Ошибка радика и женьки читать

Все оказалось настолько просто и быстро, что Радик с Женькой были даже немного разочарованы.

Когда отыскали нужного врача и начали сбивчиво объяснять, в чем дело, врач только спросил:

— Из какого класса? Значит, дезертиры, беглецы?

— Да нет… Мы так…

Врач заглянул в какую-то бумагу:

— Верно. Только вас двое и осталось. Крюков еще вчера сделал.

— Разве Крюков сделал? — изумился Радик.

— А как же… — ответил врач, вписывая что-то в маленький клочок бумажки. — Обязательно сделал… Непременно сделал. Значит, сейчас ступайте с этой бумажкой в четвертый кабинет!

— Вот это да! — сказал Радик, отыскивая четвертый кабинет. — Ну и Крюк! А еще: и я не буду! Вот она какая «взрослая читальня»!

— Нас втравил, а сам скорей…

Они поспели в школу вовремя, и в кармане у Радика лежала справка, которую им выдали одну на двоих, но показать ее было некому: уроков Анны Ефимовны сегодня не было, а ребята продолжали по-прежнему не замечать Радика и Женьку.

На переменах они тоскливо слонялись по коридору, стараясь казаться развязными и независимыми.

А перемены проходили, как обычно, только как бы без участия Радика и Женьки.

Войленко носился с какой-то особенной лыжной мазью; ковырял ее, нюхал и даже чуть не пробовал на язык. Он совал ее под нос всем, кроме Радика и Женьки.

Крюков сидел за партой и складывал какие-то трепаные листочки, шепотом их подсчитывая.

— Ты что же, Крюк? — сказал ему Радик. — Оказывается, укол-то сделал?

— Кто, я? — поднял глаза Крюков. — А как же! Как все, так и я. Я никогда не отделяюсь. Не то что некоторые…

— А чего ж ты нам головы морочил?

Но Крюков не знал, что такое смущение:

— Каждый человек может захотеть делать себе уколы! «Понятно? — задал вопрос капитан Витема, погружаясь в бумаги».

Потом Радик весело обратился к Войленко:

— Ну вот мы и сделали этот укол! Ты уж думал…

— А я тут при чем? — пожал плечами Войленко. — Мне, что ль, его делали?

— Верно, верно! — подтвердил Женька. — Не веришь?

— Сделали так сделали. Подумаешь, достижение какое…

И Войленко пошел прочь.

В довершение всего Як Яклич, который, видно, еще ничего не знал, проходя мимо Радика, хлопнул его по плечу:

— Ну, рабочий класс, как дела? Даем стране угля?

— Даем… — вяло ответил Радик, а спешивший куда-то Витамин, ухмыляясь, остановился.

— Чего смеешься? — спросил его Радик.

— А так… Это, понимаешь, книжка такая есть… Называется «Отверженные». Очень толстая книжка.

— Витамин! Витька! — отчаянным голосом позвали его откуда-то из-под лестницы. — Сюда! Да скорей!

— Сейчас! — крикнул Витамин. — Так вот… Я ее не читал, а вам надо, потому что вы…

— Да Витамин же! Да скорее! — еще отчаяннее раздавалось из-под лестницы, и Витамин, не договорив, бросился туда — веселый, счастливый, всем нужный.

Последняя капля

Собираясь утром на работу, отец вдруг спросил у Радика:

— Ну, как там ваше строительство?

— Ничего… Идет… — пробормотал Радик, отворачиваясь, чтоб не было видно, как он покраснел.

Желтухин, пивший за столом чай, фыркнул.

— Ты чего? — спросил отец.

— Это я так…

Торопливо надевая спецовку, отец говорил:

— Коллектив — это великое дело. Стоит за что-нибудь взяться сообща — горы сдвинешь! Ты как там, не роняешь рабочей марки? Смотри! Да не зазнавайся.

Когда отец ушел, Радик хотел было влепить Желтухину подзатыльник за его неуместное хихиканье, но тот поглядывал так ехидно, что Радик решил расправу отложить и сел за уроки.

Он раскрыл учебник и начал читать, а сам думал только об одном. И отец, и Як Яклич, знали бы они, какая у них с Женькой «рабочая марка»… Об этом даже думать было тошно.

А тут еще к Желтухину явились гости — Стародубцев и какой-то сопливый первачок.

Они принялись что-то обсуждать в соседней комнате, сперва тихо, а потом все азартнее и громче. Радик заткнул уши, но не мог заглушить их назойливые голоса.

— Внутри она должна быть пустая!

— Она провалится!

