Ошибки имама абу ханифы

Имам Абу Ханифа и ирджа.

Сказал имам Абу Ханифа: “Иман не то же самое, что и дела, и дела не иман. И довод этому то, что во многие периоды дела снимаются с верующих и не правильно будет сказать, что с него снято обязанность имана. Например, с женщины, у которой месячные или послеродовое кровотечение Всевышний Аллах снял с нее обязанность молитвы и поста, но неправильно будет говорить, что с женщины в это время снят иман, или говорить, что им велено не совершать иман. Ведь пророк (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Оставь пост в дни месячных, а затем возмести его». Но неправильно говорить: «Оставь иман и затем возмести его». Дозволено сказать: «Нет на бедном обязанности выплачивать закят», и не дозволено говорить: «Нет обязанность на бедняке выплачивать иман»”. См. “Уасыя аль-имам Аби Ханифа” 2.
Он также сказал: “Иман не увеличивается и не уменьшается, поскольку не возможно себе представить его уменьшения, кроме как с увеличением куфра, как и представить его увеличение, кроме как с уменьшением куфра. И не может быть так, чтобы человек в одно время был и мусульманином и неверным, ибо верующий есть верующий, как и неверный есть неверный, а в имане нет сомнения, как и в неверии нет сомнения!” См. “Уасыя аль-имам Аби Ханифа” 1.
Имам Абу Ханифа и его сторонники говорили: “Уменьшается не иман, ибо уменьшение имана указывает на сомнение, а сомнение в вере – это большой куфр”. См. “аль-Базазия” 4/112, “аль-Бахру-рраикъ” 2/46, 3/103, “Альфаз аль-куфр” 51.

Также Абу Ханифа считал, что нельзя говорить с сомнением: «Я верующий (мумин) ин ша-Аллах», ибо сомнение в своем имане – это куфр, и считал, что нужно говорить однозначно: «Я — мумин».
Это и есть то, по причине чего некоторые имамы обвиняли Абу Ханифу в мурджиизме. Однако правильнее сказать, что Абу Ханифа был из числа мурджиитов-фукаха, а не просто мурджиитом, поскольку в этих двух терминах есть большая разница. Ведь, несмотря на то, что имам Абу Ханифа не называл деяния иманом и не включал их в иман, он считал, что оставления уаджибов вредит иману и влечет для человека наказание. Передается в «Шарх фикъх аль-акбар» от Абу Ханифы, что он сказал: “Мы не говорим, что не повредят грехи верующему и не говорим, что он не может попасть в Ад! И мы также не говорим, что наши благодеяния принимаются однозначно, а грехи прощаются однозначно, как это говоря мурджииты!” См. также “Тарих аль-Багъдад” 6/109.
И этого достаточно для того, чтобы понять непричастность имама Абу Ханифы к истинным муджиитам, хоть он и ошибся в некоторых выражениях и соответствовал в этом мазхабу мурджиитов. И по этой причине имамы находили ему оправдание и не именовали его мурджиитом, однако говорили, что его слова и слова его сторонников – это мнения мурджиитов-фукъаха, чтобы их не путали с заблудшими и крайними мурджиитами. Имам аш-Шахристани сказал: “Было сказано относительно Абу Ханифы и его сторонников: «Мурджииты-сунниты». И многие его причисляли к мурджиизму. Вероятно причина этому то, что он говорил, что иман – это подтверждение сердцем и он не увеличивается и не уменьшается. Они посчитали, что он выводит деяния из имана. Однако этот человек, который так серьезно относился к делам, как мог давать фатуа об оставлении дел?! Также у этого (именовании Абу Ханифы мурджиитом) есть и другая причина – му’тазилиты именовали мурджиитом каждого, кто противоречил им в вопросах предопределения, также поступали и опирающиеся только на устрашающие тексты (шариата) из числа хариджитов. Поэтому вполне может быть так, что обвинение в мурджиизме пошло от двух этих групп – му’тазидлитов и хауариджей”. См. “аль-Миляль уа-ннихаль” 127.
Шейхуль-Ислам Ибн Таймия говоря мурджиитах-фукъаха, сказал: “И если стало ясно, что порицание и наказание касается того, кто оставил дела, то после этого разногласие с ними (с мурджиитами-фукъаха) не имеет пользы. Напротив, это будет языковым разногласием, хоть они и ошиблись в этом и противоречат Корану и Сунне (не называя благодеяния иманом)”. См. “Маджму’уль-фатауа” 7/181.
Также шейхуль-Ислам сказал: “Следует знать, что большинство споров среди ахлю-Сунна в отношении этого вопроса – разногласие языковое. Поскольку те факъихи, кто говорит, что иман это слова (без дел), а это Хаммад ибн Аби Сулейман, и он был первым, кто сказал об этом, а также факъихи из Куфы и другие, кто последовал за ним, убеждены, как и все остальные имамы, что совершающие грехи входят в число тех, кто заслуживает упрека и наказания! И несмотря на то, что они говорят, что их иман полноценный, как у ангела Джибриля, они все же убеждены, что иман без деяния или с совершением грехов влечет наказание, как говорит это ахлю-Сунна уаль-джама’а”. См. “Маджму’уль-фатауа” 7/297.
Он также сказал в книге “аль-Иман” 337, что слова мурджиитов фукъаха – это нововведение во фразах и поступках, а не нововведение в вопросах убеждений.
И имам аль-‘Изз ибн ‘Абду-Ссалям говорил, что разногласие имама Абу Ханифы с другими имамами языковое, поскольку хоть он и не называл благодеяния иманом, считал их проявлением имана. И сказал, что это разногласие не приводит к нарушению вероубеждения. См. “Шарх ‘акъида ат-тахауия” 362.
Шейх аль-Му’аллими сказал: “Как бы то ни было, если то, что говорит аль-Каусари (крайний ханафит из числа современников) правда, что Абу Ханифа не говорил, что деяния вообще не из имана, а говорил: «Деяния не являются основным столпом имана, так как основной столп имана – это убеждение и слово», то тогда это дело близкое (к истине)”. См. “ат-Танкиль” 2/364.
Шейх Мухаммад ибн Ибрахим Али Шейх сказал: “Имам Абу Ханифа и его шейх Хаммад ибн Аби Сулейман из числа мурджиитов-фукаха, которые говорят: «Не входят деяния тела в иман», но при этом они говорят сурово об этом (оставлении деяний тела). Поистине, вопрос этот касается только названия и всё. Но большинство учёных на другом мнении (что деяния из имана)”. См. “Фатауа Ибн Ибрахим” 1/254.
Упомянув высказывания некоторых имамов из мурджиитов-фукъаха, как их слова: «Я истинно верующий перед Аллахом», имам аз-Захаби сказал: “Эти слова не так опасны. Воистину, опасными являются то, что говорят крайние мурджииты: «Иман – это только убеждения в сердцах, и кто оставил намаз и закят, пьёт вино, убивает и прелюбодействует – все они имеют полноценный иман и не войдут в Ад и не будут наказаны» и поэтому они отвергли многочисленные хадисы о заступничестве”. См. «ас-Сияр» 9/436.
Таким образом, мурджиизм, к которому причисляли имама Абу Ханифу, не имел отношения к убеждениям заблудших мурджиитов, не имеющих ничего общего с ахлю-Сунна!
Имам Абу Ханифа сказал: “Мы не говорим, что не повредят грехи верующему и не говорим, что он не может попасть в Ад! И мы также не говорим, что наши благодеяния принимаются однозначно, а грехи прощаются однозначно, как это говоря мурджииты!” См. также “Тарих аль-Багъдад” 6/109.
Шейх-доктор Ахмад ибн ‘Атыя аль-Гъамиди в своей докторской работе, посвященной разъяснению имана между пониманием саляфов и философов, говорил: “Абу Ханифа выводил деяния из имана, не делая их частью имана. Он говорил: «Иман не увеличивается и не уменьшается и люди в нем одинаковы». И это есть точно то, что говорят мурджииты, и с этой стороны Абу Ханифы мурджиит. И именно за эти его слова его обвиняли в мурджиизме…
Однако, мурджиизм, который был известен порицанием со стороны всех исламских сообществ – это то, что уже было рассмотрено, это то, что дает грешнику полную надежду на прощение от Аллаха и дозволяет ему говорить и делать что пожелает, ведь по этой причине мурджииты стали говорить: «Не причинит вреда грех при наличии имана так же, как и не принесут пользу благодеяния при наличии куфра». Но Абу Ханифа хоть и пошел в противоречие саляфам в выводе деяния из имана, он не дал повода своим мнением сторонникам прихотей и греха насыщаться грехами, удовлетворять свою похоть, играть с запретами и нарушать границы шариата в отличии от мурджиитов, которые сняли малейшее порицание с грешников и открыли им двери на пути к нарушению запретов Аллаха без какого-либо страха перед наказанием! Ведь для них человек вправе делать все что пожелает и нет ему никакого порицания, поскольку у него есть иман, который для них лишь в убеждении. А что касается Абу Ханифы, то он не говорил такого и да упасет Аллах его говорить подобное и занимать такую позицию! И не дозволено нам описывать Абу Ханифу полным мурджиизмом, поскольку когда говорится просто ирджа (мурджиизм), то в голову сразу приходит именно тот упоминавшийся заблудший мурджиизм, о котором никогда не будет говорить мусульманин”. См. “аль-Иман байна ас-саляф уаль-мутакаллимин” 105-106.
Следует отметить, что несмотря на то, что шейхуль-Ислам и многие имамы считали, что разногласие с мурджиитами языковое и в нем нет проблем, многие ученые так не считали и весьма строго порицали тех, кто не называл иманом благодеяния, названные так Сунной!
Но тут весьма важно отметить, что некоторые имамы передавали, что Абу Ханифа впоследствии отказался от того мнения, что деяния не из имана! Имам аль-‘Изз ибн ‘Абду-Ссалям сказал, упомянув некоторые вещи, приписываемые Абу Ханифе: “Внешне, эти противоречия недостоверны от Абу Ханифы, да смилуется над ним Аллах. Но это передается от его сторонников, поскольку среди этих вещей (приписанных ему) есть явно непристойные, которыми он бы не был доволен! Рассказал ат-Тахауи историю, произошедшую между Абу Ханифой и Хаммадом ибн Зайдом. Как-то Хаммад передал ему хадис про ислам и иман, и сказал Абу Ханифе: «Разве ты не видишь, как пророка (мир ему и благословение Аллаха) спросили: «Какое проявление Ислама самое лучшее?» Он ответил: «Иман», а затем сделал из числа имана хиджру и джихад. Абу Ханифа замолчал. Тогда некоторые его сторонники сказали: «Разве ты не ответишь ему, о Абу Ханифа?!» На что Абу Ханифа сказал: «Чем же мне ему ответить?! Ведь он рассказывает мне это от посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха)!»” См. “Шарх ‘акъида ат-тахауия” 395.
Так же эту же историю между Хаммадом и Абу Ханифой с разных сторон приводил и имам Ибн ‘Абдуль-Барр в «ат-Тамхид» 9/247.
И опираясь на это шейх ‘Абдур-Раззакъ аль-Бадр в «Зияда аль-иман» 336-337 и шейх Мухаммад аль-Хамис в «Усуль ад-дин ‘инда аль-имам Аби Ханифа» 114-116 сказали, что внешне это указывает на то, что Абу Ханифа отказался от своего мнения, что деяния не из имана. Да и как следует думать иначе, если сам Абу Ханифа как и другие имамы говорил: «Если хадис достоверный, то это мой мазхаб!» См. “аль-Хашия Ибн ‘Абидин” 1/63.
Это коротко что касается мурджиизма имама Абу Ханифы.

