Ошибка на обелиске 7 класс текст

Тексты изложений и диктантов

Представленный материал может быть использован в качестве текстов для диктантов, изложений,

контрольного списывания, дополнительных занятий с детьми. Материал предназначается для

учащихс 5 – 7 классов. Тексты носят просветительский, познавательный характер и дают

возможность ознакомиться с литературным и историческим материалом.

АИСТЫ В НЕБЕ ВОЙНЫ

Я лежу в окопе на разостланной шинели и долго гляжу вверх, в синюю бездну летнего

неба. В эту минуту не слышно ни взрывов, ни выстрелов, все спит. Солнце скрылось

за бруствером и уже клонится к закату. Медленно спадает жара, утихает ветер.

Одинокая былинка на краю бруствера бессильно свисает в окоп. Высоко в небе летают

аисты. Они распластали широкие, размочаленные на концах крылья, забрались в

самую высь и кружат там, будто купаются в солнечном ясном раздолье. Ветровые

потоки постепенно относят их в сторону, но птицы важно взмахивают крыльями,

опять набирают высоту и долго парят в поднебесье.

Аисты часто прилетают сюда в погожую предвечернюю пору и кружатся. Они,

наверно, высматривают какое—нибудь болотце, камышовую заводь или лужок, чтобы

поискать корма, напиться, а то и просто постоять в раздумье на одной ноге. Но теперь

возле заводей, у приречных болот, на всех полях и дорогах — люди. Не успевают

птицы сколько—нибудь снизиться, как на земле начинают трещать пулеметные

очереди, высокий голубой простор зло прошивают невидимые шмели—пули, аисты

пугливо бросаются в стороны и торопливо улетают к предгорьям Карпат.

Без аистов синее небо становится пустым и скучным, в нем не за что зацепиться

взгляду. Я прищуриваюсь и дремотно притихаю.

(По Ю.Бондареву)

АМФОРА

Несколько дней я прожил в болгарском рыбачьем порту Созополе. Этот город в

древности назывался Аполлония. Там поэт Славчо Чернышев подарил мне греческую

амфору. Он сказал, что амфоре две с половиной тысячи лет. Созополь—ские рыбаки

вытащили ее сетью с морского дна во время зимнего лова. Чернышев ходил тогда с

рыбаками в море, и они отдали ему амфору.

Он говорил, что древние эллинские мореплаватели выбросили эту амфору за борт

корабля во время свирепого шторма. Амфору выбросили в качестве жертвы, чтобы

умилостивить бога морей Посейдона и остановить бурю. Она захватила корабль вдали

от берегов. В таких случаях всегда бросали в море жертвенные амфоры с оливковым

маслом. На дне нашей амфоры сохранилась черная пленка окаменелого масла.

Вместе со своим другом—художником Чернышев устроил музей. Пока что там были

одни амфоры. Рыбаки время от времени вылавливали их и сдавали в музей.

Однообразие экспонатов ничуть не смущало хранителей. Не часто встречается на

свете такое большое собрание амфор разных веков и форм. Изучение и сравнение

амфор вызывало у художника и у поэта мысли о легендарных временах, будило их

воображение.

(По К.Паустовскому)

БАРАБАНЩИК ВЕСНЫ

Взял я с полки книжку русских сказок. Сел на крыльцо и стал картинки рассматривать.

А дедушка меня и спрашивает:

— Ну—ка, скажи, почему медведя с ульем рисуют? Я усмехнулся:

— Очень уж косолапый мед любит. — А почему белку и ежа рисуют с грибами?

— Осенью звери себе на зиму запасы делают. Грибы, яблоки, орехи собирают.

— А почему зайца рисуют с барабаном?

Я задумался. Ну зачем косому барабан? Ведь всем известно, что он такой трус, каких

свет не видывал. Я часто видел, как ребята в колхозном саду зайца гоняют. Заметят

издали, свистнут или в ладоши хлопнут, а он бежит со всех ног. Только пятки

сверкают!

Я не находил ответа.

И тут дедушка выручил меня:

— Помнишь, как на прошлой неделе гроза прогремела?

— Помню.

— А ночью мороз сковал землю ледяной, коркой. Все ходят и падают, гололедицу

ругают. И к зайцу беда пришла. Лужи льдом подернулись, трава к земле примерзла.

Не стало у зайца ни воды, ни еды. Пора в ход задние лапы пускать. Прыгнул заяц на

лед и стал барабанить по нему, пока до воды не достучался. С тех пор и прозвали

косого барабанщиком весны. Даже на картинках художники часто рисуют его с

барабаном!

(По А. Баркову)

БЕРЕЗКИНЫ СЛЕЗЫ

Ходили мы с дедушкой по лесу, устали и сели отдохнуть на пенек. Дедушка мне

сказку про петуха начал рассказывать:

— Жил да был в нашем селе петух Золотое Перо…

Березы и осинки склонились над нами и слушают.

Вдруг мне прямо на лоб что—то капнуло. Уж не дождик ли? Вскочил я, поднял глаза

кверху, а у березы кто—то сучок обломил. Вот из ранки и капало.

Подставили мы с дедушкой под капель ладони и стали березовый сок собирать.

Попробовал я его на язык, а он сладковатый и пахнет сырой землей. Дедушка сказал:

— Сок — берёзкины слезы. Видно, прошел мимо лось и рогом сучок обломил.

Дедушка порылся в карманах, достал веревку и перевязал сучок. Березка сразу

успокоилась, перестала плакать. А к вечеру мы пришли и замазали рану глиной. Пусть

березка живет долго—долго.

(По А.Баркову)

БОЛТЛИВАЯ ПТИЧКА

Жила одна маленькая птичка с громким голосом. Когда она пролетала над полями и

реками, она всегда кричала:

— Это мое, это мое!

Поэтому ее так и называли: «Это мое». Однажды птичка нашла дерево, которое было

покрыто спелыми и созревающими плодами. Их было так много, что она не смогла бы

склевать их и за год. Около дерева не было ни одной птицы.

Птичка пришла в восторг от такой находки и опустилась на дерево. Она прыгала по

ветвям, клевала здесь. Скоро она насытилась. Но она очень боялась, что другие птицы

найдут это дерево и захотят полакомиться вкусными плодами. И птичка пронзительно

закричала:

— Это мое, это мое, это мое!

Она кричала так громко, что все птицы услышали ее и слетелись посмотреть, что

случилось. Тут они увидели прекрасные сочные плоды, быстро склевали их и улетели.

А бедная маленькая птичка все бегала вокруг дерева и кричала:

— Это мое, это мое!

(По тайской сказке)

БУБЕНЧИК В ПОЛЕ

Бежал я через поле на почту. Письмо деда опустить. Вдруг откуда—то сверху долетел

звон бубенчиков, Я поднял голову, остановился и во все глаза стал смотреть на небо. В

самой вышине я заметил темную точку.

— Жаворонок!— прошептал я.

Птица опустилась ниже и повисла в воздухе, затрепетала крыльями. Она радовалась

светлому апрельскому дню, солнцу, весне.

Я заслушался и чуть не позабыл про письмо. Зябкий ветер сорвал с моей головы

фуражку, нагнал серые тучи, и птица исчезла.

Я пошел дальше, а песня жаворонка все звенела и звенела у меня в ушах.

— Ты что такой веселый? — спросила меня на почте тетя Надя. И я ответил ей:

— Бубенчик в поле прилетел. Жаворонок!

(По А.Баркову)

БУКЕТ ИЗ ЦВЕТОВ КАРТОФЕЛЯ

С историей картофеля связано много забавных рассказов.

Еще в XVI веке один адмирал привез якобы из Америки в Англию первый картофель.

Хозяин решил угостить заморским овощем своих друзей, но повар по незнанию

приготовил не клубни, а листья и стебли картофеля, которые он поджарил в масле.

Гости нашли новое блюдо отвратительным. Рассерженный адмирал приказал

уничтожить посаженное в его имении растение. Кусты картофеля даже сожгли, но в

золе были найдены испекшиеся клубни. Печеный картофель всем очень понравился. С

тех пор и стал распространяться картофель в Англии.

Много занятного писали про аптекаря Пармантье, который пропагандировал

картофель в XVIII веке во Франции. Цветы картофеля, принесенные им в королевский

дворец, вызвали бурю восторгов. Сам король стал носить их у себя на груди, а

королева украсила ими прическу. Король распорядился подавать ему картофель

ежедневно к обеду. Придворные последовали его примеру. Но французских крестьян

приучали к новой культуре хитростью. Когда картофель на посадках, сделанных

Пармантье, созревал, то около картофеля ставили охрану. Однако на ночь стражу

убирали. Крестьяне, думая, что охраняют что—то очень ценное, ночью тайком

выкапывали клубни, варили и ели их, а позже сажали на своих огородах.

(По В. Черкасову)

В БОРЬБЕ СО СТИХИЯМИ

Сам теперь не пойму, как я отважился на эту отчаянную поездку. Море было

неспокойно Едва только я отшвартовался, волны ударили лодку бортом о пристань,

погнали ее к берегу. С большим трудом я успел поставить в уключины весла и

направить лодку носом в море. И тут началась борьба. Я изо всех сил наваливался на

весла, волны рвали их у меня из рук, а ветер старался опрокинуть лодку.

Целью моего плавания были Пять Братьев. Так назывались пять скал, кот торые

дружной грудой возвышались над волнами невдалеке от берега. Возле самых скал

лодку перестало рвать из стороны в сторону. Однако пристать к скалам с береговой

стороны было невозможно. Надо обогнуть их с запада, войти в проход между двумя

камнями. Мне уже дважды пришлось побывать на Пяти Братьях. Я знал, что ворота —

очень опасное место. Прибой может в щепки разбить лодку. Я придержал лодку на

месте и немного отдохнул.

Наконец я собрался с духом и направил лодку в каменные ворота. Сильное течение

разом загородило мне путь. Я налег на весла — и как—то совсем неожиданно легко

очутился по другую сторону каменных ворот, Я резко повернул лодку и без

приключений ввел ее в узкую гавань между двумя камнями. Тут было тихо., Я кинул

весла на дно лодки, перешел на нос, взял якорь и забросил его на старшего Брата.

Опасный переход закончен.

(По В.Биалки)

В ГОСТЯХ У КЛОУНА

Один клоун жил за городом. У него была там дача с большим забором. Все люди

проходили мимо и ничего особенного не видели.

Однажды клоун позвал меня к себе в гости. Он сказал:

— Зайдите ко мне. Вы,увидите много интересного. У меня есть дрессированные

животные. Все они исполняют какую—нибудь работу по дому и без дела не сидят.

Открываю я калитку, вхожу в сад и вижу поразительную картину. Слон цветы

поливает. Медведь с подносом идет и несет хозяину лимонад. Рыба—пила пилит дрова.

Обезьянка на крыше трубу чистит. Дятел носом приколачивает доску, которая

отвалилась. А у крыльца на лестнице лежат два огромных льва и хвостами машут.

Хозяин говорит:

— Идите смело. Не бойтесь. Все звери у меня дрессированные.

Сели мы с хозяином за столик» и медведь принес на подносе какао. Хозяин спросил:

— Ну как, нравится вам у меня? Я отвечаю:

— Очень нравится. Особенно красиво, что у вас в пруду фонтан устроен. Клоун

говорит:

— Нет, это у меня там кит плавает и шалит.

Я выпил какао и стал прощаться с хозяином. Хозяин говорит:

— Как—нибудь в другой раз еще зайдите. Я покажу вам, что у меня внутри дома

делается. Там у меня зайцы посуду моют. Белки сапоги чистят. Крабы орехи колют.

Кошки двери открывают. Соба—

ки в креслах сидят. Лисицы в кроватях спят. Так что мне и деваться некуда. Сижу

целый день в саду и лимонад пью. Я попрощался с клоуном и пошёл к выходу. Было

уже темно. Жираф с фонарем освещал мне дорогу. Гусь клюнул меня в ногу, когда я

нечаянно на грядку наступил. Медведь открыл калитку. Я вышел на улицу и пошел

домой.

(По М.Зощенко)

В ГУСИНОЙ СТАЕ

Пять дней летел уже Нильс с дикими гусями. Теперь он не боялся упасть. Мальчик

спокойно сидел на гусиной спине и поглядывал по сторонам.

Синему небу нет конца, воздух легкий и прохладный, как чистая вода. Облака

наперегонки бегут за стаей, догоняют ее, потом отстают. Когда небо темнеет и

покрывается черными тучами, Нильсу кажется, что это не тучи, а какие—то огромные

возы. Возы нагружены мешками, бочками, котлами. Они с грохотом сталкиваются

друг с другом. Из мешков сыплется крупный дождь, из бочек и котлов льет ливень.

