Ошибки следователя при расследовании уголовного дела



В статье описываются типичные ошибки при расследовании уголовных дел, которые повлекли за собой необходимость возвращения уголовного дела прокурором для дополнительного расследования, а также анализируются допускаемые сотрудниками органов предварительного расследования нарушения уголовно-процессуального законодательства, препятствующие рассмотрению уголовного дела судом и вынесению итогового решения.

Ключевые слова: возвращение уголовного дела прокурору; права подозреваемых (обвиняемых); права потерпевших на доступ к правосудию; полномочия прокурора; нарушения при предварительном расследовании.

Охрана прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения выступают главными задачами, которые на сегодняшний день определяют основу уголовного судопроизводства. Реализация указанных положений на практике непосредственно связана с деятельностью сотрудников органов предварительного расследования.

Зачастую, выбор следователем (дознавателем) неоптимального варианта реагирования на возникшую ситуацию под воздействием объективных или субъективных факторов либо ситуационно обусловленное его упущение влекут за собой недостижение оптимального результата или утрату потенциальных возможностей в ходе предварительного расследования. В связи с этим, институт возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования является одним из основных механизмов устранения следственных ошибок и обеспечения недопущения нарушения прав, свобод и законных интересов участников уголовного процесса.

На основании изложенного особый интерес представляет анализ характерных ошибок при расследовании уголовного дела, которые послужили основанием для возвращения уголовного дела на дополнительное расследование, а также возможные пути их устранения.

Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Толкаченко А. А., описывая наиболее часто встречаются факты ненадлежащего выполнения требований уголовно-процессуального законодательства, влекущие возвращение уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, справедливо отмечает, что «по большинству уголовных дел, поступающих в суд, обвинительные заключения (обвинительные акты) составляются следователями (дознавателями) с различными нарушениями установленных требований УПК РФ: формально, без акцента на предмет доказывания применительно к каждому конкретному составу преступления (имеется более десятка их классификаций в зависимости от различных критериев — системообразующих признаков), без внутренней логики, без соблюдения принципов процессуальной экономии и в то же время достаточности доказательственной базы стороны обвинения» [6]. При этом, Толкаченко А. А. структурирует следственные ошибки следующим образом: существенные технические ошибки, смысловые нарушения, нарушения прав потерпевшего и нарушения при производстве следственных действий.

Кроме этого, кандидат юридических наук, доцент Короленко И. И. и помощник адвоката Драгунова Е. Ю. при изложении взгляда на структуру ошибок, допускаемых в досудебных стадиях уголовного процесса, разделяют их на «те, которые связаны с нарушениями уголовно-процессуального законодательства, и те, которые возникли в результате некачественной работы следователя при собирании, проверке и оценке доказательств» [5].

Изучение ряда материалов уголовных дел, анализ практической работы и научной литературы показало, что типичные следственные ошибки, препятствующие рассмотрению судом уголовного дела по существу и влекущие его возвращение для производства дополнительного расследования, можно разделить согласно следующей структуре: неполнота предварительного расследования; неправильная квалификация; существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые в свою очередь могут быть смысловыми и техническими.

Односторонность предварительного расследования, его неполнота имеют наиболее существенное и определяющее значении при рассмотрении уголовного дела по существу и принятии по нему итогового решения. К таким следственным ошибкам можно отнести неверное определение обстоятельств, подлежащих доказыванию, не проверка возможных версий совершенного преступления, формальное составление процессуальных и иных документов следователем (дознавателем), наличие однотипных и неинформативных допросов, ставящих под сомнение их достоверность, недостаточное использование в ходе предварительного расследования современных достижений криминалистической науки и судебной экспертизы и другие.

Например, согласно материалам уголовного дела Г. обвиняется в причинении И. тяжкого вреда здоровью по неосторожности. Согласно заключению эксперта имеющиеся телесные повреждения у И. свидетельствуют о неоднократности ударов, в результате которых они могли быть получены. Однако дознавателем не установлена причинно-следственная связь между причиненными телесными повреждениями и механизмом их образования, являются ли данные телесные повреждения комплексом травматического воздействия либо образованы самостоятельно, соответствующая ситуационная экспертиза не проводилась. Обстоятельства, касающиеся непосредственно события инкриминируемого Г. преступления, надлежащим образом дознавателем не доказаны.

Также ряд нарушений, повлекших направление уголовного дела прокурором для производства дополнительного дознания, выявлен при изучении уголовного дела по обвинению М. в присвоении денежных средств организации, в которой она осуществляла трудовую деятельность. В ходе дознания достоверно не установлено, за какой период образовалась вменяемая М. недостача денежных средств в кассе. Не установлен и не доказан умысел М., направленный на заведомое невозвращение присвоенных ею денежных средств.

Также, сотрудники, осуществляющие предварительное расследование по уголовному делу, пренебрегают требованиями закона об объективном исследовании всех обстоятельств дела, ограничиваясь производством следственных действий, направленных на обоснование и подтверждение предъявленного обвинения либо вовсе довольствуясь «царицей доказательств» — признательной позицией подозреваемого (обвиняемого).

К примеру, из диспозиции ч.1 ст.159.1 УК РФ следует, что мошенничество в сфере кредитования заключается в хищении денежных средств путем предоставления банку заведомо ложных и (или) недостоверных сведений. Так, согласно показаниям Б., обвиняемого в совершении вышеуказанного преступления, при получении займа, он ложно указал, что с 2016 года работал в указанной им в анкете-заемщика организации, вместе с этим материалами дела указанные сведения иными доказательствами более не подтверждены и не проверены, соответствующие сведения в данной организации не истребованы, а ее представитель по обстоятельствам произошедшего не допрошен.

Одним из распространенных недостатков, допускаемых следователями (дознавателями) при расследовании имущественных преступлений является не приведение или вовсе отсутствие доказательств, подтверждающих стоимость похищенного или поврежденного имущества, а также значительность причиненного потерпевшему ущерба.

Из положений постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [3] следует, что при определении стоимости похищенного имущества необходимо исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления. Вопреки указанным положениям стоимость похищенного имущества сотрудниками правоохранительных органов определяется в основном лишь со слов потерпевших либо посредством приобщения чеков на момент покупки похищенного имущества, которая зачастую происходила значительно раньше совершенного преступления.

Кроме этого, при квалификации действий лица, совершившего кражу по признаку причинения гражданину значительного ущерба, следователями надлежащим образом не выясняется имущественное положение, а также совокупный доход членов семьи потерпевшего, что в свою очередь может повлиять на выводы о квалификации содеянного и служит основанием для производства дополнительного следствия по такому уголовному делу.

Следующей типичной ошибкой, влекущей возвращение уголовного дела следователю (дознавателю) для производства дополнительного расследования, выступает неправильная квалификация инкриминируемого деяния.

Классическое понятие квалификации преступлений, по мнению кандидата юридических наук Власенко В. В., можно представить в следующем виде: «это установление тождества между «фактическим» составом преступления, присутствующим в совершенном деянии, и «юридическим» составом преступления, содержащимся в уголовном законе» [4]. Отсюда можно сделать вывод о том, что результатом уголовно-правовой квалификации деяния является фактическое установление присутствия или отсутствия в деянии состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации, которое находит свое юридическое закрепление в соответствующем процессуальном решении.

Например, согласно материалам уголовного дела Л. обвиняется в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Б., совершенное с применением предметов, используемых в качестве оружия. Обвиняемая в своих показаниях выдвинула версию о том, что она действовала в целях обороны, сообщив, что ударила Б. ножом, чтобы защититься. Вместе с этим, следователем не установлено создавали ли действия Б. реальную опасность для жизни Л., осознавала ли она, что причиняет вред, который не был необходим для пресечения действий потерпевшего. В ходе предварительного расследования следователем достаточных мер, направленных на опровержение или подтверждении данных показаний, не принято, надлежащая юридическая оценка этим обстоятельствам не дана, квалификация содеянного по п. «з» ч.2 ст.111 УК РФ не является обоснованной.

Кроме этого, изучением материалов уголовного дела по обвинению Н. в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.115 УК РФ, установлено, что вследствие его действий у Я. имелось телесное повреждений в виде раны в левой скуловой области, после заживления которой образовался видимый неизгладимый рубец. Из показаний потерпевшей, а также других участников уголовного процесса, родственников и близких лиц Я. следует, что указанный рубец обезображивает ее внешний облик. С учетом установленных в ходе предварительного расследования обстоятельств действия Н. подлежали квалификации по ч.1 ст.111 УК РФ, что могло повлечь нарушения прав потерпевшего, в связи с чем прокурором было принято решение о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования.

Под существенными нарушениями уголовно-процессуального закона по смыслу п.1 ч.1 ст.237 УПК РФ понимаются такие препятствия к рассмотрению уголовного дела по существу, при которых обвинительное заключение (акт, постановление) составлены с нарушением требований уголовно-процессуального закона, исключающим возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения (акта, постановления).

При составлении обвинительного заключения (обвинительного акта, постановления) следователь (дознаватель) должен указать существо обвинения, время и место совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для дела (п. 3 ч. 1 ст. 220, п. 4 ч. 1 ст. 225 УПК РФ). Нарушения этих требований УПК РФ являются смысловыми, как правило, выражаются в следующем.

