Ошибка наборщика роман

Роман. Перевод Томаса Чепайтиса. Вступление Марии Чепайтите

 

Перевод Томаса Чепайтиса

Вступление Марии Чепайтите

 

Когда в 2003 году роман Люне Янушите начали публиковать в популярной литовской литературной газете «Северные Афины», редакция сочла нужным предварить публикацию коротким вступлением:

«Роман Люне Янушите «Ошибка наборщика», изданный в 1938 году в издательстве «Сакалас», стоит прочитать по нескольким причинам: 1. Литовцы в Европе (заметно ли изменилось наше самосознание за более чем полтора века?); 2. Авторская самоирония и самоанализ; 3. Иллюстрации Виктораса Петравичюса; 4. За оскорбление властей автор была исключена из Товарищества писателей и Союза журналистов; 5. Комические ситуации, пародия, гипербола, легкая сатира»[1].

Газета «Северные Афины» выкладывается в сети, и роман собрал много читательских комментариев. Одни удивлялись свежести текста и душевному здоровью автора, другие возмущались, зачем перепечатывать такое легковесное произведение. Одновременно возрос интерес критиков к давно забытому произведению, Люне Янушите назвали литовской Жорж Санд, «Ошибку наборщика» – романом ар-деко или первой феминистической литовской прозой. Как пишет в послесловии к роману литературовед Сольвейга Даугирдайте: «Люне Янушите – белая ворона на фоне наших вкусов и традиций: до сих пор считается, что у «серьезной литературы» должна быть скорбная, серьезная интонация, герои и героини должны жалеть себя и тем самым пробуждать сочувствие читателя»[2]. Некоторые отзывы свидетельствуют о том, что самосознание литовцев за более чем полтора века совсем не изменилось.

В 2011 году вышло факсимильное издание романа, в 2016 году режиссер Агне Дилите поставила по «Ошибке наборщика» спектакль в Каунасском камерном театре.

Почему этот роман, написанный в 1937 году, сегодня предлагается русскому читателю? Можно бы, следуя примеру «Северных Афин», ответить коротко:

Роман Люне Янушите «Ошибка наборщика» стоит прочитать по нескольким причинам: 1. 1937 год в романе и 1937 год в Советской России; 2. Взгляд литовки из Парижа на родной Каунас; 3. Иллюстрации Виктораса Петравичюса; 4. Автор впоследствии осталась в Советской Литве, о чем речь пойдет ниже; 5. Несвойственное литовской прозе легкомыслие, напоминающее сегодняшнюю переписку в блогах.

 

В довоенной Литве Люне (сокращенное от Люция) Янушите была чем-то вроде литовской Тэффи (со скидкой на молодость литовской культуры). Родилась она в 1909 году в семье врача, по ее словам: «…в маленьком городке Жемайтии, Кретинге, июльским вечером, когда солнце уже село за ветряную мельницу и прильнувшую к ней лавку «Мелкие товары, керосин и табак»[3]. Печататься начала с семнадцати лет, еще гимназисткой. Воспоминания Янушите о том, как она приходит к издателю с школьной лентой в косе, напоминает рассказ той же Тэффи «Чучело». Печаталась много, в шести изданиях, под псевдонимами («Марс», «Тетя Люне», «Жемайточка» и др.), пыталась учиться в университете, но бросила – работа у нее уже была.

Скоро Люне присоединилась к многочисленной и очень разнообразной богеме Каунаса, собиравшейся в кафе «Конрада» на Лайсвес алее. К двадцати шести годам прославилась, выпустила два сборника фельетонов и добилась того, о чем давно мечтала, – стала корреспонденткой литовских газет за границей. Присылала корреспонденции из Эстонии, Латвии, Германии, Италии, Бельгии, Англии, Франции, одновременно сочиняла фельетоны о литовской жизни. По ее собственным словам, редакторы часто просили ее писать «нежнее, бога ради … Изящнее! Да просто женственнее, в конце концов!»[4] и пытались навязывать ей темы. Их можно понять, поскольку она могла, например, прислать из Лондона статью «И животным иногда бывает грустно»[5], где подробно описывает самоубийство циркового льва в Лондоне, которое всколыхнуло всю Англию. В статье она цитирует высказывания «знаменитого французского ученого», написавшего сенсационное исследование «Платоническая любовь в животном мире». Редакция все приняла за чистую монету и напечатала статью, чем очень обрадовала друзей Люне. Замкнутый и провинциальный довоенный Каунас, где все знали друг друга, с наслаждением обсуждал скандалы, связанные с подвигами Люне Янушите на личном и литературном поприщах. Мало кто из женщин довольно яркого окружения писательницы давал столько поводов для сплетен.