Абу Ханифа и мнение о том, что Коран сотворен
Что касается того, что имам Абу Ханифа говорил о том, что Коран сотворен, то это ошибка, и данное заявление противоречит тому, что передается от этого имама. Все сообщения имамов о том, что Абу Ханифа говорил, что Коран сотворен можно свести к двум вещам: Первое – у них недостоверные иснады, второе – те иснады, что достоверные, до них не дошли последние слова о том, что Абу Ханифа отказался от этого мнения!
Абу Бакр аль-Маруази рассказывал: “Я слышал, как Абу ‘Абдуллах (имам Ахмад) говорил: “Мы не считаем достоверным то, что передают от Абу Ханифы, якобы он считал, что Коран сотворен”. См. “Тарих аль-Багъдад” 13/384.
Имам Абу Юсуф рассказывал: “Мы спорили с Абу Ханифой шесть месяцев, после чего наши мнения совпали в том, что сказавший: «Коран сотворен», является неверным!” См. “Мухтасар аль-‘Улюу” 159.
Шейх аль-Альбани упомянув различные сообщения, в которых сказано, что имам Абу Ханифа говорил о том, что Коран сотворен, сказал: “В достоверности этого есть сомнение… Я исследовал некоторые сообщения об этом и нашел, что они все не лишены упрека, и наверное другие сообщения об этом такие же. И это несмотря на то, что аль-Хатыб передает от имама Ахмада, что он сказал: «Не достоверно у нас то, что Абу Ханифа говорил, что Коран сотворен!» Я (аль-Альбани) говорю: Это есть благое предположение об имаме Абу Ханифе и его знании, да смилуется над ним Аллах, и от него достоверно передается иное мнение (кто сказал, что Коран сотворен, тот кафир). Может быть он так и говорил до того, как провел спор со своим учеником Абу Юсуфом на эту тему, как это передается достоверно в книге этой (аль-‘Улюу). И после того, как он провел с ним спор шесть месяцев по данному вопросу, они сошлись на том, что Коран не сотворен и что тот, кто так сказал, является неверным. И это в действительности также из числа многочисленных доказательств на достоинство Абу Ханифы, которым не овладел гнев и высокомерие, чтобы не последовать за своим учеником, когда истина стала ему известной. И да помилует Аллах его и да будет им доволен!” См. “Тахкыкъ Мухтасар аль-‘улюу” 155-157.
Шейх ‘Абдуль-Мухсин аль-‘Аббад сказал, делая опровержение некому заблудшему лжецу Хасану аль-Малики: “Что касается его заявления о том, что ахлю-Сунна завещали друг другу обвинение в неверии Абу Ханифы, а также и прочих мусульман помимо них, то это является клеветой! А что касается книги, на которую он указал, в которой есть асары относительно такфира Абу Ханифы по причине вопроса о сотворенности Корана, то это либо недостоверные сообщения, либо он уже покаялся за то, к чему его причисляли. Сказал аль-Хатыб аль-Багъдади в «ат-Тарих» 13/377: “Что касается слов о сотворенности Корана, то было сказано, что Абу Ханифа не считал так. Но известно от него, что он говорил сначала так, а потом был призван к покаянию”. Затем он привел разные сообщения об этом, в числе которых слова Ахмада: «Не достоверно у нас то, что Абу Ханифа говорил, что Коран сотворен!» Также аль-Лялькаи через свой иснад привел в «Шарх усуль аль-и‘тикъад» 2/270, что Абдуллах ибн аль-Мубарак сказал: “Клянусь Аллахом, что Абу Ханифа не умер, говоря: «Коран сотворен»”. См. “Кутуб уа расаиль аль-‘алляма ‘Абдуль-Мухсин аль-‘Аббад” 7/279.
Да и как можно приписывать этому имаму это заблудшее мнение, когда у него самого ко всему этому есть прямые слова, указывающие на то, что он не считает Коран сотворенным?! Сказал имам Абу Ханифа: “Коран является Речью Аллаха, записанной в свитках, сохраненной в сердцах, читаемой устами, и ниспосланной пророку (мир и благословение Аллаха)”. См. “аль-Фикъх аль-акбар” 301.
Он также говорил: “Коран не сотворен!” См. “аль-Фикъх аль-акбар” 302.
С этим вопросом также ин ша-Аллах разобрались.