К примеру, согласно обвинительному заключению Т. высказал в адрес представителя власти В. угрозы применения насилия не опасного для здоровья, пригрозив избить. Однако в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не указано, какие конкретно угрозы он высказывал. При этом из показаний самого потерпевшего не следует, что Т. пригрозил его избить. Между тем, угроза применения насилия является деянием, которое определяет событие преступления, предусмотренного ч.1 ст.318 УК РФ, составляет его объективную сторону, поэтому подлежит обязательной конкретизации.

Аналогичный факт отсутствия конкретизации деяния допущен при составлении обвинительного заключения в отношении М., совершившего хищение имущества П., находящегося в ячейке камеры хранения магазина, путем незаконного проникновения в нее. Однако в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не указано, каким конкретно способом М. проник в указанную ячейку. Таким образом, объективная сторона инкриминируемого М. преступления в обвинительном заключении своего отражения не нашла.

Причиной возвращения уголовного дела прокурору стало отсутствие в обвинительном заключении по обвинению Ш. в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.201 УК РФ, указания на обязательный элемент данного состава, выражающегося в виде наступления существенного вреда правам и законным интересам организации, не приведено суждение о соотношении размера причиненного материального ущерба и финансово-хозяйственного положения предприятия в целом (безотносительно производственной деятельности на внутреннем рынке), не определены последствия для организации, повлекшие причинение материального ущерба, нарушение ее прав и законных интересов.

Нарушение прав обвиняемого было допущено дознавателем при составлении обвинительного акта по ч.1 ст.168 УК РФ в отношении Б. Исходя из квалификации, вмененной дознавателем, Б. совершил неосторожное повреждение чужого имущества в крупном размере. Однако согласно материалам уголовного дела в результате проявления Б. преступной небрежности по отношению к последствиям в виде возгорания произошло уничтожение имущества потерпевших. В материалах уголовного дела отсутствуют сведения, подтверждающие обоснованность вменения признака объективной стороны преступления в виде повреждения имущества.

Все вышеперечисленные нарушения касаются непосредственно смыслового содержания составленного обвинительного заключения (акта, постановления) относительно требований уголовного и уголовно-процессуального законодательства, препятствующие определению точных пределов судебного разбирательства и ущемляющие гарантированное право обвиняемого знать, в чем конкретно он обвиняется.

Существенные технические ошибки, как правило, обусловлены субъективными особенностями уполномоченных должностных лиц органов предварительного расследования и их пренебрежительным отношением к требованиям пунктов 1 и 2 ч. 1 ст. 220 и п. 3 ч. 1 ст. 225 УПК РФ, обязывающих следователя (дознавателя) указывать в обвинительном заключении (акте, постановлении) фамилии, имена и отчества обвиняемых и данные о личности каждого из них, характеризующих их сведений и сведений о материальном положении, ссылки на тома и листы дела всех доказательств, а также их анализ и другие. Составление обвинительных заключений (актов, постановлений) сводится к техническому копированию собранных по делу доказательств в полном объеме, без их анализа, учета их необходимости и достаточности для доказывания конкретных фактических обстоятельств.

Например, следователями необоснованно в качестве обстоятельств, отягчающих наказание, указывается совершение преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, вместе с тем как из показаний обвиняемого следует, что состояние опьянение не повлияло на совершение последним преступления. Также следователями допускаются такие технические ошибки, как приведение ссылок в обвинительном заключении на доказательства, отсутствующие в уголовном деле, либо находящиеся на других его листах. В нарушении требований п.6 ч.1 ст.220 и п.6 ч.1 ст.225 УПК РФ показания подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей представляются от первого лица, что противоречит указанным нормам уголовно-процессуального закона, предусматривающие краткое изложение их содержания. В соответствии с ч.6 ст. 220 УПК РФ после подписания следователем обвинительного заключения уголовное дело с согласия руководителя следственного органа немедленно направляется прокурору. Вместе с этим, в нарушении указанной нормы уголовно-процессуального закона, обвинительное заключение следователем не подписывается, руководителем следственного органа не согласовывается, то есть формально отсутствуют подписи на завершающем предварительное расследование процессуальном документе.

Отдельно следует выделить такое нарушение требований ст.220 УПК РФ, исключающее возможность вынесения судебного решения, как несоответствие обвинения, изложенного в обвинительном заключении, обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Указанный недостаток непосредственно касается события преступления, существа предъявленного обвинения, а также влечет за собой грубое нарушение прав обвиняемого, гарантированных ему уголовно-процессуальным законом.

Вместе с этим, наличие существенных отличий между обвинением, изложенным в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, и обвинением, содержащемся в обвинительном заключении, в очередной раз указывает на невнимательную организацию следственной работы со стороны руководства территориальных органов предварительного расследования и низкий уровень исполнительской дисциплины отдельного следователя.

Однако, на наш взгляд, не стоит сводить причины допускаемых ошибок лишь к субъективным факторам. Значительная служебная нагрузка, текучесть кадров и кадровый голод, ориентация работы на валовые показатели, отсутствие системного подхода к изучению судебной практики, а в некоторых случаях и вовсе отсутствие доступа к справочно-правовым системам существенно сказываются на качество предварительного расследования в целом.

Следственные ошибки являются определяющим фактором, препятствующим осуществлению правосудия в России. Старший прокурор отдела управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Тришева А. сделала заслуживающий внимание вывод «следственная ошибка — категория объективно существующая, и в законодательном порядке она не может быть отменена. Поскольку следственные ошибки были, есть и будут, то должны существовать и механизмы, устраняющие их» [7]. В настоящее время законодательно регламентированы следующие способы устранения следственных ошибок: на досудебной стадии уголовного производства — это ведомственный контроль, то есть возвращение уголовного дела руководителем следственного органа следователю со своими указаниями о производстве дополнительного расследования, и прокурорский надзор, то есть возвращение уголовного дела прокурором следователю (дознавателю) для производства дополнительного следствия (дознания) и устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями.

Безусловно, полное исключение следственных ошибок для осуществления правосудия в России коренным образом позволит улучшить качество его отправления, между тем любое судебное решение прежде всего должно быть законным и обоснованным. Таким образом, изложенные выше положения позволяют сделать вывод о том, что эффективное и скоординированное взаимодействие правоохранительных органов, прокуратуры и суда, в свете динамичного, направленного на гуманизацию, развития законодательства и практики, сможет решить общие проблемные вопросы, затрагивающие права личности и законные интересы общества и государства.

Литература:

1. «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 12.11.2018.
2. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 12.11.2018.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // «Бюллетень Верховного Суда РФ», № 2, февраль, 2018.
4. Власенко В. В. Проблемные аспекты понятия «квалификация преступлений» // Российская юстиция. 2016. № 5. С. 59–62.
5. Короленко И. И., Драгунова Е. Ю. Следственные ошибки как фактор, препятствующий осуществлению правосудия // Российский следователь. 2017. № 8. С. 10–13.
6. Толкаченко А. А. Типичные ошибки и недостатки следствия с точки зрения судов. // Уголовный процесс. 2014. № 9.
7. Тришева А. Дополнительное расследование: возникновение и становление // Законность. 2008. № 10. С. 43.

«…Итак, выступает знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии! Ну, мы-то с вами понимаем, — тут Бенгальский улыбнулся мудрой улыбкой, — что ее вовсе не существует на свете и что она не что иное, как суеверие, а просто маэстро Воланд в высокой степени владеет техникой фокуса, что и будет видно из самой интересной части, то есть разоблачения этой техники, а так как мы все как один и за технику, и за ее разоблачение, то попросим господина Воланда!»

(Роман «Мастер и Маргарита», Булгаков М.А.)

В советские времена был популярен телесериал с названием «Следствие ведут ЗнаТоКи». И это правильно. Следователь не может и не должен ограничиваться только знанием уголовного права и УПК РФ. Для расследования налоговых преступлений следователь обязательно должен быть знатоком налогового права. Ведь без налогового правонарушения нет и налогового преступления.

«Обстоятельства, свидетельствующие об умысле налогоплательщика на неуплату налогов (сборов), являются общими как для налогового, так и следственного органа. Разница заключается лишь в процедуре, характере и виде действий, совершаемых для закрепления этих обстоятельств» (п. 1 совместного письма Следственного комитета РФ и ФНС России от 13.07.2017 г № ЕД-4-2/13650@).

Защищая своего доверителя на предварительном следствии по уголовному делу, я столкнулся с тем, что следователь, формируя обвинительные доказательства, использует уже готовые наработки при уголовном преследовании по ст. 199 УК РФ.

Напомню, что согласно ч. 2 ст. 74 УПК РФ, в качестве доказательств допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта;

3.1) заключение и показания специалиста;

4) вещественные доказательства;

5) протоколы следственных и судебных действий;

6) иные документы.

В процессе формирования следователями доказательственной базы обвинения (комплекса, совокупности доказательств) по налоговым преступлениям, по моему мнению, иногда происходит использование следователями некачественных, ненадежных, а иногда и недопустимых с точки зрения налогового права, а значит и УПК РФ, доказательств.

Приведу несколько характерных примеров некачественных, ненадежных доказательств из материалов уголовных дел по налоговым преступлениям.

I. Заключение эксперта.

Несмотря на то, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК РФ), не секрет, какую большую силу в уголовных делах имеют заключения экспертов. Поэтому так важно, чтобы эксперт был компетентен, независим, точен, а экспертиза качественной.

