска лишь предупреждение о том, что «в течение 22–23 июня возможно внезапное нападение немцев, которое может начаться с провокационных действий». Однако эта директива Москвы, переданная 22 июня в 00:30, оказалась запоздалой».

По словам Степана Микояна, ошибки первого, самого тяжелого, периода войны во многом объяснялись тем, что у власти в СССР «находился авторитарный вождь». Однажды, рассказал сын наркома, Анастас Микоян стал свидетелем такой ситуации.

«Вместе с еще несколькими членами Политбюро он приехал к Сталину на ближнюю дачу. Сидели в большой столовой, на другом конце комнаты находился столик с телефонами. Вдруг зазвонил телефон правительственной связи. Трубку поднял Маленков. Сталин его спрашивает: «Кто звонит?» — «Хрущев». — «Спроси, что он хочет». Маленков выслушал Хрущева и сказал: «Он говорит, что надо прекратить наступление на Харьков, поскольку есть угроза окружения наших частей». Сталин в ответ: «Положи трубку, много он понимает! Приказы не обсуждают, а выполняют!».

Рассказывая об этом, отец не скрывал досады: «Даже не захотел к телефону подойти! Человек звонил с фронта, где идет бой и гибнут люди, а ему трудно было сделать десяток шагов!». В результате такого сталинского снобизма войска Красной армии под Харьковом попали в окружение и понесли очень большие потери, немцам открылась дорога к Сталинграду», — рассказал Степан Микоян.