А потом небо опять становится голубым, чистым, прозрачным. Земля внизу видна как

на ладони.

Весь снег уже растаял, и крестьяне вышли в поле на весенние работы. Волы

покачивают рогами, тащат за собой тяжелые плуги.

Гуси сверху гогочут:

— Поторапливайтесь! А то и лето пройдет, пока вы доберетесь до края поля.

Волы не остаются в долгу. Они задирают головы и мычат:

— Медленно, но верно! Медленно, но верно!

Вот по крестьянскому двору бегает баран. Его только что остригли и выпустили из

хлева. Гуси кричат:

— Баран, баран! Шубу потерял!

— Зато бегать легче, бегать легче! — кричит в ответ баран.

А вот стоит собачья будка, около нее кружит сторожевая собака, гремит цепью. Гуси

гогочут:

— Какую красивую цепь на тебя надели!

— Бродяги! Бездомные бродяги! Вот вы кто такие! — лает им в ответ собака.

Если дразнить было некого, гуси просто перекликались друг с другим. Так лететь им

было веселее.

(По С. Лагерлеф)

В ЗАКАРПАТЬЕ

Прекрасна природа Закарпатья, и прекрасные люди живут здесь. Приезжайте в

Закарпатье в любое время года* поживите там хоть немного, побродите по горам и

долинам. Вы уедете очарованными, и Карпаты останутся с вами навсегда!

Я был в Карпатах в марте. А март — плохой месяц, осенний какой—то, беззащитный.

Деревья голые, на ветках висят крупные светлые капли, под ногами — красные сырые

листья. Грязные колеи на горных дорогах, серое низкое небо, порывами задувает

холодный ветер сверху. По горам ползают облака, заваливаются в ущелья,

переполняют их и выпирают потом вверх, как пенные шапки.

А когда йаконец покажется солнце, тогда не усидишь на месте. И увидишь тогда, как

паром сходит снег с нижних склонов. Из—под снега сразу объявляется зеленая травка.

Почки давно набухли, вот—вот лопнут, и сережки тяжело повисли на ольхе. Скворцы

прилетели и радостно волнуются, грачи орут. Неистовыми голосами воркуют дикие

голуби. Шумит, ворочается на камнях Черная Тисса, которая вовсе не черная, а

зеленоватая. Вдоль дорог везде деревни, дома с черепичными, тесовыми, плиточными

крышами. Обгонит тебя телега. Лошади с красными кистями на шеях, и у возницы на

кнуте красная кисточка. Или волы медленно бредут тебе навстречу. Велосипедисты

катят туда и сюда. И почти каждый скажет тебе: «День добрый!»

(По Ю. Казакову)

В ЗООЛОГИЧЕСКОМ САДУ

Мы с мамой идем по дорожке зоологического сада. Мама говорит:

— Зверей потом посмотрим. Сначала будет состязание для детей.

Мы идём на площадку. Там множество детей. Каждому ребенку дают мешок. Надо

влезть в этот мешок и завязать его на груди.

Вот мешки завязаны. И дети в мешках поставлены на белую черту. , Кто—то машет

флагом и кричит:

— Бегите!

Мы путаемся в мешках, но бежим. Многие дети падают и ревут. Некоторые из них

поднимаются и с плачем бегут дальше. Я тоже чуть не падаю. Но потом начинаю

быстро передвигаться в своем мешке.

Я первый подхожу к столу. Играет музыка, все хлопают. Мне дают коробку

мармелада, флажок и книжку с картинками.

Я прижимаю подарки к груди и подхожу к маме. На скамейке мама приводит меня в

порядок. Она причесывает мне волосы и платком вытирает мое запачканное лицо.

После этого мы идем смотреть обезьян. Интересно, едят ли обезьяны мармелад? Надо

их угостить. Я хочу угостить обезьян мармеладом, но вдруг вижу, что в моих руках

нет коробки. Мама говорит:

— Наверное, мы коробку оставили на скамейке.

Я бегу к скамейке. Но там уже нет моей коробки с мармеладом.

Я плачу так, что обезьяны обращают на меня внимание. Мама говорит:

— Наверно, украли нашу коробку. Ничего, я тебе куплю другую.

— Я эту хочу! — кричу я так громко, что тигр вздрагивает, а слон поднимает хобот.

(По М.Зощенко)

В ОКРЕСТНОСТЯХ МИХАЙЛОВСКОГО

Как—то на обратном пути из Петровского в Михайловское я заблудился в лесных

оврагах. Бормотали под корнями ручьи, на дне оврага светились маленькие озера.

Солнце садилось. Неподвижный воздух был красноват и горяч. С одной из лесных

полян я увидел высокую многоцветную грозу. Казалось, что в вечернем небе над

Михайловским поднимался и рос громадный средневековый город. Белые башни

окружали его. Разнесся глухой пушечный гром, ветер вдруг прошумел на поляне и

затих в зарослях.

Я пытался представить себе, как по этим простым дорогам шагал пушкинский

верховой конь и легко нес своего молчаливого всадника. Леса, озера, парки и небо —

это почти единственное, что уцелело здесь от пушкинских времен. Здешняя природа

не тронута никем. Ее очень берегут. Когда понадобилось провести в заповедник

электричество, то провода решили вести под землей, чтобы не ставить столбов.

Столбы сразу бы разрушили пушкинское очарование этих пустынных мест.

(По К. Паустовскому)

В ПАСХАЛЬНУЮ НОЧЬ

Я стоял на берегу Голтвы и ждал с того берега парома. В обыкновенное время Голтва

— молчаливая и задумчивая речонка, которая кротко блистает из—за густых камышей.

Но теперь предо мной расстилалось целое озеро. Разгулявшаяся вешняя вода

перешагнула оба берега и далеко затопила оба побережья. Река захватила огороды,

сенокосы и болота. Над поверхностью воды одиноко торчали тополи и кусты. В

потемках они были похожи на суровые утесы.

Погода казалась мне великолепной. Было темно, но я все—таки видел деревья, воду и

людей. Мир освещали звезды, которые усыпали все небо. Никогда в другое время я не

видел столько звезд. Буквально некуда было пальцем ткнуть. Все маленькие и

большие звезды вышли на праздничный парад и тихо шевелили своими лучами. Небо

отражалось в воде. Звезды купались в темной глубине и дрожали вместе с легкой

зыбью.

В воздухе было тепло и тихо. На том берегу горели во тьме несколько ярко—

красных огней. В двух шагах от меня темнел силуэт мужика в высокой шляпе и с

толстой суковатой палкой.

— Как долго нет парома! — сказал я.

— А пора ему быть, — ответил мне силуэт.

С того берега донесся протяжный звон большого колокола. Звон был густой, низкий.

Казалось, будто прохрипели сами потемки. Тотчас же послышался выстрел из пушки.

Он прокатился в темноте и кончился где—то далеко за моей спиной. Мужик снял шляпу

и перекрестился.

— Христос воскрес! — сказал он.

Еще не застыли в воздухе волны от первого удара колокола, а уже послышался другой.

За ним тотчас раздался третий, и потемки наполнились непрерывным, дрожащим

гулом. Около красных огней загорелись новые огни, и все вместе они задвигались,

беспокойно замелькали.

(По А. Чехову)

ВЕНОК ИЗ СЕЛЬДЕРЕЯ

В древности укроп, сельдерей и петрушка не употреблялись в пищу, у них было

другое применение. В древнем Египте, а затем и в Греции петрушка являлась

символом горя. Венки из петрушки надевали на голову в знак печали. Как овощное

растение начали возделывать петрушку в средние века.

Листьями сельдерея древние греки украшали комнаты в дни праздников. Венки из

листьев сельдерея надевали победителям на спортивных состязаниях. Использовали

сельдерей и как лекарственное средство. Вареные корни его применяли при

обмораживании, масло из семян — для улучшения пищеварения. Укроп в древности

считали красивым растением, а его «кухонный запах» — не уступающим аромату роз.

Тонко рассеченными листьями укропа украшали букеты цветов.

За две тысячи лет вкусы у людей изменились. Сельдерей, петрушка и укроп когда—то

вплетались в венки и служили украшением, а теперь они стали приправами.

(По Н. Верзилину)

ВЕРНЫЙ ГЛАЗ

Возвратился дедушка Макар с реки, принес много—много рыбы. А мы с Петькой в

чижа играли. Я обрадовался, подбежал к нему:

— Где ты, дедушка, ловишь?

— В реке! Где ж еще?

— А мы вчера ловили у плотины, у старых ветел и у черного омута, но ничего не

поймали.

Совсем ничего?

— Двух пескарей—коту на завтрак! — А какая наживка у вас?

— Обыкновенная. На червя., на хлеб. Дед кивнул:

— Наживка отменная. Петька махнул рукой:

— Да разве дедушка скажет! Это же его тайна!

Тут дед Макар брови нахмурил и приказал:

— А ну, ступайте за мной!

Подошли мы к реке, остановились на пригорке» Глянули по сторонам, а отсюда все

дали как на ладони.

Над рекой летают белые чайки. Голову вниз опустили, рыбу высматривают. Дед

указал на птиц:

— Видите? —— Ну и что? Чайки как чайки.

— А знаете, почему они в том месте кружат?

— Рыбу высматривают, — догадался Петька.

— Верно сказано. Значит, где чайки кружат, там всегда мальки хороводятся…

— Зачем нам мальки? — удивился Петька.

— Погоди, узнаешь! Понятие иметь надо. Где мальки собираются, туда и крупная

рыба поживиться плывет: красноперый голавль, полосатый окунь, зубастая щука.

— Выходит, тебе уловистое место птицы указывают! — догадались мы.

— А как же! Замечу я то местечко, сяду в лодку, подплыву не спеша. И рыбачим

вместе. У чайки глаз верный!

(По А. Баркову)

ВЕСЕННЯЯ ХИТРОСТЬ

В лесу хищники нападают на мирных животных. Где увидят, так и хватают. Зимой на

белом снегу не так—то скоро увидишь зайца—беляка и белую куропатку. А сейчас снег

тает, во многих местах уже показалась земля. Волки, лисицы, ястреба, совы, даже

маленькие хищные горностаи и ласки издали замечают белую шерстку в белые перья

на черных проталинах. И вот беляки и белые куропатки пустились на хитрость. Они

линяют и перекрашиваются. Беляк стал весь серенький; у куропатки выпало много

белых перьев, а на их месте отросли бурого и ржавого цвета новые перья с черными

полосами. Теперь беляка и куропатку не так—то просто заметить. Они замаскированы.

Некоторым из нападающих тоже пришлось прибегнуть к маскировке. Ласка была вся

белая зимой, горностай тоже, только кончик хвоста у него был черный. И обоим им

удобно было подкрадываться к мирным животным по белому снегу. А сейчас они

перелиняли и стали серыми. Ласка вся серая, а у горностая кончик хвоста остался

черным. Но ведь и на снегу есть черные пятна, а на земле и в траве их сколько хочешь.

(По В. Бианки)

ВЕТЕР И СОЛНЦЕ

Однажды Солнце и сердитый северный Ветер затеяли спор о том, кто из них сильнее.

Долго спорили они и наконец решили померяться силами. В это самое время по

большой дороге ехал верхом путешественник.

Ветер сказал Солнцу:

— Посмотри, как я налечу на него и мигом сорву с него плащ.

И Ветер начал дуть изо всех сил. Но чем больше старался Ветер, тем крепче

закутывался путешественник в свой плащ. Он ворчал на непогоду, но ехал всё дальше

и дальше. Ветер сердился, свирепел, осыпал бедного путника дождем и снегом.

Путешественник проклинал Ветер. Он надел свой плащ в рукава и подвязался поясом.

Тут уж Ветер и сам убедился, что ему плаща не сдернуть.

Солнце увидело бессилие своего соперника, улыбнулось, выглянуло из—за облаков.

Оно обогрело, осушило землю и бедного полузамерзшего путешественника. Тот

почувствовал теплоту солнечных лучей, приободрился, благословил Солнце, сам снял

свой плащ, свернул его и привязал к седлу.

Тогда кроткое Солнце сказало сердитому Ветру:

— Лаской и добротой можно сделать гораздо больше, чем гневом.

(По К. Ушинскому)

ВЕЧЕРОМ НА КРЫШЕ

Карлсон и Малыш полезли вверх по крыше и благополучно добрались до домика за

трубой.

В комнате под потолком висел мешок с сухими вишнями.