Если качество судебно-экономической (налоговой) экспертизы низкое, не выдерживает никакой критики (так как выводы эксперта ошибочные или не могут быть сделаны на основании материала, предоставленного следователем эксперту), если эксперт не является независимым, то такое экспертное заключение не может быть признано надлежащим доказательством по уголовному делу.

Некачественная экспертиза, проведенная зависимым от следователя экспертом, в уголовном деле может привести к осуждению невиновного.

К сожалению, мне и моим коллегам довольно часто приходится сталкиваться с экспертизами, вынесенными неквалифицированными экспертами – не специалистами в области налогового права, на основании неполной и неточной информации, а также с экспертами, придумывающими свои собственные, не научные методики исследования.

Нередки случаи, когда эксперт знает бухгалтерский учет, но не знает налоговое законодательство и сложившуюся судебную правоприменительную практику по налогам.

Проблема также в том, что некоторые следователи задают экспертам наводящие вопросы, чтобы потом ссылаться на экспертное заключение, как на весомое доказательство вины обвиняемого.  Такой следователь уподобляется мосье Воланду, «который в высокой степени владеет техникой фокуса».

В результате эксперт, представляя ответы на наводящие вопросы следователя, фактически подыгрывает ему. А в экспертных заключениях, получаемых следователями, даже нет ссылок экспертов на нормы НК РФ.

Экспертное заключение на нескольких листочках о сумме неуплаченных налогоплательщиком налогов заменяет следователю полноценную налоговую экспертизу хозяйственной деятельности налогоплательщика (которая не проводится).

Тем самым следователи по налоговым преступлениям фактически игнорируют разъяснения, данные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 «О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления», а также в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам» (с изменениями 2021 г.) (см. ниже).

Приведу конкретный пример из моей адвокатской практики.

Обстоятельства дела.

Следователем по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч.2 ст. 199 УК РФ, возбуждено и почти год расследуется уголовное дело. Далее для удобства изложения в настоящей статье налогоплательщик – «Общество», а спорный контрагент, которого следователь считает фирмой-однодневкой, – «Контрагент».

В постановлении о возбуждении уголовного дела указано, что руководство Общества, действуя с целью уклонения от уплаты налогов с организации в особо крупном размере, путем указания ложных сведений в налоговых декларациях по налогу на добавленную стоимость (далее – НДС) за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года, поданных в налоговый орган, не уплатило НДС за указанный период на сумму свыше 45 000 000 руб.

По мнению следствия, Общество неправомерно, с прямым умыслом на неуплату налогов, путем предоставления ложных сведений указало в налоговых декларациях по НДС, поданных в Инспекцию, сведения по счетам-фактурам, полученным от Контрагента, применив налоговый вычет по НДС на сумму 86 млн. руб. при отсутствии фактических взаимоотношений с Контрагентом фирмой-однодневкой.

Следователь поручил эксперту провести судебную экономическую экспертизу, поставив перед экспертом вопрос: Какова сумма не исчисленного к уплате в бюджет НДС Общества за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент?

Эксперт подготовил на 6 листах экспертное заключение, в котором дал ответ: сумма не исчисленного к уплате в бюджет НДС Общества за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент составляет 86 млн. руб.

Сторона защиты не была ознакомлена следователем с постановлением о назначении экспертизы и узнала об экспертизе через несколько месяцев после ее проведения, за несколько дней до предъявления следователем обвинения.

Сторона защиты обратила внимание на следующие нарушения прав и законных интересов обвиняемого.

1. Согласно ч. 3 ст. 195 УПК РФ защитник и подозреваемый должны быть ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы до ее производства.

Указанное требование закона непосредственно связано с правами подозреваемого при назначении и производстве судебной экспертизы, предусмотренными ст. 198 УПК РФ (заявить отвод эксперту, задать дополнительные вопросы и др.).

В нарушение УПК РФ экспертиза проведена 30.04.2021 г., а с постановлением о назначении судебной экспертизы сторона защиты ознакомлена только 03.01.2022 г.

В п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. (с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 29 июня 2021 г. № 22) указано: «Разъяснить судам, что подозреваемый, обвиняемый и их защитники, а также потерпевший должны быть ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы до ее производства. В том случае, если лицо признано подозреваемым, обвиняемым или потерпевшим после назначения судебной экспертизы, оно должно быть ознакомлено с этим постановлением одновременно с признанием его таковым, о чем составляется соответствующий протокол».

В рассматриваем случае лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, было признано подозреваемым до назначения следователем экспертизы.

Указанное нарушение существенно нарушило права и законные интересы обвиняемого, предусмотренные ст. 198 УПК РФ. Нарушено право подозреваемого, обвиняемого на защиту.

2. Согласно ст. 199 УПК РФ следователь направляет руководителю соответствующего экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для ее производства.

В постановлении о назначении судебно-экономической экспертизы следователь указал: «Предоставить в распоряжение экспертов материалы:

— настоящее постановление;

— материалы уголовного дела №…».

Таким образом, следователь не конкретизировал, какие именно материалы уголовного дела (какие документы), на скольких листах переданы эксперту.

В свою очередь, эксперт в своем заключении эксперта также не указал, какие именно материалы уголовного дела были им исследованы, на основании каких именно материалов (документов) сделаны экспертом указанные выводы.

В заключении эксперта указано на «обобщение сведений, полученных в ходе предварительного исследования книг покупок и книг продаж Общества за 2016 и 2017 года». Таким образом, эксперт исследовал только книги покупок и книги продаж Общества.

Из самого заключения эксперта, из его содержания, видно, что эксперт на основании данных Книг покупок и Книг продаж Общества за 2016 и 2017 годы сложил суммы НДС, указанные в счетах-фактурах, выставленных Контрагентом в адрес Общества.

Однако такое произведенное экспертом сложение и полученная экспертом сумма в размере 86 млн. руб. – это только установленная экспертом общая сумма НДС, указанная в счетах-фактурах, выставленных Контрагентом, и отраженная в книгах покупок Общества, но не более того.

Никакого иного факта в результате арифметического сложения сумм НДС в счетах-фактурах эксперт не установил.

При этом из указанного сложения никоим образом не следует и не может следовать сделанный экспертом вывод о факте неуплаты Обществом налога: «сумма не исчисленного к уплате в бюджет налога на добавленную стоимость Обществом за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой контрагент составляет 86 млн. руб.».

Из содержания проведенного экспертом исследования видно, что эксперт (так как следователем такой вопрос эксперту не задавался) не проводил исследование финансово-хозяйственной деятельности Общества, Контрагента и контрагентов 2-го, 3-го и последующих звеньев. Эксперт не устанавливал, кто из налогоплательщиков, участвующих в многостадийном процессе уплаты НДС, сколько НДС уплатил.

Эксперт не исследовал, имелась ли у Общества переплата по налогам в 2016 и 2017 годах, влияющая на итоговую сумму налогов к уплате.

Эксперт не исследовал поданные позднее уточненные налоговые декларации.

Тем не менее эксперт указал на стр. 1 заключения эксперта о том, что «провел судебную экономическую (налоговую) экспертизу».

Однако из содержания заключения эксперта видно, что никакую налоговую экспертизу эксперт не производил.

В соответствии с п.13 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «Неполным является такое заключение, в котором отсутствуют ответы на все поставленные перед экспертом вопросы, не учтены обстоятельства, имеющие значение для разрешения поставленных вопросов».

В соответствии с п.15 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «Необоснованным следует считать такое заключение эксперта, в котором недостаточно аргументированы выводы, не применены или неверно применены необходимые методы и методики экспертного исследования».

В заключении эксперта вообще нет ссылки на нормы Налогового кодекса РФ, нарушенные Обществом.

Никаких специальных знаний в области налогообложения, правильности исчисления и уплаты налогов эксперт в заключении не применил и не указал.

При таких обстоятельствах сделанный экспертом вывод о размере, о сумме не исчисленного к уплате в бюджет НДС Обществом не основан на доказательствах, конкретных материалах (документах) уголовного дела. Вывод эксперта голословен, ничем не подтвержден.

Фактически вместо налоговой экспертизы, вместо установления суммы неуплаченного налога эксперт, в нарушение методологии проведения исследования о правильности исчисления и уплаты налогов (по нормам налогового законодательства), сообщил следователю, какая общая сумма НДС указана в счетах-фактурах Контрагента и книгах покупок Общества.

При указанных обстоятельствах у стороны защиты имеются обоснованные сомнения в квалифицированности эксперта, в достоверности заключения эксперта, как доказательства по уголовному делу.

Документ, направленный экспертом следователю, не является налоговой экспертизой, не доказывает и не может доказывать неуплату налогов Обществом. Документ не имеет ничего общего с исследованием.

3. Вопросы, поставленные следователем эксперту, сформулированы неправильно, с произвольным и некорректным допущением следователя о том, что сумму не исчисленного к уплате в бюджет НДС и налога на прибыль Обществом за период 01.01.2016 года по 31.12.2017 года эксперту следует рассчитать «при условии отсутствия фактических взаимоотношений с фирмой-однодневкой Контрагент».

1) Некорректная, ошибочная постановка вопроса эксперту привела к тому, что эксперт не проводил налоговую экспертизу, а только посчитал общую сумму НДС в счетах-фактурах.

