Ошибки рыб сказка

����������� ���������� «������ ���» ���� ������� �� ������������� ���������, ���������� �����-�� ���������� ������������ ���; �������� ����������� ���� �����������, ���������� � ������ — «����� ��� � ���������� ������������ ������������, ����� «����� ������ �������»?» — � ����� � ��������� ���������� ������������� ��� ����������� ��������.

«����-�����» — ������������ ������������� �������� ��������. ���� �� ���-������, ����� ������������, ���� �� � ���, ���� �� ������������ ���������� ���������� �� ���� �� ��� ������ �� ������. ���, � ��������, � �� ��������� ������������ — ���, ������ �������� ������. ��������� �������� �� «��������», ���� �� ����� ���� ��������, ������, ���������������. (������������ ��������, ��� � ����� ������� ���������� ��������������� ���� ��������� ��������.) ����� ����, ������� ������, ��������� �� ������, ������������ �� ����, �� �������� ����������� ���� ����������� � ������. ������, �������� ��������.

� ��� ����� �������. ��������, � ���, ��� �������� ��������� ������������� � ������ �������� �������� � ��������� � ������� ���������� �����: «���� (��������� ��������)». ������ �� ���� ������ ���� — �������� ���� («��� ������������ ���� ����� ��� �� �������…») — ���������, ��� ������������� ����� �������� ���� � ��������������� ����� ��� ��� ������ ������, ��� ���������? ������� ������ ����� ������, �������� ��������, �������� ���������� ������������ ������, ����� ����� «����� ����������, ����� �� ������». � ������ �������� ������������� � ������������ ������ — ������������� ������� ������, ��� � ����, � �����, � �����, � ������ — �� ������� ��������� ������� ��������� ����� ����������, �������� ��������� � ������� ���������� ��� ��. �������. ���� � ������ � ������ �����, �������, ��������, ��������� � ��� �� �����: ����� ���� �������� ������ (������, �������, ��������������, �� ���� ���� �������), «������� ���������», ���������� ����� �����, ��� �������:

«�� ��� � �� ���� ������ �����… ������ ����������� �� ���� ������� ������ �������� � ���� �����; � � � ��� ������ �� ����, ������ ��� ��� �� ������».

��� ��� ������ — ���������� ���������.

��� �� ����� � ���� ��������, ��������� ������ �������� ������� ���������� ��� �������� ������ �������������� ����������. �������� ����-������ ������-��� — ������������, �������� ������: �� ������ ������ ����� � �������������� ���� � ��� ������. � ����� �����������, ��� �� ���������� � � ���� �� ��������: «��� �������� � �������� �� ��� ��� ��� ��������, ���� �� �� ������». ������������ ����-������ ������-������ ��-��������� ���� ��� ���� ��� � ��������� �������� ���� ����� ����� �������, ����� �� ������������ ����������. � � ���, � � ��� ��������������� ������� ������ ������������� ������.

������, ������� ����� ������������� ������� � «����-������» �� ������ �������, ��� ��� �� �������������� ��� ����������; ������ — ��� ������� �����������, �� ����� ������������� ���� ����� ����������. «������� ���, ����-����� ��������� � �������-����� — � ����� ������� ����� � ����� ����������� �����. «��� ���», — ������ ��, ������� ��� �����». ������ ����� ����� ��� ����� — ������, �� ��� �� ����� �������� ��������. ������ ��.

�� ���������� ������: ��� ��������, ����-����� �������� ���� ������-������, ��� ����������� ���� ����������, ������-���� ������������ �������� �� ������ �������� �����: �� ������ �����, � ������ ��� ����� �������� ��������. ��� ���, �������, �� ����� ��-������������. �� ��� �������� �������� �� �������� ��������� ������� ���������� � �����������.

� ��� ��������� ������ ������������������� � ���������� � «����-������» ���� ������ �������. ����� �����, � ������� ����� �������� ���������� ���� ���, ����������� ������ ���������� ����������� ��� ����� ����, — ��� ��������� ������, ��� �����, ��� ������ ������� �����, ��� ������, — ���, ������� ����� ������������� ������ ����� � �������� ������ �� ������ ����������� ���������.


Web-�����������

� ���������� �� «���������» ���� ��� ������� ����������, � ��� ����� � «����-�����» (� ������������ ����).

�.�.������ — ����� ����������, � ���� �� �������, ������ «�������� ������� � ������ � ���������� �������� ����������» (��� ������ ����� «�������» ������������� � ���������� �������� ��������).

������ ���������� � 1988 ���� ���� ����� «����-�����». ����� ����� ���������� �������� ���������� � ������, � ����� — ��������� ��������, � ����� ������ ��������, �������� � ����� ������������.

�� �, �������, ������ ���. �������, ����� � ��� ������: �������� �������, ��������� ������. ����� ��������� �������� ����������� ����������� ��������-����� «���� ������» — ������������ �������, �� ��� ���� �� ������.