— Лезь за вишнями, — сказал Карлсон Малышу и показал на мешок.

— Разве я достану? — спросил Малыш.

— А ты заберись на верстак, — ответил Карлсон.

Малыш так и сделал. Потом они с Карлсоном сидели на крылечке, ели сухие вишни и

выплевывали косточки, которые подскакивали с легким стуком и весело катились вниз

по крыше.

Вечерело. Мягкие, теплые осенние сумерки спускались на крыши домов. Малыш

придвинулся поближе к Карлсону. Было так уютно сидеть на крыльце и есть вишни,

но становилось все темней и темней. Дома выглядели теперь совсем иначе, чем

прежде. Сперва они посерели, сделались какими—то таинственными. Наконец дома

стали казаться уже совсем черными. Словно кто—то вырезал их огромными ножницами

из черной бумаги и только кое—где наклеил кусочки золотой фольги, чтобы изобразить

светящиеся окна. Этих золотых окошек становилось все больше и больше, потому что

люди зажигали свет в своих комнатах. Малыш попытался пересчитать эти светящиеся

прямоугольнички. Сперва было только три, потом оказалось десять, а потом так

много, что зарябило в глазах. А в окнах были видны люди. Они ходили по комнатам и

занимались кто чем.

— Интересно, почему эти люди живут именно здесь, а не в каком—нибудь другом

месте? — сказал Малыш.

Карлсон отозвался:

— Должны же бедняги где—то жить, не могут же все жить на крыше и быть лучшими в

мире Карлсонами.

(По А. Линдгрен)

ВЕЧЕРОМ У РЕКИ

В один из погожих осенних дней пошел я в лес по грибы. Бродил до самого вечера, но

хороших грибов набрал мало. На дне корзинки лежали три подосиновика, моховик и

десяток маслят, которые я прикрыл листом папоротника.

Медленно гасла заря. Вершины сосен становились пепельно—серыми. Сквозь их густые

мохнатые ветви светили первые звезды. Я вышел из бора, пересек железнодорожное

полотно и по узкой тропе спустился к реке Каменке.

Чуть заметно вздрагивал ивнячок. По течению медленно плыл желтый, кленовый лист.

Пахло осокой и сырой землей. Я облегченно вздохнул и погрузил ладони в воду.

Вдруг на другом берегу что—то скрипнуло. Я поднял голову и увидел, что на торчащую

из воды корягу взгромоздился филин.

Что—то лесной чародей задумал! Я спрятался в ивняке.

Филин переступил с ноги на ногу, прислушался к вечерним шорохам, Встрепенулся,

резко крутнул головой, выгнул шею и уставился в одну точку. Его оранжевые глаза

загорелись, как два маленьких прожектора.

Прошло несколько минут, филин не шелохнулся. Затем взмахнул крыльями и кинулся

в воду. В острых когтях забилась рыбина. Птица набрала высоту, бесшумно полетела к

лесу и растаяла в звездной сырой ночи.

(По А. Баркову)

ВИННЫЕ ЯГОДЫ

На столе тарелка. На тарелке винные ягоды. Забавно жевать эти ягоды. В них

множество косточек. Они славно хрустят на зубах. За обедом нам дали только лишь по

две такие ягоды. Это очень мало для детей.

Я влезаю на стул, решительно пододвигаю к себе тарелку и откусываю одну ягоду. В

ней множество косточек. Интересно, во Всех ли ягодах то же самое? Я перебираю

ягоды и откусываю от них по кусочку. Да, все то же самое.

Конечно, это нехорошо, и я не должен этого делать. Но ведь я съедаю не всю ягоду. Я

откусываю только небольшой кусочек. Почти вся ягода остаётся в распоряжении

взрослых.

Приходят отец и мать. Я сразу говорю:

— Я не ел винные ягоды. Я только откусил по кусочку.

Мать глядит на тарелку и всплескивает руками. Отец смеется. Но он хмурится, когда я

смотрю на него.

(По М. Зощенко)

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Тройка тощих лошадей шла тихой, сонной рысью. Райский приближался к своей

усадьбе, в которой он не был много лет. Из труб родного дома вился дымок. Ранняя,

нежная зелень берез и лип осеняла черепичную кровлю. Серебряная полоса Волги

блестела между деревьями. С берега повеяла на Райского струя свежего, здорового

воздуха, каким он давно не дышал.

Вот ближе, ближе. Вон запестрели цветы в садике, дальше видны аллеи лип и акаций,

старый вяз, левее — яблони, вишни, груши.

Вон резвятся собаки во дворе, жмутся по углам и греются на солнце котята.

Скворечники покачиваются на тонких жердях. По кровле дома толкутся голуби. На

лугу за усадьбой разложены на солнце полотна.

Баба катит бочонок по двору, кучер рубит дрова. Кто—то садится в телегу, собирается

ехать со двора. Все незнакомые Райскому люди. А вон Яков сонно смотрит с крыльца

по сторонам. Это знакомый. Как он постарел!

Вон Егор безуспешно пытается вскочить верхом на лошадь. Горничные посмеиваются

над ним. Райский едва узнал Егора. Парень возмужал. Усы до плеч, но все тот же

хохол на лбу, тот же нахальный взгляд.

Все это успел зорким взглядом окинуть Райский, пока экипаж проезжал мимо

решетчатого забора, который отделял дом и двор от проезжей дороги.

(По И. Гончарову)

ВОЛЧЬЕ ЛЫКО

Дедушка рассказывал мне, что прежде в Чугреевом бору медведи и волки водились. А

теперь одни лоси, лисы да зайцы. И все—таки один раз мы про волка вспомнили.

Пошли на Марьино болото за клюквой. Кругом пусто, голо. В ложбинках еще снег Не

растаял. Осины сиротливо чернеют тонкими ветками. И вдруг из—под мягкой

замшелой кочки будто фонтан плеснул. Перед нами маленькое деревце в розовых и

лиловых цветах.

Я протянул руку и хотел сорвать цветок, но дедушка меня предупредил:

— Стой, отравишься!

— Как так?

— Да это же волчье лыко. Цветы и кора его ядовиты.

Постояли мы с дедушкой, полюбовались цветами и пошли дальше. А по дороге он мне

и говорит:

— Вот ушел серый разбойник, а на память о себе оставил в лесу волчье лыко.

(По А, Баркову)

ВОР И ПОРОСЕНОК

На даче у нашего хозяина был поросенок. Хозяин на ночь закрывал этого поросенка в

сарай, чтоб его никто не украл.

Но один вор захотел все—таки украсть эту свинку. Он ночью сломал замок и пробрался

в сарай. А поросята всегда очень сильно визжат, когда их берут в руки. Поэтому вор

захватил с собой одеяло.

И как только поросенок хотел завизжать, вор быстро завернул его в одеяло и тихонько

вышел с ним из сарая.

Вот поросенок визжит и барахтается в одеяле. Но хозяева ничего не слышат, потому

что одеяло толстое. К тому же вор очень крепко завернул поросенка.

Вдруг вор заметил, что поросенок перестал кричать и барахтаться. Вор подумал:

«Может быть, я очень сильно закрутил его одеялом, и бедный поросенок там

задохнулся».

Вор развернул одеяло, а поросенок выпрыгнул у него из рук, завизжал и бросился в

сторону. Тут хозяева прибежали, схватили вора. Вор говорит:

— Ах, какая свинья этот хитрый поросенок! Наверное, он нарочно притворился

мертвым, чтоб я его выпустил. Или он от страха упал в обморок.

Хозяин говорит вору:

— Нет, мой поросенок в обморок не падал. Он нарочно притворился мертвым, чтобы

вы развязали одеяло. Это очень умный поросенок.

(По М. Зощенко)

ВОРОБЬИШКО

Жил—был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, в теплом

гнезде из пакли и Других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже

крыльями махал и все выглядывал из гнезда, хотел поскорее узнать мир.

— Что, что? — спрашивала его воробьиха—мама.

Он потряхивал крыльями, глядел на землю и чирикал:

— Чересчур черна, чересчур!

Прилетал отец, приносил букашек Пудику. Пудик глотал букашек и все высовывался

из гнезда, все разглядывал. Мать беспокоилась:

— Чадо, чадо, не упади на землю, а то кошка тебя слопает!

Так все и шло, а крылья расти не торопились. Подул однажды ветер. Пудик

спрашивает:

— Что, что?

— Ветер дунет на тебя и сбросит на землю кошке! — объяснила мать.

Это не понравилось Пудику, и он сказал:

— А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет.

Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил. Он любил объяснять

все по—своему. Пудик не верил маме. Он еще не знал, что это плохо кончается. Он

сидел на самом краю гнезда и все высовывался и вертел головой. Вертелся, вертелся

да и вывалился из гнезда. Воробьиха ринулась за ним. А кошка тут как тут. Испугался

Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает. Воробьиха

отталкивает его в сторону, перья у нее дыбом встали. Целится клювом в глаз кошке.

Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями и взлетел на

окно!

Тут и мама подлетела, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:

— Что, что?

— Ну что ж! Всему сразу не научишься! — сказал Пудик.

И всё кончилось благополучно. Только вот мамин хвост остался в кошачьих когтях.

(По М. Горькому)

ВОРОНА

Жила—была ворона. Жила она не одна, а с малыми детками, с ближними и дальними

соседками. Прилетели из—за моря большие и малые птицы, свили гнезда в горах, в

долах, в лесах, в лугах и нанесли яичек. Заметила это ворона и стала перелетных птиц

обижать, из гнезд у них таскать яички.

Летел как—то сыч и увидал, что ворона больших и малых птиц обижает, яички таскает.

— Постой, негодная ворона, найдем на тебя суд и управу! — сказал сыч.

И полетел он далеко, в каменные горы, к сизому орлу. Прилетел и просит:

— Батюшка орел, рассуди нас с обидчицей—вороной! От нее житья нет малым и

большим птицам. Наши гнезда разоряет, детенышей крадет, яйца таскает да ими своих

воронят кормит!

Покачал орел головой и послал за вороной воробья. Воробей вспорхнул и полетел за

вороной. Стала ворона отговариваться, но поднялась против нее вся птичья сила.

Нечего делать. Каркнула ворона и полетела, а все птицы следом за ней понеслись.

Вот прилетели они к Орлову жилью и сели вокруг него, а ворона стоит посередине.

Стал орел ворону допрашивать:

— Про тебя, ворона, рассказывают, что ты на чужое добро рот разеваешь, у больших и

малых птиц детенышей да яйца таскаешь!

— Напраслина, батюшка орел, напраслина! Я только одни скорлупки подбираю!

— Еще мне на тебя жалуются. Как выйдет мужичок пашню засевать, так ты

подымаешься со всем своим вороньем и семена клюешь!

— Напраслина, батюшка орел, напраслина! Я с подружками, с малыми детками только

червяков из свежей пашни таскаю!

Рассердился орел на старую врунью—ворону и велел ее посадить в острог.

(По В. Далю)

ГИАЦИНТ

Прекрасный сын царя Спарты Гиацинт был другом бога Аполлона. Однажды в жаркий

полдень Аполлон и Гиацинт состязались в метании тяжелого диска. Вот могучий бог

Аполлон напряг силы и бросил диск. Высоко к самым облакам взлетел блестящий

диск. Побежал Гиацинт к тому месту, где должен был упасть диск. Он хотел скорее

поднять его и бросить. Юноша хотел показать Аполлону, что он не уступит богу в

этом мастерстве. Упал диск на землю, отскочил от удара и со страшной силой попал в

голову подбежавшему Гиацинту. Со стоном упал Гиацинт на землю. Потоком хлынула

алая кровь из раны и окрасила темные кудри прекрасного юноши. Подбежал

испуганный Аполлон. Склонился он над своим другом, приподнял его, положил

окровавленную голову себе на колени и старался остановить кровь. Но все напрасно.

Бледнеет Гиацинт. Тускнеют его ясные глаза, бессильно никнет голова. Так

опускается венчик полевого цветка под палящими лучами полуденного солнца. В

отчаянии воскликнул Аполлон:

— Ты умираешь, друг! О, горе, горе! Ты погиб от моей руки! Зачем бросил я диск! О,

если бы мог я искупить мою вину и вместе с тобой сойти в безрадостное царство душ

умерших! Зачем я бессмертен, зачем не могу последовать за тобой!

Крепко держит Аполлон в своих объятиях умирающего друга, и падают его слезы на

окровавленные кудри Гиацинта. Умер Гиацинт, отлетела душа его в царство Аида. А

из крови Гиацинта вырос алый душистый цветок. На лепестках его запечатлелся стон

скорби бога Аполлона.

