Хорошая книжка живых и правдивых рассказов про обыкновенную жизнь обыкновенных мальчишек лет одиннадцати-двенадцати. Эти неистощимые на выдумку фантазёры и экспериментаторы не умеют жить скучно, они никогда не сидят на месте, придумывая себе всё новые и новые занятия и приключения: организуют настоящий школьный зоокабинет, собирают утиль и металлолом, создают интересное учреждение «Снабчервяк».
Писатель Юрий Фёдорович Третьяков прекрасно знаком с той школьной и бытовой реальностью, в которой живут его маленькие герои, он очень тонко чувствует их переживания и проблемы, помогает читателям узнавать в этих историях себя, даёт поводы для раздумий о поступках героев.
В издание вошли четыре цикла рассказов, между собой никак не связанных: «Ошибка Радика и Женьки», «Вовка из нашего класса», «”Электросигналы” на сорняках» и «Барбос».
Не могу не предупредить, что рассказы честные и немного жёсткие, особенно цикл «Барбос». Щенок душит цыплят и кролика, мальчишки сдают его торговцу собаками. Автор не говорит впрямую, что продавец – живодёр, но намекает на это. Ребята, к счастью, вовремя поняли, что предали своего маленького друга, успели его выкупить и спасти, так что закончилась история всё-таки хорошо.
Это книга о пятиклашках середины прошлого века – ровесниках дедушек современных читателей, но сейчас дети взрослеют раньше, поэтому я бы рекомендовала её для чтения детям младшего школьного возраста.
Качество издания не вызывает нареканий: твёрдый матовый переплёт, прошитый блок, дополнительно укреплённый капталом, белая и плотная офсетная бумага страничек, не очень крупный, но комфортный для чтения шрифт, чёткая печать. Устаревшие и сложные для понимания слова разъясняются в сносках внизу страницы. Иллюстраций Владимира Панова здесь немного, но для создания общего представления о главных героях каждого из циклов – вполне достаточно. Опечатки, к сожалению, есть (стр.27 и 134).
Добавлю фотографии славного рассказа «Учреждение “Снабчервяк”» и финального рассказа из цикла про озорного щенка Барбоса.
Все оказалось настолько просто и быстро, что Радик с Женькой были даже немного разочарованы.
Когда отыскали нужного врача и начали сбивчиво объяснять, в чем дело, врач только спросил:
— Из какого класса? Значит, дезертиры, беглецы?
— Да нет… Мы так…
Врач заглянул в какую-то бумагу:
— Верно. Только вас двое и осталось. Крюков еще вчера сделал.
— Разве Крюков сделал? — изумился Радик.
— А как же… — ответил врач, вписывая что-то в маленький клочок бумажки. — Обязательно сделал… Непременно сделал. Значит, сейчас ступайте с этой бумажкой в четвертый кабинет!
— Вот это да! — сказал Радик, отыскивая четвертый кабинет. — Ну и Крюк! А еще: и я не буду! Вот она какая «взрослая читальня»!
— Нас втравил, а сам скорей…
Они поспели в школу вовремя, и в кармане у Радика лежала справка, которую им выдали одну на двоих, но показать ее было некому: уроков Анны Ефимовны сегодня не было, а ребята продолжали по-прежнему не замечать Радика и Женьку.
На переменах они тоскливо слонялись по коридору, стараясь казаться развязными и независимыми.
А перемены проходили, как обычно, только как бы без участия Радика и Женьки.
Войленко носился с какой-то особенной лыжной мазью; ковырял ее, нюхал и даже чуть не пробовал на язык. Он совал ее под нос всем, кроме Радика и Женьки.
Крюков сидел за партой и складывал какие-то трепаные листочки, шепотом их подсчитывая.
— Ты что же, Крюк? — сказал ему Радик. — Оказывается, укол-то сделал?
— Кто, я? — поднял глаза Крюков. — А как же! Как все, так и я. Я никогда не отделяюсь. Не то что некоторые…
— А чего ж ты нам головы морочил?
Но Крюков не знал, что такое смущение:
— Каждый человек может захотеть делать себе уколы! «Понятно? — задал вопрос капитан Витема, погружаясь в бумаги».