— Ничего не провалится! Там же будут доски! Внутри пустая, а где ехать — доски, а сверху и с боков — снег, как она провалится?

— А где столько досок возьмешь?

— Як Яклич даст. Видел, какие большие лежат возле сарая! Такие толстые, не продавишь их и трактором, не то что санками!

Радик догадался: это они снежную гору строят на школьном дворе. То-то они вчера там все сновали, суетились! Тоже — строители! Что они могут построить? Вот если б за это дело взялся пятый «Б» — это б была гора!

— А что?

— Что? Стулья где? Ты думаешь, они тебе, как ты, что ль? Им так нельзя, им надо стулья…

Радик и Женька так были ошарашены, что Женька, ничего уже не соображая, сказал:

— Да зачем? Не беспок…

— Как же, как же… — давился от смеха Войленко. — Никак невозможно… Сейчас-сейчас! Витамин! Долго ты там будешь копаться!

Витамин, скинув стружки с сиденья единственной табуретки, выволок ее на середину комнаты и начал усердно обтирать рукавом.

Будто ошпаренные, выскочили из комнаты Радик и Женька, а вслед им донесся голос Войленко:

— Вот видишь! Я говорил — стулья им надо, а не табуретку, дурак!

На крыльце Радик и Женька поглядели друг на друга и ничего не смогли сказать.

Только через некоторое время Радик вздохнул:

— Да-а-а… Ишь, как они…

Женька печально шмыгнул носом:

— Здорово…

— Ты скажи как, а?

— Да-а…

— А ведь из-за чего все произошло? — продолжал Радик, кривя душой, — Из-за пустяка! Из-за укола! Подумаешь — укол!

— Конечно! — сразу понял друга Женька. — Стоит ли шум поднимать из-за какого-то несчастного укола!

— Как будто бы мы не можем его сделать!

— Сто раз можем!

— Они думают, что мы боимся.

— Так и думают!

— А нам это и вовсе ничего не стоит.

— Совсем пустяк!

— Вот пойдем — и сделаем!

— Пошли! — обрадовался Женька. — Айда!

Это, конечно, не означало, что они собираются идти кому-то на уступки, просто надо было доказать, что уколов они не боятся!

Все оказалось настолько просто и быстро, что Радик с Женькой были даже немного разочарованы.

Когда отыскали нужного врача и начали сбивчиво объяснять, в чем дело, врач только спросил:

— Из какого класса? Значит, дезертиры, беглецы?

— Да нет… Мы так…

Врач заглянул в какую-то бумагу:

— Верно. Только вас двое и осталось. Крюков еще вчера сделал.

— Разве Крюков сделал? — изумился Радик.

— А как же… — ответил врач, вписывая что-то в маленький клочок бумажки. — Обязательно сделал… Непременно сделал. Значит, сейчас ступайте с этой бумажкой в четвертый кабинет!

— Вот это да! — сказал Радик, отыскивая четвертый кабинет. — Ну и Крюк! А еще: и я не буду! Вот она какая «взрослая читальня»!

— Нас втравил, а сам скорей…

Они поспели в школу вовремя, и в кармане у Радика лежала справка, которую им выдали одну на двоих, но показать ее было некому: уроков Анны Ефимовны сегодня не было, а ребята продолжали по-прежнему не замечать Радика и Женьку.

На переменах они тоскливо слонялись по коридору, стараясь казаться развязными и независимыми.

А перемены проходили, как обычно, только как бы без участия Радика и Женьки.

Войленко носился с какой-то особенной лыжной мазью; ковырял ее, нюхал и даже чуть не пробовал на язык. Он совал ее под нос всем, кроме Радика и Женьки.

Крюков сидел за партой и складывал какие-то трепаные листочки, шепотом их подсчитывая.

— Ты что же, Крюк? — сказал ему Радик. — Оказывается, укол-то сделал?

— Кто, я? — поднял глаза Крюков. — А как же! Как все, так и я. Я никогда не отделяюсь. Не то что некоторые…

— А чего ж ты нам головы морочил?

Но Крюков не знал, что такое смущение:

— Каждый человек может захотеть делать себе уколы! «Понятно? — задал вопрос капитан Витема, погружаясь в бумаги».

Потом Радик весело обратился к Войленко:

— Ну вот мы и сделали этот укол! Ты уж думал…

— А я тут при чем? — пожал плечами Войленко. — Мне, что ль, его делали?

— Верно, верно! — подтвердил Женька. — Не веришь?

— Сделали так сделали. Подумаешь, достижение какое…

И Войленко пошел прочь.