Слабость имама Абу Ханифы в хадисах, как передатчика
Ибн Аби Марьям рассказывал: “Я спросил Яхъю ибн Ма’ина про Абу Ханифу и он сказал: “Его хадисы записывать не следует!” Ибн ‘Ади в “аль-Камиль” 8/236.
Также Ибн Ма’ин говорил: “Абу Ханифа слаб в хадисах”. См. “ад-Ду’афа” 4/285, аль-‘Укъайли.
А что касается сообщения, что Ибн Ма’ин наоборот считал Абу Ханифу надежным передатчиком, то оно является недостоверным. Одно такое сообщение передает Мухаммад ибн Са’д аль-‘Ауфи, который является слабым рассказчиком, а другое Салих ибн Мухаммад аль-Асади, который является неизвестным. См. “Тахзиб ат-тахзиб” 1/401.
Имам Ахмад сказал: “Хадисы Абу Ханифы слабые”. См. “ад-Ду’афа” № 434.
Имам ан-Насаи говорил: “Абу Ханифа не очень силен был в хадисах”. См. “ад-Ду’афа уаль-матрукин” 29.
Также его слабым считали Абу Хатим, ад-Даракъутни, Муслим.
И даже известный мухаддис–ханафит аз-Зайля’и считал Абу Ханифу слабым передатчиком хадисов.
Однако слабость того или иного имама в хадисах не указывает на то, что он заблудший, нечестивец и не из ахлю-Сунна! И в частности имама Абу Ханифу считали слабым не по этим причинам! Приведя различные слова имамов науки аль-джарх уа-тта’диль об Абу Ханифе, шейх аль-Альбани в своей книге «Ируауль-гъалиль» сказал: “Слабость Абу Ханифы, да смилуется над ним Аллах, в хадисах, не лишает его достоинства в знании и фикъхе, в которых он преуспел. И вероятно его занятость фикъхом была причиной слабости его памяти. Ведь известно, что когда ученый специализируется одной наукой, его память зачастую становится слабой в другой отрасли”.
Кстати, тут весьма уместно вспомнить о том, как некоторые заблудшие слепые последователи и мазхабисты пытаются выставить так, словно шейх аль-Альбани порочил имама Абу Ханифу, тогда как это ложь. И упомянутое не первый случай тому, как шейх аль-Альбани наоборот защищал имама Абу Ханифу и находил ему оправдания!

Абу Ханифа и отвергание достоверных хадисов
Хафиз Ибн ‘Абдуль-Барр сказал: “Отвергание хадисов – было самым большим его (Абу Ханифы) недостатком и самым большим грехом в глазах сторонников хадисов от которых передается его поношение за то, что он отвергал достоверные хадис и опровергал их своим мнением”. См. “ат-Тамхид” 13/14.
Имам Ибн Аби Шейба в своем аль-Мусаннафе называл главу следующим образом: «Сообщения, которым пошел в противоречие Абу Ханифа», после чего привел много хадисов и асаров.
По этой причине многие мухаддисы, когда упоминали мнения ханафитов по различным вопросам фикъха, называли их «сторонники своего мнения».
Однако это не довод и не указывает на то, что имам Абу Ханифа сознательно отвергал достоверные хадисы и продолжал следовать своему мнению! Да упасет Аллах от такого мусульман!
То, что имам Абу Ханифа в различных вопросах пошел в противоречие достоверным хадисам не указывает на то, что он делал это сознательно, и причин этому могло быть много. Во-первых, быть может тот или иной хадис, который дошел до него он считал слабым или сомневался в его достоверности. Во-вторых, вынеся то или иное решение, он мог вообще не знать о наличии достоверного хадиса по этому вопросу, ведь в его время хадисы не были еще собраны по сборникам и многие из хадисов были среди таби’инов, которые жилы в различных городах и странах. Имам ‘Абдуль-Уаххаб аш-Ша’рани говорил: “Наше убеждение и убеждение каждого автора книг в отношении имама Абу Ханифы, да будет доволен им Аллах, в том, что если бы он дожил до того времени, когда шариатские науки были собраны и хафизы объездили все страны, то он взял бы эти доводы и оставил бы любую свою аналогию (къияс). Сначала аналогии в его мазхабе было мало, как ее было мало и в других мазхабах в сравнении с его мазхабом. Однако по причине того, что шариатские доводы были распределены в его время среди таби’инов и их последователей по различным городам, аналогии стало в его мазхабе больше по причине необходимости (вынести решение) и из-за отсутствия прямого хадиса в том или ином вопросе”. См. “аль-Мизан” 1/62.
И не может быть иначе, ведь сам имам Абу Ханифа из числа тех, кто говорил: “Если хадис достоверный, то это и есть мой мазхаб!” См. “аль-Хашия Ибн ‘Абидин” 1/63.
Он также говорил: “Если я скажу слова, которые будут противоречить Книге Аллаха и сообщению посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), то оставьте мои слова!” См. “Икъаз аль-химам” 50.
Он также говорил: “Если до меня дойдет хадис посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха), то я приму его с удовольствием! Если дойдет сообщение одного из сподвижников, то я приму его с удовольствием! Если же дойдет изречение от таби’инов, то мы – люди, и они люди!” аль-Байхакъи в “аль-Мадхаль” № 40.
Имам Абу-ль-Музаффар ас-Сам’ани привел это высказывание и сказал: “Эти слова достоверны от него”. См. “Къауаты’ аль-адилля” 1/371.
Также сообщается, что однажды Абу Ханифу спросили: “Что если ты скажешь то, что будет противоречить Книге Аллаха?” Он ответил: “Если я скажу то, что противоречит Книге Аллаха, то оставьте мои слова и следуйте Книге Аллаха!” Его спросили: “А если они противоречат высказыванию посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха)?” Он сказал: “Оставьте мои слова и следуйте хадису посланника (мир ему и благословение Аллаха)”. Его опять спросили: “А если они противоречат высказываниям его сподвижников?” Он ответил: “Оставьте мои слова и следуйте высказываниям сподвижников!” См. “Иршад ан-нукъад” 142, “аль-Къауль аль-муфид” 54.
Свят Аллах, даже если когда-то где-то имам Абу Ханифа пошел в противоречие достоверному хадису, как можно считать, что в основе этот имам ставил свое мнение выше достоверного хадиса пророка (мир ему и благословение Аллаха), если даже он не ставил свое мнение выше, чем слова сподвижников?! Шейх Ибн аль-Къайим в «аль-И’лям» приводил много примеров тому, что имам Абу Ханифа ставил хадисы выше своего мнения, что даже опирался в вопросе нарушения омовения смехом в молитве на слабый хадис. И сторонники Абу Ханифы писали, что из основ его было то, что он отдавал предпочтение даже слабому хадису перед аналогией. Более того, этот имам никогда не воспитывал своих учеников на слепом подражании, однако учил их следовать доводам! Он говорил: “Харам тому, кто не знает моего доказательства давать фатуа, опираясь на мои слова!” Ибн ‘Абдуль-Барр в “аль-Интикъа фи фадаиль ас-саляса аль-аимма аль-фукъаха” 145. Шейх аль-Альбани подтвердил достоверность.
Свят Аллах, как далек этот имам от некоторых ложно причисляющих себя к нему последователей! Имам Абу Ханифа запрещает даже просто опираться на него тому, кто не знает его довода, а некоторые так сказать ханафиты говорят: «По ханафитскому мазхабу надо вот так» на вопросы, в которых это мнение противоречит явным и ясным хадисам!
Шейхуль-Ислам Ибн Таймия сказал: “Кто считает, что Абу Ханифа или кто-то другой из числа имамов мусульман сознательно шел в противоречие достоверному хадису ради аналогии ли чего-то иного, тот ошибся в отношении них и произнес слова, основанные либо на предположении, либо на страстях!” См. “Маджму’уль-фатауа” 20/304.
Это что касается отношения имама Абу Ханифы к достоверным хадисам.

Прочие причины упрека некоторых имамов в адрес Абу Ханифы:
— Наговоры
Имам Ибн аль-Мубарак рассказывал: “Когда я прибыл в Шам к аль-Ауза’и, он сказал мне: «О житель Хорасана, кто этот приверженец нововведений (мубтади’) из Куфы, которого именуют Абу Ханифа?!» Тогда я вернулся к себе, взял записи Абу Ханифы и стал выбирать важные вопросы, на что у меня ушло три дня. После этого я вернулся с этими записями к аль-Ауза’и, который был муаззином и имамом в их мечети. Он спросил меня: «Что это за записи?» Я дал ему их и он стал читать, где я написал: «Сказал ан-Ну’ман ибн Сабит…» И аль-Ауза’и не переставал читать стоя после азана, пока не прочел страницу, после чего засунул это в карман и совершил молитву. Затем он взял эти записи и спросил меня: «О Хоросанин, кто этот ан-Ну’ман ибн Сабит?!» Я сказал: «Шейх, которого я встречал в Ираке!» Он сказал: «Это прекрасный шейх, езжай к нему и требуй у него знание!» Тогда я сказал ему: «Это же тот Абу Ханифа, которого ты порицал!» После этого аль-Ауза’и встретился с Абу Ханифой в Мекке и обсуждал с ним многие вопросы. Когда же они разошлись, аль-Ауза’и сказал мне: «Радуюсь человеку с такими большими знаниями и здравым разумом, и я прошу прощения у Всевышнего Аллаха за то, что был в явном заблуждении относительно этого человека. Придерживайся этого человека, поистине, он не такой, как мне о нем передавали!»” аль-Хатыб в “Тарих аль-Багъдад” 13/338.
Из этой истории становится ясно, что у имама аль-Ауза’и не было основания и повода для того, чтобы считать Абу Ханифу заблудшим, однако к такой мысли о нем его побудило то, что люди передавали ему про Абу Ханифу!
Хафиз Ибн ‘Абдуль-Барр сказал: “В качестве упрека Абу Ханифы также припоминали ирджа. Из числа ученых было много тех, кого причисляли к мурджиизму. И никого так не конкретизировали из сказанного о них плохого, как Абу Ханифу из-за его имамства. И вместе с тем, ему завидовали и приписывали ему неподобающие вещи и то, к чему он не имел никакого отношения!” См. “Джами’уль-баяниль-‘ильм” 2/148.
Шейх Джамалюддин аль-Къасими говорил: “У некоторых мухадисов можно найти биографии относительно ханафитских имамов, которые человеку стыдно даже просто читать, не говоря уже о том, чтобы это перенимать!” См. “аль-Джарх уа-тта’диль” 24.
В пример тому, о чем говорит шейх аль-Къасими можно привести слова, которые передавал Ибн Хиббан от Абу Ханифы, что якобы он говорил: «Если бы посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) застал меня в живых, то взял бы многие мои мнения».
Да упасет Аллах от того, чтобы такое мог сказать простой мусульманин, не говоря уже об имаме!

