Известные медики о врачебных ошибках

В.
И. Бородулин, В. М. Вербицкий, Ю. Ю. Кваскова

Кризис
медицины в СССР, столь же очевидный,
сколь очевидны и ее многочисленные
локальные достижения, стал предметом
не только научных дискуссий, но и широкого
обсуждения в общей печати. В ряду коренных
причин кризиса, как правило, называют
и резкое падение нравственности во
врачебной среде. Наивные призывы
формировать нравственность с помощью
«Присяги врача» заметно устарели,
поскольку уже всем теперь ясно, что
нравственность формируется не на основе
призывов, присяг и увещеваний, а на
основе традиций. присущих данному
обществу, и непосредственного влияния
социального окружения.

Социально-психологические
установки в обществе, сложившиеся в
1980-м годам, общеизвестны и не являются
предметом настоящего исследования.
Авторы ставили себе другую задачу: на
известных исторических примерах
реконструировать неписанный кодекс
врачебной чести, которым руководствовалась
университетская профессура в конце
XIX— начале XX века, рассмотрев его
применительно к проблеме отношения
врача к своим врачебным ошибкам.

Традиции
отечественной клинической меди­цины
в этом вопросе восходят к великому
отечественному врачу, ученому и гражданину
Н. И. Пирогову, который посвятил обзору
и ана­лизу ошибок в своей врачебной
деятельности целую книгу — знаменитые
«Анналы Дерптской клиники». «Мы должны
считать себя трижды счастливыми,— пишет
Н. И. Пирогов в предисло­вии ко второму
выпуску «Анналов»,— если нам удается
в известной мере преодолеть ту или
другую трудность при пользовании
правилом врачебного искусства, постигнуть
н преодолеть вкоренившийся предрассудок,
расширить для на­ших сотоварищей
узкую тропу, ведущую к истине. Но этого
можно достигнуть, по моему мнению, только
в том случае, если тщательно изучить
ошибки, допущенные нами при заня­тиях
практической медициной,— более того,
возвести их познавание в особый раздел
науки! Исходя из основанного на изучении
духа нашего искусства убеждения в том,
что «мы должны ошибаться», практические
ошибки, в том числе и грубейшие, надо
рассматривать не как нечто постыдное
и наказуемое, а как нечто неизбежное.
Надо поспешить признать свои ошибки
перед сотоварищами и прежде всего
постичь механизм ошибок. Признаю, что
это лабиринт, выходы из которого закрыты
предрассудками, тщеславием, невежеством;
но святая любовь к науке и, следовательно,
к истине найдет руководящую нить».

Этим
принципом Пирогов руководствовался в
течение всей жизни, настойчиво прививая
его своим ученикам и последователям.
Многие отечественные врачи, считавшие
себя учениками Пирогова, сохранили в
своей профессиональной деятельности
среди прочих и эту пироговскую традицию.
Рассмотрим, например, как она проявлялась
в практике выдающегося отечественного
акушера-гинеколога Л. Я. Крассовского.

Молодая
женщина погибла через 40 ч после выполненной
А. Я. Крассовским операции иссечения
гигантской кисты яичника. Во время
вскрытия, произведенного не менее
известным патологоанатомом Н. М. Рудневым,
выяснилось, что в полости брюшины был
оставлен тампон из губки, что, по-видимому,
могло послужить по крайней мере одной
из причин смертельного исхода. А. Я.
Крассовский счел своим долгом подробнейшим
образом описать данный случай в мельчайших
деталях в специально посвященной этому
статье, опубликовав ее на страницах
весьма популярного врачебного журнала
«Медицинский вестник». «При подобных
обстоятельствах, — пишет А. Я. Крассовский,
— равно как и при других несчастных
оперативных случаях, положение хирурга
крайне незавидно: его друзья по науке,
понимающие возможность подобных неудач,
относятся к нему с сочувствием; другие
же и. к сожалению, подчас товарищи,
подсмеиваются над ним и передают случай
на обсуждение некомпетент­ных судей
в этом специальном деле. По моему же
крайнему убеждению, подобных случаев
не следует скрывать, а нужно уяснить их
и сообща заботиться о мерах предупреждения
их на будущее время».

А. Я. Крассовский
тщательно исследует весь механизм
допущенной ошибки, пытаясь ответить на
следующие вопросы: I. Когда и как попала
губка брюшную полость? 2. Были ли приняты
надлежащие предосторожности для того,
чтобы вес губки-были вовремя удалены
из брюшной полости? 3. Насколько губка
могла быть причиной несчастного исхода
операции? 4. Какие меры должны быть
приняты для избежания подобных случаев
на будущее время? Основываясь на этом
печальном опыте, ученый сформулировал
четкий перечень правил, соблюдение
которых позволило бы избежать риска
случайного оставления губок в брюшной
полости после завершения оперативного
вмешательства. Так, он рекомендовал
пересчитывать губки до и после операции,
а также привязывать к ним длинные
тесемки.

Имел ли знаменитый
петербургский профессор, мэтр, глава
кафедры акушерства и женских болезней
Медико-хирургической академии основания
опасаться, «то данная публикация,
повредит его авторитету? Несомненно.
Крассовского и так упрекали за высокую
смертность при операциях. Но он все же
выбрал именно данный путь, считая его
единственно возможным для честного
врача и исследователя. Этому он учил
студентов н молодых врачей, призывая
их никогда не стесняться публично
высказать неудачи и ошибки, как прежде
бывшие, так и вновь случающиеся, не
оставляя, однако, без критического
обзора той или другой. Этим только путем
в молодом поколении может развиться
добросовестность в медицинской практике
и удалены принципы шарлатанизма».

Многочисленные
мемуары
и
иные источники свидетельствуют, что
публичный анализ своих врачебных ошибок
для ведущей профессуры был скорее
правилом, а не исключением, входил в
кодекс врачебной чести, использовался
как важный элемент педагогического
процесса. Такой анализ зачастую был
сопряжен с тяжелыми эмоциональными
реакциями, с ощущением личной вины,
которую нельзя исправить, уязвленным
самолюбием признанного мастера
диагностики с императивным чувством
долга, не позволяющим уклониться от
неприятного обсуждения. До какой остроты
переживаний доходило дело, видно на
известном примере диагностической
ошибки В. П. Образцова, одного из самых
талантливых русских терапевтов. Приведем
свидетельство А. А. Росновского, учившегося
в Киевском университете в 1910—1916 гг.

«Как-то
проф. В. П. Образцов две или три лекции
полностью посвятил разбору одного
тяжелого больного с очень сложной
картиной заболевания. Подробнейшим
образом обследовав больного и подвергнув
глубокому анализу всю картину заболевания,
профессор закончил эти лекции характерными
для него словами: «Итак, на основании
всех полученных нами данных мы имеем
право заключить, что в этом случае с
наибольшей долей вероятности можно
предположить…» Далее следовал диагноз.
Больной через некоторое время умер. В
тот момент, когда в клинику сообщили о
том, что на кафедре патанатомии началось
вскрытие этого больного, я вместе с
некоторыми товарищами как раз работал
в лаборатории (мы обязаны были лично
проделывать все анализы курируемых
нами больных).