2) Следователь фактически задал эксперту наводящий вопрос, в котором содержалась подсказка: какая «сумма не исчисленного к уплате в бюджет налога на добавленную стоимость Обществу».

То есть сам следователь сразу, в своем поручении сообщил эксперту о том, что налог не уплачен. А эксперт должен был это еще раз подтвердить, дополнительно указав общую сумму неуплаченного НДС.

При этом очевидно, что для того, чтобы сложить указанные в счетах-фактурах суммы НДС не нужно быть экспертом. При этом само по себе такое сложение не доказывает неуплату налогов Обществом.

Задавать наводящие вопросы запрещается. Наводящим называется вопрос, косвенно внушающий (подсказывающий) определенный ответ (Определение СК по УД ВС РФ от 04.09.2014 № 56-АПУ14-34).

3) На предположениях, условиях проведения экспертизы (сформулированных следователем) экспертиза не может быть проведена.

Следователь фактически обратился к эксперту не за экспертизой, исследованием, а для оформления под видом заключения эксперта собственных, заранее предрешенных и документально не подтвержденных предположений, не мотивированных выводов.

Эксперт же, никакой налоговой экспертизы не сделав, написал недостоверное заключение, основанное исключительно на предположениях, условиях, сформулированных следователем. Исследование эксперт должен проводить на основании фактов, а не предположений, условий, сформулированных следователем.

«Недопустимо обоснование виновности лица на предположениях, на соображениях вероятности тех или иных фактов» (п. 4 Письма ФНС России от 13.07.2017 г. № ЕД-4-2/13650». Этим письмом ФНС России изданы подготовленные совместно со Следственным комитетом РФ методические рекомендации по установлению в ходе налоговых и процессуальных проверок обстоятельств, свидетельствующих об умысле в действиях должностных лиц налогоплательщика, направленном на неуплату налогов (сборов). Письмо направлено для применения по системе как налоговых, так и следственных органов).

4) Следователь, задав эксперту вопрос, указал, что Контрагент является фирмой-однодневкой, не пояснив, что он имеет в виду, используя этот термин.

Сам по себе факт взаимодействия налогоплательщика с фирмой-однодневкой не означает, что налогоплательщик незаконно не уплатил налоги, заявив налоговый вычет по НДС.

В Определении СКЭС ВС РФ от 14.05.2020 г. № 307-ЭС19-27597 по делу № А42-7695/2017 указано: «как неоднократно отмечалось в решениях Конституционного Суда РФ, исполнение обязанности по уплате налогов не предполагает возложения на налогоплательщика ответственности за действия всех организаций, участвующих в многостадийном процессе уплаты и перечисления налогов в бюджет: право налогоплательщика на налоговый вычет не может быть обусловлено исполнением непосредственными контрагентами (продавцами, поставщиками) и предшествующими им лицами своей обязанности по уплате НДС, а также финансово-экономическим положением и поведением третьих лиц (Постановление от 19.12.2019 № 41-П, Определения от 16.10.2003 № 329-О, от 10.11.2016 № 2561-О, от 26.11.2018 № 3054-О и др.)».

Сложившаяся судебная практика применяла термин «фирма-однодневка» до выхода Письма ФНС России от 10.03.2021 г. № БВ-4-7/3060 «О практике применения статьи 54.1 НК РФ».

В настоящее время термин «фирма-однодневка» налоговыми органами при контроле за уплатой налогов не применяется.

Так как в законе термин «фирма-однодневка» отсутствует, то следователь применяет при постановке вопроса эксперту неопределенный термин, не поясняя эксперту, что он хочет этим сказать и для чего это указано.

Например, исчислила «фирма-однодневка» налоги или же сдавала нулевые налоговые декларации, вообще не подавала в налоговый орган декларации.

При этом следователь не сообщил эксперту данные о том, что Контрагент отразил в бухгалтерском и налоговом учете сумму НДС, полученную от Общества, исчислил и уплатил налоги с хозяйственных операций.

ВС РФ в деле ООО «Спецхимпром» (Определение № 305-ЭС21-18005 от 15.12.2021 г.) указал: если будет установлено, что лицо, осуществившее фактическое исполнение по сделке, уплатило налог на прибыль организаций и НДС, то при определении налоговой обязанности налогоплательщика налоговому органу следует учесть не только понесенные налогоплательщиком расходы, но и уплаченный НДС.

Ничего из указанного не учтено ни следователем при назначении экспертизы, ни экспертом, проведшим исследование, что свидетельствует о заведомо неправильном расчете неуплаченных Обществом сумм НДС.

При указанных обстоятельствах у стороны защиты имеются обоснованные сомнения в квалифицированности эксперта, в достоверности заключения эксперта, как доказательства по уголовному делу.

4. У стороны защиты вызывает сомнения компетенция и надлежащая квалификация эксперта в области применения налогового законодательства.

В постановлении следователя о назначении судебной экспертизы не мотивировано, почему следователем выбран именно этот эксперт.

Из документов, приложенных экспертом к своему заключению эксперта, видно, что он имеет высшее экономическое образование по специальности «Менеджмент организации», высшее юридическое образование по специальности «Юриспруденция», высшее техническое образование по специальности «Вычислительные машины, комплексы, системы и сети». Приложены дипломы и свидетельства о том, что эксперт имеет право проводить технико-криминалистическую экспертизу документов, компьютерную экспертизу, почерковедческую экспертизу, судебно-баллистическую, экспертизу по наркотическим средствам растительного происхождения, исследования холодного оружия и дактилоскопических экспертиз, судебно-лингвистических экспертиз, оценщик эксперт по оценке имущества, бухгалтер-ревизор, методист дополнительного образования, педагог высшего образования, клинический и кризисный психолог.

Однако специального образования по налоговому праву эксперт не имеет, курсы повышения квалификации по применению налогового законодательства эксперт не проходил.

Какие-либо книги, публикации по теме о применении налогового законодательства у эксперта отсутствуют. В кругах экспертов, на рынке работ (услуг) эксперт не признан знатоком налогового права.

С учетом изложенного, привлеченный следователем эксперт не является лицом, обладающим специальными знаниями в области налогового права, практиком по применению налогового законодательства.

Это видно и по качеству проведенного им исследования.

Поэтому обращение следователя именно к этому эксперту, по мнению стороны защиты, существенная ошибка.

Отвод эксперта возможен в случае, если обнаружится некомпетентность эксперта (ст. 70 УПК РФ).

Если бы защита и подозреваемый не были лишены следователем своего права заявить отвод эксперту, то защитой был бы заявлен отвод такому эксперту.

В соответствии с п.19 Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» № 28 от 21.12.2010 г. «При оценке судом заключения эксперта следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами. Одновременно следует учитывать квалификацию эксперта, выяснять, были ли ему представлены достаточные материалы и надлежащие объекты исследования».

Впрочем, привлеченный следователем эксперт подстраховался и указал на стр. 2 своего заключения эксперта, что «Вопросы даны в редакции лица, назначившего экспертизу».

Таким образом, какие некорректные вопросы были заданы следователем, такие ответы от эксперта и были получены.

5. У стороны защиты вызывает сомнения объективность и независимость привлеченного эксперта.

1) Согласно ч.2 ст. 195 УПК РФ судебная экспертиза может быть проведена государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.

Предусмотренной законом государственной закупки услуг (работ) эксперта по конкурсу, тендеру (как указано в Федеральных законах № 223-ФЗ и № 44-ФЗ) следователем не проводилось.

Государственные закупки и заказы – заказы на поставку товаров, оказание услуг, которые размещают государственные и муниципальные организации. Финансирование данных закупок производится из средств федерального бюджета, региональных и муниципальных бюджетов, а также внебюджетных источников финансирования.

Следовательно, при привлечении следователем без конкурса, тендера эксперта для выполнения работ (услуг) для государственного органа нарушены принципы прозрачности, открытости, конкурентности, предупреждения коррупции и иных злоупотреблений при госзакупках, предусмотренные указанными Федеральными законами. 

Более логично в рассматриваемой ситуации было бы обращение старшего следователя к государственным судебным экспертам, а не нарушение законодательства о госзакупках услуг (работ).

Сам факт указанного нарушения свидетельствует о возможной необъективности привлеченного эксперта.

2) Отвод эксперта возможен в случае, если эксперт находится в иной зависимости от сторон или их представителей (ст. 70 УПК РФ).

Эксперт не может находиться в какой-либо зависимости от лица, назначившего судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела.

При обнаружении зависимости презюмируется, что заключение эксперта будет необъективным.

Это обусловлено необходимостью обеспечения особой независимости и непредвзятости эксперта, как участника уголовного судопроизводства.

Если экспертное учреждение является не государственным, то в процессуальные издержки (ст. 131 УПК РФ) входят расходы, связанные с оплатой труда эксперта по заключенному с ним гражданско-правовому договору.

Выплата вознаграждения эксперту производится следователем (ч. 3 ст. 131 УПК РФ), согласно заключенному договору. Выплата осуществляется не основании постановления следователя.

Заключение привлеченного следователем эксперта дано экспертом автономной некоммерческой организации (АНО).

То есть экспертом, который не работает бесплатно, а получает вознаграждение за оказываемые им услуги, выполняемые работы.

Это АНО, в котором работает только один эксперт, не благотворительная организация.