Роман «Ошибка наборщика» был написан в то время, когда Янушите  находилась в Париже, куда поехала на стипендию от Министерства культуры. В романе описаны ее друзья, с которыми она снимала комнаты в одном пансионе:  два художника, Викторас Пятравичюс и Паулюс Аугюс, третьим был актер Юозас Мильтинис. Художники учились в Школе изящных искусств, Мильтинис – в студии Шарля Дюллена.

Обилие литовцев, учившихся в Париже объясняется литовской культурной политикой того времени: после «ссоры» с Германией из-за Клайпедского края было решено вместо немецкого языка сделать первым иностранным языком французский. В 1930-е годы Литва послала более двухсот студентов учиться в Париж, чтобы, вернувшись, они могли стать учителями французского. В их числе был и Альгирдас Юлюс Греймас, впоследствии знаменитый французский семиотик, и Саломея Нерис, впоследствии советская поэтесса, написавшая оду Сталину. Нерис жила в Париже в одно время с Люней Янушите, и они вместе попали в мае 1937 года на торжественный прием в посольстве Литвы. «… в тот вечер, — пишет Сольвейга Даугирдайте, — встретились две женщины, перу которых принадлежат два самых ярких произведения литовской литературы ХХ века о Париже»[6].

 Саломея Нерис впервые прочитала на этом вечере стихотворение «Двадцать су», которое в советское время проходили в любой литовской школе:

 

Париж в осеннем свете.

Я вам цветы несу.

И стоят розы эти

Всего лишь двадцать су.

 

Цветы белы и алы,

Купите их красу.

Я голодна, устала…

Всего лишь двадцать су!

 

И я с ресниц стираю

Соленую росу,

И тщетно повторяю:

«Всего лишь двадцать су!»

 

Проходят без ответа,

Я как в глухом лесу.

Здесь мерзну я с рассвета…

Всего лишь двадцать су!

 

Поднять не в силах веки,

Мучений не снесу.

О жизнь! Прощай навеки.

Всего лишь двадцать су.[7]

 

Трудно представить себе что-нибудь более непохожее на эти стихи, чем роман Люне Янушите «Ошибка наборщика». Когда он вышел в Каунасе, критики и общественность были беспощадны. Больше всего, судя по прессе, их задевала «удаленная» критика литовской власти, и они были крайне недовольны тем, что на поездку автора были потрачены государственные деньги. На самом деле, конечно, больше всего раздражала безнравственность автора, поскольку роман рассматривали не как литературное произведение, а как дневник. Рецензент В. Жибинтас (Жиленис) писал: «Сам сюжет – приключения и шалости литовки-стипендиатки в Париже. Стипендиатки – то есть посланной родным краем расширить писательский багаж знаний, учиться и собирать новые впечатления!»[8]. Ее роман стал «притчей во языцех», его упоминали всякий раз, когда обличали студентов-стипендиатов, да и всю модернистскую литературу и искусство, в том числе ее друзей Паулюса Аугюса и даже Виктораса Пятравичюса, несмотря на то, что за свою графику он получил Гран-при на Парижской выставке 1937 года. В те годы и левые и правые Литвы стали настолько радикальными, что правый критик В. Растянис приводил в пример Гитлера, который «…пригвождал подобное искусство к позорному столбу»[9]. Возникла дискуссия, в прогрессивном журнале «Новая Ромува» напечатали положительную рецензию, автор напоминал, что «…не наше дело обсуждать, что должны делать и чему учиться литовцы за границей…» [10]. Отрицательных откликов было гораздо больше, и больнее всего Люне задел отзыв в газете «Эхо Литвы», где она проработала больше десяти лет. Она написала гневное письмо в редакцию, ей ответили, и конфликт с газетой вылился в затяжную ссору, во время которой Люне, как всегда, вела себя резко и оскорбила многих. В результате она была исключена из Товарищества писателей и Союза журналистов, и в 1939 году опять уехала за границу.

Когда началась Вторая мировая война, писательница с трудом вернулась в Литву, и в 1944 году, когда вошли советские войска, в Литве осталась, в отличие от многих своих друзей. На такое решение могла повлиять и обида на довоенную прессу, и дружба с просоветскими писателями – Юстасом Палецкисом, Людасом Гирой, Пятрасом Цвиркой (кстати, одним из самых талантливых писателей этого поколения). Оставшись, она и дальше шокировала достаточно осторожную литературную элиту своими выходками, например, расписалась в ЗАГСе со своим старым другом режиссером Юозасом Мильтинисом, просто чтобы получить талоны на водку, или гадала всем по руке, рассказывая, что этому ее научил в Париже колдун-араб.