Голая пойдет

В Калининской — Тверской — деревне живет подружкина тетка, тетя Маня, страдающая эпилептическими припадками; такая-то падучая у нее, часто она падает, уж все мозги себе отбила.

В деревне большей частию старики и дети. С пьяных глаз шестнадцати-семнадцатилетние дерутся не кольями, а тракторами. Детей много убогих.

Тетя Маня всё всем раздает. Крышу ей крыли всей родней. Еле гвозди нашли, в район не единожды ездили. Пока дранку складывали, пришел мужик, попросил гвоздей, она ему все и вынесла.

— Тьфу! Тьфу! — кричал свояк. — Ведь платье может снять и исподнее сымет, раздаст да на старости лет голая пойдет!

Единицы времени

Самая большая единица времени — один съезд. Один съезд равен десяти конференциям, одна конференция равна ста митингам. При этом тысяча митингов одному съезду ни в коем случае не равны.

Имена

Мальчик услышал по радио, что где-то в Эфиопии ребенку дали имя Юрий Гагарин, и тут же придумал тройню с Чукотки: «Первого назвали Александр, второго Сергеевич, а третьего Пушкин».

Сосна

Дача располагалась в бывших финских Келломяках, на Комаровской Озерной улице, на одной из эоловых дюн выше Литоринового уступа, в воронке от бомбы. Купили участок, завезли землю. Стали строить дом. Младший сын стрелял дробью по деревьям. Через тридцать лет его вдова и сын пилили одну из сосен и сломали пилу: дробь в сердцевине ствола обросла кольцами древесины.

Мальчик, увлекающийся фантастикой, в ту же ночь начал писать фантастический рассказ о воронке времени, но не дописал, сон сморил его, а начало рассказа завалилось за старый диван, да так и осталось там на долгие годы. В комнате было тепло от сгоревшей сосны, она уже не существовала, превратившись в тепло, а капельки металла смешались в кочегарке со шлаком.

Урок

Урок русского языка в туркестанской школе.

— Дети, запомните: слова «вилька», «бутылька» пишутся без мягкого знака, а слова «мат», «кроват» пишутся с мягким знаком.

Монументальная живопись

В 70-е годы Павел А. со товарищи делал в Грозном роспись. И вот в 1999-м, смотря по телевизору «Последние известия», видит он кадры разбитого после бомбардировки Грозного, сплошные развалины, камера снимает разрушенные дома, долгие кадры руин, развалины безлюдны, бывший город пуст. И вдруг в кадре появляются люди! много людей! С невольным вздохом облегчения он вглядывается и, приглядевшись, узнает собственную многофигурную композицию: перед ним дверь в никуда, над которой абсолютно сохранная монументальная живопись, словно смонтировали ее накануне. Художнику показали единственную нетронутую деталь городского центра; выключил он телевизор, стало ему нехорошо, долго за кисть он не брался и телевизора не смотрел.

Можно было бы сочинить к этой истории такую, например, концовку: «Ночью приснилось ему, что он — Валерий Чкалов. Он вышел из дома, сел в снящийся самолет, без дозаправки долетел до Грозного, на бреющем полете обнаружил цель — свою сияющую свежестью роспись среди не существующих более кварталов, — растрабабахал ее, разделал то есть под орех, добившись полного стилевого единства. Далее проснулся с головной болью, пошел на кухню попить травного чая и долго думал об искусстве».

И новое

…и новое открыли кафе с двусмысленным названием ВВС: то ли Вэ-вэ-эс, то ли Би-би-си.

Зарплата

Елизавете Ефимовне Ржаницыной в 20-е годы однажды выдали зарплату подметками: энное количество упакованных в пачки плоских обувных полуфабрикатов.

— Да зачем мне столько?!

— Может, продадите, — отвечал бухгалтер.

История работ Л

Скульптурная работа, принесенная из Худфондовского комбината, растаяла под краном, когда решили ее помыть: работу неправильно обожгли; то была лучшая скульптура художницы.

Несколько самых удачных рисунков, выполненных шариковой ручкой, выцвели на солнце в витринах на выставке в Елагином дворце: добела, до белой бумаги, — исчезли бесследно.

Живописная работа, посланная на выставку в Москву, пропала в пути, редкой красоты натюрморт, несколько человек видели ее, и я в том числе, но каждый из свидетелей и очевидцев запомнил ее по-своему.

вернуться

1

Кэнко-хоси — буддийское монашеское имя поэта Урабэ Канэёси (или Канэёси из Ёсида).