(По Л. Куну)

ГЛУПАЯ ИСТОРИЯ

Пете было четыре года. Но мама считала его совсем крошечным ребенком. Она

кормила его с ложечки, гулять водила за ручку и по утрам сама одевала его.

Вот однажды она одела его и поставила на ножки около кровати. Но Петя вдруг упал.

Мама подумала, что он шалит. Она снова поставила его на ножки, но мальчик опять

упал. Мама удивилась и в третий раз поставила его около кроватки. Но ребенок снова

упал. Мама испугалась, позвонила папе на службу и попросила скорее приехать

домой. Папа приехал, поставил мальчика на ковер, но тот снова упал. Тогда позвали

доктора.

Мама раздела Петю. Доктор осмотрел его и сказал, что ребенок совершенно здоров.

Мама быстро одела мальчика и поставила на пол. И вдруг он опять упал. Доктор

удивился и сказал:

— Позовите профессора. Может быть, профессор догадается, почему этот ребенок

падает.

Папа пошел звонить профессору, а в этот момент к Пете в гости пришел маленький

мальчик Коля. Коля посмотрел на Петю, засмеялся и говорит:

— А я знаю, почему у вас Петя падает. У него одна штанина болтается, а в другую

засунуты обе ножки. Поэтому он и падает.

Тут все стали ахать и охать, а доктор сказал:

— Не нужно звать профессора. Теперь нам понятно, почему ребенок падает.

Тут мама говорит:

— Утром я очень торопилась кашу варить, а сейчас я очень волновалась. Поэтому я

неправильно ему штанишки надевала.

(По М. Зощенко)

ГРИБ

Одна Белочка прыгала с ветки на ветку и увидела под деревом гриб. Стала белочка

размышлять:

— Во—первых, гриб может служить хорошим столом. Лучше я буду за этим столом

кушать, чем на ветке. С ветки я упасть могу или кушанье уронить. А тут вон как

удобно. Во—вторых, очень неудобно, когда дождь идет. Я мокну и простужаюсь. Я

постоянно кашляю и чихаю. А если я возьму большой гриб на тонкой ножке, то он

вполне заменит зонтик. Это будет кстати во время дождя. В—третьих, гриб поможет

мне еще в одном деле. Когда солнце очень сильно греет, мне в моей шубке жарко. А я

хочу бидеть в прохладе. Пусть мне гриб будет вместо тенистой беседки. Наконец, я

могу прыгать с дерева с этим грибом. Он будет моим парашютом.

Белка взобралась на высокое дерево, взяла в лапку гриб и прыгнула вниз. Она была

очень довольна, что так здорово придумала.

(По М. Зощенко)

ГРОЗА В ЛЕСУ

Когда я был маленький, меня послали в лес за грибами. Я дошел до леса, набрал

грибов и хотел идти домой. Вдруг стало темно, пошел дождь, раздался гром. Я

испугался и сел под большой дуб. Блеснула яркая молния, и я зажмурился. Над моей

головой что—то затрещало и загремело. Потом что—то ударило меня в голову, и я упал.

Когда я очнулся, по всему лесу с деревьев падали капли. Пели птицы, и играло

солнышко. Большой дуб сломался, и из пня шел дым. Вокруг меня лежали обломки

дуба. Одежда на мне была вся мокрая и липла к телу. На голове была шишка. Я нашел

свою шапку, взял грибы и побежал домой. Дома никого не было. Я влез на печку и

заснул.

Когда я проснулся, то увидал с печки, что грибы мои изжарили, поставили на стол и

уже хотят есть. Я закричал:

— Что ж вы без меня едите? Они говорят:

— А что ж ты спишь? Иди скорей, ешь.

(По Л. Толстому)

ГРОЗА В ПОЛЕ

Со своей сестрой Лелей я иду по полю и собираю цветы. Я собираю желтые цветы.

Леля собирает голубые. Позади нас плетется младшая сестренка Юля. Она собирает

белые цветы. Это мы нарочно так собираем, чтобы было интереснее.

Вдруг Леля говорит:

— Глядите, какая туча.

Мы смотрим на небо. Тихо надвигается ужасная туча.

Она такая черная, что все темнеет вокруг. Она ползет, как чудовище, и обволакивает

все небо. Леля говорит;

— Скорей домой! Сейчас будет жуткая гроза.

Мы бежим домой. Но бежим навстречу туче. Прямо в пасть этому чудовищу.

Неожиданно налетает ветер. Он крутит все вокруг. Поднимается пыль. Летит сухая

трава. Гнутся кусты и деревья.

Мы бежим домой что есть духу. Вот уже дождь крупными каплями падает на наши

головы. Сверкает ужасная молния и гремит гром. Я падаю на землю, вскакиваю и

снова бегу. Бегу так, как будто за мной гонится тигр. Вот уже близко дом. Я

оглядываюсь назад. Леля тащит за руку Юлю. Юля ревет.

Вот мы уже на крыльце. Леля меня бранит за то, что я потерял ее желтый букетик, Но

я его не потерял, я его бросил. Я говорю:

— Когда такая гроза, зачем нам букеты?

Мы втроем садимся на кровать и от страха тесно прижимаемся друг к другу. Ужасный

гром сотрясает нашу дачу. Дождь барабанит по стеклам и крыше. От потоков дождя

ничего не видно.

(По М. Зощенко)

ГУСЬ

Гусь гулял во дворе и нашел сухую корку хлеба. Он стал клювом долбить эту корку,

чтоб ее разломать и съесть. Но корка была очень сухая. И гусь никак не мог ее

разломать. А сразу проглотить всю корку гусь не решался, потому что это, наверно,

опасно было для гусиного здоровья.

Я хотел разломать корку, чтобы помочь гусю. Но он не позволил мне дотронуться до

своей корки. Наверно, он подумал, что я сам хочу ее съесть. Тогда я отошёл в

сторонку и смотрю, что будет дальше. Вдруг гусь берет клювом эту корку и идет к

луже. Он кладет эту корку в лужу. Корка становится мягкой. И тогда гусь с

удовольствием ее кушает. Это был умный гусь.

(По М. Зощенко)

ДВА ПЛУГА

Из одного и того же куска железа в одной и той же мастерской были сделаны два

плуга. Один из них попал в руки земледельца и немедленно пошел в работу. Другой

долго и совершенно бесполезно провалялся в лавке купца.

Случилось так, что через несколько лет оба земляка опять встретились, Плуг

земледельца блестел, как серебро. Он был даже еще лучше, чем в то время, когда он

только что вышел из мастерской. А плуг, который пролежал без всякого дела в лавке,

потемнел и покрылся ржавчиной.

— Скажи, пожалуйста, почему ты так блестишь? — спросил заржавевший плуг у

своего старого знакомого.

Тот отвечал:

— От труда, дружок. А ты заржавел потому, что все это время пролежал на боку,

ничего не делал.

(По К. Ушинскому)

ДЕВОЧКА НА ШАРЕ

На цирковую арену выбежала маленькая девочка. У нее были синие—синие глаза, а

вокруг них длинные ресницы. Она была в серебряном платье с воздушным плащом, и

у нее были длинные руки. Она ими взмахнула, как птица, и вскочила на этот огромный

голубой шар, который для нее выкатили. Она стояла на шаре. И потом вдруг

побежала, как будто захотела спрыгнуть с него. Но шар завертелся под ее ногами, и

она на нем вот так как будто бежала, а на самом деле ехала вокруг арены. Девочка

бегала по шару своими маленькими ножками, как по ровному полу, и голубой шар вез

ее на себе. Она могла ехать на нем и прямо, и назад, и налево, и куда хочешь! Она

бегала, как будто плыла, и весело смеялась. Она напоминала Дюймовочку, такая она

была маленькая, милая и необыкновенная.

Девочка на мгновение остановилась, и кто—то ей подал разные браслеты с

колокольчиками. Она надела их себе на туфельки и на руки и снова стала медленно

кружиться на шаре, как будто танцевать. И оркестр заиграл тихую музыку, и было

слышно, как тонко звенят золотые колокольчики на девочкиных длинных руках. И это

все было как в сказке. И тут еще потушили свет, и оказалось, что девочка вдобавок

умеет светиться в темноте. Она медленно плыла по кругу, и светилась, и звенела, и это

было удивительно.

(По В. Драгунскому)

ДЕД И ВНУЧКА

Однажды на уроке литературы учитель рассказал такую историю.

Одна девочка учила наизусть стихотворение Некрасова «Железная дорога»:

Труд этот, Ваня, был страшно

громаден,

Не по плечу одному.

В мире есть царь, этот царь

беспощаден —

Голод названье ему.

А в это время на печке лежал древний дед. Он слушал, слушал, потом Свесился с печи

и спрашивает:

— Что это ты, внучка, бормочешь и бормочешь? Деду спать не даешь!

— Я учу стихотворение поэта Некрасова, дедушка, — ответила внучка. Дед махнул

рукой:

— Поразвелось этих поэтов! Ни складу у них, ни ладу. Вот раньше были настоящие

поэты. Я неграмотный, а наизусть стих какого—то поэта знаю.

И вдруг дед начал читать другое стихотворение Некрасова:

Поздняя осень, грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели, Только не сжата

полоска одна, Грустную думу наводит она.

(По В. Астафьеву)

ДОБРАЯ КНИГА

В тот далекий зимний вечер у нас в семье украшали елку. По этому случаю взрослые

отправили меня на улицу, чтобы я раньше времени не радовался елке. Наступило то

время сумерек, когда фонари еще не горели, но могли вот—вот зажечься. И от этого

«вот—вот», от ожидания внезапно вспыхивающих фонарей у меня замирало сердце. Я

знал со слов взрослых, что этот вечер был совершенно особенный. Чтобы дождаться

такого же вечера, нужно было прожить еще сто лет.

Действительно, тот зимний вечер в последний день девятнадцатого века не был похож

на все остальные. Снег падал медленно и очень важно. Его большие хлопья казались

легкими белыми цветами, которые с неба слетают на город. По всем улицам слышался

глухой перезвон извозчичьих бубенцов.

Когда я вернулся домой, елку тотчас зажгли. Свечи начали весело потрескивать.

Казалось, будто вокруг беспрерывно лопались сухие стручки акации. Около елки

лежала толстая книга с золотым обрезом — подарок от мамы. Это были сказки Ганса

Христиана Андерсена. Я сел под елкой и раскрыл книгу. В ней было много цветных

картинок. Рисунки были прикрыты папиросной бумагой. Я начал читать и зачитался,

На нарядную елку я почти не обратил внимания.

Прежде всего я прочел сказку о стойком оловянном солдатике и маленькой

прелестной плясунье, потом — сказку о снежной королеве. Удивительная

человеческая доброта исходила от страниц книги. Эта доброта была душистая,

похожая на дыхание цветов.

(По К. Паустовскому)

ДОЗОР

Мой дядя уехал работать на северную стройку и оставил нам свою собаку. Так

поселился в конуре возле нашего дома здоровенный волкодав. Звали его Дозор. Ни у

кого из моих друзей такой большой собаки не было. Ростом с теленка, а голос густой и

хриплый.

Стоило Дозору зарычать, как соседские кошки на деревья лезли. И даже бородатый

однорогий козел к забору пятился. А друзья шутили:

— Теперь тебе даже медведь не страшен!

Частенько бродили мы с Дозором по лугам, ходили на болото за клюквой, за

голубикой. А как—то раз шли в сумерках по полю. Внезапно Дозор остановился и

замер. Потом бросился в сторону и стал отчаянно скрести лапами. Из—под земли

вскоре донеслось фырканье и визг. Я подошел ближе и увидел норку хомяка. Мне

стало жаль зверька, и я позвал собаку. Но Дозор вошел в азарт и продолжал с яростью

рыть землю. Вот уже его голова ушла в нору. Я кинулся к собаке, но тут Дозор с

визгом отскочил назад.

Видно, маленький храбрец бросился на собаку первым и куснул обидчика.

Вот и пришлось мне выручать из беды не маленького хомяка, а собаку, здоровенного

волкодава!

(По А. Баркову)

ДОИГРАЛИСЬ

Было это в Сибири. Поднимались мы с другом на скалу. Часа два прошло, пока

наконец до перевала добрались.

Я посмотрел вниз и замер. Прямо под нами на прибрежной лужайке резвились

медвежата. Вот один догнал другого и начал бороться с ним. Изловчился и ножку ему

подставил. А тот прямо через голову кувыркнулся и с обрыва в реку полетел.

Плюхнулся в воду и угодил в быстрое течение. Завертело беднягу, закрутило.