В советские годы Люне Янушите вспоминала Париж, но, конечно, только так, как «разрешалось». Достаточно сравнить описание Латинского квартала в романе и в воспоминаниях о Пятрасе Цвирке, написанных после его смерти:

1937: «…он такой милый, этот старый, пыльный Латинский квартал! Пусть пока еще чуточку чужой, незнакомый, но вместе с тем как бы и близкий. С людьми тоже так бывает: увидишь впервые, и хочется тут же броситься на шею, перейти на «ты» — удивительно, как это вы до сих пор не лучшие друзья?..»[11]

1949: «Увы, этот светлый и блистающий, так сказать, представительский бульвар окружает паутина узких, темных и вонючих улочек. Это и есть настоящий Латинский квартал. Истинное лицо гноящегося буржуазного мира. Здесь, в этих трухлявых, не ремонтированных со времен Жанны д’Арк домишках живут люди»[12].

К чести автора, воспоминания о Пятрасе Цвирке настолько просоветские, что ничем, кроме издевательства они быть не могут. Люне Янушите заканчивает их так: «… через несколько месяцев сбылось все, о чем нам пророчествовал Цвирка три года назад на чердаке в Латинском квартале: мы дождались таких условий работы, такой жизни, о какой и мечтать не смели. В то время, как в капиталистических странах все еще кнутом доллара и фунта унижают рабочий народ, жители Советской Литвы гигантскими шагами идут в светлое будущее – в то коммунистическое будущее, которое провидел Пятрас Цвирка»[13].

Фельетоны она писала и в советское время, писала либретто и пьесы, сценарии, детские книжки. Перевела на литовский язык “Молодую гвардию” Фадеева, “Золотого телёнка” Ильфа и Петрова, и романы забытых сейчас советских авторов: Михаила Бубеннова, Сергея Григорьева, Николая Дубова. Жила одна, вечно нуждалась и болела. Но, по свидетельствам современников, даже в больнице устраивала «клуб» в ванной, где угощала гостей сигаретами, кофе и выпивкой. Последний сборник фельетонов пророчески назвала «До свидания!» и через год умерла.

Описанные в 1937 году персонажи романа, друзья Люне — молодые прожигатели жизни, напоминающие героев Ивлина Во, очень скоро оказались перед выбором. Их судьба похожа на судьбы многих литовцев довоенного поколения. Иллюстратор романа художник Викторас Пятравичюс в 1944 году с семьей покинул Литву, жил и преподавал в Австрии и Германии, с 1949 года поселился в США, был директором галереи М.К. Чюрлениса в Чикаго. Юозас Мильтинис остался в Советской Литве, стал художественным руководителем Паневежского театра, прославился, помимо таланта, легендой о своем парижском прошлом – в СССР в то время уже не было режиссеров, учившихся во Франции. Художник Паулюс Аугис уехал из Литвы в 1944 году, жил в Германии, потом, как и Викторас Пятравичюс, перебрался в США. Работал иллюстратором и обозревателем в литовской эмигрантской прессе. Что стало с чернокожим химиком Морисом, возлюбленным Люне, мы можем только гадать. Скорее всего, во время войны он был во французских войсках Антанты, в то время как в немецких войсках мог служить другой возлюбленный Люне – итальянец Люцио, письма от которого хранятся в ее архиве.

Довоенный роман Люне Янушите выхватил и запечатлел, как моментальное фото, последний год спокойной Европы. Через 65 лет после выхода «Ошибки наборщика» писательницу оценили в Литве и простили ей все, что случилось с ней позже. Так что предлагаем вам прочитать роман с хорошим концом.

 

(Текст романа см. в бумажной версии.)

 

[1] “Šiaurės Atėnai”, 2003 06 21, № 657- 2003-09-20, № 669.

[2] Solveiga Daugirdaitė. Liūnės Janušytės Paryžius ir Lietuva // Liūnė Janušytė. Korektūros klaida.-  Vilnius: Studija be pykčio, 2011. C. 166.

[3] Tarybinių lietuvių rašytojų autobiografijos. A-K. – Vilnius: Vaga, 1989. C. 530.

[4] Там же, C. 536.

[5] Ir galvijams būna liūdna gyventi. Lietuvos aidas, 1939-12-19. № 781 (5183) 4.

[6] Solveiga Daugirdaitė. Liūnės Janušytės Paryžius ir Lietuva, там же. C.188.

[7] Перевод Анны Ахматовой в кн.: Анна Ахматова. Собрание сочинений. Т. 8. — М.: Элис Лак, 2005. — С. 395-396.

[8] Solveiga Daugirdaitė. Liūnės Janušytės Paryžius ir Lietuva, там же. C.188.

[9] Там же. С. 168.

[10] Там же. С. 170-171.

[11] Пер. Т. Чепайтиса.

[12] Liūnė Janušytė. Lotynų kvartale // Atsiminimai apie Petrą Cvirką. — Vilnius: Vaga, 1969. С. 427.

[13] Там же. С. 432.