— Мазхабная вражда
Ханбалитский имам – хафиз Ибн ‘Абдуль-Хади в «Тануир ас-сахифа» сказал: “Пусть тебя не введут в заблуждения слова аль-Хатыба аль-Багъдади! Поистине, у него была чрезмерная крайность в отношении группы из числа ученых, как Абу Ханифа, Ахмад и некоторые их сторонники”.
Имам Яхья ибн Ма’ин говорил: “Наши сторонники (ахлюль-хадис) проявляли излишество в отношении Абу Ханифы и его сторонников”. См. “Джами’уль-баяниль-‘ильм” 2/149.
Это справедливое свидетельство имама науки джарх уа та’диль своего времени о том, что некоторые сторонники хадиса проявляли чрезмерную строгость в отношении имама Абу Ханифы.
Имам ат-Табари говорил: “Если принимать все, что говорят сторонники различных мазхабов о ком-то, и по причине этого разрушать достоинство такого человека и отвергать его свидетельство, то пришлось бы нам оставить большинство мухаддисов! Ведь не было среди них такого, кого бы не приписали люди к тому, что отвращает от него!” См. “Хадью-ссари” 436.

— Некоторые поступки и слова фанатичных приверженцев мазхаба Абу Ханифы
Также из числа причин упреков в адрес имама Абу Ханифы и его последователей – была крайность некоторых сторонников его мазхаба. Ни для кого не секрет, что одними из самых фанатичных мазхабистов являются ханафиты, и эта фанатичность в ханафитском мазхабе часто проявлялась в различные времена. В качестве примера можно привести слова ханафита Мухаммада ибн ‘Абдуллаха ат-Турки аль-Балясагъуни, который в свое время был судьей в Дамаске, он говорил: “Если бы у меня была возможность, то я брал бы джизию с шафиитов”. См. “Лисануль-мизан” 5/402. Также он ненавидел и маликитов, о чем рассказывал имам аз-Захаби в «Тарихуль-Ислям».
Другой пример этому то, как фанатик и страстный последователь ханафитского мазхаба Мамун аль-Харауи придумывал хадисы, чтобы подкрепить тем самым мнение Абу Ханифы. Среди выдуманных им хадисов: «Нет намаза у того, кто во время него поднимает руки». См. “аль-Мауду’ат” 1/81.
Шейх ‘Абдур-Рахман ибн Яхья аль-Му’аллими говорил, что в наше время причиной для упрека имама Абу Ханифы и его мазхаба стал ярый ханафит по имени Захид аль-Каусари, который яростно и скверным образом порочил множество имамов ахлю-Сунна, среди которых шейхуль-Ислям Ибн Таймия, шейх Ибн аль-Къайим, хафиз Ибн Хаджар и др.
Слепое подражание (такълид) и фанатизм к определенному мазхабу часто доводил людей до того, что сторонники различных мазхабов враждовали, воевали и даже обвиняли друг друга в неверии, и известен факт того, что вплоть до девятнадцатого века люди молились лишь за имамами своего мазхаба.
Нет никакого сомнения в том, что подобное не имеет ничего общего с самими имамами, к которым ложно приписывают себя подобные фанатики.
Прошу Всевышнего Аллаха избавить нас от подобного и вести прямым путем!

Имам Абу Ханифа и шейх Мукъбиль ибн Хади

Также ссылаются на книгу почтенного шейха Мукъбиля (да помилует его Аллах)

Наверное речь идет о книге, которую шейх Мукъбиль писал книгу об Абу Ханифе под названием «Нашр ас-сахифа фи зикр ас-сахих мин акъуаль аимма аль-джарх уа-ттадиль фи Аби Ханифа». Я брат не читал эту книгу, кроме ее предисловия. То что знаю об этой книге, что там речь идет о слабости имама Абу Ханифы в хадисах и о причинах джарха на него некоторых имамов, однако я не знаю, говорит ли в ней шейх Мукъбиль о том, что имам Абу Ханифа приверженец нововведений и не из ахлю-Сунна?
Зато есть другая книга шейха Мукъбиля под названием «аль-Мукътарах фи аджуиба асиля аль-мусталях», в которой шейх часто упоминает имама Абу Ханифу и с его слов невозможно сделать вывод о том, что он не считал его имамом ахлю-Сунна. Так, на 13 стр. он пишет: “Ибн Аби Хатим и аль-Байхакъи упоминали в своих книгах «Манакъиб аш-Шафи’и», что однажды аш-Шафи’и и Мухаммад ибн аль-Хасан поспорили: «Кто из двух ученых более знающий – Малик или Абу Ханифа?» Аш-Шафи’и любил Малика, и он был его учеником. А Мухаммад ибн аль-Хасан был учеником Абу Ханифы. Имам аш-Шафи’и сказал Мухаммаду: «Скажи ради Аллаха, ваши сторонники знают лучше Книгу Аллаха или наши?» Он сказал: «Ваши», имея в виду Малика. Аш-Шафи’и сказал: «Наши сторонники знают лучше Сунну или ваши?» Он ответил: «Ваши». И аш-Шафи’и сказал: «Тогда ничего не остается кроме аналогии, но тот, у кого нет основ (Корана и Сунны) с чем же будет проводить аналогию?!» Иснад этой истории достоверный. И мы извлекаем из нее то, что ученые различаются, среди них есть имам в фикъхе, но сам он слабый в хадисах, и есть имам в хадисах, однако он не может извлечь из них положения так, как это может сделать факъих”.
Говорит в этой же книге на стр. 84: “Также и книга «аль-Мухалля» Абу Мухаммада ибн Хазма, которая считается книгой по фикъху, по джарху и та’дилю, книгой по уточнению достоверности и слабости хадисов, и книгой опровержения заблуждений. Я советую студентам ее, однако пусть остерегаются некоторых достоверностей хадисов им или их ослабления. Также пусть остерегается его нападок на ученых, нападок, в которых чрезмерность неприемлемая от Ибн Хазма, да смилуется над ним Аллах. Бывает так, что он в ней нападал на имама Малика или Абу Ханифу или на других ученых. Мы извлекаем пользу из его книги, а его нападки оставляем”.
Также он говорит на стр. 86: “Что касается книги по терминам джарха уа-тта’диля, то советую «ар-Раф’ уа-ттакмиль» аль-Люкнауи. Однако следует остерегать его чрезмерной приверженности, ибо он был заядлым ханафитом. Он был чрезмерен в отношении Абу Ханифы и делал нападки на шейхуль-Ислама Ибн Таймию, аш-Шаукани и других имамов ахлю-Сунна. Что ты должен извлечь из его книги? Извлечь термины джарха и та’диля, что под этим подразумевали ученые и т.п. Что касается его нападок на ученых, то мы не принимаем их. Причина этого была его попытка распространить и приукрасить мазхаб ханафитов. На самом деле ханафитский мазхаб считается самым дальним из мазхабов от Корана и Сунны, что даже некоторые ученые говорили: «Если ты желаешь сделать правильно, то пойти в противоречие Абу Ханифе». Хафиз Ибн Аби Шейба, да смилуется над ним Аллах, упомянул большую часть в 4 томе своей книге то, чему пошел в противоречие Абу Ханифа из хадисов. Абу Ханифа – ученый (‘алим) из числа ученых мусульман, однако опасайся слепого подражания (такълид) за ним и за любым другим! Фанатичная приверженность некоторых к Абу Ханифе привела к тому, что они стали возводить ложь на посланника Аллаха! Когда одному из них сказали: «Разве ты не видел, как мазхаб Мухаммада ибн Идриса (аш-Шафи’и) распространился в городе?», тот сказал: «Рассказал мне такой-то от такого-то, что посланник Аллаха сказал: «Появится в моей общине человек, который нанесет ей больший вред, чем иблис, имя которому будет Мухаммад ибн Идрис! А Абу Ханифа будет светочем в моей умме!» Фанатичная приверженность – страшное дело. Я делаю наставление каждому брату возвращаться к Книге Аллаха и Сунне посланника”.
Из приведенных слов шейха Мукъбиля, и того, как и в каком контексте он упоминал имама Абу Ханифу видно, что он считает его ученым этой уммы и не выводит его из ахлю-Сунна.
Уа-Ллаху а’лям.