Вместе
с врачами клиники мы поспешили посмотреть
это вскрытие. Вскоре появился в морге
и В. П. Образцов. Случайно мне пришлось
стоять за его широкой спиной и из-за его
плеча следить за всем происходившим.
Вскрытие трупа производил очень строгий
преподаватель, проф. В. Н. Константинович
— ученик выдающегося ученого проф.
Высоковича.

По
ходу вскрытия определилось довольно
значительное расхождение между
клиническим и патологоанатомическим
диагнозом, о чем проф. Константинович
с известной дозой злорадства и поведал
присутствующим. Случайно подняв глаза
на стоящего впереди меня проф. Образцова
я с удивлением заметил, что его шея,
затылок, а затем и вся голов начинают
густо краснеть. А когда он повернулся
к выходу, то мы были буквально напуганы:
лицо его стало темно-багровым.

На
следующий день, согласно расписанию,
была очередная лекция проф. Образцова.
Как всегда, по заведенному порядку,
перед началом ее из морга на эмалированных
тарелках были доставлены органы умершего
больного. Как всегда, в аудиторию вошел
спокойный и величавый наш профессор. И
целых два часа продолжался его
проникновенный, скрупулезный разбор
причин возникновения обнаруженных на
вскрытии диагностических погрешностей.
Этот предельно откровенный, объективный,
высокосамокритичный разбор произвел
на всех нас неизгладимое впечатление.
Все это было сделано настолько искренне,
умно, поучительно, что в наших глазах
авторитет любимого учителя, одного из
наших кумиров того времени, еще более
возрос, еще более окреп. И тогда-то я
лично впервые осознал всю глубину гордых
слов одного из блестящих хирургов
прошлого века Т. Бильрота: Только слабые
духом, хвастливые болтуны и утомленные
жизнью боятся открыто высказаться о
совершенных ими ошибках. Кто чувствует
в себе силу сделать лучше, тот не
испытывает страха перед сознанием своей
ошибки».

Иногда
нравственный конфликт в душе врача,
совершившего тяжелую ошибку с роковыми
последствиями для больного, доходил до
степени: тяжелой личной трагедии, которая
в ряде случаев завершалась самоубийствами
врачей. Остановимся подробнее на одном
из таких случаев, самоубийстве талантливого
профессора — хирурга Петербургской
военно-медицинской академии С.П.
Коломнина, случившемся 11 ноября 1886 г.
после неудачной операции, приведшей к
смерти пациентки.

По
поводу язвы прямой кишки (предположительно
туберкулезной этиологии) было проведено
ее
выскабливание острой ложкой с последующим
прижиганием в условиях анестезин
кокаином в виде клизмы 4 раза по 6 гран.
При этом профессор отметил, что эта доза
вдвое меньше применяемой французскими
коллегами при аналогичных операциях.
Стоны больной свидетельствовали о
недостаточной дозе. Примерно через 45
мин. после операции, которая прошла
успешно, Коломнин приступил к обходу
больных, а у пациентки начались «припадки»:
ослабленный пульс, затрудненное дыхание»,
посиневшие лицо и руки. С. П. Коломнин
объявил, что больная отравлена и,
посоветовавшись с профессором Сущинским,
принял ряд неотложных лечебных мер
(фарадизацию, искусственное дыхание,
подкожное вспрыскивание эфира, введение
анилина в вену, трахеотомию, вдыхание
амилнитрита, возбуждающие клизмы), но
безуспешно: больная скончалась спустя
3 ч. после операции. При вскрытии диагноз
отравления кокаином подтвердился.

С
применением анестезии у Коломнина с
самого начала возникли сложности: он
нашел, что сердце больной не в порядке
и выбрал не хлороформ, а кокаин. По
рассказу С. П. Боткина, доза последнего
вызвала спор Коломнина с проф. Сущинским,
который считал 2 грана максимальной
дозой. Коломнин возражал ему, опираясь
на отраженный в литературе опыт применения
кокаина в европейских клиниках — в
размере от 6 до 80 и даже 96 гран. Будучи
осторожен, он, как мы знаем, ограничился
25 гранами и потерпел неудачу. Вопрос
дозирования кокаина в то время был
недостаточно изучен и, по справедливому
замечанию Боткина, ошибиться здесь мог
каждый. Но к трагическому итогу привела
первоначальная, иная, ошибка — Коломнин
это чувствовал и понимал. Скорее для
заглушения этого чувства ходил он к
Боткину с кипой книг и проводил вечера
с ассистентом Морозовым за просмотром
иностранных изданий «относительно этой
злосчастной операции».

^.Дело
в том, что диагноз туберкулеза на секции
не подтвердился. Студенты, присутствовавшие
при осмотре больной еще до того, как она
попала на прием к Коломнину, обнародовали
симптомы, говорившие в пользу не слишком
лестного для женщины заболевания (за
что удостоились порицания своих товарищей
и редакции журнала «Врач», которая не
сочла удобным опубликовать предположительный
диагноз сифилиса). Одним из его симптомов
они сочли и увеличение лимфатических
узлов, тогда как Коломнин, по словам
Боткина, относил этот симптом к проявлениям
туберкулеза. «Я виню все более себя за
неверный диагноз,— говорил он Боткину,—
диагноз туберкулеза не подтвердился.
Я не должен был делать операцию, и больная
была бы жива. Несмотря на то, что я не
виноват, но моментами мне кажется, что
я убил ее». «У меня есть совесть, я сам
себе судья,— отвечал он на уговоры
товарищей не придавать происшедшему
особого значения.

Высочайшая
порядочность, гипертрофированное
чувство долга были характернейшими
чертами нравственного облика С. П.
Коломнина. По воспоминаниям коллег и
друзей, они сочетались у него с высоким
профессионализмом. Его кристальная
честность и благородство стали легендой.
Являясь примером самоотверженности и
преданности врачебному делу для коллег,
эталоном справедливости для студентов,
Коломнин был необыкновенно внимателен
к боль­ным, часто помогал им материально,
умел ободрить, успокоить. Он заслужил
самые добрые отзывы домашней прислуги.
Из многочисленных сообщений в прессе
о панихидах по покойному профессору и
воспоминаний мы узнаем, что проводить
его в последний путь пришли не только
профессора, но и студенты (они, и в их
числе сыновья С. П. Боткина, несли гроб,
а в 1887 г. собирались издать отчет о
деятельности возглавлявшейся Коломниным
кафедры за период его заведования), а
также многие пациенты. Множество венков
было возложено и множество речей
прозвучало, и главным мотивом их было
преклонение перед честью и совестью
покойного.