Чоловская

Младший сын мой Алексей, инвалид детства, после родовой травмы и стафилококкового менингоэнцефалита, перенесенного в полуторамесячном возрасте, ребенок странный, легковозбудимый, одолеваемый страхами аутиста, никак не мог научиться говорить: отдельные слова, короткие словосочетания, предложения не построить. Психиатры с Песочной набережной безапелляционно утверждали, что он и вовсе не способен ни говорить, ни понимать обращенную речь. Тут встретилась мне случайно соученица, воскликнувшая: «Тебе надо водить его к Таисии Васильевне Чоловской! Она не профессор, не доктор наук, а просто гениальный логопед, к ней тяжелых детей из Института речи присылают, старушка за три года в нормальную школу выводит детей, обреченных неправильно поставленным диагнозом и неверным обучением на азбуку жестов глухонемых и на жизнь с сурдопереводом». Некоторые матери, как я узнала потом, привозили детей из других городов, снимали жилье в Ленинграде.

Я возила Алешу на Среднеохтинский к Чоловской, занималась с ним по ее методике, он окончил вспомогательную школу, умеет говорить, читать, писать, считать. Потом ездила я к ней на Петроградскую, где ухаживала она (девяностолетняя) за ослепшей младшей сестрой: я пыталась записать со слов Таисии Васильевны ее биографию, основы ее методики. К сожалению, то были трудные годы, нервные срывы Алеши приковывали меня к дому, а когда состояние его позволило мне хоть сколько-нибудь располагать своим временем, Чоловская умерла. Поэтому записи мои кратки и неполны. О Чоловской делала сообщение на Обществе невропатологов ее давнишняя подруга и сотрудница профессор Наталия Николаевна Траугот; но текст сообщения мне неизвестен. Наталия Николаевна дважды видела моего сына (по рекомендации Таисии Васильевны), и консультации эти имели для меня большое значение. Их обеих невропатологи и логопеды петербургские называли «святыми старухами».

Таисия Васильевна, урожденная Романовская, принадлежала к старинному княжескому роду, известному со времен Иоанна Грозного. Сперва были Баглай-Романовские, потом первая часть двойной фамилии утерялась. «По счастью, дворянское наше генеалогическое древо сгорело при пожаре. Это, может, нас и спасло».

Родилась Таисия Васильевна в Белоруссии, в Могилевской губернии, училась в Могилеве в Мариинском училище.

Дед ее был священник, отец, Василий Всеволодович, тоже, по традиции одному из сыновей священника обязательно надлежало пойти по стопам отца. Двое ее дядьев были генералы, третий — земский контролер. Мать, Елена Яковлевна Раковская, молодая, красивая (отец запрятал ее в деревню), закончила пансион в Плоцке и, кажется, происходила из семьи униатов. Сперва работала она учительницей, потом — по поручению фельдшера — лечила пневматиков, рожениц, дифтеритных. Жили в глуши, в лесах князей Оболенских, на границе Могилевской и Гомелевской губерний. У Таисии было три брата и четыре сестры. В Мариинском училище училась вместе с сестрой Глеба Якунина. Закончила училище на «отлично».

Отец болел тяжелой формой ревматизма (или остеохондроза?), ездил лечиться в Кемерово, в Старую Руссу; ходил на костылях, священником служил недолго.

Начала Таисия Васильевна учительствовать в пятнадцать лет, работала во второклассной школе, где сделали ее заведующей. Ученики были неграмотные, церковноприходские. Когда Тася вошла в класс и сказала: «Здравствуйте, ребята», раздался хохот. Училка явилась маленькая, небольшого росточка, с косой, девчонка девчонкой; душа у нее в пятки ушла. «А где ваши родители?» — спросила новая учительница. «Во дворе». — «Они вас привели?» — «Нет, мы сами пришли». — «Зачем?» — «Учиться». — «Что-то я не вижу, чтобы вы учиться пришли». Придя после уроков домой, Таисия разревелась. Отец посоветовал: «Бери выдержкой».

Василий Всеволодович много занимался с детьми, был им первый воспитатель, чем-то даже ближе матери. Он всегда вечерами читал детям стихи: Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Дети были к чтению с малых лет приучены. «Ты что, Санечка, читаешь?» — «Ломан». Братья и сестры с детства помнили стихи и целые поэмы наизусть.

Стала Тася «брать выдержкой». Через две недели ученики уже доверяли ей абсолютно. За три года она прошла с ними программу, рассчитанную на шесть лет. Она преподавала математику, физику, геологию, географию, природоведение (вторая преподавательница вела уроки русского языка и литературы). «Берите тетради, пишите, что буду диктовать». Учебники все были в одном экземпляре. Молоденькая учительница тщетно писала требования начальству, чтобы прислали книги; 1915 и 1916 годы, время военное, никаких условий для занятий.

За самодельный классный журнал (шитый иглой и натурально белыми нитками) с загнутыми углами нагорело от приехавшего инспектора. Однако знания у учеников (все старше учительницы, по двадцать пять лет, только две ее ровесницы) были прекрасные. Вскорости после отъезда инспектора и учебники прислали. Ученики ее класса уходили на два часа домой, возвращались вечером, у коптилки делали уроки. Похоже, что и тогда ее талант и любовь к учению передавались ученикам.