#1

#2

al-Fath

#3

al-Fath

#4

al-Fath

#5

al-Fath

#6

al-Fath

#7

al-Fath

#8

al-Fath

#9

al-Fath

#10

al-Fath

#11

al-Fath

#12

al-Fath

#13

al-Fath

#14

al-Fath

#15

al-Fath

#16

al-Fath

#17

al-Fath

#18

al-Fath

#19

al-Fath

#20

al-Fath

#21

al-Fath

#22

al-Fath

#23

al-Fath

#24

al-Fath

#25

al-Fath

#26

al-Fath

#27

al-Fath

#28

FreeStyler

#29

al-Fath

#30

al-Fath

Абу Ханифа, также известный как Ну’ман ибн Сабит, был основателем существующей по сей день «суннитской» секты ханафитов — самого популярного в мире течения в исламе наряду с шафиитами, маликитами и ханбалитами. Важно отметить, что ханафитская правовая школа имела официальный статус в Аббасидской империи, ответственной за убийства Имамов Ахль аль-Бейт, да будет мир над ними всеми. Некоторые величают Абу Ханифу «великим имамом» («имам аль-а’зам») и уважают больше, чем любого из прямых потомков Пророка, например, Имама Джафара ас-Садыка. Давайте отбросим популярность его мазхаба и посмотрим на фетвы-«диагнозы», которые ставили ему другие не менее известные учёные «ахль ас-сунна», такие как: Ахмад ибн Ханбал, Малик ибн Анас, Мухаммад аш-Шафии, Суфьян ас-Саури, Абд ар-Рахман аль-Аузаи’, Суфьян ибн Уяйна, Абд-Аллах ибн Мубарак, Абд ар-Рахман ибн Махди, Хамад ибн Салам аль-Басри, Шуа’ба ибн аль-Хаджадж, Абу Хатим Мухаммад ибн Хиббан, Айюб, Абу Мухаммад, Асвад ибн Са’лим, Газали и другие.

Фетвы Ахмада ибн Ханбала

Исхак аль-Харби передал: «Имама Ахмада ибн Ханбала спросили об имаме Малике. Ответ был таков: „[Переданные] им хадисы верны, но его мнение является слабым“. Затем он был спрошен об Аузаи’. Он ответил: „И [переданные] им хадисы, и его мнение являются слабыми“. Потом его спросили об Абу Ханифе, и он ответил: „Его мнение и [переданные] им хадисы не несут никакой ценности“. В конце его спросили об имаме Шафии. Он ответил: „[Переданные] им хадисы и его мнение являются достоверными (сахих)“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 576).

Ахмад ибн Хасан ат-Тирмизи передал: «Я слышал, как Ахмад ибн Ханбал сказал: „Абу Ханифа говорил ложь“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 579).

Ахмад ибн Ханбал сказал: «Я считаю, что мнение Абу Ханифы [имеет такую же ценность], что и козьи испражнения» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 569).

Хасан ибн Али ас-Саккаф передал: «Ханбалиты верят, что Абу Ханифа был имамом заблуждения» («Ас-салафийа аль-ваххабийа», с. 73).

Фетвы Малика ибн Анаса

Мансур ибн Музахим передал: «Я слышал, как Малик ибн Анас говорил, что Абу Ханифа глумился над религией, а тот, кто глумится над религией, не имеет религии».

Мутриф передал: «Я слышал, как имам Малик говорил, что нужно избавлять религию от заблуждений, а Абу Ханифа был заблуждающимся».

«Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 552

Малик ибн Анас сказал: «Смута (фитна) Абу Ханифы несёт больший вред, чем смута Иблиса».

Малик ибн Анас сказал: «Никто не принёс своим рождением больше вреда, чем Абу Ханифа».

«Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 545

Валид ибн Муслим передал: «Имам Малик ибн Анас спросил у меня: „Упоминают ли Абу Ханифу в твоей стране?“. Я ответил: „Да“. Он сказал: „[Тогда] твоя страна не будет стойкой“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 551).

Малик ибн Анас сказал: «Восстание Абу Ханифы с мечом против народа принесло бы меньше вреда, [чем его религиозная деятельность]» («Джами’а байан аль-ильм уа фадиля», т. 3, с. 334).

Фетвы Мухаммада аш-Шафии

Мухаммад аш-Шафии сказал: «Я видел книги сподвижников Абу Ханифы, что составляют сто тридцать страниц. В них я нашёл восемьдесят страниц [измышлений], противоречащих Корану и сунне» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 566).

Мухаммад аш-Шафии сказал: «Я не знаю никого, кто написал бы книгу, в которой доказывал бы свои ошибки, за исключением Абу Ханифы» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 567).

Мухаммад аш-Шафии сказал: «Я видел книгу [сподвижников] Абу Ханифы, и они утверждают, что говорят [лишь] то, что есть в Книге Аллаха и традиции Пророка, в то время как на самом деле они идут наперекор им» («Табакат аш-Шафийа аль-кубра», т. 2, с. 122).

Фетвы Суфьяна ас-Саури

Аль-Фазари передал: «Я слышал, как Аузаи’ и Суфьян ас-Саури говорили: „Никто не рождался более вредным для ислама“, а Шафии сказал: „Более вредным, чем Абу Ханифа“».

Суфьян ас-Саури сказал: «Никто не рождался более вредным для ислама, чем Абу Ханифа».

«Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 549

Cуфьян ас-Саури сказал об Абу Ханифе: «Не было в исламе рождения более прискорбного для мусульман, чем его» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 548).

Cуфьян ас-Саури сказал: «Абу Ханифа дважды каялся в своём неверии (куфре)» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 524—525).

Cуфьян ас-Саури сказал: «Абу Ханифа много раз каялся в своих ересях» («Китаб ас-сунна», т. 1, с. 193).

Фетвы Абд ар-Рахмана аль-Аузаи’

Аузаи’ сказал: «Не рождалось никого, более вредного для ислама, чем Абу Ханифа» («Китаб аль-‘иляль уа ма’рифат ар-риджаль», т. 2, с. 46).

Сулейман ибн Хасан аль-Халяби сказал: «Я слышал, как Аузаи’ в нескольких случаях говорил, что Абу Ханифа уничтожил столпы ислама один за другим» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 547).

Салама ибн Кульсум сказал: «Когда Абу Ханифа умер, Аузаи’ воскликнул: „Хвала Аллаху за то, что убил его! Он уничтожал столпы ислама один за другим“» («Китаб ас-сунна», т. 1, с. 207).

Фетвы Суфьяна ибн Уяйна

Суфьян ибн Уяйна сказал: «Абу Ханифа трижды каялся в атеизме» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 526).

Фетва Абд-Аллаха ибн Мубарака

Абу Исхак ат-Таликани передал: «Я слышал, как Абд-Аллах ибн Мубарак говорил: „Любой, кто владеет книгой Абу Ханифы и распространяет изложенные в ней мнения, сделает [совершённый] им хадж недействительным, а его жена станет для него запретной“. Затем раб Ибн Мубарака заявил: „Я думаю, что автор этой книги — сам шайтан“, на что Ибн Мубарак ответил: „Тот, кто написал эту книгу хуже шайтана!“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 556).

Фетва Абд ар-Рахмана ибн Махди

Абд ар-Рахман ибн Махди сказал: «Между Абу Ханифой и истиной [воздвигнута] стена» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 561).