Вместе
с тем характер самого события и
обстоятельства жизни покойного, его
состояние в период, предшествовавший
суициду, неизбежно подталкивали к
автографическому анализу этого
чрезвычайного происшествия. «До
злополучной операции, — вспоминает А.
Фалькенберг,— лишь три проведенных
Коломниным оперативных вмешательства
окончились смертью. После третьего
случая, когда причиной летального исхода
было отравление хлороформом, профессор
произнес «Еще одна неудачная операция,
и я застрелюсь». При отношении ко всякой
операции как к интеллектуально-нравственной
катастрофе, при несомненном предчувствии
ее как фатальной неизбежности — в этом
состоянии ума («помрачения ума») все
дороже становилась
цена ошибок и ничтожнее цена человеческой,
в данном случае собственной жизни.
Современник вспоминает, с каким
хладнокровием отмечал Коломнин, читая
лекции по полевой хирургии, преимущество
револьвера марки «Смит и Вессон» при
самоубийстве (впоследствии он воспользуется
именно этой маркой пистолета). Создается
впечатление, что готовность к досрочному
переходу
в мир
иной всегда существовал в подсознании
профессора как оборотная сторона
скептического пессимистического
отношения к бытию и я как возможный
выход из конфликта между запросами
личности и деяствительностью. При
крайней впечатлительности и периодических
депрессивных состояниях, отмечавшихся,
многими современниками, Коломнин мог
воспользоваться этим выходом в любую
из критических минут своей жизни. Именно
такой момент и настал для него 6 ноября
1886 г. Во всяком случае этой точки зрения
придерживался С П. Боткин, наблюдавший
Коломнина со времени операции и до
рокового 11 ноября. Боткин утверждал,
что самоубийство Коломнина можно
объяснить только жестокими внутренними
страданиями без сна, без еды — нервы
его не выдержали такого угнетения».

Что
увидели современники за самоубийством
Коломнина? «Вся пресса переполнена как
правдой, так и ложью об этой ужасной
катастрофе»,— говорил в прощальной
речи В. Попов, коллега покойного. Для
одних это был пример честного суда над
самим собой. Другие нашли этот поступок
достойным сожаления, результатом
неблагоприятных обстоятельств и
патологических особенностей личности
самоубийцы. Третьи усмотрели здесь
благородное желание дать полезный урок
жестокому глумливому обществу либо,
наоборот, проявление малодушия,
деморализующего общество. Точно так
же, как н причины, обусловившие смерть
этого человека, так и образ его личности
в целом, став предметом общего, в том
числе обывательского, внимания и даже
образцом для подражания, в сущности
искажался, порой принижался до уровня,
приближенного к уровню понимания и
вкусам толпы.

Приведем
два характерных примера отношения
врачебной общественности к возникшей
этической проблеме. В. А. Манассеин,
редактор журнала «Врач», которого
называли судьей чести всего врачебного
сословия, защищая память покойного oт
досужих домыслов и несправедливых
осуждений, публиковал в полемике с
«Новостями» сочувственные и благоговейные
отзывы о Коломнине в духе прощальных
речей его коллег.

Принципиально
иной была позиция М. М. Манасеиной,
известного врача-писателя (до 1879 г. жена
В. А. Манассеина). Aктивнo
общаясь со студенческой молодежью, она
увидела в «несообразных необдуманных
овациях, которые в настоящее время
окружают самоубийство профессора
Коломнина», деморализующее для
студенчества и общества в целом начало,
ибо молодежь вольна была думать теперь,
что самоубийство — подвиг, достойный
всяческого уважения. Преисполненная
негодованием по этому поводу, М. М.
Манассеина в письме к К.П.Победоносцеву,
обращаясь к авторитету которого она
надеялась восстановить христианскую
нравственность, явно погрешила против
истины, когда патетически заострила
вопрос: «Человек, который считался
заурядным хирургом, неудачным профессором
при жизни, возвеличивается теперь в
герои, чуть ли не в гении только потому,
что он, вопреки законам религии и
нравственности, поднял на себя руку?»…
«Умри профессор Коломнин своею смертью,
военный министр не стал бы посещать
панихиды по нем, а теперь даже он,
представитель высшей власти, преклонился
перед геройством самоубийства», — эти
слова были сказаны мне часа два тому
назад молодым врачом, недавно окончившим
курс»».

Полемический
перебор в цитированном письме очевиден.
Вместе с тем при всей крайности позиции
автора письма есть в ней и зерно истины.
В поступке С. П. Коломнина нашла яркое
выражение традиция бескомпромиссной
ответственности врача в вопросах долга.
Но этот поступок обозначал не
конструктивное, а тупиковое развитие
проблемы врачебных ошибок. Крайний
индивидуализм профессора, его свободное
распоряжение своей жизнью не могли не
вызвать отпора со стороны тех, кто
признавал такое право лишь за Создателем.
Обращаясь к авторитету консервативных
сил (в лице Победоносцева), М.М.Манассеина
пыталась в сущности убедить медицинскую
общественность в том, что долг врача —
со спокойным мужеством смотреть в лицо
собственным ошибкам и нести за них ответ
перед Богом и людьми.

Нет
оснований из описанных и им подобных
случаев делать вывод, что при любой
серьезной профессиональной неудаче
врач того времени подвергал ее
самокритичному разбору, а нравственные
муки его доходили до степени непоправимой
личной трагедии. Бывало и иначе, и с не
менее известными врачами. Так, в том же
1870 г., когда Крассовский описал свою
неудачную операцию, профессор Харьковского
университета И. П. Лазаревич (вошедший
в историю отечественного акушерства
изобретением прямых акушерских щипцов)
также опубликовал статью, в которой
детально описал произведенную им удачную
операцию овариотомия и бегло упомянул
о трех неудачных. При этом он сообщил,
что в одном из неудачных случаев была
произведена «неполная овариотомия»,
т.е. киста яичника была вскрыта, ее
гнойное содержимое удалено, а края
разреза сшиты с краями разреза брюшных
покровов. Больная прожила после операции
лишь 7 дней. Причина смерти не указана.

Через
некоторое время в том же «Медицинском
вестнике» появляется довольно сердитая
статья коллеги Лазаревича по Харьковскому
университету, выдающегося патологоанатома
Д. Лямбля, в которой приведен протокол
вскрытия трупа именно этой больной,
произведенного автором в присутствии
И. П. Лазаревича, других профессоров и
студентов. «Никакой, ни полной, ни
неполной, овариотомии не было, — с
известной дозой сарказма пишет Лямбль,
— вместо кисты оказалось гнойное
воспаление брюшины». Иными словами,
хирург вместо стенки кисты иссекал
листок брюшины, что в конечном итоге
обусловило печальный исход операции.
«В действительности изложенных данных,
— пишет Д. Лямбль, — могли убедиться
все присутствующие при вскрытии, и в
особенности гг. Лазаревич и Кремянский.
осмотревшие вместе со мной еще раз после
вскрытия взятый из трупа препарат».
Автор справедливо упрекает И. П. Лазаревича
не в допущенной ошибке, а в недостоверном
описании случая.

Здесь
мы видим еще одну этическую проблему:
взаимоотношения клинициста и
патологоанатома. При этом в современной
практике, как пишет видный советский
патолог Д.С. Саркисов, «последний в своей
деятельности начинает все больше
отходить от своей традицион­ной роли
собеседника и помощника клинициста,
превращаясь в своего рода надзирателя,
не только выискивающего неудачи
диагностики излечения, но и афиширующего
их…». Однако это уже составляет тему
иного исследования.