В довершение всего Як Яклич, который, видно, еще ничего не знал, проходя мимо Радика, хлопнул его по плечу:

— Ну, рабочий класс, как дела? Даем стране угля?

— Даем… — вяло ответил Радик, а спешивший куда-то Витамин, ухмыляясь, остановился.

— Чего смеешься? — спросил его Радик.

— А так… Это, понимаешь, книжка такая есть… Называется «Отверженные». Очень толстая книжка.

— Витамин! Витька! — отчаянным голосом позвали его откуда-то из-под лестницы. — Сюда! Да скорей!

— Сейчас! — крикнул Витамин. — Так вот… Я ее не читал, а вам надо, потому что вы…

— Да Витамин же! Да скорее! — еще отчаяннее раздавалось из-под лестницы, и Витамин, не договорив, бросился туда — веселый, счастливый, всем нужный.

Последняя капля

Собираясь утром на работу, отец вдруг спросил у Радика:

— Ну, как там ваше строительство?

— Ничего… Идет… — пробормотал Радик, отворачиваясь, чтоб не было видно, как он покраснел.

Желтухин, пивший за столом чай, фыркнул.

— Ты чего? — спросил отец.

— Это я так…

Торопливо надевая спецовку, отец говорил:

— Коллектив — это великое дело. Стоит за что-нибудь взяться сообща — горы сдвинешь! Ты как там, не роняешь рабочей марки? Смотри! Да не зазнавайся.

Когда отец ушел, Радик хотел было влепить Желтухину подзатыльник за его неуместное хихиканье, но тот поглядывал так ехидно, что Радик решил расправу отложить и сел за уроки.

Он раскрыл учебник и начал читать, а сам думал только об одном. И отец, и Як Яклич, знали бы они, какая у них с Женькой «рабочая марка»… Об этом даже думать было тошно.

А тут еще к Желтухину явились гости — Стародубцев и какой-то сопливый первачок.

Они принялись что-то обсуждать в соседней комнате, сперва тихо, а потом все азартнее и громче. Радик заткнул уши, но не мог заглушить их назойливые голоса.

— Внутри она должна быть пустая!

— Она провалится!

— Ничего не провалится! Там же будут доски! Внутри пустая, а где ехать — доски, а сверху и с боков — снег, как она провалится?

— А где столько досок возьмешь?

— Як Яклич даст. Видел, какие большие лежат возле сарая! Такие толстые, не продавишь их и трактором, не то что санками!

Радик догадался: это они снежную гору строят на школьном дворе. То-то они вчера там все сновали, суетились! Тоже — строители! Что они могут построить? Вот если б за это дело взялся пятый «Б» — это б была гора!

Но тут Радик вспомнил обо всем и снова погрузился в чтение. Прочитал страничку раз, другой, однако в голове ничего не оставалось. А все эти паршивые сопляки: вон как они там начали сопеть, хихикать, возиться и грохотать стульями!

— Эй, вы! — грозно крикнул Радик. В соседней комнате тотчас затихло.

— Чего ты? — недовольно спросил Желтухин.

— А то! — со злостью заорал Радик. — А то, что навел тут полный дом! Орут тут, стучат!

— А что, мы тебе мешаем?

— А то не мешаете! Полный дом… Собрал тут… Сейчас всех повыгоню!

После минуты молчания раздался дрожащий от обиды голос Желтухина:

— Что я, не могу товарищей к себе привести? Сам со всеми поругался, хочешь, чтоб и я… С самим никто не водится, хочешь, чтоб и со мной…

В другое время за такой разговор дать бы обнаглевшему Желтухину хорошенько и выставить бы всю его банду за дверь, но теперь Радик только пробормотал:

— Не твое дело! Я тебе дам…

— Да-а-ам… — издевательски сказал Желтухин. — А будешь ко мне придираться, можно и папе кое-что рассказать…

Этого еще не хватало!

— Ладно! — заорал Радик. — Учту!

И, схватив портфель, побежал к Женьке. Больше податься было некуда.

Но и у Женьки происходило приблизительно то же самое. Еще за дверью Радик услышал громкие голоса.

Войдя, он увидел, что Женька стоит посреди комнаты, красный, с набухшим носом, со слезами на глазах.

— Ну и ладно! Ну и пускай! — грубо говорил он. Его мать сидела за столом, склонив голову набок и подперев ее рукой, печально и недоуменно глядя на Женьку.

— Вот, Радик, — сказал она, — может, ты объяснишь, что такое с ним сотворилось? Был ребенок как ребенок, а со вчерашнего дня, ну, как с цепи сорвался! То ему не так, это ему нехорошо, ни с кем толком поговорить не хочет, соседке нагрубил, кошку чуть ботинком не пришиб, а уж кошка-то чем виновата… Может, у вас в школе что неладно?