После 1917 года все церковноприходские школы закрыли. Но в 1917-м в Минске состоялся съезд учителей, где выступила, рассказывая о своем опыте, молоденькая Таисия Васильевна. Ее перевели в уездный городок Климовичи — заведовать детским садом. Поначалу она растерялась: опыта работы с маленькими детьми у нее не было.

В 1918-м отца чуть не расстреляли. Вменялось ему в вину, что ходят к нему домой крестьяне и что молится он за них и с ними, тем самым распространяя «опиум для народа», то есть, ведя религиозную пропаганду. Поскольку о. Василий Романовский к тому времени был лежачий, расстреливать его понесли на носилках; следом за расстрельной командой шла толпа: русские, белорусы, евреи, Романовского любили все, толпа то возмущалась, то просила за приговоренного; удалось его выручить, счастливые, побежали бегом заступники, унося Василия Всеволодовича на тех же носилках домой.

В 1921-м его дети во главе с Таисией переехали в Ленинград. Сестры начали учиться, братья работали, Тася попросилась в роно в детский дом, ее направили в 38-й на Песочной набережной. Жила она в общежитии на Мытнинской набережной, на Песках. К 1924 году она заведовала детдомом. Во время наводнения шесть часов простояла в подвале в воде, спасая продукты. И заболела туберкулезом, за два года дойдя до второй его стадии.

Сестры жили с Таисией. Лидия училась в Геологическом институте, Александра — на курсах счетоводов. Старшему брату приходилось трудно, он болел ногами, как отец. А Сергей, демобилизовавшись, учил неграмотных красноармейцев. Все сестры на работе красовались на доске почета.

«Мы были патриоты, так нас воспитали. Мне сейчас больно видеть эту нашу разруху, как тогда было больно видеть тогдашнюю. Советская власть изначально сделала ставку на люмпенов, это к добру не привело.

Столыпинская реформа была замечательная. И сам Столыпин — прекрасный человек. Его у нас потом оболгали. Удивительные были его думские речи. А царь наш был не политик, в чем-то человек наивный, окружение себе подобрать не мог.

Никто теперь не помнит, что старшая царевна была поэтесса.

А мои вышивки дарили царице. Я — единственная из семьи — в церковь не ходила, я от ладана в обморок падала; молилась дома и вышивала дома».

38-й детдом, арестантский, в решетках, стал для нее настоящей школой педагогического мастерства. Она научилась владеть коллективом, ладить с трудными детьми. По выходным по очереди брала детей домой поить чаем.

Была у нее тогда первая попытка окончить дошкольное отделение Герценовского; ее выставили за то, что она — дочь священника. Впрочем, позже «командировали на учебу» на заочное отделение.

Сестры и братья хозяйство вели вместе. «Разгружали вагоны, питались в основном картошкой. Жили плохо».

Все дети Романовских жили, как все в стране. Сестра Лидия стала геологом, была автором монографии, которую, кроме нее, подписало все начальство, тридцать пять лет ездила в экспедиции, в геологическом музее заведовала «мелом». Младшая, Галина, окончив Химико-технологический, работала дегустатором, слыла неподкупной. Судьба Александры сложилась тяжело: ее репрессировали за слова: «Немцы потому так быстро продвигаются, что у них техника лучше». Десять лет лагерей, пять лет поражения в правах. В детстве она пережила полиомиелит, ходила в корсете, фиксировавшем шейные и грудные позвонки; по этапу ее отправили пешком. До конца жизни, вернувшись из лагеря, работала бухгалтером в Валдае. Сестра Лариса умерла во время войны от голода. Средний брат попал в плен, работал на подземном заводе, бежал из фашистского концлагеря, как многие, побывавшие в плену, уехал в советские лагеря. Два других брата погибли на фронте.

В 1924-м детдом Таисии Васильевны слили еще с одним и перевели во дворец Кшесинской. В том же году Таисия Романовская познакомилась с Чоловским. Познакомились они в поезде: она везла младшую сестру на лето домой, а он вез брата.

В 1925-м она перешла на последний курс заочного отделения, где училась с сестрами Чоловского. Но туберкулез у нее прогрессировал, сказывалось переутомление, из-за резкого снижения зрения она не могла читать. Ей пришлось оставить учебу. Чоловский заканчивал Военно-медицинскую академию. Он подлечивал Таисию, делал ей уколы; в конце концов сказал: «Выходите за меня замуж». В 1926-м он закончил учебу, они поженились, он увез ее в Тбилиси, где его демобилизовали: молодую жену доктор Чоловский от чахотки вылечил, а сам заболел. Прожили в Тифлисе два года, вернулись в Ленинград с двухлетним сыном.