Потом Радик весело обратился к Войленко:
— Ну вот мы и сделали этот укол! Ты уж думал…
— А я тут при чем? — пожал плечами Войленко. — Мне, что ль, его делали?
— Верно, верно! — подтвердил Женька. — Не веришь?
— Сделали так сделали. Подумаешь, достижение какое…
И Войленко пошел прочь.
В довершение всего Як Яклич, который, видно, еще ничего не знал, проходя мимо Радика, хлопнул его по плечу:
— Ну, рабочий класс, как дела? Даем стране угля?
— Даем… — вяло ответил Радик, а спешивший куда-то Витамин, ухмыляясь, остановился.
— Чего смеешься? — спросил его Радик.
— А так… Это, понимаешь, книжка такая есть… Называется «Отверженные». Очень толстая книжка.
— Витамин! Витька! — отчаянным голосом позвали его откуда-то из-под лестницы. — Сюда! Да скорей!
— Сейчас! — крикнул Витамин. — Так вот… Я ее не читал, а вам надо, потому что вы…
— Да Витамин же! Да скорее! — еще отчаяннее раздавалось из-под лестницы, и Витамин, не договорив, бросился туда — веселый, счастливый, всем нужный.
Последняя капля
Собираясь утром на работу, отец вдруг спросил у Радика:
— Ну, как там ваше строительство?
— Ничего… Идет… — пробормотал Радик, отворачиваясь, чтоб не было видно, как он покраснел.
Желтухин, пивший за столом чай, фыркнул.
— Ты чего? — спросил отец.
— Это я так…
Торопливо надевая спецовку, отец говорил:
— Коллектив — это великое дело. Стоит за что-нибудь взяться сообща — горы сдвинешь! Ты как там, не роняешь рабочей марки? Смотри! Да не зазнавайся.
Когда отец ушел, Радик хотел было влепить Желтухину подзатыльник за его неуместное хихиканье, но тот поглядывал так ехидно, что Радик решил расправу отложить и сел за уроки.
Он раскрыл учебник и начал читать, а сам думал только об одном. И отец, и Як Яклич, знали бы они, какая у них с Женькой «рабочая марка»… Об этом даже думать было тошно.
А тут еще к Желтухину явились гости — Стародубцев и какой-то сопливый первачок.
Они принялись что-то обсуждать в соседней комнате, сперва тихо, а потом все азартнее и громче. Радик заткнул уши, но не мог заглушить их назойливые голоса.
— Внутри она должна быть пустая!
— Она провалится!
— Ничего не провалится! Там же будут доски! Внутри пустая, а где ехать — доски, а сверху и с боков — снег, как она провалится?
— А где столько досок возьмешь?
— Як Яклич даст. Видел, какие большие лежат возле сарая! Такие толстые, не продавишь их и трактором, не то что санками!
Радик догадался: это они снежную гору строят на школьном дворе. То-то они вчера там все сновали, суетились! Тоже — строители! Что они могут построить? Вот если б за это дело взялся пятый «Б» — это б была гора!
— А что?
— Что? Стулья где? Ты думаешь, они тебе, как ты, что ль? Им так нельзя, им надо стулья…
Радик и Женька так были ошарашены, что Женька, ничего уже не соображая, сказал:
— Да зачем? Не беспок…
— Как же, как же… — давился от смеха Войленко. — Никак невозможно… Сейчас-сейчас! Витамин! Долго ты там будешь копаться!
Витамин, скинув стружки с сиденья единственной табуретки, выволок ее на середину комнаты и начал усердно обтирать рукавом.
Будто ошпаренные, выскочили из комнаты Радик и Женька, а вслед им донесся голос Войленко:
— Вот видишь! Я говорил — стулья им надо, а не табуретку, дурак!
На крыльце Радик и Женька поглядели друг на друга и ничего не смогли сказать.
Только через некоторое время Радик вздохнул:
— Да-а-а… Ишь, как они…
Женька печально шмыгнул носом:
— Здорово…
— Ты скажи как, а?
— Да-а…
— А ведь из-за чего все произошло? — продолжал Радик, кривя душой, — Из-за пустяка! Из-за укола! Подумаешь — укол!
— Конечно! — сразу понял друга Женька. — Стоит ли шум поднимать из-за какого-то несчастного укола!
— Как будто бы мы не можем его сделать!
— Сто раз можем!