Фетва Хамада ибн Салама аль-Басри и Шуа’ба ибн аль-Хаджаджа

Мансур ибн Салама аль-Хузаи передал: «Я слышал, как Хамад ибн Салама проклинал Абу Ханифу». Абу Салама передал: «Шу’аба проклинал Абу Ханифу» («Китаб ас-сунна», т. 1, с. 211).

Фетва Абу Хатима Мухаммада ибн Хиббана

Абу Хатим Мухаммад ибн Хиббан сказал об Абу Ханифе: «Не дозволено следовать за ним, поскольку он насаждал [веру в] откладывание (ирджа’ — учение секты мурджиитов о том, что для спасения души достаточно одной веры, а совершение добрых дел откладывается — прим. пер.), а, согласно нашим учёным, недопустимо следовать за тем, кто привносит [в религию] нововведения (бид’а). Я не знаю ни о каких разногласиях между мусульманскими учёными и богобоязненными [людьми] во всех странах в отношении него (Абу Ханифы) — каждый порицал его один за другим» («Китаб аль-маджрухин», т. 3, с. 64).

Фетва Айюба

Салам ибн Абу Мути’ передал: «Айюб сидел в мечети. Его заприметил Абу Ханифа и устремился к нему. Когда Айюб увидел, как он приближается к нему, то сказал своим сподвижникам: „Давайте уйдём отсюда, пока он не разнёс среди нас вшей!“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 547).

Фетва Абу Мухаммада

Абу Мухаммад сказал: «Он пребывает в заблуждении и придерживается его и не вернётся к истине, даже если она станет для него ясной» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 551).

Фетвы учёных Шама (Сирии)

Касим ибн Абд аль-Малик передал: «Я слышал, как Абу Мусихир говорил: „Учёные будут проклинать некоего человека на этом минбаре“. Затем он указал рукой на минбар Дамаска. Аль-Фархъяни сказал: „Это был Абу Ханифа“» («Тарих аль-Багдад», т. 15, с. 570).

Фетва Асвада ибн Са’лима

Абу Убейд передал: «Я сидел рядом с Асвадом ибн Са’лимом в мечети Расафа. Они начали обсуждать [некую] тему, и я сказал: „Мнение Абу Ханифы [по этому вопросу] такое-то и такое-то…“. Асвад сказал мне: „Ты упомянул Абу Ханифу в мечети!“. С тех пор он (Асвад ибн Са’лим) не разговаривал со мной до самой смерти» («Тарих аль-Багдад», т. 13, с. 564).

Фетвы Газали

Газали сказал: «Абу Ханифа не был муджтахидом, поскольку не приобрёл [за свою] жизнь знания грамматики [арабского языка]… Абу Ханифа не имел знаний о хадисоведении: он игнорировал сильные хадисы и принимал слабые. И он [не только] не обладал [необходимыми] способностями толковать [положения] шариата, [но], наоборот, противоречил им!» («Аль-Манхуль», с. 471).

«Мне всё равно, если мои [слова] несовместимы со [словами] Абу Ханифы, потому что я практически полностью уверен в том, что его убеждения были ошибочными» («Аль-Манхуль», с. 439).

Шафии сказал: «Всякий, кто использует [метод] истихсан (в фикхе — вынесение религиозного постановления, ведущего к отказу от решения по аналогии, предпочтение в сторону удобства, лёгкости — прим. пер.), создал новый закон, [отличный от ислама]. В первую очередь рекомендуется объяснить подлинную сущность истихсана. Некоторые из сподвижников Абу Ханифы сказали: „Истихсан — это метод, при котором отсутствуют доказательства“. Воистину, этот [метод есть разновидность] неверия (куфра), кто бы ни использовал его [сам] и ни дозволял его использование [другим]!» («Аль-Манхуль», с. 374—375).

«Абу Ханифа перевернул [исламское] право [с ног] на голову, нарушил его метод и изменил его систему» («Аль-Манхуль», с. 500).

«Каждый религиозный человек должен знать, что Аллах никогда не посылал Пророка с таким намазом, [как у Абу Ханифы], и Мухаммад не был послан, чтобы распространять среди людей такой [намаз]» («Аль-Манхуль», с. 501).

«ВОКРУГ ФИГУРЫ КУФИЙСКОГО ФАКИХА РАЗГОРЕЛАСЬ САМАЯ НАСТОЯЩАЯ БОРЬБА»

За последние годы учение имама Абу-Ханифы попало в Татарстане под негласный запрет. Нашим религиозным иерархам подлинный Абу-Ханифа неудобен тем, что он плохо вписывается в ту модель ислама, которая возникла после его смерти и закрепилась в Средние века в качестве «ортодоксальной». В частности, имам принадлежал к школе рационалистов, которая не особо опиралась на хадисы, признанные позднее вторым источником исламского права, и исповедовал мурджиитские взгляды, объявленные позже сектантскими в силу их миролюбивой направленности. Другими словами, из трех китов традиционного/суннитского ислама — напомню, это догматическое вероучение (акыда), каноническое право (фикх) и духовная этика (тасаввуф/суфизм) — в двух он исповедовал не то, что надо. А как обстояли дела с третьей дисциплиной исламской «ортодоксии»? Иначе говоря, как Абу-Ханифа относился к суфизму? Попробуем сегодня разобраться в этом.  

Прежде всего, нужно отметить, что жизни и наследию Абу-Ханифы посвящено немало книг и трактатов, ибо по сей день он остается одной из центральных фигур суннитского ислама, одним из его символов. Однако подобное количественное изобилие отнюдь не означает достоверного изложения его взглядов. Помимо общих сложностей, связанных с использованием средневековых первоисточников, изучение наследия Абу-Ханифы затруднено еще и тем, что идейная борьба вокруг великого имама сотворила ему, пожалуй, самый противоречивый образ в истории средневекового ислама. Любопытной иллюстрацией этого может служить его жизнеописание в биографическом своде «История Багдада». В 14 томах этого фундаментального труда собраны биографии 7831 известной личности мусульманского средневековья, чья жизнь или смерть так или иначе были связаны со столицей халифата. Кому-то из них посвящено лишь полстраницы, а многим — вообще несколько строчек. С большим отрывом по занимаемому объему лидирует статья об имаме аль-Бухари, составителе второй по значимости после Корана книги в исламе. Его жизнеописание изложено на 30 страницах. Но Абу-Ханифа даже аль-Бухари лишил этого своеобразного первенства: ему посвящено несравнимо больше — 130 (!) страниц, из которых половина излагает нейтрально-информационные и апологетические свидетельства, половина (и даже чуть больше) — отрицательные, среди которых встречаются и откровенные поношения имама. Другими словами, автор «Истории Багдада» аль-Хатыб аль-Багдади не рискнул выступить судьей противоречащих между собой исторических свидетельств касательно одной из ведущих фигур суннитского ислама и «вывалил» без редактирования на читателя все, что собрал по данной теме: мол, сами разбирайтесь, что тут правда, а что нет.

Причиной противоречивого отношения к «величайшему предстоятелю» является то, что он, как уже отмечалось, был в определенной степени «еретиком» с точки зрения его оппонентов, чьи взгляды укоренились в качестве «ортодоксальных» в более поздний период: Абу-Ханифа был хоть и умеренным, но мурджиитом, то есть по классификации известного ересиолога аш-Шахрастани, приверженцем «сектантских» взглядов, активно использовал умозрительные приемы, фактически игнорировал (а иногда даже и высмеивал) хадисы Пророка и позволял себе весьма сомнительные выводы вроде допустимости употребления набиза, финиковой пьянящей настойки. Если бы не высокий личный авторитет ученого в народе и если бы не старания его ученика Абу-Юсуфа, который, став первым Верховным судьей в истории ислама, возглавил весь судейский корпус Аббасидского халифата (что фактически сделало ханафитский толк, пусть и в сильно модифицированном виде, официальной доктриной), трудно сказать, осталось бы имя Абу-Ханифы на знаменах истории. В результате сложилась весьма парадоксальная ситуация. С одной стороны, воззрения «величайшего предстоятеля» были не совсем «ортодоксальными», то бишь «сектанскими», с другой — его именем освящались решения государства, сначала Аббасидского, а позднее — Османского халифата. Поэтому вокруг фигуры куфийского факиха разгорелась самая настоящая борьба: одни проклинали его и сравнивали с Даджжалом, другие же, напротив, всячески превозносили и прославляли, не стесняясь даже в уста самого Посланника Бога вкладывать пророчества о его приходе. В ходе этой борьбы обе стороны активно фальсифицировали исторические свидетельства, в частности приписывали тем или иным авторитетным лицам ислама высказывания за или против имама.