Приведенные
здесь примеры из отечественной клинической
практики конца XIX —начала XX века
свидетельствуют, что и при врачебных
ошибках, и в других ситуациях, затрагивающих
«понятия чести, совести, долга, всегда
можно было найти широко известные случаи
полярного поведения разных врачей в
аналогичных профессиональных ситуациях.
Вопрос, как нам представляется, состоит
в том, что именно принимается сообществом
врачей за нравственную норму, а что
рассматривается как отклонение от нее,
какие отклонения сообщество готово
признать допустимыми (условная граница
нормы), а какие решительно отвергает
как несовместимые с нравственностью.

Основы
законодательства Российской Федерации
об
охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г.
N 5487-1
(с изм. 7 марта 2005 г.) (выдержки)

Наш  текст об ошибке врача, из-за которой погибла 31-летняя молодая женщина, вызвал большой интерес у наших читателей. А мы вдруг поняли, что о похожих случаях пишем с завидной регулярностью. Чтобы не быть голословными, мы сделали подборку самых нашумевших историй за последние 10 лет. Все они происходили в Карелии, и за каждой скрывается своя беда. О том, какие ошибки допускают врачи, стоит ли слепо верить медицине и о том, почему медики остаются без наказания, читайте в нашем материале. И сразу оговоримся: очернить наших медиков или вызвать к ним недоверие мы не хотим. Все изложенное — лишь голые факты. 

Три миллиона за смерть жены и мамы

Этот случай произошел в 2008 году, но родные 33-летней Анжелики Анохиной никогда об этом не забудут. Тогда при операции в гинекологическом стационаре Петрозаводска в теле Анжелики оставили пеленку размером 50 на 30 сантиметров. Пять месяцев Анжелика прожила в страшных муках, прошла через, наверное, десяток врачей, и ни один из них так и не поставил верный диагноз. Наказать рублем муж погибшей Алексей Анохин, который остался с тремя детьми, решил все больницы, где побывала жена, – роддом имени Гуткина, чьим подразделением является гинекологический стационар, БСМП, инфекционную и республиканскую больницы. По сути, в суде вину врачей доказывать не пришлось – в рамках уголовного дела была сделана московская экспертиза, где черным по белому написано, какие непростительные ошибки совершали врачи на каждом этапе лечения. По заключению экспертов, смерть Анжелики можно было предотвратить, времени на это было предостаточно.

В 2011 году по этому громкому уголовному делу состоялся суд. Врачи не хотели признавать вину и сослались на большой вес пациентки.

– Женщина была третьей степени ожирения, у нее не было мышц, их заменила жировая ткань. У нее не было напряжения мышц, что бывает при остром животе. Жировая прослойка не давала симптомов раздражения брюшины, — сетовали они.

Тяжелее всего смерть мамы пережила 13-летняя дочь Алина, девочка впала в депрессию, думала о самоубийстве, даже пришлось обращаться за помощью к психологу. Братья-двойняшки, которым было по 8 лет, тоже вспоминали маму. Вообще дети к маме были очень привязаны. Они плакали, когда маму в очередной раз определяли в больницу, просили ее не уходить. По воспоминаниям врачей, Анжелика Анохина все время говорила о детях и спешила к ним.

Согласно решению суда, роддом должен был выплатить семье Анохиных полтора миллиона рублей морального вреда, 600 тысяч – БСМП, полмиллиона – инфекционная больница и 400 тысяч — республиканская.

Остался без обследования

Шокирующая история случилась в Прионежском районе. К заведующей хирургическим отделением местной больницы привезли пациента: несовершеннолетний парень попал в ДТП и его срочно нужно было обследовать. Но врач решила не делать полного обследования брюшной полости и заявила, что с молодым человеком все нормально. Позже выяснилось, что юноша получил серьезную травму печени, его состояние ухудшилось. Врачи провели срочную операцию, но она не помогла: молодой человек умер.

За то, что врач не оказала своевременной помощи больному, суд первой инстанции признал врача виновным и назначил ему наказание — лишение свободы на срок 2 года условно с испытательным сроком 2 года. Помимо этого суд также частично удовлетворил гражданский иск потерпевших о компенсации морального вреда в размере 100 тысяч рублей. Но участники заседания остались недовольны таким решением и подали апелляцию.

Верховный суд Республики Карелия, на днях рассмотрев дело, снизил наказание врача до 1 года 11 месяцев лишения свободы с испытательным сроком 2 года. А гражданский иск о возмещении морального вреда отменен и направлен на новое рассмотрение.

«Они врачи — они лучше знают»

— Куплю лодку и буду рыбачить . Природа, тишина, красота! — говорил петрозаводчанин Евгений Меккиев о своих планах на пенсию. Но в феврале 2014 года, в месяц своего 55-летия, он заболел. Болели спина и грудь, боль отдавала в правое бедро. Врачи Отделенческой клинической больницы, где как сотрудник железной дороги наблюдался Евгений, поставили диагноз — обострение остеохондроза.

Выписанные лекарства  Евгению не помогали. С каждым днем  боль становилась все сильнее. Как вспоминают родные Евгения Меккиева, через три месяца лекарств было столько, что они не помещались на подоконнике: таблетки он принимал уже горстями. Врачи выписывали все новые и новые лекарства. За эти 5 месяцев, судя по записям в карточке, пациента посмотрели несколько врачей железнодорожной поликлиники: два разных терапевта, невропатолог, хирург. И все писали один диагноз — остеохондроз.  А между тем мужчина уже не мог нормально двигаться, а тем более работать.

В июне Евгения на две недели положили в железнодорожную больницу. И опять же лечили от остеохондроза грудного отдела позвоночника  и межреберной невралгии. Как говорится в выписном эпикризе, после лечения боль в груди и спине уменьшилась. Но появились боли под правой лопаткой. Больного выписали домой для амбулаторного лечения.

Поверив врачам, что у него остеохондроз, мужчина решил походить на платные процедуры в Костную клинику Петрозаводска. Но через две недели процедур ему нисколько не полегчало. Дома Евгений уже ходил, держась за стенки. Более того, по ночам появились сильные боли в ногах. Невропатолог поликлиники продолжала выписывать больному таблетки и натирание кремом «Аэртал». В июле Евгений приходил к разным врачам поликлиники через каждые 2-3 дня.

— Врач в Костной клинике ему сказал, что после таких процедур он уже должен бегать, и посоветовал  обратиться в неврологическое отделение Республиканской больницы. В больницу мы его вели под руки. Он сам уже не мог идти, он был фактически при смерти. На платной консультации в Республиканской больнице врач сразу сказал мужу, что у него не неврология.