— Они думают, что мы боимся.
— Так и думают!
— А нам это и вовсе ничего не стоит.
— Совсем пустяк!
— Вот пойдем — и сделаем!
— Пошли! — обрадовался Женька. — Айда!
Это, конечно, не означало, что они собираются идти кому-то на уступки, просто надо было доказать, что уколов они не боятся!
Все оказалось настолько просто и быстро, что Радик с Женькой были даже немного разочарованы.
Когда отыскали нужного врача и начали сбивчиво объяснять, в чем дело, врач только спросил:
— Из какого класса? Значит, дезертиры, беглецы?
— Да нет… Мы так…
Врач заглянул в какую-то бумагу:
— Верно. Только вас двое и осталось. Крюков еще вчера сделал.
— Разве Крюков сделал? — изумился Радик.
— А как же… — ответил врач, вписывая что-то в маленький клочок бумажки. — Обязательно сделал… Непременно сделал. Значит, сейчас ступайте с этой бумажкой в четвертый кабинет!
— Вот это да! — сказал Радик, отыскивая четвертый кабинет. — Ну и Крюк! А еще: и я не буду! Вот она какая «взрослая читальня»!
— Нас втравил, а сам скорей…
Они поспели в школу вовремя, и в кармане у Радика лежала справка, которую им выдали одну на двоих, но показать ее было некому: уроков Анны Ефимовны сегодня не было, а ребята продолжали по-прежнему не замечать Радика и Женьку.
На переменах они тоскливо слонялись по коридору, стараясь казаться развязными и независимыми.
А перемены проходили, как обычно, только как бы без участия Радика и Женьки.
Войленко носился с какой-то особенной лыжной мазью; ковырял ее, нюхал и даже чуть не пробовал на язык. Он совал ее под нос всем, кроме Радика и Женьки.
Крюков сидел за партой и складывал какие-то трепаные листочки, шепотом их подсчитывая.
— Ты что же, Крюк? — сказал ему Радик. — Оказывается, укол-то сделал?
— Кто, я? — поднял глаза Крюков. — А как же! Как все, так и я. Я никогда не отделяюсь. Не то что некоторые…
— А чего ж ты нам головы морочил?
Но Крюков не знал, что такое смущение:
— Каждый человек может захотеть делать себе уколы! «Понятно? — задал вопрос капитан Витема, погружаясь в бумаги».
Потом Радик весело обратился к Войленко:
— Ну вот мы и сделали этот укол! Ты уж думал…
— А я тут при чем? — пожал плечами Войленко. — Мне, что ль, его делали?
— Верно, верно! — подтвердил Женька. — Не веришь?
— Сделали так сделали. Подумаешь, достижение какое…
И Войленко пошел прочь.
В довершение всего Як Яклич, который, видно, еще ничего не знал, проходя мимо Радика, хлопнул его по плечу:
— Ну, рабочий класс, как дела? Даем стране угля?
— Даем… — вяло ответил Радик, а спешивший куда-то Витамин, ухмыляясь, остановился.
— Чего смеешься? — спросил его Радик.
— А так… Это, понимаешь, книжка такая есть… Называется «Отверженные». Очень толстая книжка.
— Витамин! Витька! — отчаянным голосом позвали его откуда-то из-под лестницы. — Сюда! Да скорей!
— Сейчас! — крикнул Витамин. — Так вот… Я ее не читал, а вам надо, потому что вы…
— Да Витамин же! Да скорее! — еще отчаяннее раздавалось из-под лестницы, и Витамин, не договорив, бросился туда — веселый, счастливый, всем нужный.
Последняя капля
Собираясь утром на работу, отец вдруг спросил у Радика:
— Ну, как там ваше строительство?
— Ничего… Идет… — пробормотал Радик, отворачиваясь, чтоб не было видно, как он покраснел.
Желтухин, пивший за столом чай, фыркнул.
— Ты чего? — спросил отец.
— Это я так…
Торопливо надевая спецовку, отец говорил:
— Коллектив — это великое дело. Стоит за что-нибудь взяться сообща — горы сдвинешь! Ты как там, не роняешь рабочей марки? Смотри! Да не зазнавайся.
Когда отец ушел, Радик хотел было влепить Желтухину подзатыльник за его неуместное хихиканье, но тот поглядывал так ехидно, что Радик решил расправу отложить и сел за уроки.