Поэтому для того чтобы разобраться в том, как Абу-Ханифа относился к суфизму, третьему столпу традиционного ислама, мы должны опираться не на ангажированные высказывания противоборствующих сторон, коих немало, а искать другие способы постижения истины. В этом качестве нам могут послужить две вещи: отношение Абу-Ханифы к главному символу раннего суфизма — шерстяной власянице — и одному из его патриархов, жившему в его время (причем в соседнем городе) — имаму аль-Хасану аль-Басри.

ГРУБАЯ ШЕРСТЯНАЯ ВЛАСЯНИЦА

Во времена Абу-Ханифы то, что впоследствии назовут суфизмом, только зарождалось, а сам он жил у истоков этого нового течения: именно из Куфы, родного города имама, происходил Абу-Хашим — по преданию, первый, кого стали называть суфием. В эпоху «величайшего предстоятеля» суфизм, по сути, представлял собой простое аскетическое благочестие, еще далекое от тех сложных доктрин, которые позднее получат хождение в организованных тарикатах. И все же уже тогда стали появляться особые способы подвижничества и особый символ, отличавший просто благочестивых мужей от аскетов нового зарождавшегося движения. Этим символом стала грубая шерстяная власяница, которую мусульманские подвижники носили в знак своего отрешения от мира. Считается, что именно от арабского слова суф («шерсть») и происходит по одной из версий термин тассаввуф, то есть суфизм. Ношение шерстяных одеяний было воспринято многими мусульманскими авторитетами того времени с осуждением. Одни порицали «шерстянщиков», суфиев, усматривая в их действиях христианские корни. Для других в этой практике, распространившейся из Куфы и соседней Басры в другие части халифата, неприемлемым было выставление своей бедности напоказ.

Сознательная бедность всегда была отличительной чертой суфизма, последователей которого в Ираке, Сирии и восточных провинциях халифата поначалу так и называли — фукара (ед. ч. факир) — «бедняки». Причем в этот период суфии-бедняки по-разному относились к вопросу о добыче средств к существованию. Одни считали, что хлеб насущный надлежит зарабатывать честным, исключительно личным трудом, а всякий избыток полученных продуктов следует отдавать нуждающимся, не способным к труду. Другие придерживались пассивной (квиетической) позиции, выражающейся в учении о таваккуле («уповании на Бога»), призывая жить текущим мгновением и переложить все заботы о собственном пропитании на Всевышнего. Суфий подобен «трупу в руках обмывателя трупов», будут говорить о таком бездеятельном отношении к жизни позднее.

Если попытаться примерить подобные ценности на образ жизни Абу-Ханифы, мы увидим, что, с одной стороны, он разделял идеи аскетизма, с другой — считал неприемлемым те его формы, которые отличали ранних суфиев. Традиция рисует нам Абу-Ханифу как человека высокого благочестия и глубокой набожности. И в этом портрете уже трудно отличить реальное от легендарного. Но мы знаем, что ученый хоть и был человеком богатым, ибо всю жизнь занимался торговлей шелком, но вместе с тем оставался очень скромным в личных потребностях. «Мне для поддержания сил в месяц хватает двух дирхемов», — говорил он в ответ на удивление людей, видевших «наготу» его дома, все убранство которого состояло из нескольких циновок. «Вот уже более чем на протяжении сорока лет, — повествуется также с его слов, — у меня не было больше, чем четыре тысячи дирхемов, а что было сверх того — раздавал. <…> И если бы я не боялся искать прибежища у людей, то не оставил бы себе ни одного дирхема». Имам активно занимался благотворительной деятельностью, но сильно огорчался, если кто-то благодарил его, а сам при этом «ни от кого не брал ни платы, ни подарков». Ни омейядские, ни аббасидские власть имущие не могли склонить факиха к государственной службе, за отказ принять которую он многократно преследовался. «Он был не таким, — скажут про него, — как те, кого мы знали: они стремились к мирскому (дунья), но мирское бежало от них, к нему же шло мирское, но он бежал от него!»

Зная о таком благочестии имама, автор древнейшего суфийского трактата «Раскрытие скрытого» аль-Худжвири смело утверждал: «Он имел авторитет во всем, что касалось принципов суфизма». Однако не стоит торопиться соглашаться с подобными выводами суфийского апологета. Вряд ли благочестивого имама можно было спутать с его современниками-аскетами — начать хотя бы с того, что, как отмечают исследователи, ранние суфии «не заботились ни о своем внешнем виде, ни об одежде, хотя они строго соблюдали ритуал очищения, необходимый для молитвы; Ибн-Адхам, к примеру, гордился тем, что в его одежде кишели вши». Абу-Ханифа, напротив, всегда следил за собой. «Его одежда была лучшего пошива, — сообщают его современники, — он ароматно душился, и его можно было узнать по благоуханию благовоний, когда он приближался и выходил из дома, до того, как увидишь его». «Абу-Ханифа был прекрасен, — говорится в другом сообщении, — прекрасен ликом, бородой и своим одеянием».

Вряд ли Абу-Ханифа носил дешевое шерстяное рубище — напротив, его платье стоило 30 динаров, а рубаха — 400 дирхемов, что, судя по восхищенному тону рассказчика, было очень много. В гардеробе у имама было одеяние и стоимостью полторы тысячи дирхемов, предназначенное для особых случаев и торжественных выходов, каковым являлась в том числе ночная молитва. Известный средневековый биограф имама ас-Саймари описывает и такой случай. Однажды Абу-Ханифа увидел на занятии человека (возможно, раннего суфия), одетого в самое настоящее рванье. После урока учитель попросил его остаться и предложил материальную помощь, но тот неожиданно отказался, заявив, что богат и не нуждается в подаянии. Тогда имам напомнил ему слова Пророка о том, что «Бог любит видеть на рабах следы Своей милости». И добавил: «Должно тебе изменить свой вид, дабы не печалился о тебе твой ближний». Даже если исходить из аксиомы, что во всех восторженных откликах об имаме было немало преувеличений, сама направленность приведенной апологетики свидетельствует не в пользу принадлежности ученого к тем, отличительным признаком которых стала грубая шерстяная власяница.

К аналогичному выводу могут привести и повествования о том, как Абу-Ханифа искал себе средства к существованию. Ученого нельзя отнести ни к одному из двух направлений среди суфиев по данному вопросу: ни к тем, кто пассивно ждал Божьего пропитания, ни к тем, кто призывал зарабатывать себе на хлеб только личным трудом. Будучи на протяжении всей своей жизни богатым купцом, имам «зарабатывал сам, дабы ни от кого не зависеть», но в деле торговли он, как отмечают источники, опирался на труд своих помощников и имел цех по производству тканей, где наемные рабочие ткали шелк для его лавки.

«СУФИИ ЧАСТО ВЫСТУПАЛИ ПРОТИВ БЕЗДУХОВНОГО ЛЕГАЛИЗМА»

Следующим, на что необходимо обратить внимание в связи с вопросом, которым мы с вами сегодня задались, является факт того, что взаимоотношения между суфизмом и суннитским «правоверием» на протяжении всей истории их совместного сосуществования в исламском мире были отягощены некоторым антагонизмом, особенно до имама аль-Газали, попытавшегося на рубеже XI–XII веков примирить между собой суфизм и «исламскую ортодоксию». Дело в том, что, как отмечают некоторые исследователи, «суфизм развился внутри ислама, почти ничего не почерпнув из мусульманских источников». Можно не соглашаться с категоричностью подобных заявлений, но именно так воспринимали суфизм многие факихи и хадисоведы. Они относились к нему очень настороженно, как к некому инородному телу в лоне ислама, как к недопустимому новшеству, не имевшему богословско-легитимных основ в подлинно исламской традиции. Суфии также не питали больших симпатий к факихам и теологам, порицая улемов за то, что те превратили религиозную науку в ремесло и источник своего дохода, а сами стали льстецами, которые пресмыкались перед халифами и подобострастно заискивали перед их придворными и наместниками.

Вообще, суфизм возник как протест против лицемерия, бездуховности и мирского стяжательства. Суфизм был, как отмечают специалисты, «реакцией на чисто внешний рационализм ислама, проявившийся в праве и систематизированной теологии». Поэтому «суфии часто выступали против бездуховного легализма, который сдерживал свободное развитие духовной жизни личности». Они упрекали правоведов, которые «зарывались в бессмысленных тонкостях и бесплодных толкованиях», погрязли в бездуховном буквоедстве, позабыв о главном.