Евгений лег на обследование. Пациенту сделали рентгенографию и нашли множественные разрушения костей. Диагноз звучал страшно – множественная миелома, по-простому говоря, рак крови. Через неделю, как Евгений оказался в  реанимации, у него отказали почки.  Как говорили врачи родственникам, он был на волоске от гибели. Поражение почек — это одно из наиболее тяжелых осложнений миеломной болезни. Если бы почки отказали дома, то пациента можно было и не спасти. А если бы правильный диагноз был поставлен раньше, то, возможно, почки не отказали.

Этот случай врачи, которые обследовали Евгения Меккиева, комментировать не хотели. А одна из докторов сказала, что за две недели, как у Евгения Меккиева отказали почки, она постановила ему диагноз — болезнь Паркинсона.

— Интересный случай. Я четко видела паркинсонический синдром. Возможно, это проявление токсического влияния на клетки мозга. Кости распадались и отравляли кости мозга. Теперь буду рассказывать об этом случае студентам, — сказала она.

76-летняя мать Евгения Меккиева до сих пор не может оправиться от смерти старшего сына. Первый месяц пожилая женщина каждый день приходила на могилу к сыну.

Без помощи

В Кемском районном суде рассматривали дело врача-хирурга, по вине которого умер пациент. В железнодорожную больницу Кеми после ДТП привезли 15-летнего юношу. При наличии медицинских показаний о получении им травмы живота врач не провел ему полного обследования состояния органов брюшной полости.

Между тем молодой человек получил травму печени с ее разрывом. Правильный диагноз поставили только более чем через 4 часа после значительного ухудшения здоровья больного. Проведенная операция не привела к положительному результату, и молодой человек скончался в больнице.

Суд признал врача виновным и приговорил его к 2 годам условно с испытательным сроком 2 года. Также врач должен выплатить семье погибшего 100 тысяч рублей моральной компенсации.

«Почему ты не можешь родить?»

Это произошло в 2012 году. Те августовские дни, проведенные в роддоме, Татьяна Тяпкина не забудет уже никогда. 20 августа у женщины немного поднялось давление, и гинеколог отправила ее в роддом. А 23 августа у Татьяны начались схватки.

– Это еще утром случилось, но до вечера я терпела, – рассказывает женщина. – Потом врач осмотрела меня, мне сделали какой-то укол – и боль вроде бы немного отступила, но все равно не ушла. Ночь я промучилась, а утром пошла к врачам, сказала, что терпеть больше не могу. Интервал между схватками был уже 3-4 минуты, времени оставалось все меньше. Но мне велели подождать – у врачей была пересменка. Потом ко мне все-таки пришли и отправили в родзал рожать.

Все это время рядом с Татьяной была мама, она хотела поддержать дочь. Женщина вспоминает: схватки у нее длились очень долго, она промучилась с трех часов дня до семи вечера. Потом повторилась история с пересменкой, а Татьяне снова сделали  укол. От него схватки утихли, и больше часа она пролежала одна – никто из врачей или акушерок к ней не подходил. В этот момент женщине стало страшно: она не понимала, что с ней происходит и долго ли это еще продлится.

Мальчик родился почти сразу же после того, как врач и акушерка все-таки появились в родзале. Татьяна все ждала, что ребенок закричит, но так ничего и не услышала. Сотрудники роддома засуетились, выгнали ее маму из палаты и принялись искать реаниматолога. Больше получаса они пытались вернуть малыша к жизни, но все попытки оказались тщетны.

Женщина не может простить врачам, что их не было рядом с ней в нужный момент, и поэтому ее сын, который родился полностью здоровым, задохнулся. После случившегося Татьяну сразу же окружили вниманием: перевели в отдельную палату, привели психолога. Женщина только вздыхает: это бы внимание ей – во время родов.

Больше всего женщину удивила реакция врачей: вместо того чтобы признать вину или просто извиниться, они обвинили в смерти ребенка… мужа Татьяны!

– Мне сказали: мол, от ребенка чем-то пахло, значит, у него была инфекция, которую мне якобы занес мой муж. Мол, во время моей беременности он сходил «налево», – вспоминает Татьяна. – И из-за этой инфекции ребенок и родился мертвым. То есть они нас всех еще и поссорить попытались. Это просто бред, мы с мужем так мечтали о ребенке, так его ждали… Он сразу же сдал все анализы – никакой инфекции  у него, конечно же, не нашли. Дальше начались другие странности. Поначалу врачи утверждали, что ребенок не был задушен. А потом в документах указали, что вокруг шеи у него обвилась пуповина. Хотя в заключении, которое я получила из морга, об этом ни слова. В причине смерти указана асфиксия – нехватка кислорода. Еще в голове у сына нашли несколько лопнувших сосудов. Возможно, они лопнули в тот момент, когда акушерка схватила меня за ногу и начала давить, закричав: «Почему ты никак не можешь родить?..». Уже потом я прочитала, что ребенок погибает через 12 часов после начала схваток. А я рожала 13 часов.

Смертельное лечение

Следственный комитет Карелии возбудил уголовное дело против петрозаводских врачей, которые обвиняются в ненадлежащем исполнении своих обязанностей. По информации Следкома, в мае прошлого года житель Петрозаводска обратился за помощью в одну из городских поликлиник.

Участковый врач нашел у него заболевание позвоночника и назначал лечение, в том числе физиотерапию, после проведения которой состояние мужчины ухудшилось.

Он позвонил в «скорую», но та к нему не поехала — по телефону мужчине дали рекомендации, что лучше делать и какие препараты принимать. Потом несчастный снова пошел в поликлинику к участковому и объяснил, что чувствует себя еще хуже. Однако назначенного лечения врач ему все равно не отменил. В этот же день мужчина умер от заболевания сердца. Между тем днем, когда он обратился к своему участковому, и днем смерти прошло всего четыре дня. Следователям предстоит выяснить, есть ли вина врачей в случившемся, и дать оценку действиям медиков.

«Сидите и ждите, пока ваш ребенок умрет»

Все началось как обычная простуда. 18 августа у 5-месячного Мирослава поднялась температура. Чтобы исключить вероятность пневмонии, ребенка с мамой положили в больницу. Малышу сделали снимки, никакой пневмонии не обнаружилось, и Анна с малышом вернулись домой. А ночью у маленького Мирослава началась рвота.

— Мы снова поехали в больницу, там нам сделали укол от рвоты. Причем я говорила врачам, что мой сын очень боится уколов, надо немного размять место, куда делать укол. Месяц назад его откачивали после прививки: он начал задыхаться. «Ой, что ты начинаешь», — отмахнулись от меня врачи, — рассказывает Анна Черноусова. – В результате у ребенка была опять шоковая реакция на укол.

По словам мамы,  в дальнейшем врачи Сегежской ЦРБ только и делали, что отмахивались от ее тревог и сомнения. В 5 утра Мирославу стало еще хуже: он не мог держать голову, а зрачки в глазах беспорядочно бегали.

— Пришла невропатолог, посмотрела на моего ребенка и сказала: «Третий раз такое в жизни вижу. Это аллергия на лекарство, — вспоминает Анна. – Нужно сделать укол от аллергии». Уже тогда мой ребенок, боявшийся уколов, никак не отреагировал.