Братец перепугался, завыл от страха.

На его голос прибежала медведица. Увидела сынка в беде, с ревом бросилась в воду и

поплыла наперерез. Схватила сынка за шиворот, вытащила на песок. А медвежонок

лежит, не шелохнется.

Медведица стала его теребить да по бережку катать. Вскоре пловец очухался, вскочил

на задние лапы и к братцу стал карабкаться. А мать ему помогает, сзади подталкивает.

Тут мой друг не выдержал да как крикнет:

— Вот молодчина!

А медведица повернулась в нашу сторону, рявкнула и заспешила с медвежатами в

частый кедровник.

(По А. Баркову)

ДОМИК НА БЕРЕЗЕ

Весной у моего окна на березе начали строить гнездо мухоловки. Это серые,

неприметные на вид птицы. В полете они были похожи на крохотные вертолеты. Они

на минуту—другую повисали в воздухе, трепетали крыльями, отыскивали на дворе

пушинки, сухой лист, солому и сразу несли их к своему домику на березе. Затем

будущий отец семейства присаживался на ветку и принимался петь. Правда, песня у

него была немудреная, но довольно бойкая.

Я спустился с крыльца, сел на лавочку у забора и стал наблюдать за работой птиц.

Сколько в ней легкости, согласия, азарта!

Внезапно над моей головой каркнула ворона, громко хлопнула крыльями и с

важностью, по—хозяйски уселась на вершину березы. Стала воровато поглядывать по

сторонам.

Птицы почуяли недоброе, бросились к незваной гостье и принялись кружить над ней,

тревожно покрикивать. Вскоре на помощь им подоспели синицы и горихвостка. Серая

разбойница не выдержала натиска малых птах и предпочла поскорей удалиться.

(По А. Баркову)

ДОМИК НА КРЫШЕ

Карлсон живет в маленьком домике на крыше. Представьте себе крохотное крылечко,

на котором так приятно сидеть по вечерам и глядеть на звезды. Днем можно пить сок

и грызть прянит ки, если они есть. Ночью на этом крылечке можно спать, если в

домике слишком жарко. А утром можно любоваться, как солнце встает над крышами

домов. Домик так удачно примостился за выступом, что обнаружить его трудно.

В домике Карлсона только одна комната. Там стоит верстак. На нем можно

строгать, есть и наваливать на него что попало. Рядом стоит диванчик, чтобы спать,

прыгать и кидать туда все барахло. Два стула, чтобы сидеть или класть всякую

всячину. А еще на стул можно влезть, когда нужно засунуть что—нибудь на верхнюю

полку шкафа. Но обычно это не удавалось, потому что шкаф был забит до отказа.

Множество вещей стояло на полу и висело на стенах.

У Карлсона в комнате был камин, а в нем железный обруч на ножках, на котором

хозяин готовил еду. На каминной полке тоже стояли самые разные предметы. А с

потолка свисала пара башмаков, кочерга и мешок сушеных вишен.

(По А. Линдгрен)

ДРУЖНЫЕ МЫШКИ

Погналась кошка за маленькой мышкой. Мышка спряталась от нее в бутылку.

Кошка хотела тоже влезть в бутылку, чтобы достать мышку. Но она не могла туда

попасть, потому что мышка маленькая, а кошка большая. Тогда кошка говорит мышке:

— А ну—ка, мышка, вылезай из бутылки! Я тебя съем. Мышка отвечает:

— Не вылезу, мне и тут хорошо. Кошка говорит:

— Тогда я тебя лапкой достану.

Просунула кошка свою лапку в бутылку, но достать мышку не смогла. Тогда кошка

думает: «Пойду принесу какой—нибудь крючок и достану мышку».

Кошка ушла. А тут пришли другие мышки. Старшая мышка села на бутылку и

просунула в нее свой длинный хвостик. Маленькая мышка ухватилась за этот хвостик.

А другие мышки стали ее тащить. Вот мышки—сестрички вытащили маленькую мышку

из бутылки и побежали в свою норку.

Приходит кошка и приносит с собой палку. На палке веревка с крючком. Хотела

кошка достать мышку этим крючком. Подошла она к бутылке, а мышки уж и след

простыл.

(По М. Зощенко)

ДЯТЕЛ

Зарок давать хорошо, если помнишь свое елоцо. А если память твоя крепка только до

вечера, а с утра опять принимаешься за старое, то в зароке толку мало.

Дятел красноголовый лазил день—деньской по пням и дуплам и все стучал своим

крепким носом в дерево, все допытывался, где гниль, где червоточина, где дупло, а где

живое место. Стук разносился по всему лесу. К вечеру голова у дятла разболелась, лоб

словно обручем железным сжало, затылок ломит, нет сил терпеть. Говорит дятел сам

себе:

— Хватит, не стану больше долбить; завтра посижу смирно, отдохну. Да и совсем

долбить перестану. Что в этом проку?

Настало утро, пташки в лесу проснулись и защебетали. Дятел забыл свой зарок и

опять пошел долбить и барабанить по сухим пням.

День прошел, настал вечер. Опять головушка разболелась, и опять он зарекся долбить.

Так и повелось. Каждый вечер дятел зарок дает, каждое утро его забывает.

(По В.Далю)

ЕЖ И ЗАЯЦ

Повстречал заяц ежа и говорит:

— Всем ты хорош, еж, только ноги у тебя кривые, заплетаются. Еж рассердился и

говорит:

— Ты что ж смеешься! Мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только

схожу домой, а потом давай побежим наперегонки

Еж пошел домой и говорит брату:

— Я с зайцем поспорил, хотим бежать наперегонки! У него ноги быстрые, а у меня ум

быстрый. Только ты сделай, что я прошу. Спрячься на одном конце, борозды, а мы с

зайцем побежим с другого конца. Когда заяц разбежится, я вернусь назад. А когда он

прибежит к твоему концу, ты выйди и скажи: «А я уже давно жду». Он тебя от меня не

отличит, подумает, что это я.

Второй еж спрятался в борозде, а первый еж с зайцем побежали с другого конца.

Когда заяц разбежался, еж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на

другой конец борозды, а второй еж уже там сидит. Он увидал зайца и говорит ему:

— А я уже давно жду!

Заяц удивился такому чуду и говорит:

— Давай еще раз побежим!

— Давай! — отвечает еж.

Заяц пустился назад, прибежал на другой конец, увидал ежа. Тот ему и говорит:

— Я уже давно тут.

— Ну, так побежим еще раз.

— Побежим!

Прискакал заяц на другой конец, а там опять еж дожидается. Так заяц скакал, пока из

сил не выбился.

(По Л. Толстощу)

ЖЕМЧУЖИНКА И ЖАБА

У одной вдовы было две дочери. Мать любила старшую больше, чем младшую.

Сестры были совсем разными. Старшая была грубая, злая и жадная. А младшая ко

всем относилась с добротою и была кроткого нрава.

Однажды мать послала младшую дочь к колодцу за водой. Когда девочка стала

набирать воду, к ней подошла старушка—нищенка и попросила напиться. На самом

деле это была волшебница. Она хотела узнать, добрая ли душа у девочки. Девочка

напоила нищенку.

На прощание старушка сказала:

— У тебя добрая душа. За это ты получишь от меня подарок. Пусть отныне, когда ты

станешь смеяться, из твоего рта будут сыпаться жемчужины!

Сказала это старушка и исчезла. А у младшей сестры с тех пор изо рта сыпались

жемчужины всякий раз, как она смеялась. За это люди прозвали ее Жемчужинкой.

В другой раз старшая сестра пошла к колодцу за водой. Волшебница опять

прикинулась нищенкой и попросила у девочки напиться. Но та лишь обругала

старушку:

— Вот еще! Буду я всякой нищенке воду подавать!

— Ты злая и бессердечная девочка! Так пусть же всякий раз, как ты смеешься, изо рта

у тебя выскакивают жабы!

С тех пор старщей сестре проходу не стало от насмешек, и называли ее теперь не

иначе как Жаба.

(По бирманской сказке)

ЖИВАЯ ШЛЯПА

Шляпа лежала на комоде. Котенок Васька сидел на полу возле комода. Вовка и Вадик

сидели за столом и раскрашивали картинки. Вдруг позади них что—то упало на пол.

Они обернулись и увидели на полу возле комода шляпу.

Вовка подошел к комоду, нагнулся, хотел поднять шляпу, но вдруг вскрикнул и

отскочил в сторону с воплем:

— Она живая!

— Кто живая?

— Шляпа.

— Что ты! Разве шляпы бывают живые?

— Посмотри сам!

Вадик подошел поближе и стал смотреть на шляпу. Вдруг шляпа поползла прямо к

нему. Вадик закричал и прыгнул на диван. Вовка за ним.

Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрели на нее и

тряслись от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану. Ребята сот скочили с

дивана, убежали на кухню и дверь за собой закрыли. Они взяли кочергу и лыжную

палку, приоткрыли дверь и заглянули в комнату.

— Где же она? — спрашивает Вадик.

— Вон там, возле стола.

— Сейчас я ее как тресну кочергой, пусть только подползет ближе! — говорит Вадик.

Но шляпа лежала возле стола и не двигалась.

Ребята вернулись на кухню, набрали из корзины картошки и стали швырять ее в

шляпу. Наконец Вадик попал. Шляпа как подскочит кверху!

— Мяу! — закричало что—то. Из—под шляпы высунулся серый хвост, потом лапа, а

потом и сам котенок выскочил.

(По Н. Носову)

ЖИВОЙ БАРОМЕТР

В субботу к нам в гости зашел дядя Гриша, посмотрел в окно на серое облачное небо и

срашивает меня:

Знаешь, как погоду предсказывают?

— По барометру.

— Хочешь, я тебе живой барометр подарю?

— Как живой? Дядя усмехнулся:

— Очень просто. Забегай ко мне завтра и увидишь.

а другой день пришел я к дяде, а он мне клетку со зверьком протягивает. Мордочка у

зверька пухлая. Глазенки черные, точно смородины, выпученные. Шуба рыжая, а на

спине пять темных полосок. Забавный!

Держи бурундука!

— Спасибо! А при чем тут барометр?

— Скоро узнаешь! Дядя хитро улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Забирай, забирай! Кедровыми орехами, семечками, ягодами да грибами его кормить

надо.

Радостный прибежал я домой, поставил клетку на подоконник, а сам гляжу на зверька

и думаю: «И как же такой кроха погоду угадывает?»

Бурундучишка тем временем знай себе таскает подсолнухи из кормушки. Набьет

полный рот и с раздутыми щеками в дуплянку спешит. Видно, там закрома у него.

Вечерело. Из приоткрытого окна веяло сыростью и прохладой. Зверек сел на задние

лапы, передними щеки подпер и начал кашлять. Я перепугался и скорей к дяде:

— Простыл зверь! Как его лечить? А дядя успокоил меня:

— Вовсе он не больной. Если бурундук кашлять вздумал, скоро гроза нагрянет!

Дядя оказался прав! Не успел я за собой калитку захлопнуть, как гром прогремел. С

той поры живой барометр не раз меня предупреждал: «Сегодня на рыбалку ходить

нельзя, дождь будет». А однажды я его не послушался и весь до ниточки промок!

(По А. Баркову)

ЖИВОТНЫЕ В НАШЕМ ДОМЕ

Чтобы привить нам любовь к природе и облагородить наши с братом души, родители

покупали различных животных: кошек, собак, рыб.

Однажды произошла неприятность с кошкой. Она отчаянно исцарапала Оськины руки.

Дело в том, что Оська папиной зубной щеткой почистил кошке зубы…

Но совсем грустная история вышла с козленком. Это живое начинание постигла

полная неудача. Козленка папа купил специально для нас. Козленок был маленький,

черный, крутолобый, мелко завитой. Он походил на воротник папиной шубы. Папа

принес его в гостиную. Тонкие ножки козленка разъезжались на линолеуме.

— Вот, это вам. Ухаживайте за ним хорошенько, — сказал папа.

Пока отец спал после обеда, мы немного повозились с веселым козленком.

Вскоре он надоел нам, и мы забыли о своем курчавом товарище. Козленок куда—то

исчез. Через час в пустой гостиной неожиданно раскатисто загремели аккорды

пианино. Это нашедшийся козленок прыгнул с разбегу на клавиши. Папа от этого

проснулся и заторопился в больницу на вечерний обход.

Когда он вышел в столовую, мы с испугу разом сели оба на один стул. Мама

всплеснула руками. Папа взглянул вниз и обмер… Одна из штанин доходила ему лишь

до колен. Изжеванные, мокрые, измусоленные клочья висели на ноге… Вот куда

исчезал козленок! В тот же вечер его отвезли обратно к хозяину.