Абу-Ханифа не учил [мистической] любви,

У Шафии нет хадисов о ней.

Так говорится в стихах суфийского поэта Санаи (которые приписывались также Аттару и Руми). Санаи часто противопоставлял слова суфи («суфий») и куфи («куфиец», то есть Абу-Ханифа). А в мистической поэзии синдхов это противопоставление выражалось именованием суфия словом ла-куфи — «не куфиец».

Для нас знание этого антагонизма крайне важно, ибо оно дает ключ к пониманию важнейших эпизодов в жизни имама-Абу-Ханифы. Как сообщают его биографы, однажды имам увидел сон о том, будто бы он раскопал могилу Пророка, а оттуда вышли его кости и обняли его. Озадаченный таким видением, Абу-Ханифа отправился к басрийскому ученому Мухаммаду ибн Сирину и попросил растолковать увиденное. «Твой сон сбудется, — услышал он в ответ, — ибо ты оживишь Сунну твоего Пророка Мухаммада».

Конечно, подобные истории преследуют апологетические цели, и вряд ли к ним следует относиться серьезно с точки зрения их исторической достоверности. И все же определенную ценность в контексте нашей темы они представляют. Стоит обратить внимание на одну интересную деталь: отправившись в Басру, Абу-Ханифа обратился по поводу своего сна к Мухаммаду ибн Сирину, а не к крупнейшему ученому того времени, также проживавшему в соседнем городе, — аль-Хасану аль-Басри. Оба этих ученых были крупными знатоками ислама, являясь представителями одного поколения «преемников», и даже умерли в одном году — 728-м. Почему же из них двоих Абу-Ханифа предпочел Ибн-Сирина, остается загадкой. Но, похоже, данный факт объясняется не только тем, что последний был известным толкователем снов. Видимо, данная история — отголосок личного отношения Абу-Ханифы к обоим ученым, косвенный показатель его симпатий.

Удивительно, но нет абсолютно никаких свидетельств в пользу контактов Абу-Ханифы с аль-Хасаном аль-Басри: не сохранилось никаких (!) описаний их встреч, никто (!) из биографов Абу-Ханифы не упоминает аль-Хасана аль-Басри, перечисляя учителей первого, и, наконец, в «Муснаде», возводимом к Абу-Ханифе сборнике хадисов, с его слов не передано ни одного (!) предания. Все это, несмотря на то, что великий факих, проповедник и аскет, жил в соседней Басре, и Абу-Ханифа перенимал там знания у фигур меньшего масштаба и еще в молодости более двадцати раз, как гласят предания, выезжал туда для участия в богословских диспутах, оставаясь там на год и даже более.

Возможно, между двумя авторитетами ислама — Мухаммадом ибн Сирином и аль-Хасаном аль-Басри — существовало некое противоборство. Говорят, Мухаммад ибн Сирин даже не пошел на похороны своего земляка. И как можно догадаться из всего вышесказанного, в этом противостоянии двух улемов Абу-Ханифа был не на стороне последнего. Об этом также косвенно свидетельствует история, в которой повествуется о том, как однажды Абу-Ханифе, ответившему на вопрос по фикху, сказали, что аль-Хасан аль-Басри придерживался иного мнения по данной проблеме, но что имам ответил: «Аль-Хасан ошибся». Такой ответ привел в ярость почитателя последнего, и он накинулся на Абу-Ханифу с гнусной бранью, назвав имама ублюдком (ибн зания). Ученый же лишь невозмутимо повторил: «аль-Хасан аль-Басри ошибся…»

Вопрос о том, на чьей стороне из двух басрийцев был Абу-Ханифа, имеет в контексте нашей задачи принципиальное значение. Как гласит известная поговорка, скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Аль-Хасан аль-Басри считается зачинателем зарождавшегося аскетического движения суфиев, «патриархом мусульманского мистицизма», одним из его отцов-основателей. Неслучайно все последующие суфии апеллировали к его авторитету и неслучайно его имя присутствует в духовных генеалогиях (сильсиля) множества суфийских братств. Мухаммад ибн Сирин, напротив, в подобной роли никогда не выступал. Более того, известно, что Ибн-Сирин отрицательно относился к ношению шерстяных одеяний, усматривая в нем умышленное подражание христианским монахам, а это прямой выпад против тогдашних форм суфизма.

Можно привести и другие наблюдения в связи с поднятым вопросом, однако допустимый объем статьи давно исчерпан. Поэтому не претендуя на исчерпывающее раскрытие темы, мы тем не менее можем заключить, что Абу-Ханифа, будучи по жизни благочестивым мужем, отрицательно относился к специфическим формам аскетизма, характерным именно для суфизма. Другими словами, он не разделял идеалы третьего столпа традиционного/суннитского ислама, модель которого закрепилась в более поздние века. Поэтому неудивительно, что в Татарстане, несмотря на все декларации, Абу-Ханифа, как уже говорилось, находится де-факто под запретом. И этот запрет помимо прочего означает подмену самого понятия традиционного ислама.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!

Ненавистники этого великого имама обычно цитируют те негативные асары о нём, которые собрал Абу Джа’фар аль-Укайли в своей книге «ад-Ду’афа»:

«Суфьян (ас-Саури) говорил: «Ещё не рождался в Исламе (т.е. в исламской умме) человек, который был бы вреднее для Ислама, чем Абу Ханифа»».

«Малик бин Анас говорил: «Абу Ханифа хитрил в религии»».

«Спросил меня (аль-Валида бин Муслима – rm) Малик бин Анас: «Упоминают ли Абу Ханифу в вашей местности?» Я ответил: «Да». Он сказал: «Не следует тебе жить там!»» (4/281).

Что касается первого и третьего преданий, то они недостоверны, о чём вы можете узнать на той же самой странице – в сносках корректора; к примеру, знаменитый хадисовед Ибн Ади сказал, что Валид бин Муслим сообщал предания от ненадёжных рассказчиков, опуская их имена. Второй же асар от Малика передают только хадисоведы маликитского мазхаба, но никак не знатоки фикха. То есть речь была только о халатном отношении имама Абу Ханифы к хадисам, но не к вопросам дозволенного и запретного.

А вот как выглядит достоверная оценка, которую в общем дал Абу Ханифе тот же имам Малик:

«Имам аш-Шафи’и сказал: «Однажды имама Малика бин Анаса спросили, видел ли он Абу Ханифу и вступал ли с ним в полемику. Тот ответил: “Да, я видел человека, который, глядя на этот столб, состоящий из камней, мог сказать, что он из золота, и непременно доказал бы это своими доводами!”»» (передали аш-Ширази в «Табакату-ль-фукаха», стр. 86; аль-Хатыб в «Тариху Багдад», 13/337-338; аль-Байхакы в «аль-Мадхаль», стр. 170 и аз-Захаби в «ас-Сияр», 6/399).

И ещё один любопытный рассказ от Ибн аль-Мубарака:

«Когда я прибыл в Шам к аль-Ауза’и, с которым виделся в Бейруте, он сказал мне: «О житель Хорасана, кто этот приверженец ересей родом из Куфы, которого именуют Абу Ханифа?!» Тогда я вернулся к себе в дом, взял записи Абу Ханифы и стал выбирать важные вопросы, на что у меня ушло три дня. На третий день я явился (к аль-Ауза’и), который был муэдзином и имамом в их мечети, с этими записями в руках. Он спросил меня: «Что это за записи?» Я подал ему их и он стал читать там, где я написал: «Сказал ан-Ну’ман бин Сабит…» И аль-Ауза’и не переставал читать стоя после азана, пока не прочёл середину страницы, после чего засунул это в рукав, произнёс икаму и совершил молитву. Затем он вынул эти записи, закончил их чтение и спросил меня: «О хорасанец, кто этот ан-Ну’ман бин Сабит?!» Я сказал: «Шейх, которого я встречал в Ираке!» Он сказал: «Это прекрасный шейх, езжай к нему и продолжай брать у него уроки!» Тогда я сказал ему: «Это же тот Абу Ханифа, (учиться у) которого ты запрещал!»» («Тариху Багдад» аль-Хатыба, 13/338).

Читайте также:

Необоснованные взаимные обвинения имамов не принимаются!
Ошибки исламских учёных
Опровержение клеветы на Абу Ханифу
Игра в мазхабы

И хвала Аллаху, Господу миров.