Тогда в Ленинграде открылись подготовительные классы для шестилеток, «нулевки», и, работая в них, Чоловская начала учить детей с аномалиями развития.

Еще в институте заинтересовалась она системой Монтессори, позволяющей учить говорить сенсорных алаликов, тех, кто «слышит, но не слушает», опираясь на развитие органов чувств. Поразили ее и работы Тихеевой о развитии внимания на речь, индивидуального и коллективного, и о тишине во время занятий как обязательном условии — чтобы сидели тихо! И говорили тише! Чтобы не кричали, даже во время игры.

В «нулевку» свою она вызывала биолога, занимавшегося с педагогами: признаки весны, травы, насекомые; чему учить маленьких детей? Как? В каком объеме? Вызывала и логопеда, учившего ставить звуки речи.

В 1934 она защитила в Герценовском диплом: «Методика решения задач в подготовительных классах у шестилеток». Потом этот диплом был напечатан в виде брошюры под другой фамилией.

«Инспектор Суровцева из Москвы была поражена тишиной у моих приготовишек.

— Почему они ведут себя так тихо? Почему они молчат?

— Да они делом заняты».

Профессор Фельдберг из Института глухонемых пригласил Чоловскую в экстернатуру. Вечерами год она там проработала, сдала экзамен «на логопеда» (на пятерки, конечно). Фельдберг дал ей класс сенсорных алаликов. «Сделайте их слушающими и говорящими». — «А как?» — «Творите!»

«Три года у меня на занятиях сидела Наталия Николаевна Траугот. С финской кампании мы с ней работали вместе. Отделили сенсорных алаликов от моторных. С моторными работа не пошла, педагог оказался болтун и малоработающий. А с сенсорными к началу войны у нас уже были опыт и результаты».

Перед блокадой институт эвакуировали. Старые сотрудники уехали, молодые остались. Чоловская поступила работать в детсад завода Кулакова и повезла детей в эвакуацию. В Бологом всем было приказано возвращаться в Ленинград. Первый эшелон, где ехали заведующая и часть детей, разбомбили, все пассажиры погибли. Вторым эшелоном вернулась с детьми Чоловская. Деверь увез ее с сыном из блокированного города по Дороге жизни; ехали по льду Ладоги, под бомбами, между полыньями, чудом проскочили.

Оказалась Таисия Васильевна в совхозе в Вологодской области, где ссыльные кулаки с юга обитали. «Кулаки отгрохали в совхозе теплицы с дынями, невероятные хлеба вырастили, стада чудесных овец ходили, хоть заново раскулачивай. Зимой в теплицах помидоры и огурцы росли. Люди были замечательные, работящие. Я работала заведующей детсадом. Многие дети, и совхозные, и приезжие, ходили в парше, в болячках. Я собрала чистотел, валериановый корень, мяту, зверобой, сдала фельдшеру, он нам йода взамен привез. Я мыла детей чистотелом, отпаивала травами, они все вылечились, я их стала грамоте и счету учить».

Муж Таисии Васильевны, доктор Чоловский, был всю блокаду главным хирургом эвакогоспиталя в лавре. В 1943-м его бросили на Курскую дугу, в самое пекло, в самую мясорубку. Он дошел до Берлина.

«В 46-м он вызвал меня туда. Берлин был снесен бомбежками. Немцы копались в мусоре и искали свои пожитки. Мужа держали там до 1948 года. А с 1949-го он на Суворовском проспекте заведовал отделением военного госпиталя. Здесь он и умер в 1988 году. Последние слова его были: „Толечка, отключи капельницу“. Последние десять дней и ночей я сидела около него. До последнего момента он анализировал свое состояние. Он был врач. А теперь там все больше дежуранты».

«К нашему возвращению в Ленинград Институт глухонемых закрыли. Фельдберга обвинили в сожительстве с глухонемыми (это с молодой-то красавицей женой) и еще черт-те в чем. Сенсорной алалии не признавали. Я ушла на пенсию учительскую: 66 рублей 90 копеек. И стала сама заниматься с учениками — почти бесплатно».

Она обучала сенсорных алаликов, вырабатывала методики. Начинала учить грамоте с трехлетнего возраста, понемногу, постепенно вводя новые буквы и слова. Детей приучала сидеть на месте и заниматься с пятнадцати минут до двух часов, незаметно наращивая время, учила не отвлекаться, развивала работоспособность, желание учиться дальше.

Буквы мы с Алешей писали на все лады: водя его рукой, по точкам. Разноцветными фломастерами, кистью. Мы лепили их из пластилина на картонных квадратиках, раскрашивали пластилиновые буквы гуашью; складывали их из счетных палочек и спичек, выводили акварелью на промокашке, а на игрушечной доске — мелом, вырезали из лото с алфавитом.

Под фотографиями родителей и брата крупными буквами выведено было: «ПАПА», «МАМА», «САША» — первые прочитанные слова.