Однако стороне защиты известно (после ознакомления с материалами уголовного дела), что привлеченный следователем эксперт не получил оплату за составленное им экспертное заключение. Доказательств обратного стороне защите следователем не представлено.

Получается, что привлеченный следователем эксперт бесплатно, по дружбе или по просьбе следователя или иных лиц провел исследование.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что привлеченный эксперт не является независимым экспертом, а напротив, бесплатно помогает следственным органам, что свидетельствует о его ангажированности, заведомой необъективности.

Отсутствие заключенного с экспертом договора и выплаты вознаграждения за труд эксперта свидетельствует о зависимости эксперта от лица, назначившего судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела.

При этом, как указано выше, выводы эксперта вызывают сомнения в правильности исследования и противоречат фактическим обстоятельствам уголовного дела.

С учетом изложенного, заключение эксперта — недопустимое доказательство.

В соответствии с ч. 3 ст. 7 УПК РФ, нарушение норм УПК РФ следователем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств.

6. Следователь поставил перед экспертом вопрос о сумме «не исчисленного к уплате в бюджет» НДС.

Следователь не учел, что следует различать исчисление сумм налогов (ст. 166, 154 Налогового кодекса РФ) и их уплату или неуплату (ст. 171 «Налоговые вычеты» Налогового кодекса РФ).

Таким образом, находящееся в материалах уголовного дела заключение эксперта не доказывает и не может доказывать факт неуплаты Обществом сумм НДС.

Общий вывод: экспертное заключение произведено при неполном исследовании экспертом фактических обстоятельств уголовного дела. Поэтому заключение эксперта не достоверно. Выводы эксперта о неуплате налогов Обществом не мотивированы и не основаны на конкретных материалах уголовного дела.

Приведу также пример того, как следователь при расследовании уголовного дела не учел нормы НК РФ и сложившуюся судебную практику.

В рамках расследования налогового преступления следователь привлек эксперта для установления подлинности подписи на пяти счетах-фактурах контрагента налогоплательщика, которого посчитал фирмой-однодневкой.

Следователь не учел следующее:

Согласно ст. 54.1 НК РФ, подписание первичных учетных документов неустановленным или неуполномоченным лицом, нарушение контрагентом налогоплательщика законодательства о налогах и сборах, наличие возможности получения налогоплательщиком того же результата экономической деятельности при совершении иных не запрещенных законодательством сделок (операций) не могут рассматриваться в качестве самостоятельного основания для признания уменьшения налогоплательщиком налоговой базы и (или) суммы подлежащего уплате налога неправомерным.

Сложившаяся судебная практика исходит из того, что отрицание генеральным директором контрагента факта подписания первичных учетных документов от имени этого контрагента либо подписание первичных учетных документов иным лицом, чем то, которое значится руководителем в учредительных документах контрагента, само по себе не означает, что налогоплательщик, вступивший в хозяйственные отношения с этим контрагентом, получил необоснованную налоговую выгоду. Налоговый орган должен доказать, что в действительности хозяйственные операции не совершались (постановления Президиума ВАС РФ № 15574/09 от 09.03.2010, № 18162/09 от 20.04.2010, № 15658/09 от 22.03.2

Также в письме ФНС России от 23.03.2017 № ЕД-5-9/547@ «О выявлении обстоятельств необоснованной налоговой выгоды» отмечено, что установление по результатам налоговой проверки факта подписания документов от имени контрагентов лицами, отрицающими их подписание и наличие у них полномочий руководителя, путем проведения допросов и почерковедческих экспертиз не является безусловным и достаточным основанием для вывода о не проявлении налогоплательщиком должной осмотрительности и осторожности и не может рассматриваться как основание для признания налоговой выгоды необоснованной.

Более того, всего подписанных счетов-фактур в данном уголовном деле было не пять, а тридцать два. Это означает, что следователю, если уж он так решил, надо было проводить экспертизу всех счетов-фактур, а не выборочно пяти.

Но даже проведение экспертизы подписей на всех счетах-фактурах фирмы-однодневки, технической компании не доказывает вину обвиняемого руководителя налогоплательщика.

II. Протокол допроса враждебного свидетеля.

Важными доказательствами, обладающими силой, являются в уголовном деле свидетельские показания. Именно поэтому основные показания свидетелей обязательно даются лично, непосредственно суду. Иногда только устных показаний бывает достаточно, чтобы доказать те или иные факты, доказать вину подсудимого

Если свидетель враждебный, пристрастный, заинтересованный в привлечении обвиняемого (а в суде — подсудимого) к уголовной ответственности (например, сотрудник налогового органа, проводивший налоговую проверку, или оперативный сотрудник УЭБиПК (УБЭП), помогающий следователю в расследовании), то их показания, даже оформленные как протокол допроса свидетеля, а также их показания в суде не являются качественными доказательствами. Такие показания не могут быть положены в основу обвинения (приговора) без достаточной совокупности иных, подкрепляющих доказательств. Ведь беспристрастность – суть уголовного судопроизводства (как на досудебной, так и судебной стадии).

Автору известны случаи, когда враждебные свидетели вместо того, чтобы сообщать об известных им обстоятельствах, пересказывают следователю на допросе содержание акта налогового органа, составленного по результатам налоговой проверки налогоплательщика.

Нередки случаи, когда показания свидетелей искажаются следователем, выдергиваются из контекста. Игнорируется то, что показания свидетеля неточны, вступают в противоречие с другими доказательствами по уголовному делу, недостоверны, являются домыслом, предположением, а также то, что нет сведений откуда свидетель узнал о конкретном факте.

III. Акт налоговой проверки.

Бывает, что к материалам уголовного дела следователь приобщает, как письменное доказательство, акт налоговой проверки, но нет решения налогового органа (не вынесено) по результатам проведенной налоговой проверки (ст. 101 НК РФ), в котором указано, что налоговым органом установлен и доказан факт совершения налогоплательщиком налогового правонарушения.

Однако акт налоговой проверки без решения налогового органа по результатам рассмотрения руководителем (заместителем руководителя) налогового органа всех материалов налоговой проверки, в том числе письменных возражений налогоплательщика на акт проверки, а также представленных налогоплательщиком документов (п. 6 ст. 100 НК РФ), материалов дополнительных мероприятий налогового контроля и возражений налогоплательщика на дополнение к акту налоговой проверки, не является качественным, надежным доказательством.  

В акте налоговой проверки содержатся установленные проверяющими обстоятельства (факты), мнения, выводы проверяющих, но не официальное мнение, окончательный вывод по налоговому делу налогового органа. Акт проверки подписывается проверяющими сотрудниками, а не руководителем (заместителем руководителя) налогового органа.

Акт налоговой проверки, в отличии от решения налогового органа, не является ненормативным правовым актом налогового органа, не содержит обязательных предписаний или распоряжений. Акт налоговой проверки не порождает для налогоплательщика каких-либо обязанностей, так как является, по сути, предварительным мнением проверяющих. Поэтому НК РФ даже не предусмотрено обжалование акта налоговой проверки.

При этом иногда по результатам рассмотрения материалов налоговой проверки налоговым органом принимается решение об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (п. 7 ст. 101 НК РФ), в котором указано на то, что вывод проверяющих о совершении налогоплательщиком налогового правонарушения ошибочен, нет оснований для доначисления налогов.

Следовательно, акт налоговой проверки весьма слабое, ненадежное, неубедительное доказательство.

IV. Вступившее в силу решение налогового органа по результатам налоговой проверки.

Принятое налоговым органом решение по результатам налоговой проверки может быть обжаловано налогоплательщиком в вышестоящий налоговый орган.

Согласно п.1 ст. 101.2 НК РФ в случае обжалования решения налогового органа о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения или решения об отказе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения в апелляционном порядке такое решение вступает в силу в части, не отмененной вышестоящим налоговым органом, и в необжалованной части со дня принятия вышестоящим налоговым органом решения по апелляционной жалобе.

Поэтому только вступившее в силу решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности может являеться одним из доказательств по уголовному делу.

Решение налогового органа – это письменное доказательство, которое – наряду с другими имеющимися в уголовном деле доказательствами – следователь обязан оценивать по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании.

Непосредственное исследование такого письменного доказательства, как решение налогового органа, означает, что без наличия в материалах уголовного дела материалов налоговой проверки (доказательств), на основании которых было вынесено решение налогового органа, ни сам следователь, ни впоследствии суд, не могут проверить факты и выводы, сделанные в решении.

При этом решение налогового органа может быть впоследствии отменено вышестоящими налоговыми органами (ст. 140 НК РФ).

Таким образом, решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к ответственности за налоговое правонарушение — это только одно из письменных доказательств, но далеко не царица доказательств!

Кроме того, пока длится следствие, решение налогового органа может быть признано незаконным по результатам обжалования в суде.

V. Доказательства, которых, как показывает практика, частенько не бывает в материалах уголовного дела по ст. 199 УК РФ после окончания следователем предварительного следствия.

1. Следователь сам или с привлечением эксперта обязан провести полную реконструкцию обязательств по уплате налогов налогоплательщиком.

Во исполнение п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 для определения размера ущерба бюджетной системе следует устанавливать действительный размер обязательств по уплате налогов, учитывать в совокупности все факторы, как увеличивающие, так и уменьшающие размер неуплаченных налогов (недоимки).