(По Л. Кассилю)

ЗА СТОЛОМ

Кофе пили всегда в столовой у камина, в котором даже в теплую погоду горел огонь.

Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот так с мамой, с папой, с братом

Боссе и сестрой Бетан перед огнем камина.

Эти минуты были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было

спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша. В

другое время такое случалось не всегда.

За столом Боссе и Бетан подтрунивали друг над другом и болтали о том, что

произошло за день в школе. Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих

школьных делах, но этим интересовались только мама и папа. А Боссе и Бетан

смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал. Он боялся говорить то, над чем так

обидно смеются. Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что

он им отвечал тем же.

(По А, Линдгрен)

ЗАДЕРИХВОСТ

Хищник должен прятаться, если хочет подкрасться к добыче. Большой, медведь

бесшумно крался по лесу, осторожно переступал голыми подошвами через сухие

сучки. Впереди на опушке была куча хвороста. За ней — луг. Там паслись кони. Они

часто поднимали головы, нюхали ветер. Но ветер дул от них на кучу. Кони

поворачивали головы против ветра и ни чуять, ни видеть хищника не могли.

Вдруг из хвороста, как пузырек из лужи, выскочил крошечный задерихвост. Птичка

эта ростом с сосновую шишку; носик остренький, тельце орешком, хвостик торчком.

И шныряет он всегда понизу. Как от него спрячешься, когда у тебя ноги и ступают они

по земле? Медведь пал на брюхо, вжался в мох. Да уж поздно. Заметил его

задерихвост. Да как затрещит! И откуда у крохи такой голос? За тысячу шагов

вздрогнешь! Кони заржали, умчались.

В ярости вскочил медведь, кинулся ловить нахального малыша. Вмиг раскидал всю

кучу хвороста. А задерихвост мышонком проскользнул у него между ног и вспорхнул

на дерево. Поди поймай его там! Всю охоту испортил медведю. С головой его выдал.

И хвостик торчком!

(По В. Бианки)

ЗАЙЦЫ

Зайцы по ночам кормятся. За ночь заяц прокладывает по снегу глубокий, видный след.

На зайцев охотятся люди, собаки, хищные звери и птицы. Если бы заяц ходил просто и

прямо, то утром его сразу бы нашли по следу и поймали. Но зайца спасает его

трусость.

Заяц ходит ночью па полям и лесам без страха и прокладывает прямые следы. Но как

только приходит утро, враги его просыпаются. Заяц слышит то лай собак, то визг

саней, то голоса мужиков, то треск волка по лесу. Заяц начинает от страха метаться из

стороны в сторону. Проскачет вперед, испугается чего—нибудь и побежит назад по

своему следу. Еще услышит что—нибудь — и со всего размаха прыгнет в сторону и

поскачет прочь от прежнего следа. Стукнет что—нибудь — заяц повернется назад и

опять поскачет в сторону. Когда светло станет, он ляжет.

Наутро охотники начинают разбирать заячий след, путаются по двойным следам и

далеким прыжкам, удивляются хитрости зайца. А заяц и не думал хитрить. Он только

всего боится.

(По Л. Толстому)

ЗАПАХ ЗЕМЛИ

Дедушка Макар живет в деревне. Дом у него просторный, на крыше резной петух. За

домом сад, поле.

Поле черное, а над ним пар. Днем пар белый, а по вечерам голубой.

— Так полюшко дышит, — заметил дедушка. Нагнулся, взял горсть земли, понюхал и

говорит:

— Пахнет талой водой и шальным ветром!

Солнышко припекает все жарче и жарче. На дворе лужи по ночам не замерзают. Если

попробуешь войти в лес, утонешь в мокром снегу. Глянешь вверх, а на высоких липах

кричат, хлопочут грачи. Ремонтируют старые гнезда, строят новые.

Идем мы с дедушкой через поле, а навстречу нам трактор. Издали он похож на

большого жука. Гудит, стрекочет, тянет за собой железный гребень. Зубья у бороны

острые, а от них по земле полосы идут, будто поле причесывают.

(По А. Баркову)

ЗАПЛАТКА

У Бобки были замечательные штаны защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда

хвастался своими солдатскими штанами.

Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные

штаны:. От досады он чуть не заплакал, побежал домой и стал просить маму зашить.

Мама рассердилась:

— Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна? Сам зашей.

— Так я же ведь не умею!

— Сумел порвать, сумей и зашить.

— Ну, я так буду ходить, — проворчал Бобка и пошел во двор.

Ребята увидели дырку и стали смеяться.

— Какой же ты солдат, если у тебя штаны порваны?

Бобка оправдывается:

— Я просил маму зашить, а она не хочет.

Ребята говорят:

— Разве солдатам мамы штаны зашивают? Солдат сам должен уметь все делать.

Бобке стало стыдно.

Пошел он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зеленой материи. Из

материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать ее к штанам.

Дело это было нелегкое.

Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушеный гриб.

Материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче. Пришлось все

переделывать.

Бобка взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил ее, приложил снова к штанам,

хорошенько обвел вокруг заплатки карандашом и стал пришивать ее снова. Теперь он

шил аккуратно и все время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.

Он долго возился, сопел и кряхтел. Когда он закончил, на заплатку было любо

взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.

Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его,

— Вот молодец! — говорили они.

(По Н. Носову)

ЗАЯЧЬИ ХЛОПОТЫ

С причудами выдалась осень. Сперва залила, отхлестала землю дождем. Потом

смягчилась и осыпала золотыми березовыми листьями. А ночью внезапно ударил

мороз, пошел снег. Все кругом засветилось. Земля побелела, точно помолодела.

Повстречался мне как—то заяц. Жмется он по гумнам да по ложбинам, нигде места себе

не найдет. Не успел косой летнюю одежду сменить. Спина у него бурая, а лапы и

голова белые. В таком пестром наряде его легко заметит лиса, волк или филин.

А через неделю случилась оттепель. Полежал снег на пригорках и растаял. К тому

времени заяц в белый наряд вырядился, только кончики ушей черными остались. Я его

на проселочной дороге увидел. Привстал на задние лапки. Уши торчком. В

нерешительности верхней раздвоенной губой поводит. Я хлопнул в ладоши:

— Берегись!

Заяц припал к земле и задал стрекача! Бежит, не знает, где спрятаться лучше. Не до

смха косому. Ведь шуба—то своя, не покупная, наземь ее не скинешь!

(По А. Баркову)

ЗОРКОСТЬ СКАЗОЧНИКА

Андерсен умел радоваться всему интересному и хорошему, что попадается на каждой

тропинке и на каждом шагу. Он обладал талантом, редкой способностью замечать то,

что ускользает от ленивых человеческих глаз.

Мы ходим по земле, но очень редко к нам приходит желание нагнуться и тщательно

рассмотреть эту землю, рассмотреть все, что находится у нас под ногами. А если бы

мы нагнулись или легли бы на землю, то увидели бы много любопытных вещей.

Сухой мох рассыпает из своих кувшинчиков изумрудную пыльцу. Обло—

мок перламутровой ракушки так мал, что из него нельзя сделать даже карманное

зеркальце для куклы. Но зато он переливается и блестит множеством неярких красок.

Так горит на утренней заре небо над Балтикой. Разве не прекрасна каждая травинка,

каждое летучее семечко липы? Из него обязательно вырастет могучее дерево.

Обо всем этом Андерсен писал рассказы и сказки. И люди качали головами от

удивления и говорили друг другу:

— Откуда только взялся такой дар у долговязого сына башмачника? Должно быть, он

все—таки колдун.

(По К. Паустовскому)

ИЗБА ЛЕСНИКА

Мы ехали довольно долго. Наконец лесник остановился.

— Вот мы и дома, барин, — промолвил он спокойным голосом. Калитка заскрипела,

несколько щенков дружно залаяли. Я поднял голову и при свете молнии увидел

небольшую избушку посреди обширного двора. Из одного окошечка тускло светил

огонек. Лесник довел лошадь до крыльца и застучал в дверь.

— Сейчас, сейчас! — раздался тоненький голосок.

Послышался топот босых ног, засов заскрипел, и на пороге показалась девочка лет

двенадцати с фонарем в руке.

— Посвети барину, — сказал лесник, — а я пока дрожки под навес поставлю.

Девочка глянула на меня и пошла в избу. Я отправился вслед за ней.

Изба лесника состояла из одной комнаты. На стене висел изорванный тулуп.

На лавке лежало одноствольное ружье, в углу валялась груда тряпок. Два больших

горшка стояли возле печки. На столе горела лучина. В самой середине избы висела

люлька. Девочка погасила фонарь, присела на крошечную скамейку и начала правой

рукой качать люльку, а левой поправлять лучину, Ребенок в люльке дышал тяжело и

часто.

— Ты разве одна здесь? — спросил я девочку.

— Одна, — произнесла она невнятно.

— Ты лесникова дочь?

— Лесникова, — прошептала она.

Дверь заскрипела, и лесник шагнул через порог. Он поднял фонарь с полу, подошел к

столу и зажег светильник.

— Чай, не привыкли к лучине? — проговорил он и тряхнул кудрями.

(По И. Тургеневу)

КАК ВЕЛИК МИР!

Хорошо было за городом! Стояло лето. Ярко светило солнце. На полях уже золотилась

рожь, овес зеленел, сено было сметано в стога. По зелёному лугу расхаживал

длинноногий аист. За полями и лугами темнел большой лес, а в лесу прятались

глубокие синие озера.

Старую усадьбу окружали глубокие канавы с водой. От стен дома до самой воды

земля заросла лопухом. Лопух был таким высоким, что маленькие дети могли стоять

под самыми крупными его листьями во весь рост. Густая чаща лопуха была похожа на

глухой и дикий лес.

Там сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей это занятие порядком надоело.

К тому же ее редко навещали. Другим уткам больше нравилось плавать по канавкам,

чем сидеть в лопухе да крякать вместе с нею. Наконец яичные скорлупки затрещали.

Утята зашевелились, застучали клювами и запищали. Утка крякнула:

— Поторапливайтесь!

Утята выкарабкались из скорлупы и стали озираться кругом, разглядывая зеленые

листья лопуха. Мать не мешала им.

— Как велик мир! — сказали утята. Теперь им было куда просторнее, чем в скорлупе.

(По Г. X. Андерсену)

КАК ГУСИ РИМ СПАСЛИ

В 390 году до нашей эры дикие галлы напали на римлян. Римляне не могли с ними

справиться. Одни убежали из города, а другие заперлись в крепости, которая

называлась Капитолий. В городе остались одни сенаторы. Галлы вошли в город,

перебили всех сенаторов и сожгли Рим. В середине Рима оставался только Капитолий,

куда не могли добраться галлы. Галлы хотели разграбить Капитолий. Они знали, что

там много богатств. Но Капитолий стоял на крутой горе. С одной стороны были стены

и ворота, а с другой был крутой обрыв. Ночью галлы украдкой полезли из—под обрыва

на Капитолий. Они поддерживали друг друга снизу и передавали друг другу копья и

мечи. Так они потихоньку взобрались на обрыв. Ни одна собака не услыхала их.

Галлы уже полезли через стену, как вдруг гуси почуяли людей, загоготали и захлопали

крыльями. Один римлянин проснулся, бросился к стене и сбил под обрыв одного

галла. Галл упал и свалил за собою других. Тогда сбежались римляне, стали кидать

бревна и камни под обрыв, перебили много галлов. Потом пришла помощь к Риму.

Галлов прогнали.

(По Л. Толстому)

КАК ЛИС ОБМАНУЛ ГИЕНУ

Рассказывают, что однажды лис изнемогал от жажды. Он подошел к колодцу и увидел,

что на барабан натянута веревка с двумя ведрами на концах. Уселся лис в верхнее

ведро и спустился вниз. А второе ведро тем временем поднялось.

Напился лис воды, а вылезти не может. Заглянула в колодец гиена и увидела

отраженную в воде луну и лиса, который сидел на дне. Гиена спросила:

— Что ты там делаешь? А лис указал на отражение луны и сказал:

— Я хочу съесть половину этого сыра, а вторая половина останется для тебя.

— Как же мне спуститься?

— Сядь в ведро, — ответил лис.

Под тяжестью гиены верхнее ведро опустилось вниз, а ведро с лисом поднялось

наверх.

Так лис выбрался из колодца, а глупую гиену оставил там.

(По африканской сказке)

КАК МУЖИК ГУСЕЙ ДЕЛИЛ

У одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у барина.