Кстати, аутисты, как и сенсорные алалики (или все аутисты — сенсорные алалики?), читают слово целиком. По методике Чоловской Алеша и читал слово целиком, а потом сам — с моей помощью — разрезал его на слоги. Тогда как в букваре вспомогательной школы (и нормальной) слова написаны по слогам, с дефисом, и аутичному сенсорному алалику разламывают его «целиковое» чтение, создавая лишние сложности для ученика и для учителя…

Счетный материал тоже отличался разнообразием. Таисия Васильевна — и мы за нею — подкладывала под цифры 1, 2, 3 и пластмассовых объемных «уточек и гусочек», и палочки, и геометрические фигуры.

Особое значение придавалось выкладыванию на столе из счетных палочек (я на своей половине, Леша за мною на своей — сначала его рукой, потом сам) зубчатого забора (остроугольного и п-образного), квадрата, треугольника, домика. Труднее всего, как ни странно, давался зубчатый забор. Через месяца три или четыре удавалось выложить огромного робота, на которого уходила уйма палочек, и в этой путанице ребенок ориентировался прекрасно, ухитряясь выложить в нужном квадратике нужную диагональ безошибочно. По мере того, как усложнялись выкладываемые фигуры, заметно наращивалась речь.

В свою очередь, изучение предлогов (большей частью — в игре: положи это на книгу, а это под нее и т. д.) и направлений (налево — направо — вперед — назад — вверх — вниз) давало возможность прогрессировать в счете, лучше понимать и решать задачи.

Задачи вообще начинались с ходу, с цифры 2.

Когда я впервые пришла на Охту в крошечную квартирку Чоловских, за столом сидел русый мальчик лет пяти и читал задачу: «И ле-те-ли пять си-ниц. Две у-ле-те-ли. Сколько си-ниц оста-лось?» Говорил он с трудом, скандируя, запинаясь. Мальчика увела мать. Чоловская сказала мне, что два года назад мальчик был неговорящий.

— А через год он будет говорить, как мы с вами, и пойдет в нормальную школу.

Таисия Васильевна была маленькая, голубоглазая, поправляла иногда шпильки в высокой прическе, темные шпильки в седых волосах. Чоловский, худой, остроносый, изящный, великолепно находил общий язык с трудными учениками жены, даже с моим Алешей, который был труднее всех.

После урока Таисия Васильевна всегда поила ученика чаем, чаще всего — с печеньем (например, с крохотными меренгами, она сама их пекла). Она считала, что так сложный ребенок, для которого учеба требует огромных усилий, легче восстанавливается.

До сих пор видя воробьев, синиц, снегирей, чаек я вспоминаю стайки свободных прилетающих и улетающих птиц из задач Чоловской.

Она научила меня записывать слова, сочетания слов, предложения за моим учащимся говорить сыном. Это «от двух до пяти» растянулось больше чем на двадцать лет — и продолжается.

Однажды мой «человек дождя» сказал (а я записала):

— Я обижаюсь на старых людей: зачем они умирают?

Фото

ОШИБКИ РЫБ

«Записки от скуки»

Кэнко-хоси[1]

Голая пойдет

В Калининской — Тверской — деревне живет подружкина тетка, тетя Маня, страдающая эпилептическими припадками; такая-то падучая у нее, часто она падает, уж все мозги себе отбила.

В деревне большей частию старики и дети. С пьяных глаз шестнадцати-семнадцатилетние дерутся не кольями, а тракторами. Детей много убогих.

Тетя Маня всё всем раздает. Крышу ей крыли всей родней. Еле гвозди нашли, в район не единожды ездили. Пока дранку складывали, пришел мужик, попросил гвоздей, она ему все и вынесла.

— Тьфу! Тьфу! — кричал свояк. — Ведь платье может снять и исподнее сымет, раздаст да на старости лет голая пойдет!

Единицы времени

Самая большая единица времени — один съезд. Один съезд равен десяти конференциям, одна конференция равна ста митингам. При этом тысяча митингов одному съезду ни в коем случае не равны.

Имена

Мальчик услышал по радио, что где-то в Эфиопии ребенку дали имя Юрий Гагарин, и тут же придумал тройню с Чукотки: «Первого назвали Александр, второго Сергеевич, а третьего Пушкин».

Сосна

Дача располагалась в бывших финских Келломяках, на Комаровской Озерной улице, на одной из эоловых дюн выше Литоринового уступа, в воронке от бомбы. Купили участок, завезли землю. Стали строить дом. Младший сын стрелял дробью по деревьям. Через тридцать лет его вдова и сын пилили одну из сосен и сломали пилу: дробь в сердцевине ствола обросла кольцами древесины.