Процесс уплаты налогов – многостадийный. Он включает учет фактов хозяйственной жизни (оформляющих их первичных документов) в регистрах бухгалтерского и налогового учета, формирование налоговой базы, составление документов налоговой отчетности и представление их налоговому органу, фактическую уплату налогов.

Например, следователь должен учесть НДС, уплаченный в бюджет контрагентом (пусть и в небольших количествах), а также контрагентами 2, 3 и последующих звеньев.

Поэтому в идеале следователь должен поручить эксперту провести полноценную налоговую экспертизу. Однако часто этого не происходит.

2. Следователь обязан истребовать у налоговых органов сведения (в виде справки) о наличии (отсутствии) переплат Обществом налогов:

— в рассматриваемый налоговый период (например, поквартально за 2016 и 2017 годы);

— на текущую дату (наличие/отсутствие текущих переплат налогов).

Следователь также должен выяснить не компенсирована ли (пусть даже частично) недоимка переплатами налогоплательщика в других налоговых периодах, по другим налогам.

3. Согласно п.29 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 в обвинительном заключении должны содержаться сведения о том, какие конкретно нормы законодательства о налогах нарушены обвиняемым.

По мнению автора, следователь обязан указать, какие конкретно нормы НК РФ нарушены налогоплательщиком, сразу при предъявлении обвинения обвиняемому, а не только после окончания расследования в обвинительном заключении.

Сущность предъявленного обвинения должна быть ясна и понятна обвиняемому в полном объеме.

Не указание этих сведений следователем в предьявленном обвинении ущемляет гарантированное обвиняемому право знать, в чем он конкретно обвиняется (ст. 47 УПК РФ), защищаться от предъявленного обвинения (право на защиту). Должен быть документ, в котором указаны конкретные нормы законодательства о налогах, нарушенные обвиняемым.

4. В материалах уголовного дела должны быть сведения не только по недоимке по налогам, но и сведения о размере пени и штрафов.

Особенно это касается ситуации, когда отсутствует вынесенное решение налогового органа.

В соответствии с примечанием 2 к ст. 199 УК РФ, лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если этим лицом либо организацией, уклонение от уплаты налогов, сборов, страховых взносов которой вменяется этому лицу, полностью уплачены суммы недоимки и соответствующих пеней, а также сумма штрафа в размере, определяемом в соответствии с Налоговым кодексом РФ.

5. Налоговая декларация налогоплательщика (при обвинении в указании обвиняемым ложных сведений в налоговой декларации) и материалы налоговой проверки (если она проводилась налоговым органам), доказывающие вывод налогового органа о совершении налогоплательщиком налогового правонарушения.

Удивительно, но иногда этих доказательств нет в материалах уголовного дела.

Если в акте налоговой проверки и в решении налогового органа сделан вывод о том, что контрагент является фирмой-однодневкой, технической компанией, то и в материалах уголовного дела должны быть доказательства, подтверждающие этот вывод или следователь сам должен собрать и приобщить к материалам дела указанные доказательства.

Общий вывод: «бракованные» обвинительные доказательства недопустимы, так как это не доказательства.

Нехорошо подменять полноценную налоговую экспертизу по фактам хозяйственной деятельности налогоплательщика экспертизой «суммы не исчисленного к уплате в бюджет налога»!

В заключение рекомендую всем прочитать и использовать в своей работе новую книгу, выпущенную нашими друзьями и замечательными специалистами из юридической компании «Пепеляев Групп», «Ответственность за налоговые преступления: официальные разъяснения и профессиональный комментарий», Москва, ЮСТИЦИНФОРМ, 2021. Авторский коллектив: С.Г. Пепеляев, В.М. Зарипов, Л.В. Кравчинский, М.Г. Кошкин.

В этой книге доступно, популярно, но, как всегда, на высочайшем профессиональном уровне прокомментированы разъяснения, данные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26.11.2019 № 48 «О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления».

Следственная ошибка может быть определена как вызванное неверным восприятием сложившейся следственной ситуации, либо неверным выбором средств её разрешения, непреднамеренное, неосознаваемое до начала его совершения деяние следователя (дознавателя), способное привести к ухудшению следственной ситуации, либо недостижению результатов, имеющих значение для уголовного дела.

Признаки следственной ошибки

Следственная ошибка должна обладать следующим набором признаков:

1. Следственная ошибка носит субъективный характер;

2. Следственная ошибка всегда представляет собой деяние в форме активного действия или осознаваемого отказа от выполнения такого действия (бездействия);

3. Следственным ошибкам свойственен достаточно высокий уровень латентности; и в силу этого лишь часть совершаемых следственных ошибок обнаруживаются и устраняются во время процесса расследования преступления;

4. Субъект следственной ошибки (следователь) осознаёт факт совершения только после начала её совершения, либо уже по её окончании;

5. Совершение следственной ошибки может приводить к ухудшению обострению сложившейся сложной следственной ситуации, либо к трансформации простой ситуации в одну из разновидностей сложных ситуаций.

Субъективный характер следственной ошибки предполагает, что ошибочное действие или ошибочную реализацию правильного решения совершает именно следователь (дознаватель), а не какое-либо иное лицо, принимающее участие в расследовании уголовного дела. Так, ошибка эксперта, дающего заключение, может в значительной мере повлиять на судьбу расследования, однако, очевидно, она относится к экспертным, а не следственным ошибкам.

Разумеется, мысль, пусть даже ошибочная, сама по себе оказать воздействие на ход расследования не способна, поэтому ошибкой следует признавать исключительно деяние следователя, которое может принимать форму действия или бездействия. Примером ошибочного действия может быть производство проверки показаний на месте в условиях конфликтной ситуации, когда существует риск дезинформации следователя, передачи обвиняемому сообщений от соучастников, находящихся на свободе, либо попытки побега из-под стражи. Однако чаще следственная ошибка проявляется в бездействии следователя, например, в невключении в состав следственно-оперативной группы определённого специалиста (в частности, кинолога), недостаточного планирования расследования, приводящего к формированию организационно-неупорядоченной ситуации и пр.

Следственная ошибка всегда представляет собой действие непреднамеренного характера, поэтому ошибка не может быть совершена умышленно. По этому признаку следственная ошибка дифференцируется от преступных нарушений закона.

Отличаются ошибки и от противодействия расследованию, которое представляет собой умышленные действия, направленные на воспрепятствование установлению объективной истины и принятие справедливого решения. В то же время, можно считать, что ошибки могут быть результатом противодействия, в ситуациях, когда следователь не диагностирует правильного действия противостоящей стороны и под её влиянием принимает навязанную ему версию. При этом противодействие и передаваемая информация маскируются под объективные сведения и добросовестное выполнение процессуальных обязанностей, а следователь, таким образом, вводится в заблуждение . Обычно подобные ошибки проявляются в конфликтных, либо мнимо простых ситуациях.

Стоит также обратиться к вопросу соотношения следственной ошибки и ситуации тактического риска. Принимая венчурное (рискованное) решение, следователь зачастую может предвидеть возможность того, что его действия могут оказаться ошибочными и приведут к ухудшению сложившейся ситуации, но осознанно идёт на такой риск, не желая ухудшения сложившейся следственной ситуации.

Следуя высказанному ранее тезису о том, что следственная ошибка не может носить незаконный характер, очевидно, что выявление следственных ошибок крайне затруднительно, поскольку в значительном числе случаев (особенно это характерно для ошибок тактического характера), ошибка не фиксируется в процессуальных документах и выявить её возможно лишь благодаря умелому применению аналитических методик.

Механизм совершения следственной ошибки предполагает, что ошибкой может считаться лишь непреднамеренное деяние следователя, а её восприятие, локализация, а затем и устранение последствий появляются лишь после начала ошибочных действий по её реализации. В противном случае речь уже пойдет не об ошибочных деяниях следователя, а об осознанном нарушении процессуального закона и криминалистических рекомендаций.

Ошибка может быть определена как вызванное неверным восприятием сложившейся следственной ситуации, либо неверным выбором средств её разрешения, непреднамеренное, неосознаваемое до начала его совершения деяние следователя (дознавателя), способное привести к ухудшению следственной ситуации, либо недостижению результатов, имеющих значение для уголовного дела.

Классификация следственных ошибок

Следственные ошибки могут быть классифицированы исходя из их структурного наполнения. Такая классификация может включать в себя следующие группы:

1) технические ошибки;

2) технологические ошибки

3) ошибки при организации и планировании расследования

4) версионные ошибки;

5) тактические ошибки.

Указанные ошибки характерны для расследования преступлений любых категорий и могут совершаться как на первоначальном, так и на последующем этапах расследования.

Технические ошибки характерны для производства следственных действий, требующих применение технико-криминалистических средств при проведении осмотров, обысков экспертиз и других действий, предусмотренных УПК РФ, где требуется применение технико-криминалистических средств. Наиболее распространены такие ошибки при производстве осмотров места происшествия, обыска и судебных экспертиз.

Сущность этой группы ошибок состоит в недостаточном использовании, либо неприменении вообще технико-криминалистических средств.

К примерам технической ошибки могут относиться нежелание использовать для поиска следовой информации инфракрасные, ультрафиолетовые осветители, современную поисковую технику, например, нелинейных радиолокаторов и т. д.