Чтобы было с чем идти к барину, он поймал гуся, изжарил его и понес. Барин принял

гуся и говорит мужику:

— Спасибо, мужик, тебе за гуся; только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот

у меня жена, два сына да две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды?

Мужик говорит:

— Я разделю.

Взял ножик, отрезал голову и говорит барину:

— Ты всему дому голова — тебе голову.

Потом отрезал задок, подает барыне и говорит:

— Тебе дома сидеть, за домом смотреть — тебе задок.

Потом отрезал лапки и подает сыновьям. — Вам ножки — топтать отцовские

дорожки.

А дочерям дал крылья.

— Вы скоро из дома улетите, вот вам по крылышку. А остаточки себе возьму! И взял

всего гуся.

Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег. Услыхал богатый мужик, что барин за

гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами. Зажарил пять гусей и понес к

барину. Барин говорит:

— Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочки — всех шестеро. Как бы

нам поровну разделить твоих гусей?

Стал богатый мужик думать и ничего Не придумал. Послал барин за бедным мужиком

и велел делить. Бедный мужик взял одного гуся, дал барину с барыней и говорит:

— Вот вас трое с гусем. Одного дал сыновьям:

— И вас трое. Одного дал дочерям:

— И вас трое.

А себе взял двух гусей:

— Вот и нас трое с гусями, все поровну.

Барин посмеялся и дал бедному мужику еще денег и хлеба, а богатого прогнал.

(По русской сказке)

КАК ПОЯВИЛАСЬ НА НЁБЕ ЛУНА

В далекие времена вся земля была покрыта морем. Потом морская вода начала

понемногу уходить, и в разных местах вышли из воды острова. И выросли на этих

островах трава и деревья. А из моря вылезли звери и стали привыкать к жизни на

суше.

Пришли на эти острова и люди. Они ели рыб и крабов, черепах и ракушки, рвали

плоды с деревьев. На одном из таких островов жили две сестры. Были эти сестры

храбрыми охотницами и хорошо ловили рыбу.

Однажды сестры поймали невиданную рыбу небывалой величины. Была эта рыба

бледной, круглой и плоской. И назвали сестры эту рыбу Луной—рыбой.

Пошли сестры искать коренья, чтобы вкуснее была рыба. А Луну—рыбу оставили в

густой траве, под большим деревом. Набрали сестры много кореньев и пришли

обратно на берег. Но рыбы под деревом не было.

Долго искали сестры Луну—рыбу. Смотрят, а она сидит на ветке большого дерева.

Потом на другую ветку прыгнула. Все выше и выше стала подниматься Луна—рыба и

наконец прыгнула прямо в небо.

И поплыла Луна—рыба по небесному своду большим плоским светлым шаром, все

осветила на небе и на земле.

Так продолжалось много ночей. Но однажды сестры увидели на небе только

половинку Луны—рыбы, потом четверть, а затем совсем не стало Луны—рыбы.

— Кто—то там, на небе, съел нашу рыбу! — закричала одна из сестер. Но она

ошиблась.

Луна—рыба была волшебницей и опять пришла на небо. Сначала увидали люди лишь

один ее кусочек. Но она все росла и росла и наконец снова поплыла по небосводу

большим светлым шаром.

(По австралийскому мифу)

КАК ТУШКАНЧИК ПЕРЕХИТРИЛ ЛЬВА

Повадился лев убивать в лесу зверей. Забеспокоились звери, собрались и пошли ко

льву.

— О повелитель леса! Не убивай нас, лучше мы сами будем каждое утро доставлять

тебе пищу. Лев согласился.

На следующее утро бросили звери жребий, и пал он на антилопу. Лев насытился и

никого больше в этот день не тронул.

На другой день жребий пал на гиену, и лев ее съел.

Так прошло много дней, и наконец жребий пал на тушканчика. Только звери

собрались вести его ко льву, тушканчик и говорит:

— Не трогайте меня, я сам пойду.

Отпустили тушканчика, а он вернулся в свою нору, лег и уснул. Льва же мучил голод.

Не дождавшись своей жертвы, он вскочил в гневе и с ревом бросился искать зверей.

Услышал тушканчик рев льва, вышел из норы и взобрался на дерево возле колодца.

Подошел лев, а тушканчик с верхушки дерева и спрашивает:

— Что случилось, почему ты кричишь? Лев взревел:

— Целый день жду зверей, но они так и не принесли мне поесть! А тушканчик в ответ:

— Жребий пал на меня. Я шел к тебе и нес мед. Но в этом колодце сидит другой лев.

Он отобрал у меня мед и сказал, что он гораздо сильнее тебя.

Рассвирепел лев, подбежал к колодцу, заглянул внутрь и увидел другого льва, который

смотрел на него. На самом деле это было только его отражение. Прыгнул лев на

другого льва в колодец и утонул А тушканчик вернулся к зверям и сказал:

— Я покончил со львом, теперь можете жить в лесу спокойно. Обрадовались звери!

(По африканской сказке)

КАЛИНЫЧ

Утром мы тотчас после чаю опять отправились на охоту. В деревне господин

Полутыкин велел кучеру остановиться у низенькой избы и звучно воскликнул:

— Калиныч!

— Сейчас, батюшка, сейчас, лапоть подвязываю, — раздался голос со двора.

Мы поехали шагом. За деревней догнал нас высокого худой человек лет сорока. Это

был Калиныч. Его добродушное смуглое лицо понравилось мне с первого взгляда.

После я узнал, что Калиныч каждый день ходил с барином на охоту, носил его сумку,

а иногда и ружье. Он доставал воды, набирал земляники, устраивал шалаши. Без него

господин Полутыкин шагу ступить не мог. Калиныч был человек самого веселого,

самого кроткого нрава. Он беспрестанно напевал вполголоса, улыбался, прищуривал

свои светло—голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую клиновидную

бороду. Ходил он большими шагами, слегка подпирался длинной и тонкой палкой. В

течение дня он не раз заговаривал со мною, услуживал мне без раболепства, но за

барином ухаживал, как за ребенком. Когда невыносимый полуденный зной заставил

нас искать убежища, он привел нас на свою пасеку, в самую глушь леса. Калиныч

отворил нам избушку, уложил нас на свежем сене, а сам отправился на пасеку

вырезать нам сот. Мы запили прозрачный теплый мед ключевой водой и заснули под

однообразное жужжание пчел и болтливый лепет листьев.

(По И. Тургеневу)

КАРЛСОН

Карлсон — это маленький толстенький человечек, который умеет летать. На

самолетах и вертолетах летать могут все, а вот Карлсон умеет летать сам по себе. Он

нажимает кнопку на животе, и у него за спиной начинает работать хитроумный

моторчик. Пока пропеллер не раскрутится как следует, Карлсон стоит неподвижно.

Когда мотор заработает вовсю, Карлсон взмывает ввысь и летит с важным и

достойным видом. На лету он слегка покачивается.

Карлсону прекрасно живется в маленьком домике на крыше. По вечерам он сидит на

крылечке и глядит на звезды. С крыши звезды видны лучше, чем из окон.

Удивительно, что так мало людей живет на крышах. Должно быть, они просто не

догадываются там поселиться. Домик Карлсона спрятан за большой дымовой трубой,

и никто его не видит. Да станут ли взрослые обращать внимание на какой—то там

крошечный домик, даже если и споткнутся о него?

Однажды домик Карлсона увидел трубочист. Он очень удивился и не поверил своим

глазам. Трубочист полез в трубу, забыл про домик и никогда больше о нем не

вспоминал.

(По А. Лиядгрен)

КАШТАН

Антон Павлович Чехов очень любил животных. Во дворе его дачи в Ялте жили две

собаки. Одну звали Тузик, а другую Каштан.

Каштан был глуп, ленив и неуклюж. Когда Каштан лез с нежностями, Антон Павлович

легонько отстранял его палкой с притворной суровостью:

— Уйди же, уйди, дурак… Не приставай…

Антон Павлович иногда в шутку говорил гостям:

— Не хотите ли, подарю пса? Вы не поверите, до чего он глуп.

Но однажды Каштан попал под колеса фаэтона, который раздавил ему ногу. Бедный

пес прибежал домой на трёх лапах, с ужасным воем. Задняя нога вся была

исковеркана, кожа и мясо прорваны почти до кости, лилась кровь. Антон Павлович

тотчас же промыл рану и перевязал марлевым бинтом. Нежно, ловко и осторожно

прикасался он к ободранной ноге собаки. Ласково бранил он и уговаривал визжавшего

Каштана:

— Ах ты, глупый, глупый… Ну как тебя угораздило?.. Да тише ты… легче будет…

дурачок…

(По А. Куприну)

КЕРИНЕЙСКАЯ ЛАНЬ

В Аркадии жила керинейская лань, которую богиня Артемида послала в наказание

людям. Лань эта опустошала поля. Царь Эврисфей велел Гераклу поймать ее и живой

доставить в Микены. Эта лань была необычайно красива: рога у нее были золотые, а

ноги медные. Подобно ветру, носилась она по горам и долинам Аркадии и не знала

усталости.

Целый год преследовал Геракл керинейскую лань. Она неслась через горы, через

равнины, прыгала через пропасти, переплывала реки. Даже после столь долгой погони

не потеряла она сил. Тогда Геракл прибег к своим не знающим промаха стрелам. Он

ранил златорогую лань стрелой в ногу и только тогда поймал ее. Геракл взвалил

чудесную лань на плечи и хотел уже нести ее в Микены, но тут предстала перед ним

разгневанная Артемида и сказала:

— Разве не знаешь ты, Геракл, что лань эта моя? Разве не знаешь, что не прощаю я

обиды?

Склонился Геракл перед прекрасной богиней и ответил:

— Не по своей воле преследовал я твою лань, а по повелению Эврисфея. Сами боги

повелели мне служить ему, и не смею я ослушаться Эврисфея!

Артемида простила Гераклу его вину.

Герой принес живой в Микены керинейскую лань и отдал ее царю.

(По Н. Куну)

КОМАРИНЫЙ БАЛ

Знаете, как дедушка научил меня погоду предсказывать? Тепло завтра или холодно

будет? Вот послушайте.

Однажды выбежал я после завтрака во двор, а над поленницей дров комары табунятся.

Что это им вздумалось?

Дедушка нагнулся к поленнице, а комары заметили его мохнатую шапку и стали над

ней плясать. Искусают комары дедушку!

Подкрался я к нему сзади и махнул на комаров метлой. Дедушка поднял брови и

повернулся ко мне:

— Зря обижаешь. Чудят комары по весне. Танцуют и пляшут. Люди говорят, что

комар мак толчет. Значит, тепло будет!

Я побежал по саду и насчитал семь веселых стаек. Настоящий комариный бал!

(По А. Баркову)

КОРОВА

Жила вдова Марья со своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили

на последние деньги бурую корову, чтобы было молоко для детей. Старшие дети

кормили Буренушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а

старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша

испугался, что мать его будет бранить.

Он подобрал большие стекла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие

стеклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала

спрашивать. Но Миша не сказал.

На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки и видит,

что Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка

сказала, что корова жить не будет, надо ее забить на мясо. Позвали мужика, стали

забивать корову. И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях.

Когда Миша услыхал об этом, он стал горько плакать и признался матери, что разбил

стакан. Мать тоже заплакала и сказала:

— Убили мы свою Буренушку, другую купить теперь не на что. Как проживут малые

дети без молока?

Миша еще пуще стал плакать.

(По Л. Толстому)

КОРОЛЬ ЗАБОРОВ

Во дворе у забора лежала куча хвороста. Мне то и дело приходилось из нее

хворостину выдергивать на растопку.

Выбежал я однажды во двор и слышу, что поет кто—то в хворосте… Звонко так поет, да

еще и прищелкивает. Вот чудак!

Я притаился, гляжу, а из хвороста выскочила рыжевато—бурая крохотная птица. Носик

острый, как у мышонка, а хвост торчком. Плутоватая. На мгновение скакнула на

поленницу дров, огляделась. Заметила меня, пискнула и тут же снова юркнула в

плотно слежавшийся хворост.

Позвал я деда взглянуть на диковинного мышонка с крыльями. А он мне и говорит:

— Вот невидаль! Да это же крапивник. Птица такая маленькая. В хворосте гнездо у

нее. Теперь крапивник в нем от непогоды прячется. А вообще—то он по доборам любит

прятаться. Недаром немцы его «королем заборов» прозвали. Я от удивления даже рот

разинул. Мышонок оказался королем!