Все эти два дня, что Анна пролежала в сегежской больнице, материнское сердце не находило покоя. Мама просила отправить их в Петрозаводск.

— Я несколько раз говорила заведующей детским отделением Татьяне Пикалевой, чтобы она посмотрела, что с моим ребенком что-то не то. Но она только говорила: «Что ты за мной бегаешь, у меня тяжелый ребенок в родильном отделении лежит. Какой Петрозаводск? У тебя все нормально. Сейчас прокапаем капельницу и все».

К тому времени Мирославу сделали пункцию, чтобы исключить менингит.  Кормили малыша уже через зонд.

— Вечером на второй день он даже пришел в себя, улыбнулся даже, — говорит Анна. – А потом перестал вообще реагировать. Пришла заведующая, светила ему в глаза и говорила: «Видишь, видишь, есть световой  эффект». В это время сидит медсестра, смотрит на меня и шепчет мне: «В Петрозаводск, в Петрозаводск». Тогда я ворвалась в ординаторскую и закричала, чтобы моего ребенка срочно на реанимобиле отвезли в Петрозаводск.

Через три часа, как мальчика привезли в инфекционную больницу Петрозаводска, он впал в кому третьей степени, самую тяжелую кому. У ребенка отказали легкие, и теперь он дышит только с помощью аппарата искусственной вентиляции легких.

По словам родителей, сомнения, что у Мирослава вовсе не опухоль, закрались к ним после второго разговора с врачом, делавшим МРТ. Алексей поехал забрать снимки, чтобы отсылать их в федеральные клиники. Врач сказал, что поставленный диагноз «опухоль» не соотвествует данным МРТ.

— Когда нам сказали, что у нас опухоль, мы были в шоке. Мирославу делали УЗИ в 1 месяц и в 3. Получается, такая огромная опухоль образовалась за два дня? Разве рак может развиться так быстро?  У меня был абсолютно здоровый ребенок, он даже не плакал. Ночью спокойно спал, настолько идеальный, что каждый вечер благодарила Бога за такого ребенка. Я и не думала, что дети такими бывают, — говорит Анна Черноусова.

Семья Черноусовых начали искать помощи у специалистов в федеральных клиниках Москвы и Санкт-Петербурга. У семьи началась настоящая война с врачами и чиновниками Минздрава.

— Мы сами пришли в Минздрав и назвали 5 клиник, куда надо отправить снимки и анализы Мирослава. Нас просто шокировало отношение к нам в Минздраве. Нам пришлось бегать и просить, чтобы наши документы отправили как можно скорее. Я заскакиваю в кабинет к специалисту отдела в  организации медицинской помощи и говорю, что не уйду, пока она не отправит документы в клиники, — рассказывает Анна.

После Мирославу сделали повторный анализ на выявление опухолевых клеток. Один и тот же врач-онколог, с разницей в 18 дней, дает два разных заключения. При повторном анализе опухолевых клеток у ребенка не нашли!

В карельском Минздраве уверены, что Мирослава лечили по всем стандартам. И оснований проводить служебную проверку, по мнению чиновников, нет.

— Сейчас у сына появились каких-то движения, он шевелит ножкой. Последнее исследование показало, что новообразование чуть-чуть уменьшилось,  — говорят Черноусовы. У семьи появилась надежда, что сын поправится.

Неправильная операция

Мария Еркина, сколько себя помнит, никогда не болела. Лежала в больнице, только когда детей рожала – три раза получается. Потому, когда в декабре позапрошлого года, практически накануне Нового года, у нее заболела нога, Мария поначалу не обратила на это никакого внимания. Не до врачей было, тем более что она вдова, единственная кормилица троих несовершеннолетних детей. «Просто неловко встала, отсюда и боль», — решила женщина.

Но боль не отступила. Напротив, она становилась все сильнее. Мария уже не могла лежать на диване, ей пришлось перебраться на пол и зафиксировать больную ногу на стуле.

— Если у вас когда-нибудь болели зубы, вы меня поймете, — говорит Мария. — Это то же самое, только в ноге. Потом я уже не сдерживала себя, криком кричала. «Скорую» я вызывала по нескольку раз в день на протяжении трех дней. Врачи приезжали один за другим, вкалывали обезболивающее и уверяли: сейчас все пройдет. Один врач вообще некрасиво повел: я лежу, от боли даже говорить не могу, а он на меня чуть ли не кричит, мол, хватит придуриваться, вставай, ты притворяешься! Потом, когда я уже стала бумаги для суда собирать, в скорой помощи мне сказали, что мои вызовы у них не зафиксированы. Я не поленилась, взяла распечатки исходящих вызовов с моего домашнего телефона за те три дня. Там видно, когда и сколько раз я набирала номер неотложки.

В конце концов молоденькая медсестра сжалилась над страдающей женщиной и отправила ее в больницу с ложным диагнозом «подозрение на аппендицит». Марию Еркину забрали в Больницу скорой медицинской помощи. Несколько дней она провела в неврологическом отделении – понятное дело, что никакого аппендицита у нее не нашли, зато хоть кололи обезболивающее. Потом ей сделали компьютерную диагностику и поставили точный диагноз: грыжа одного из позвоночных дисков. Заведующий нейрохирургическим отделением БСМП объяснил Марии, что надо соглашаться на операцию, другого выхода нет.

— Мне пообещали, что после операции я чуть ли не на следующий день забегаю, — вспоминает Мария.

Женщину прооперировали. Ближе к Новому году больных начали выписывать. Марии тоже хотелось провести праздник с детьми, поэтому она попросила выписать и ее, хотя боль в ноге не прошла. Главное, хоть полегче немного стало. Врачи пообещали: боли постепенно пройдут.

До лета Мария ходила с палочкой. На прием к врачу в поликлинику ее отводили дети, ходить в одиночку она практически не могла. Ездить же к ней на дом врачи отказывались, они почему-то считали, что женщина притворяется. Дескать, после такой операции больные уже через неделю «летают», а она все с палочкой хромает.

— Может, если бы мне все правильно сделали, я бы и «полетела», — говорит Мария, — а так с каждым месяцем все хуже и хуже становилось. Однажды шла из поликлиники и вдруг такая нестерпимая боль накатила, что я прямо на землю и упала. Вдруг наряд полиции подоспел, думали, я пьяная. Чуть в отделение не забрали, хорошо, справка из поликлиники с собой была.

Наконец Мария решила обратиться к нейрохирургу республиканской больницы. Тот удивился: со времени операции прошло больше полугода, а боли так и не прошли. Он назначил Марии повторное компьютерное обследование. Увидев его результаты, хирург ничего не сказал, только перенаправил женщину обратно в БСМП со словами: «Пусть с вами те объясняются, кто это сделал…» Как оказалось, во время операции Марии по ошибке вместо больного позвонка L5-S1 удалили здоровый L4-L5.

Когда Мария вернулась в городскую больницу, ей показалось, что ее там уже давно ждали. Врачи тут же признали свою ошибку и предложили повторную операцию. Ее вызвался сделать сам заведующий нейрохирургией.