К технологическим ошибкам относят неполное вовлечение объектов в процесс поиска следов при применении технических средств, ошибки при отборе проб, образцов для сравнительного исследования, производимых без соблюдения необходимых технологических рекомендаций. Например, следователь упаковывает следы крови без предварительной их сушки, либо не соблюдает технологические правила отбора проб грунта, либо неверно определяет границы осмотра при пожарах и взрывах.

Технические и технологические ошибки появляются на стадиях собирания, исследования и сохранения доказательственной информации и обладают высокой степенью латентности.

Ошибки при построении и проверке версий (версионные ошибки)

Первоначальные сведения о преступлении, поступающие к следователю, чаще всего неполны, отрывочны, противоречивы и ненадёжны. При таком недостатке информации, когда любое объяснение кажется вероятным, построить версию возможно только тогда, когда по делу уже собран неполный, но достаточный для предположительных выводов объём исходных данных (фактическая база версии).

Таким образом, у следователя имеется возможность одновременного построения нескольких версий на одной и той же, нередко неполной фактической базе. В подобной проблемной ситуации выдвинуть версию и сосредоточить поиск доказательств только в одном направлении означает совершить серьёзную ошибку и поставить под угрозу успешное раскрытие преступления. Поэтому следователь выдвигает несколько наиболее правдоподобных версий, основываясь на личном и обобщённом (коллективном) опыте.

Ошибка увлечения типичной версией выражается в том, что недоказанные аргументы обосновывают недоказанный тезис.

В условиях неполноты фактических данных обычно используются типичные версии. Становясь приоритетными в расследовании, в ряде случаев они не оправдываются.

Изучение материалов дел об убийствах, совершенных в условиях неочевидности, показало, что по многим из них на ранних этапах расследования можно было бы выдвинуть более конкретные версии. Они могли быть основаны на доминирующих розыскных признаках вероятного преступника, таких как характеристика личности с преобладанием мотива убийства, навыков, наклонностей, привычек, места жительства и пребывания, уровень образования и семейное положение, наличие каких-либо патологий, наличие судимостей, что значительно повышает вероятность отражения данных в регистрационных документах, а также более точно применить для розыска сведения о внешности субъекта убийства.

Ошибки при выведении из версий логических следствий многообразны, выделим основные. Выводные следствия это заключения об исследуемых явлениях, которые возникают в связи с подготовкой, совершением и сокрытием преступления, а также — событием непреступного характера. Если выдвигать версию о том, что лицо находилось на месте происшествия, то логическим следствием является умозаключение, что субъект оставил свои следы, которые необходимо выявить и исследовать. Если следов не окажется, то надежность версии уменьшится, она будет ослаблена, но не опровергнута. Необходимо выдвигать всевозможные логические следствия и установить, подтверждаются они или нет.
Ошибкой является выведение не всех возможных логических следствий, что не позволяет до конца проверить достоверность выдвинутой версии. Данная ошибка приводит к утрате информации и к правоприменительной ошибке – сужению пределов доказывания.

В связи с тем, что версия носит характер предположения, и часто является умозаключением по аналогии, выводы которого гипотетичны, а недостоверны – возникает опасность следующей ошибки. Например — в том, что выводимые из версии следствия занимают место недостающих доказательств и принимаются как исходные данные по делу. При этом игнорируется переход от логического следствия к логическому основанию. Значит, происходит замена необходимых следствий возможными и то, что нуждается в дополнительной проверке, принимается как достоверное. Усиление версии также может ошибочно подменяться её достоверностью.

В дедуктивном процессе построения версий используются однозначные и многозначные (правдоподобные) умозаключения. Ошибки при построении логических следствий в данном случае проявляются в том, что многозначные умозаключения, выведенные из версии, принимаются за однозначные. Например, неподтвержденное следствие подменяется его опровержением. Так, для проверки алиби недостаточно установить факты его неподтверждения – нужно собрать опровергающие его доказательства.

Ошибка «смешения объективной связи со случайным совпадением фактов» является наиболее опасной при выдвижении и проверке версий. Например, нахождение лица на месте преступления; оставление им следов; публичные угрозы потерпевшему; нахождение на месте преступления орудия принадлежащего конкретному лицу и т.п. Данные совпадения требуют проверки. Необходимо сомневаться в количестве собранных доказательств и по мере возможности, особенно если преступление совершено в условиях неочевидности, увеличивать доказательственную базу, так как уверенность в виновности лица «притупляет» бдительность. С.П.Зеленковский называет эту ошибку – использование недостоверных исходных данных для выдвижения версии.

Ошибки при проверке версий выражаются в том, что не все версии по данному делу проверяются либо проверка не доводится до конца. Проверка и опровержение ложных версий является условием полноты и всесторонности предварительного следствия, иначе выводы следствия становятся неубедительными. Например, недопроверка алиби зачастую является основанием для дополнительного расследования. Исследования подтверждают множество фактов отсутствия проверки алиби лиц, что недопустимо, т. к. может привести к несправедливому приговору.

Ошибка смешения версий состоит в том, что частная версия ошибочно принимается за общую. Между тем, подтверждение частной версии не означает подтверждение общей. Для этого должны быть разработаны все частные версии. Как известно, общие версии объясняют содержание и сущность преступления в целом. А частные – происхождение и содержание отдельных фактов (например, цели совершенного деяния).

Повышение надёжности основной версии достигается при наличии опровержения других, наиболее возможных. Исследованием установлено отсутствие в уголовных делах материалов, опровергающих другие версии. Возможно, фактически они проверены, но документов, подтверждающих это, в материалах уголовного дела нет.

Версионные ошибки чаще встречаются при поиске и оценке уголовно-релевантной информации.

Следственная версия предшествует плану расследования, определяет его содержание и структуру. Значит, версионные ошибки обуславливают ошибки планирования.

Ошибки при организации и планировании расследования

Обобщение уголовных дел показало, что наибольшую распространенность получили ошибки при подборе состава следственно-оперативной группы и специалистов – участников предварительного расследования. Грубейшей ошибкой является проведение осмотра без судебного медика, специалиста-криминалиста, без участкового уполномоченного полиции, которому известна обстановка на вверенной территории.

Ошибки организации проявляются также в некритическом подборе членов СОГ и других исполнителей следственных действий, а также – в неправильном распределении обязанностей между ними. Ошибочное поведение участников СОГ или следственного действия, может быть замечено, но остаться без необходимой реакции следователя.

Ошибки при управлении процессом расследования также достаточно распространены. Действия по управлению процессом расследования связаны с определением его пределов, сроков, порядка проведения (предъявление обвинения), вынесением постановлений (постановления об избрании меры пресечения, постановления о прекращении уголовного дела).
Ошибкой в данном случае является несвоевременное принятие решений и действий, влекущие к волоките, утрате возможности получения достаточных доказательств, нарушениям прав граждан и т.д. Одно из наиболее распространенных явлений расследования – запоздание и преждевременность принятия решения или совершения действия.

В частности, эффективность работы СОГ зависит от своевременности её создания. Если время упущено, то это может снизить качество первоначального этапа расследования. В свою очередь, создание СОГ зависит от своевременности возбуждения уголовного дела. Результаты изучения уголовных дел о тяжких телесных повреждениях со смертельными исходами показали, что в числе причин, по которым такие преступления остаются нераскрытыми не последнее место занимают несвоевременность их возбуждения и несвоевременное создание СОГ.

В ходе исследования дел прослеживается «жёсткая» связь между временем назначения экспертизы и продлением сроков предварительного расследования дела. Причины продления сроков могут быть объективными, если исследования экспертизы, назначенной вовремя, требуют значительного количества времени (например, наблюдение за испытуемым в ходе производства стационарной психиатрической экспертизы) или в ходе расследования возникли новые обстоятельства и субъективными, если совершены ошибки планирования при назначении экспертиз.

В частности, достаточно распространённым явлением на практике является затягивание сроков назначения экспертиз, так как имеется возможность для назначения экспертного исследования с начала работы по расследованию конкретного преступления. При этом ссылка на отсутствие в уголовном деле результатов экспертизы зачастую лежит в основе ходатайств о продлении сроков расследования.

В большинстве исследованных уголовных дел, расследование по которым продлевалось на срок свыше шести месяцев, крайне несвоевременно (через 2-3 месяца) назначались судебно-психиатрические экспертизы.

Со временем представленные следы утрачивают свои качественные характеристики, таким образом, искусственно и неоправданно сужаются возможности доказывания.
Поспешность отличается от запоздания и объясняется отсутствием терпения и выдержки. Это своеобразная лень мысли, которая приводит к прекращению оценки информации и принятию преждевременного решения.

Ошибки при управлении процессом расследования могут также выражаться в низком контроле над деятельностью СОГ, в несогласовании планов СД и ОРМ, их можно назвать ошибками взаимодействия. Они связаны с недостатками координации действий следователя с органами дознания. Их проявление приводит к слабому использованию следователем больших возможностей оперативно-розыскного аппарата.

Отсутствие планирования, нарушение его принципов, необходимой последовательности запланированных действий относятся к латентным недостаткам расследования. Необходимость планирования безусловна. Хотелось бы обратить внимание на составление планов обследования местности при производстве поисковых мероприятий, без которых преступления могут остаться нераскрытыми. Примером является уголовное дело по факту убийства Г., когда труп жертвы был обнаружен через 2 года. Ошибка состояла в том, что отсутствовал план осмотра обширной территории, в пределах которой находился труп. Вследствие чего она изначально была осмотрена достаточно хаотично. Уголовное дело осталось нераскрытым.