Он раскрыл учебник и начал читать, а сам думал только об одном. И отец, и Як Яклич, знали бы они, какая у них с Женькой «рабочая марка»… Об этом даже думать было тошно.
А тут еще к Желтухину явились гости — Стародубцев и какой-то сопливый первачок.
Они принялись что-то обсуждать в соседней комнате, сперва тихо, а потом все азартнее и громче. Радик заткнул уши, но не мог заглушить их назойливые голоса.
— Внутри она должна быть пустая!
— Она провалится!
— Ничего не провалится! Там же будут доски! Внутри пустая, а где ехать — доски, а сверху и с боков — снег, как она провалится?
— А где столько досок возьмешь?
— Як Яклич даст. Видел, какие большие лежат возле сарая! Такие толстые, не продавишь их и трактором, не то что санками!
Радик догадался: это они снежную гору строят на школьном дворе. То-то они вчера там все сновали, суетились! Тоже — строители! Что они могут построить? Вот если б за это дело взялся пятый «Б» — это б была гора!
Но тут Радик вспомнил обо всем и снова погрузился в чтение. Прочитал страничку раз, другой, однако в голове ничего не оставалось. А все эти паршивые сопляки: вон как они там начали сопеть, хихикать, возиться и грохотать стульями!
— Эй, вы! — грозно крикнул Радик. В соседней комнате тотчас затихло.
— Чего ты? — недовольно спросил Желтухин.
— А то! — со злостью заорал Радик. — А то, что навел тут полный дом! Орут тут, стучат!
— А что, мы тебе мешаем?
— А то не мешаете! Полный дом… Собрал тут… Сейчас всех повыгоню!
После минуты молчания раздался дрожащий от обиды голос Желтухина:
— Что я, не могу товарищей к себе привести? Сам со всеми поругался, хочешь, чтоб и я… С самим никто не водится, хочешь, чтоб и со мной…
В другое время за такой разговор дать бы обнаглевшему Желтухину хорошенько и выставить бы всю его банду за дверь, но теперь Радик только пробормотал:
— Не твое дело! Я тебе дам…
— Да-а-ам… — издевательски сказал Желтухин. — А будешь ко мне придираться, можно и папе кое-что рассказать…
Этого еще не хватало!
— Ладно! — заорал Радик. — Учту!
И, схватив портфель, побежал к Женьке. Больше податься было некуда.
Но и у Женьки происходило приблизительно то же самое. Еще за дверью Радик услышал громкие голоса.
Войдя, он увидел, что Женька стоит посреди комнаты, красный, с набухшим носом, со слезами на глазах.
— Ну и ладно! Ну и пускай! — грубо говорил он. Его мать сидела за столом, склонив голову набок и подперев ее рукой, печально и недоуменно глядя на Женьку.
— Вот, Радик, — сказал она, — может, ты объяснишь, что такое с ним сотворилось? Был ребенок как ребенок, а со вчерашнего дня, ну, как с цепи сорвался! То ему не так, это ему нехорошо, ни с кем толком поговорить не хочет, соседке нагрубил, кошку чуть ботинком не пришиб, а уж кошка-то чем виновата… Может, у вас в школе что неладно?
— Ничего, теть Вера! — бодро сказал Радик.
— Покоя не дают! — упорствовал Женька.
— Кто ж тебе не дает?
— Все!
— Тогда тебе надо где-нибудь келью сыскать, вот как в старое время отшельники были.
— И найду!
— Закрыться там и сидеть, чтоб никто…
— И закроюсь!
— Радик, да ты признайся, может, у вас там что в школе…
— Да нет, теть Вер, ничего, это он так, — жизнерадостно заверил ее Радик и, чтобы избежать дальнейших вопросов, сказал: — Женька, пошли ко мне уроки учить!
Женька, ни на кого не глядя, подошел к столу, запихал в портфель несколько, каких попало, учебников и молча начал одеваться.
— Ты хоть перед школой поесть-то зайди, воин… — напутствовала его мать.
— Не зайду! — буркнул упрямый Женька.