— Врач мне сказал: ваше право подавать жалобу, хирурга, который допустил ошибку, мы накажем, но, вы поймите, всякое бывает, он просто задел другой позвонок, случайно, — говорит женщина. — Почему же они мне раньше об этом не сказали? В эпикризе же было сказано, что я здорова. А из заключения «Ингосстраха-М», куда я обратилась с просьбой провести расследование, становится понятно, что мне действительно удалили не тот позвонок.

Марии сделали повторную операцию. Боли практически прошли. Но остались онемение ноги и хромота. Теперь Мария не может долго ходить, ей запрещено работать наклонясь. Это предписание женщина не соблюдает, потому что трудится уборщицей. Найти другую работу не позволяют глаза. Мария — инвалид по зрению.

— В последнее время я перестала ходить в поликлинику, обратилась к платному врачу, — говорит женщина. — Так вот он объяснил, что позвоночная грыжа — еще не повод для операции, эту болезнь с помощью уколов и лекарств можно вылечить за месяц. И я обратилась в суд. Мне обидно. Я была здоровой женщиной, а теперь… И ведь никто даже не извинился!

Гипс «а-ля Плисецкая»

51-летний Евгений Гельзин поскользнулся и упал в цветочном магазине. Он покупал букет для жены – в тот день у нее был день рождения.

– Заходит, впереди себя цветы держит, а сам хромает, – вспоминает Светлана Гельзина. – И говорит: «Представляешь, я так сейчас кувырнулся, но цветы целы».

Ушибленное место на левой ноге болело, и Евгений решил съездить в травмпункт. Вернулся с диагнозом «разрыв ахиллова сухожилия» и направлением в больницу. В БСМП он отправился на следующий день. Евгению сразу назначили операцию: поврежденное сухожилие надо было сшить. К вечеру пациента прооперировали.

 Увидев мужа, Светлана забеспокоилась:

– Мы приезжаем, а у него нога загипсована до самого паха. Огромный тяжеленный гипс! Как сказал муж, гипс «а-ля Плисецкая»! Он лежал на допотопной кровати, пружина просела чуть ли не до самого пола. Висел, как в гамаке, в этой кровати. А ведь он после операции, должны были положить его на щит.

Светлане Гельзиной сказали, что ее муж пробудет в больнице 10 дней. Но уже на вторые сутки Евгения неожиданно выписали.

– Я у мужа по телефону спрашиваю, что случилось. А он мне: «Я не знаю, что происходит, такое впечатление, что экстренная эвакуация, всех выписывают!». А ведь Женю даже на костылях не научили ходить.

Светлане Гельзиной объяснили, что никакого лечения ее мужу не требуется, он – амбулаторный больной и может лечиться дома. В гипсе Евгению предстояло ходить восемь недель.

Через две недели Евгений Гельзин умер. Внезапно и почти мгновенно, на глазах у 19-летнего сына. Как сказано в медицинских документах, причина смерти – «тромбоэмболия легочной артерии на фоне острого тромбоза глубоких вен левой нижней конечности». Если объяснять по-простому, в загипсованной ноге пациента произошло загущение крови и образовался тромб, который оторвался и закупорил легочную артерию. Трагедию можно было предвидеть и предотвратить.

По факту смерти Гельзина Минздравом была проведена служебная проверка. Сухие строчки отчета говорят об ошибках, или, как они названы в документе, дефектах медперсонала. Так, оперирующим врачом, а после и лечащим «не соблюдены требования по проведению профилактики тромбоза глубоких вен и тромбоэмболии легочной артерии в до- и в послеоперационном периоде». А между тем профилактика эта прописана не где-нибудь, а в приказе Минздрава, изданном еще в 2003 году. Этот приказ висит в ординаторской травматологического отделения!

В нем черным по белому написано: «Острый венозный тромбоз развивается у 30% оперированных общехирургических больных, у 70-80% после травматологических и ортопедических вмешательств». Разве может этого не знать врач?!

Но самое страшное в другом. Вполне возможно, никакого разрыва ахиллова сухожилия у Евгения Гельзина не было!

– В заключении судмедэксперта говорится, что сухожилие без изменений, – сообщил нам первый заместитель следственного отдела Петрозаводска Валерий Хилькевич. – Судмедэксперт, если видит следы разрывов, травмы, описывает это подробно, если же нет – фиксирует факт отсутствия.

– То есть разрыва ахиллова сухожилия не было?

– По предварительным данным, да.

Если этот факт будет подтвержден следующей экспертизой, масштаб врачебной ошибки потрясает. Делая операцию, не заметить отсутствие повреждения невозможно. Наложить же тяжеленный гипс здоровому человеку… Подобное не укладывается в голове!

Карельский Минздрав так прокомментировал заключение судмедэксперта: в акте нет исследования поврежденного сухожилия, что «не позволяет оценить характер повреждения ахиллова сухожилия и состоятельности операционного шва». Странно, ведь если бы шов был, он не мог бы не привлечь внимание судмедэксперта.

Врачу, оперировавшему Гельзина, объявлен выговор. Работать он продолжает.

– Я каждый день плачу! Не стало нашего солнца! Мы с ним прожили 28 лет, и я чувствовала себя счастливым человеком! Не придет он больше домой, не крикнет: «Привет, зайцы!» – безутешна в своем горе Светлана Гельзина.

Неудачные роды

28-летняя молодая мама поступила в роддом им. Гуткина в Петрозаводске ночью 2 марта на 37-й неделе беременности с жалобами на боли в животе.

На следующий день акушеры приняли решение, что необходимо спровоцировать родовую деятельность. Врачи ввели необходимое лекарство, но это не помогло. Тогда акушеры попытались достать ребенка с помощью аппарата вакуум-экстрактор.

Вытащить малыша сразу не удалось. Насадку на вакууме меняли несколько раз. Возможно, именно из-за этого на голове мальчика образовались скальпированная рана и многочисленные гематомы. В ходе процедуры сердцебиение ребенка замедлилось. Тогда медики экстренно поменяли план родов — сделали кесарево. Только тогда врачи увидели, что мальчика удерживала пуповина, обвившаяся вокруг шеи, туловища и ножек. На тот момент ребенок уже не дышал. Спасти жизнь малышу удалось реаниматологам.

Стоит отметить, что в нашей стране вакуум-экстракция используется в 0,12 — 0,20% всех родов. Современная медицина прибегает к операции кесарева сечения, если невозможно спровоцировать естественный процесс родов.

На сегодняшний день ребенок в коме. Дышать самостоятельно он не может, его подключили к аппарату искусственного дыхания. Вдобавок из-за повреждения нервной системы у новорожденного нарушен мышечный тонус и отсутствуют рефлексы.

С диагнозом «тяжелое перинатальное поражение центральной нервной системы смешанного генеза», «судорожный синдром», «кефалогематомы обеих теменных костей» ребенка перевели в отделение интенсивной терапии Детской республиканской больницы.