Мальчик, увлекающийся фантастикой, в ту же ночь начал писать фантастический рассказ о воронке времени, но не дописал, сон сморил его, а начало рассказа завалилось за старый диван, да так и осталось там на долгие годы. В комнате было тепло от сгоревшей сосны, она уже не существовала, превратившись в тепло, а капельки металла смешались в кочегарке со шлаком.

Урок

Урок русского языка в туркестанской школе.

— Дети, запомните: слова «вилька», «бутылька» пишутся без мягкого знака, а слова «мат», «кроват» пишутся с мягким знаком.

Монументальная живопись

В 70-е годы Павел А. со товарищи делал в Грозном роспись. И вот в 1999-м, смотря по телевизору «Последние известия», видит он кадры разбитого после бомбардировки Грозного, сплошные развалины, камера снимает разрушенные дома, долгие кадры руин, развалины безлюдны, бывший город пуст. И вдруг в кадре появляются люди! много людей! С невольным вздохом облегчения он вглядывается и, приглядевшись, узнает собственную многофигурную композицию: перед ним дверь в никуда, над которой абсолютно сохранная монументальная живопись, словно смонтировали ее накануне. Художнику показали единственную нетронутую деталь городского центра; выключил он телевизор, стало ему нехорошо, долго за кисть он не брался и телевизора не смотрел.

Можно было бы сочинить к этой истории такую, например, концовку: «Ночью приснилось ему, что он — Валерий Чкалов. Он вышел из дома, сел в снящийся самолет, без дозаправки долетел до Грозного, на бреющем полете обнаружил цель — свою сияющую свежестью роспись среди не существующих более кварталов, — растрабабахал ее, разделал то есть под орех, добившись полного стилевого единства. Далее проснулся с головной болью, пошел на кухню попить травного чая и долго думал об искусстве».

И новое

…и новое открыли кафе с двусмысленным названием ВВС: то ли Вэ-вэ-эс, то ли Би-би-си.

Зарплата

Елизавете Ефимовне Ржаницыной в 20-е годы однажды выдали зарплату подметками: энное количество упакованных в пачки плоских обувных полуфабрикатов.

— Да зачем мне столько?!

— Может, продадите, — отвечал бухгалтер.

История работ Л

Скульптурная работа, принесенная из Худфондовского комбината, растаяла под краном, когда решили ее помыть: работу неправильно обожгли; то была лучшая скульптура художницы.

Несколько самых удачных рисунков, выполненных шариковой ручкой, выцвели на солнце в витринах на выставке в Елагином дворце: добела, до белой бумаги, — исчезли бесследно.

Живописная работа, посланная на выставку в Москву, пропала в пути, редкой красоты натюрморт, несколько человек видели ее, и я в том числе, но каждый из свидетелей и очевидцев запомнил ее по-своему.

Джоконда

Иногда мне кажется, что Леонардо создавал Джоконду, как Фауст гомункулуса; он вздумал потягаться с Господом.

Не исключено, что некогда, во время анатомических секций, ему попадались женщины, черты которых есть в портрете Моны Лизы. Может быть, то была одна покойница, воскрешенная его кистью, одетая, усаженная в пейзаж Ломбардии, нерешительно и робко принявший ее.

Художник знал это лицо, как никто, знал это тело, как никто, — то есть как внимательный анатом. Писатель Радий Погодин, говоря о ненависти да Винчи к женщинам, говорил и о том, что Джоконда — убийца; скорее, это Хари ренессансного Соляриса; возможно, платье ее сращено с кожей.

Возрожденная, недоспавшая, недосмотревшая вечный сон, утомлена она возвращением из-за реки смерти; тяжелы ее веки. Бог создал человека; но женщину создал Леонардо. Не та ли это усопшая беременная, матку которой иссек и зарисовал в разрезе с плацентой и зародышем мастер да Винчи? Жизнь, смерть, воскрешение — вот что смешал на палитре и на хрестоматийном полотне великий и страшный маэстро.

Вот она, женщина, чье чрево он знал досконально, он, по легенде, никогда не имевший дела с женщинами, чью тайну — дитя — видел он в разрезе. Женщина, которую можно было расчленить, превратить в букеты связок, мышц, костей, сухожилий, — но которая осталась непостижимой, ибо любви, осмысляющей рождение ребенка, Леонардо не ведал, женщина, преследовавшая его. Он почти полюбил ее, убитую им вторично, собрал воедино, одушевил, она проснулась и посмеялась над ним, над их общей тайной переставшего быть сокровенностью чрева и простила его за всё, и за нами за всеми наблюдает теперь не одно столетие с отчужденным любопытством грешной и страшной Галатеи-Эвридики. Мы ведь и понятия не имеем, что связало сию модель с художником.