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Третьяков.
| Юрий Третьяков | |
| Имя при рождении: |
Юрий Федорович Третьяков |
|---|---|
| Дата рождения: |
19 марта 1931 |
| Место рождения: |
Борисоглебск, |
| Дата смерти: |
4 февраля 1985 (53 года) |
| Место смерти: |
Воронеж, РСФСР, СССР |
| Гражданство: |
СССР |
| Род деятельности: |
прозаик |
| Направление: |
социалистический реализм |
| Жанр: |
детская литература |
| Дебют: |
«Жук и геометрия» |
Юрий Федорович Третьяко́в (1931—1985) — советский писатель, автор детских книг.
Биография
Ю. Ф. Третьяков родился 19 марта 1931 года в Борисоглебске (ныне Воронежской области). Учился в 2 ММИ имени Н. И. Пирогова и Литинституте имени А. М. Горького. Первый сборник рассказов про школьников, «Жук и геометрия», выпустил в 22 года в родном Воронеже, но уже вторую книгу, «Начало рыбачьего патруля», забрала себе «Детская литература», выпустившая его с иллюстрациями одного из лучших детских художников, Е. Т. Мигунова. Карьера складывалась блестяще: Третьякова мгновенно приняли в СП СССР (1958), долгие годы он оставался самым молодым членом Воронежской писательской организации.
И вдруг Третьяков уезжает из Воронежа родной Борисоглебск, к больной матери.
Все последующие книги Юрия Федоровича Третьякова выходили исключительно в «Центрально-Черноземном книжном издательстве».
Ю. Ф. Третьяков умер 4 февраля 1985 года в Воронеже.
Библиография
- «Толстый мальчишка Глеб» и «Дикая жизнь в лесу» — дилогия
- «Рыцари Березовой улицы» — повесть
- «Приключения Мишки Мочалкина» — повесть
- «Потомственный мастеровой» — повесть
- «Начало рыбачьего патруля» — повесть
- «Витька Витамин» — повесть
- «Вася-капиталист» — повесть
- «Вовка из нашего класса» — повесть, состоит из несвязанных рассказов, которые иногда издавались отдельно, например, «Учреждение „Снабчервяк“» и «Как мы с Вовкой собирали утиль»
- «„Электросигналы“ на сорняках» — повесть
- «Ошибка Радика и Женьки» — повесть
- «Самый лучший щенок» — повесть
- «Алёшин год» — сборник рассказов
- «Андрейка и лодырь Ромашка» — сборник рассказов
- «Как прогнали Витальку» — рассказ
- «Мюнхаузен» — рассказ
- «В плену у краснокожих» — рассказ
Ссылки
- Статья о Юрии Третьякове в «Литературной газете»
- Статья о детских писателях
Сказки зарубежных писателей © 2023.
Книжный магазин с доставкой курьером или Почтой России. Лучшие цены в РФ. Федорович Юрий Третьяков Ошибка Радика и Женьки
Покупая наши книги в интернет магазине доставка по России производится в Москву, Санкт-Петербург, Тула, Ухта, Серпухов, Череповец, Ульяновск, Чебоксары, Волгодонск, Кемерово, Рязань, Невинномысск, Альметьевск, Нальчик, Волжский, Грозный, Пенза, Смоленск, Норильск, Челябинск, Набережные Челны, Калининград, Тюмень, Брянск, Новороссийск, Назрань, Новый Уренгой, Сочи, Орехово-Зуево, Таганрог, Киров, Самара, Комсомольск-на-Амуре, Новосибирск, Сургут, Екатеринбург, Петрозаводск, Нижнекамск, Рубцовск, Арзамас, Южно-Сахалинск, Волгоград, Архангельск, Ангарск, Липецк, Иркутск, Красногорск, Черкесск, Мурманск, Рыбинск, Владикавказ, Орёл, Краснодар, Ачинск, Хасавюрт, Новокуйбышевск, Люберцы, Шахты, Новочебоксарск, Красноярск, Нефтеюганск, Стерлитамак, Димитровград, Коломна, Новотроицк, Иваново, Елец, Королёв, Пермь, Подольск, Хабаровск, Электросталь, Сергиев Посад, Кызыл, Абакан, Тверь, Уссурийск, Улан-Удэ, Элиста, Киселёвск и другим городам Российской Федерации почтой России, курьером, с помощью курьерской службы, либо в пункт самовывоза.