— Ничего, теть Вера! — бодро сказал Радик.

— Покоя не дают! — упорствовал Женька.

— Кто ж тебе не дает?

— Все!

— Тогда тебе надо где-нибудь келью сыскать, вот как в старое время отшельники были.

— И найду!

— Закрыться там и сидеть, чтоб никто…

— И закроюсь!

— Радик, да ты признайся, может, у вас там что в школе…

— Да нет, теть Вер, ничего, это он так, — жизнерадостно заверил ее Радик и, чтобы избежать дальнейших вопросов, сказал: — Женька, пошли ко мне уроки учить!

Женька, ни на кого не глядя, подошел к столу, запихал в портфель несколько, каких попало, учебников и молча начал одеваться.

— Ты хоть перед школой поесть-то зайди, воин… — напутствовала его мать.

— Не зайду! — буркнул упрямый Женька.

Скачать книгу (fb2, 144 страницы, 728 Kb)

Жанр: Современная литература XX-XXI веков
Издательство: Речь, 2023

«Ох уж эти мальчишки — им не сидится на месте! То и дело они выдумывают себе приключения, и каждый день у них полон больших и маленьких событий. Вот, например, Вовка Иванов запросто бесстрашно прыгает с крыши, бежит по перилам мостика, как кошка, карабкается на дерево. А Радик и Женька, самые прославленные ребята из пятого «Б», могут смастерить что угодно: хоть целых десять штук аквариумов для зоокабинета. Мальчишки умеют не только озорничать, но и горазды на полезные выдумки! В книге вас ждёт встреча с этими и другими героями историй Юрия Третьякова, рисунки к которым выполнил Владимир Панов — один из классиков отечественной детской книжной иллюстрации прошлого века.»

— Ничего, теть Вера! — бодро сказал Радик.

— Покоя не дают! — упорствовал Женька.

— Кто ж тебе не дает?

— Все!

— Тогда тебе надо где-нибудь келью сыскать, вот как в старое время отшельники были.

— И найду!

— Закрыться там и сидеть, чтоб никто…

— И закроюсь!

— Радик, да ты признайся, может, у вас там что в школе…

— Да нет, теть Вер, ничего, это он так, — жизнерадостно заверил ее Радик и, чтобы избежать дальнейших вопросов, сказал: — Женька, пошли ко мне уроки учить!

Женька, ни на кого не глядя, подошел к столу, запихал в портфель несколько, каких попало, учебников и молча начал одеваться.

— Ты хоть перед школой поесть-то зайди, воин… — напутствовала его мать.

— Не зайду! — буркнул упрямый Женька.

Комаров

Небо было голубое, яркое, без облаков, искрился под солнцем снег, слепил глаза и хрустел под ногами, морозные иголочки кололи нос и уши, а на душе у друзей было сумрачно.

В который раз за эти дни брели они без дела, куда ноги приведут, и Женька угрюмо критиковал окружающее:

— И зачем этот снег только нужен! И так холодно, а от него еще холоднее. Лучше б его не было. А потом растает — будет грязь. И вообще все так паршиво…

Проходя мимо озябших, но энергичных городских голубей, суетившихся вокруг специальных кормушек, построенных прямо на тротуаре, Женька махнул на них ногой:

— Ну вы, дармоеды! Развелось этих голубей — пройти нельзя… Кормушек им зачем-то понаделали! Пусть бы подыхали! Ничуть не жалко.

— Пойдем к реке, — сказал Радик.

— Зачем?

— А так…

— Пойдем, все равно…

Они дошли до окраины города, до высоких снеговых круч. По ним лишь кое-где ползали одинокие фигурки, потому что только сегодня ночью ударил настоящий морозец и сковал рыхлый снег.

— Глянь, — толкнул вдруг Женька Радика, — сам Комар выполз из своего комариного гнезда.

И верно: Комаров стоял один на краю самой крутой горы и, согнувшись, прилаживал лыжи. Радика и Женьки он не видал. Под горой какие-то предусмотрительные лыжники, когда снег был еще сырой, соорудили трамплин.

— Неужели хочет съехать? — разинул от удивления рот Женька. — Вот осел. Там же и лыжни еще нет! Там, кто умеет, и тот…

— Ишь, копается… — злорадно сказал Радик. — Согнулся в три погибели… Подойти, что ли, сзади, да подтолкнуть — вот и поедет: куда лыжи, куда что.