(По А. Баркову)

КОСАЧИ

Под лучами скупого зимнего солнца обледенелые березы кажутся застывшими

фонтанами. В этих фонтанах купаются тетерева—косачи. Перо у них черное, брови

красные, а хвост загнут в разные стороны и похож на лиру.

Зимой тетерева кочуют с места на место. На лесной окраине можжевеловую ягоду

поклюют, в березовой роще сережками полакомятся, а в дальнем урочище — еловой

да сосновой хвоей.

Декабрьский день короток. Сизые сумерки сгустились, неприметно перешли в темень.

Сжался косач в комок, сложил крылья лодочкой и нырнул вниз, прямо в сугроб. А за

ним, словно по команде, и остальные птицы попрыгали в белоснежную постель.

Разгуляется ночью метель, насыплет, наметет высокие сугробы, а птицам спокойно в

мягкой постели, тихо, тепло. Мимо рыжая лиса пройдет и не заметит. Лыжники

проедут и не догадаются. Даже рысь тетеревов в сугробе не учует.

(По А.Баркову)

КОСТОЧКА

Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня

никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть.

Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил

одну сливу и съел. Перед обедом мать сосчитала сливы и видит, что одной нет. Она

сказала отцу.

За обедом отец и говорит:

— Дети, не съел ли кто—нибудь одну сливу?

Все сказали:

— Нет.

Ваня покраснел как рак и тоже Сказал:

— Нет, я не ел. Тогда отец сказал:

— Нехорошо поступил тот, кто съел сливу без разрешения. Но не в этом беда. Беда в

том, что в сливах есть косточки. . Кто проглотит косточку, тот через день умрет. Я

этого боюсь.

Ваня побледнел и сказал:

— Нет, я косточку бросил в окошко. Все засмеялись, а Ваня заплакал.

(По Л. Толстому)

КОТ В САПОГАХ

В дозор пограничники обычно со служебными собаками ходят. А у нас на заставе кот

стал в дозор ходить.

Было это так. Однажды кто—то из пограничников принес на заставу сибирского

котенка тигровой масти. Обыкновенный котенок, пушистый, с кисточками на

кончиках ушей. Вначале мы ничего особенного за ним не замечали. А он смекалистым

оказался.

Когда пограничники в строй становились, и он на левый фланг пристраивался.

Когда котенок подрос, он в дозор с пограничниками отправился. Только зашуршит

что—то в кустах, у кота шерсть дыбом становится.

Все лето кот на границе служил, а как—то зимой пошел он на пост и лапы отморозил.

Тогда наш командир приказал:

— Обуть кота!

Задумались пограничники. Где взять коту сапоги? На складе готовых ему не нашлось.

И тут старшина Гвоздев не растерялся. Снял он мерку с его лапы и сшил коту меховые

сапожки.

И вручил как положено, перед строем на линейке. Так появился на нашей заставе кот в

сапогах!

(По А. Баркову)

КОТЕНОК

Жили брат и сестра, звали их Вася и Катя. И была у них кошка. Весной кошка

пропала. Дети искали ее везде, но не могли найти. Один раз они играли возле амбара и

услыхали, что над головой кто—то мяучит тонким голосом. Вася влез по лестнице под

крышу амбара и нашел свою кошку с пятью крошечными котятами. Когда они

выросли немножко, дети взяли себе одного котенка. Он был серый, с белыми лапками.

Мать раздала всех остальных котят, а этого оставила детям. Дети кормили его, играли

с ним и клали с собой спать.

Один раз дети пошли играть на дорогу и взяли с собой котенка.

Ветер шевелил солому по дороге, а котенок играл с соломой. Дети смотрели на него и

радовались. Потом они нашли возле дороги щавель, пошли собирать его и забыли про

котенка. Вдруг они услыхали, что кто—то громко кричит:

— Назад, назад!

Это скакал охотник, а впереди него две собаки бежали прямо на котенка. А глупый

котенок не убегал. Он прижался к земле, сгорбил спину и смотрел на собак. Катя

испугалась собак, закричала и побежала прочь от них. А Вася что было духу пустился

к котенку и одновременно с собаками подбежал к нему. Собаки хотели схватить

котенка, но Вася упал на него животом и закрыл котенка от собак.

Охотник подскакал и отогнал собак. Вася принес домой котенка и больше не брал его

с собой в поле.

(По Л. Толстому)

КРЫЛАТЫЕ ДРУЗЬЯ

В просторную деревянную клетку с круглым верхом я посадил щегленка и важного

красногрудого снегиря Кузь—мича. Долгое время птицы не ладили: цыкали друг на

друга, ссорились у кормушки. Но прошло несколько недель, и они стали жить мирно и

дружно. Только пели по—разному. Щегол заливался на весь дом, а снегирь тихонько

поскрипывал тягучие зимние песни. Порой юркий щегол не мог справиться с твердой

скорлупой подсолнуха, и Кузьмич выручал его. Он разгрызал семечко и широко

разевал толстый клюв. Угощайся на здоровье!

Прожили птицы у меня лет пять и сделались ручными. Протянешь, бывало, снегирю

гроздь рябины, а он скосит черный глазок, пройдет бочком по жердочке и степенно

возьмет лакомство. А щегол очень любил репей. Приметит издали и давай хвостом

вертеть да перышки оглаживать. Настоящий щеголь!

Однажды летом я чистил в саду клетку, и снегирь выпорхнул у меня из—под самых рук.

Сел на ветку сирени, огляделся по сторонам и принялся громко кричать.

Щегол заметался по клетке и начал тревожно пищать. Он звал друга. Снегирь кружил

под окном, где я поставил клетку, но в западню не шел.

На другой день чуть свет я стал манить Кузьмича. Я был уверен, что снегирь

заночевал где—нибудь поблизости от дома.

Кузьмич услышал мои позывные, откликнулся и присел на клетку. Видно, одиноко и

непривычно показалось ему ночью в саду. Вскоре Кузьмич скакнул в открытую

дверцу, и крылатые друзья встретились вновь.

(По А. Баркову)

КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ

У одного короля была красавица дочь. Королевна была ленива, целый день сидела

перед зеркалом.

Пришла пора выдавать ее замуж. Тогда король объявил: «Кто в три года научит мою

дочь работать, за того я ее и замуж выдам». Шло время, а за королевну никто не

сватался. Послал король приближенных искать мужа для дочери. И вот встретился им

как—то парень, который пахал поле на восьми волах. Привели его к королю, а тот ему и

рассказал все по порядку. Согласился парень, обещал в три года научить девушку

работать. Привел он королевну домой. Мать выбежала навстречу, дивится на

красавицу.

На другой день парень взял плуг, запряг волов и поехал в поле, а матери сказал, чтобы

не принуждала сноху работать. Вечером возвратился с работы, мать подала ужин, а

сын спрашивает:

— Кто сегодня работал, мать?

— Я и ты, — отвечает она.

— Ну, кто работал, тот и есть может.

Королевская дочь рассердилась и пошла спать голодная.

И на другой день все так же было. На третий день королевна говорит свекрови:

— Мама, дай и мне какую—нибудь работу, чтобы не сидеть без дела.

Та велела ей наколоть дров.

Наступил вечер. Сели за ужин, а парень снова спрашивает:

— Кто сегодня работал, мать?

— Мы трое: я, ты и королевна.

— Ну, кто работал, тот и есть может.

И все трое поужинали. Так понемногу королевна научилась работать.

Через три года приехал король проведать дочку и увидел, что работает она дружно со

свекровью. Обрадовался и говорит:

— Неужели ты научилась работать? Королевна отвечает:

— Конечно, у нас так положено. Кто работал, тот и есть может. И если ты, отец,

хочешь поужинать, пойди—ка наколи дров.

(По Сербской сказке)

КУПАНИЕ МЕДВЕЖАТ

Наш знакомый охотник шел берегом лесной реки и вдруг услышал громкий треск

сучьев. Он испугался и влез на дерево. Из чащи вышла на берег большая бурая

медведица, с ней два веселых медвежонка и пестун — ее годовалый сын, медвежья

нянька. Медведица села. Пестун схватил одного медвежонка зубами за шиворот и

давай окунать его в речку. Медвежонок визжал и барахтался, но пестун не выпускал

его, пока хорошенько не выполоскал в воде. Другой медвежонок испугался холодной

ванны и пустился удирать в лес. Пестун догнал его, надавал шлепков, а потом

потащил в воду, как первого. Полоскал, полоскал его — да ненароком и выронил в

воду. Медвежонок как заорет! Тут в один миг подскочила медведица, вытащила

сынишку на берег, а пестуну таких плюх надавала, что он, бедный, взвыл.

(По В. Бианки)

ЛЕВ И СОБАЧКА

Однажды в зверинце кинули льву на корм беспризорную собачонку. Собачка поджала

хвост и прижалась в угол клетки. Лев подошел и понюхал ее. Собачка легла на спину,

подняла лапки и стала махать хвостиком. Лев тронул ее лапой и перевернул. Собачка

вскочила и стала перед львом на задние лапки. Лев смотрел на собачку, качал головой

и не трогал ее. Когда хозяин бросил льву мяса, лев оторвал кусок и оставил собачке.

Вечером лев лег спать, а собачка легла возле него и положила голову ему на лапу.

С тех пор собачка жила в одной клетке со львом, лев не трогал ее, делился кормом, а

иногда играл с ней». Однажды кто—то из посетителей узнал свою собачку и попросил

хозяина зверинца вернуть ее. Хозяин стал звать собачку, чтобы взять ее из клетки, но

лев ощетинился и зарычал.

Так прожили лев и собачка целый год в одной клетке. Через год собачка заболела и

издохла. Лев перестал есть, Он все нюхал, лизал собачку и трогал ее лапой. А когда он

понял, что она умерла, вспрыгнул, ощетинился, стал хлестать себя хвостом по бокам,

бросился на стену клетки и стал грызть засовы и пол.

Целый день он бился, метался в клетке и ревел, потом лег подле мертвой собачки и

затих. На шестой день лев умер.

(По Л. Толстому)

ЛЕДОЛОМКА

С каждым днем все светлее становится, По полю важно расхаживают грачи с желтыми

носами. Вдоль забора трава зеленеет.

Дедушка Макар распахнул дверь, вышел на крыльцо:

— Скоро прилетит трясогузками лед тронется!

Сперва я не поверил ему. При чем тут птица? Как—то прибежал я на реку и увидел, что

вода ожила, кипит, бурлит, ломает сизые льдины. На реке шум и треск. А одна храбрая

птица перелетает с льдинки на льдинку и радостно посвистывает: «Пи—лик, пи—лик!»

Хвост у нее длинный—длинный, все качается вверх—вниз, вверх—вниз.

Ребята на другом берегу хлопают в ладоши и кричат:

— Ледоломка! Ледоломка!

Прав оказался дедушка! Прилетела трясогузка и хвостом лед разбила.

А на другой день я выбежал в сад зарядку делать и заметил на коньке крыши

трясогузку. Подкрался ближе и рассмотрел птицу хорошенько. Юркая, беленькая, на

длинных тонких ножках. На груди черный фартук; На голове черная шапочка. Весело

поздоровалась: «Пи—лик, пи—лик!». Стала трясогузка по крыше бегать, мух ловить на

солнцепеке. Быстрая, ловкая, стремительная, полет у нее плавный, волновой.

(По А. Баркову)

ЛЕРНЕЙСКАЯ ГИДРА

Лернейская гидра была чудовищем с телом змеи и девятью головами дракона. Жила

гидра в болоте около города Лерны. Она уничтожала стада и опустошала окрестности

города. Одна из голов гидры была бессмертна.

Однако Гераклу предстояло одолеть чудовище. Он отправился в Лерну вместе со

своим другом Иояаем. Геракл оставил Иолая с колесницей в роще, а сам отправился

искать гидру. Он нашел ее в пещере. Геракл раскалил докрасна свои стрелы и стал

пускать их одну задругой в гидру. В ярость привели гидру стрелы Геракла. Она

выползла из мрака пещеры, грозно поднялась на своем громадном хвосте и хотела уже

броситься на героя, но он наступил ей ногой на туловище и придавил к земле. Гидра

обвилась хвостом вокруг ног Геракла и старалась свалить его, но не могла. Взмахами

своей тяжелой палицы герой сбивал одну за другой головы гидры. Но гидра все—таки

была жива. На месте каждой сбитой головы у гидры вырастали две новые.

На помощь гидре из болота выполз чудовищный рак и впился своими клешнями в

ногу Геракла. Тогда герой призвал на помощь Иолая. Иолай убил чудовище, зажег