Отсутствие рабочих версионных планов также достаточно распространенный недостаток, ведущий либо к не раскрытию преступления, либо к неполноте расследования.
Указанные ошибки влекут возникновение технико-технологических и тактических следственных ошибок, они появляются на стадиях собирания, оценки и использования уголовно-релевантной информации.

Тактические ошибки

К тактическим относятся ошибки, выражающиеся прежде всего в том, что при расследовании не проводятся процессуальные действия, необходимость которых обусловлена содержанием имеющейся следственной ситуации. Они проявляются в отсутствии допросов лиц, чьи показания важны для расследования, а также — других следственных действий. При этом остаются не допрошенными свидетели, потерпевшие или эксперты. Если необходимость их допроса устанавливается в суде, то показания ранее не допрошенных лиц могут значительно изменить сложившуюся ситуацию.

Напрямую от дачи показаний лицами, участвующими в деле, зависят такие следственные действия, как проверка показаний на месте, следственный эксперимент, опознание. Проведенное нами обобщение судебно-следственной практики показало, что в ряде ситуаций они не проводятся, несмотря на явную, настоятельную необходимость. Отдельно необходимо отметить несоблюдение рекомендаций по использованию специальных познаний, особенно экспертиз. Несмотря на то, что в ходе расследования изымаются образцы, имеются объекты, которые можно идентифицировать, экспертизы не назначаются и не проводятся.

К следующему виду тактических ошибок относится производство следственных действий без учета обстоятельств совершения преступления. Наиболее ярко они проявляются при производстве следственного эксперимента, когда не обеспечивается соблюдение принципа воссоздания условий, приближенных к реальной обстановке, в которой выполнялись проверяемые действия. Она основана на недостаточном изучении механизма преступления, а также — несоблюдении тактико-криминалистических рекомендаций. Например, по делу Х., совершившего убийство и проникшего на место преступления через форточку, был проведен эксперимент. Не располагая анатомическими данными о преступнике, следователь по своему мнению подобрал человека среднего телосложения и при проведении серии опытов установил, что при проникновении в квартиру должен был быть нарушен порядок на столе, не наступить на который в данном случае невозможно. Когда преступник был задержан, его показания противоречили результатам эксперимента. Повторный следственный эксперимент подтвердил его показания и опроверг результаты следствия. Не была, да и не могла быть в данном случае предусмотрена физическая подготовка и ловкость преступника.

Следующая ошибка выражается в принятии тактических решений, не основанных на данных, собранных при расследовании уголовного дела. Причем, по мнению следователя, имеется реальная возможность получения нужной информации. Диапазон таких ошибок достаточно велик. Например, принимается решение о привлечении лица в качестве подозреваемого при отсутствии оснований для его задержания или применения меры пресечения.

Последствия следственных ошибок

Ошибки могут привести к следующим последствиям:

1) сокращение в процессе досудебного или судебного производства числа эпизодов преступной деятельности или количества лиц, обоснованно привлекаемых к уголовной ответственности;

2) привлечение невиновных лиц к уголовной ответственности, в том числе – неустановление обстоятельств, исключающих преступность деяния (гл. 8 УК, ст. 26 УК РФ) либо обстоятельств невиновного причинения вреда (ст. 28 УК РФ);

3) приостановление уголовного дела за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого;

4) направление уголовного дела на дополнительное расследование;

5) необоснованное прекращение уголовного дела;

6) постановление судом оправдательного приговора.

Выявление и устранение следственных ошибок

В комплекс действий, по исправлению следственных ошибок входят два этапа: диагностика ошибок и их устранение.

Диагностика — это исследование уголовного дела, направленное на выявление ошибок. Она выражена системой действий, включающих их поиск и оценку на этапе предварительного расследования, и направлена на результат, определяющий программу устранения ошибок. Таким образом, диагностика ошибок интегрирует рациональное и практическое, являясь продуктом профессионального мышления следователя.

Поиск следственных ошибок – это первый этап диагностики, заключающийся в обнаружении и исследовании исходных, выводных и «главного» доказательства, вокруг которого группируются вспомогательные. Это оценка собственного расследования по критериям качества, включающая в себя:

а) анализ содержания условий сложившейся следственной ситуации (с учётом того, имеется или нет заподозренный);

б) проверку (как мысленную, так и деятельностную) достоверности полученной информации (с обращением особого внимания на следственные действия и исследования, в которых следователь сам не принимал участия);

в) установление своевременности, полноты и качества следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий с учетом энтропии уголовно-релевантной информации и возможности преступника скрыться от следствия и обеспечить противодействие расследованию;

г) исследование достоверности, обоснованности выводов, соблюдения при их построении логических правил, а также норм процессуального и материального права.

При поиске рекомендуется применение метода рефлексии, позволяющего выявить латентные детали, искажающие истину. Метод наблюдения на стадии поиска ошибок также эффективен. Он позволяет анализировать поведение участников, а также — изучать информацию, содержащуюся в документах, имеющих отношение к делу.

Следующий метод, который используется для поиска следственных ошибок – абстрагирование. Сущность его состоит в мысленном отвлечении от несущественных свойств, связей, отношений и предметов и в одновременном выделении, фиксировании одной или нескольких интересующих следователя сторон этих предметов.

В данном случае предпочтительно применять изолирующую абстракцию, состоящую в том, что из объекта изучения мысленно выделяются определённые обстоятельства или их свойства, которые изучаются как нечто самостоятельное.

При этом рекомендуется концентрировать внимание на тех позициях, которые подпадают под категорию следственных ошибок, отвлекаясь от всех других недостатков, содержащихся в материалах дела.

Сравнение также является одним из методов, применяемых на этапе поиска. Сравниваемые объекты играют различную роль в ходе их сопоставления. Один из объектов признаки которого известны и не вызывают сомнения, служит образцом, по которому происходит сравнение. Такой объект в литературе именуется моделью, а второй объект, который сравнивается с моделью, именуется прототипом. Моделью является предмет доказывания. При наличии предусмотренных в законе обстоятельств, подлежащих установлению и с учётом особенностей конкретного уголовного дела можно создать мысленную модель соответствующего деяния. Прототип в данном случае – доказанная следователем версия о совершённом преступлении.

Исчерпывающее выдвижение версий, всесторонне раскрывающих деяние — приём поиска следственных ошибок на этапе предварительного расследования. Убеждение следователя в правильности своих выводов формируется тогда, когда иные версии, кроме доказанной, окажутся неверными. Выявление ошибок в версиях осуществляется анализом доказательств, собранных в процессе расследования. Исследовав все версии и получив вывод о том, что происшедшее событие объясняется ещё и другой, не исследованной версией, нужно полагать, что событие расследовано не полно.

Методы поиска ошибок необходимо использовать в совокупности, не допуская увлечения одним из них.

Поиск ошибки кончается её обнаружением, после которого следует второе действие этапа диагностики — оценка ситуации следственной ошибки. При обнаружении следственной ошибки нужно определить момент её появления, выявить её последствия. При этом нужно учитывать, что она могла произойти параллельно или повлечь другую ошибку.
Необходимо выявить на какие следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия она повлияла. Если уголовное дело представлено большим количеством эпизодов и обвиняемых лиц, следует составить схему «Проявление ситуации следственной ошибки», позволяющую адекватно оценить обстановку.

Второй этап комплекса действий по исправлению следственных ошибок – их устранение. К нему относятся:

1. Локализация следственной ошибки. Она связана с немедленным пресечением распространения влияния ошибки на расследование.

2. Ликвидация либо нейтрализация последствий следственной ошибки. Она связана с определением адекватных способов ликвидации. Для применения способов ликвидации ошибок, совершенных на предварительном расследовании, должны реально иметь место:

а) факт наличия ошибки;

б) направленность методов устранения ошибок на восстановление нарушенных прав граждан;

в) основания (при необходимости, процессуальные) у субъекта на применение того или иного способа ликвидации.

Следует различать процессуальные и криминалистические способы исправления ошибок.

К процессуальным способам относятся:

• дополнение и изменение обвинения следователем (ст.175 УПК РФ);
• удовлетворение следователем заявленных ходатайств по уголовному делу (ст. 121 УПК РФ);
• полное или частичное прекращение уголовного дела (ст.ст.212, 213 УПК РФ) и др.;
• отмена необоснованных постановлений о прекращении или приостановлении уголовного дела, а также изменение мотивировки таких решений;
• изменение или отмена уголовно-процессуальных мер пресечения с мотивированной ссылкой на допущенную следственную ошибку.

К криминалистическим способам относятся:

• проведение повторных допросов, экспертиз;
• отмена сопутствующих ситуации следственной ошибки оперативно-розыскных поручений;
• проведение дополнительных следственных действий (например, эксгумации трупа) и т.д.

То есть криминалистические способы исправления заключаются в выявлении обстоятельств, позволяющих ликвидировать ситуацию ошибки.

3. Устранение последствий ошибки (если таковые имеются). Последующие стадии алгоритма могут быть выполнены с разрывом во времени с предыдущими.

4. Анализ и устранение причин её возникновения.

5. Действия по предупреждению ситуации следственной ошибки. В данном аспекте следует выделить меры общепрофилактического характера и меры индивидуально-профилактического характера.