— Поглядим! — развеселился Женька. — Поглядим, как он сейчас кувыркнется! Лыжни же нет, а он катается, как черепаха!

Наконец Комаров кончил возиться с креплениями, выпрямился, перехватил палки получше, чуть пригнулся, чтоб оттолкнуться, и снова выпрямился.

— Боится, комариная душа!

Мало-помалу Комаров придвинулся к самому краю горы и вдруг внезапно поехал, нелепо взмахивая палками и поднимая то одну, то другую лыжу. Странно, что он все-таки достиг трамплина и, раскорячившись наподобие лягушки, шлепнулся в снег.

— Вот как! — подпрыгнули от удовольствия Радик и Женька, жадно глядя, как Комаров будет вставать и что у него станет с лыжами, потому что после такого полета любым лыжам — каюк!

Но Комаров не вставал. Он даже не шевелился, и одна лыжа у него торчала вверх.

Это было так страшно, что Радик и Женька, не сговариваясь, бросились вниз, увязая, падая и черпая валенками снег.

Они наклонились над Комаровым. Глаза у него были открыты, он ошалело глядел на Радика и Женьку, потом медленно улыбнулся:

— В-в-вот эт-то я п-падал! — с трудом проговорил он.

— Испугал же ты нас! — сказал Радик, переводя дух.

— Мы уж думали, ты разбился, — сказал Женька.

— Я… и раз-бился… т-только н-не с-совсем… — объяснил Комаров, продолжая лежать.

— Что же ты не встаешь?

— Мне н-надо помочь…

— Это я так…

— Давай руку!

Как и нужно было ожидать, одна лыжа переломилась пополам. Неопытный Комаров прикрепил их к валенкам наглухо, и, чтоб поднять пострадавшего, пришлось валенки снять. При этом оказалось, что у него слегка вывихнута ступня. Для бывалых людей такие вывихи составляли сущие пустяки. Женька придержал Комарова за плечи, а Радик так умело дернул ногу, что в ней что-то хрустнуло, а Комаров ойкнул.

— Ну, лучше? — осведомился лекарь. Больной неуверенно кивнул.

Затем, собрав остатки лыж и поддерживая ковыляющего Комарова под мышки, они полезли по сугробам в гору, часто останавливаясь, чтоб дать отдых ноге.

— Спа-сибо, что увидели… — сказал Комаров, очутившись наверху и заикаясь все меньше. — А то б так я и лежал… И не мог встать…

— Ладно, чего там… — смутился Радик и, чтобы Комар этого не заметил, грубо спросил:

— Какой же дурак так крепления делает?

— Я д-думал, что… чем крепче, тем лучше… Не соскочат… А то они у меня… соскакивают…

— Эх, ты… Ты б хоть кого из ребят взял.

— А я стеснялся, — просто объяснил Комаров. — Я хотел сначала один попрыгать. Если упаду, никто не увидит. И смеяться никто не будет, а то некоторые смеются…

— Это ты напрасно. Одному нельзя.

Радик и Женька хорошенько отряхнулись сами, выбили снег из валенок, отряхнули Комарова, и на душе у них повеселело.

Загудел гудок на фабрике. Двенадцать! Через полчаса начало уроков.

— Ты как, можешь идти? — спросил Комарова Радик.

— Могу. Спасибо.

— Ну уж ладно, пойдем мы тебя проводим!

— Да я ничего… Я уж почти… И заикаться, видимо, перестал.

— Это что! — сказал Женька. — Это даже и сравнить нельзя, как шлепнулся я позапрошлой зимой! С такого же трамплина. Какой-то гад возьми да и посыпь его золой! Я заикался тогда ровно целую неделю!

Они проводили Комарова до самого его дома, который оказался совсем близко.

— Значит, тут ты живешь? Ничего домик, — великодушно похвалил Женька. — Будем теперь знать.

Пока Комаров собирал свои учебники, Радик с Женькой поджидали его на улице.

— А ничего, оказывается, парень, этот самый Комар, — сказал Радик.

— Да… Я и не ожидал. Кататься не умеет, а все-таки не испугался, сам съехал.

В школу они явились втроем.

Хороший конец

Развеселившиеся немного Радик и Женька совсем сникли, как только в класс вошла Анна Ефимовна.

Положив на стол журнал, она сняла очки и оглядела ребят:

— Прямо-таки исключительно редкий случай: все на месте, даже Крюков. Надо это где-нибудь записать…

Тут Радик встал и, чувствуя, как быстро и сильно краснеют щеки и уши, подошел к столу и положил перед Анной Ефимовной вчерашнюю справку из поликлиники.

Читать дальше