Мешки под глазами — пометочки на память о причине смерти; сердце? почки? Губы уже улыбаются, а саркастическая гримаса смерти еще не отпустила их. Мона Лиза еще в трауре по самой себе, и ломбардский пейзаж, написанный с тщательностью маленькой копии с натуры, уговаривает ее, бытийный вещдок, сообщая ей окончательную реальность. Вот только под платьем ее, должно быть, нет кожи, а под руками, скрещенными на животе, — ни чрева, ни плода, ибо их достал из нее мастер да Винчи, дабы запечатлеть на одном из анатомических рисунков.

Читать дальше

Фото

ОШИБКИ РЫБ

«Записки от скуки»

Кэнко-хоси[1]

Голая пойдет

В Калининской — Тверской — деревне живет подружкина тетка, тетя Маня, страдающая эпилептическими припадками; такая-то падучая у нее, часто она падает, уж все мозги себе отбила.

В деревне большей частию старики и дети. С пьяных глаз шестнадцати-семнадцатилетние дерутся не кольями, а тракторами. Детей много убогих.

Тетя Маня всё всем раздает. Крышу ей крыли всей родней. Еле гвозди нашли, в район не единожды ездили. Пока дранку складывали, пришел мужик, попросил гвоздей, она ему все и вынесла.

— Тьфу! Тьфу! — кричал свояк. — Ведь платье может снять и исподнее сымет, раздаст да на старости лет голая пойдет!

Единицы времени

Самая большая единица времени — один съезд. Один съезд равен десяти конференциям, одна конференция равна ста митингам. При этом тысяча митингов одному съезду ни в коем случае не равны.

Имена

Мальчик услышал по радио, что где-то в Эфиопии ребенку дали имя Юрий Гагарин, и тут же придумал тройню с Чукотки: «Первого назвали Александр, второго Сергеевич, а третьего Пушкин».

Сосна

Дача располагалась в бывших финских Келломяках, на Комаровской Озерной улице, на одной из эоловых дюн выше Литоринового уступа, в воронке от бомбы. Купили участок, завезли землю. Стали строить дом. Младший сын стрелял дробью по деревьям. Через тридцать лет его вдова и сын пилили одну из сосен и сломали пилу: дробь в сердцевине ствола обросла кольцами древесины.

Мальчик, увлекающийся фантастикой, в ту же ночь начал писать фантастический рассказ о воронке времени, но не дописал, сон сморил его, а начало рассказа завалилось за старый диван, да так и осталось там на долгие годы. В комнате было тепло от сгоревшей сосны, она уже не существовала, превратившись в тепло, а капельки металла смешались в кочегарке со шлаком.

Урок

Урок русского языка в туркестанской школе.

— Дети, запомните: слова «вилька», «бутылька» пишутся без мягкого знака, а слова «мат», «кроват» пишутся с мягким знаком.

Монументальная живопись

В 70-е годы Павел А. со товарищи делал в Грозном роспись. И вот в 1999-м, смотря по телевизору «Последние известия», видит он кадры разбитого после бомбардировки Грозного, сплошные развалины, камера снимает разрушенные дома, долгие кадры руин, развалины безлюдны, бывший город пуст. И вдруг в кадре появляются люди! много людей! С невольным вздохом облегчения он вглядывается и, приглядевшись, узнает собственную многофигурную композицию: перед ним дверь в никуда, над которой абсолютно сохранная монументальная живопись, словно смонтировали ее накануне. Художнику показали единственную нетронутую деталь городского центра; выключил он телевизор, стало ему нехорошо, долго за кисть он не брался и телевизора не смотрел.

Можно было бы сочинить к этой истории такую, например, концовку: «Ночью приснилось ему, что он — Валерий Чкалов. Он вышел из дома, сел в снящийся самолет, без дозаправки долетел до Грозного, на бреющем полете обнаружил цель — свою сияющую свежестью роспись среди не существующих более кварталов, — растрабабахал ее, разделал то есть под орех, добившись полного стилевого единства. Далее проснулся с головной болью, пошел на кухню попить травного чая и долго думал об искусстве».

И новое

…и новое открыли кафе с двусмысленным названием ВВС: то ли Вэ-вэ-эс, то ли Би-би-си.

Зарплата

Елизавете Ефимовне Ржаницыной в 20-е годы однажды выдали зарплату подметками: энное количество упакованных в пачки плоских обувных полуфабрикатов.

— Да зачем мне столько?!

— Может, продадите, — отвечал бухгалтер.

История работ Л

Скульптурная работа, принесенная из Худфондовского комбината, растаяла под краном, когда решили ее помыть: работу неправильно обожгли; то была лучшая скульптура художницы.

Несколько самых удачных рисунков, выполненных шариковой ручкой, выцвели на солнце в витринах на выставке в Елагином дворце: добела, до белой бумаги, — исчезли бесследно.

Читать дальше

Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Ошибки соединения пнд труб
  • Ошибки совершает каждый признает
  • Ошибки согласования это ошибки на уровне
  • Ошибки совершаемые при намазе
  • Ошибки рыб ашик кериб