— Как сказали доктора, если ваш сын и придет в себя, максимум он сможет только шевелить глазами. Мозг у него сильно задет, — рассказал отец. — При выписке из роддома им. Гуткина главврач в беседе с нами попросил прощения. Сказал, что был консилиум, и к врачу, возможно, применят взыскание.

Главврач роддома Евгений Тучин заявил, что он постоянно поддерживает связь с родителями и очень переживает из-за случившегося.

— Сейчас идет серьезная внутренняя проверка. Не стоит говорить о какой-то халатности или ошибке врачей. Мы проверим действия персонала поминутно. Забегая немного вперед, скажу, есть моменты, когда пуповина сама по себе играет важную роль, но не в этом конкретном случае.

В карельском Минздраве сообщили, что следят за судьбой ребенка, но делать выводы пока рано.

— Печально, что ребенок родился с тяжелой асфиксией. Дети пластичны. И может случиться чудо, — прокомментировала начальник отдела организации медицинской помощи женщинам и детям Елена Кузьмичева.

Родители составили заявление в прокуратуру Петрозаводска с просьбой провести проверку и привлечь виновных лиц к ответственности. Они также отнесли заявление в Минздрав Карелии для дальнейшего разбирательства.

«Это ваше?»

26 сентября 2013 года 23-летний Ян Радзюлис умер после того, как дежурный врач Больницы скорой медицинской помощи Чикин поленился его осмотреть. По официальной версии, парня ночью обнаружил на обочине наряд ППС и сообщил о нем в скорую помощь. «Скорая» доставила Яна в больницу, и там никто не помог ему. Работники лечебного учреждения посчитали человека пьяным и ограничились тем, что вызвали его мать и полицию, чтобы кто-нибудь избавил их от лишней работы. Когда мама Яна вошла в приемное отделение, она увидела своего сына лежащим на кафельном полу. Он стонал, кричал, из носа у него текла кровь, но ни один медицинский работник не считал своим долгом подойти к нему.

– Это ваше? – обратилась к матери Яна женщина в белом халате, находившаяся в том помещении.

Так и сказала. В среднем роде. Про человека.

Полицейские довезли маму и сына до дома, помогли довести его до квартиры. Лучше ему не становилось. Парень кричал, его, видимо, мучили страшные боли. Во второй половине дня мама снова вызвала «скорую». Яна привезли в ту же больницу. И тут выяснилось, что там, оказывается, есть нормальные врачи. Одного взгляда в зрачки умирающего оказалось достаточно, чтобы понять, что дело очень серьезное. Томография, реанимация, старания докторов, но было уже поздно – молодой, вчера еще совершенно здоровый человек умер. У Яна был перелом основания черепа, перелом правой глазничной пластинки лобной кости, линейный перелом чешуи затылочной кости, ушиб головного мозга тяжелой степени и множество других травм. Кроме того, в заключении судебно-медицинской экспертизы сказано, что в момент получения этих травм Ян был трезвым. Что же произошло ночью? Почему весь дежуривший персонал городской больницы не обращал на несчастного мальчика внимания? Почему женщина – медицинский работник – считает возможным называть своего пациента в среднем роде?

– Это очень неприятная ситуация, – говорил тогда главврач БСМП Алексей Хейфец. – Дежурный нейрохирург проявил преступную халатность. Наверняка будет уголовный процесс. И, если будет доказана вина этого врача, мы примем меры вплоть до репрессивного иска.

Что имеется в виду? Имеется в виду, что если родственники умершего выставят иск к больнице, то больница переадресует его одному конкретному недобросовестному врачу Чикину. Ведь больница не виновата. А другие врачи? Ведь не один же Чикин дежурил в ту ночь?

– Но принимал его нейрохирург. Остальные не должны вмешиваться, – объяснил главврач.

– А медсестры? Ну все медработники, которые видят страдающего от боли человека? Ведь ему даже не

попытались остановить кровь. Его даже не подняли с пола. Он так и лежал рядом с носилками.

– Средний медицинский персонал выполняет распоряжения врача. А распоряжений от него не было.

То есть не больница виновата, в которой врачи и медсестры равнодушно проходят мимо умирающего человека. Не система, при которой никто к тебе не подойдет, все свалив на одного конкретного Чикина. Ни Минздрав, чей Иван Иванович считает, что неоказание помощи страдающему человеку – это всего лишь «дефект», не стоящий серьезного наказания.

Примеров безразличного отношения к людям со стороны нашей системы здравоохранения очень много. Но Иваны Ивановичи не видят в этом закономерности, они не хотят даже обсуждать это. Они видят одного отдельного травматолога, одного отдельного нейрохирурга, одну отдельную медсестру. Они называют это человеческим фактором, подчеркивая, что он «всегда был, есть и будет». И не хотят понять, что пресловутый «человеческий фактор» – это они сами – бездушные чиновники, безразличные к чужой боли и чужому страданию…

Неправильная оценка

В ноябре 2014 года петрозаводчанин обратился в больницу с жалобами на температуру и боли в подреберье. Лечащим врачом был установлен диагноз. Несмотря на проводимые процедуры и назначенное лечение, больной скончался спустя 8 суток нахождения в стационаре.

Медицинской экспертизой установлено, что в ходе ведения данного пациента была дана неправильная оценка его состояния при УЗИ-контроле, в связи с чем возникли осложнения, операция была сделана несвоевремненно. Той же экспертизой было установлено, что заболевание, которое своевременно не распознали врачи, не являлось смертельным и в случае своевременного лечения окончилось бы выздоровлением.

В суде родственники потребовали с больницы моральную компенсацию.

Суд посчитал, что моральный вред, причиненный истцам нравственными переживаниями в связи с утратой отца, в силу положений гражданского законодательства подлежит возмещению, поскольку потеря близкого и родного человека является невосполнимой утратой. С БСМП взыскана в пользу каждого из истцов компенсация морального вреда в размере 800 тысяч рублей.

Без наказания

Эндоскописта Больницы скорой медицинской помощи, которого обвиняли в смерти своей пациентки, погибшей из-за того, что медик допустил неосторожность, признали виновным. Напомним: по версии следствия, во время проведения одной из процедур врач дал указание медсестре закрыть клапан на аппаратуре, к которой была подключена больная.

Оказалось, ему не понравился неприятный запах, который шел от пациентки. Это привело к тому, что женщина просто не смогла выдыхать поступающий в нее воздух. Ее тело начало раздуваться на глазах у персонала больницы. Вскоре пациентка умерла.

Погибшая находилась в больнице с неустановленным диагнозом. Чего только врачи у нее не подозревали! Но они так и не смогли в итоге понять, от чего женщина впала в кому. В суде неоднократно говорилось о том, что пациентка, скорее всего, не смогла бы выкарабкаться и без истории с клапаном. И о том, что лечащий врач женщины, проводя реанимационные мероприятия, после закрытия этого несчастного колпачка предпринял не все необходимые меры для того, чтобы реанимировать пациентку. Но ни то ни другое в суде учитываться не могло и не учитывалось. Выводы экспертиз однозначны: умерла женщина от баротравмы в результате перекрытия клапана на интубационной трубке.

Как бы убедительно ни выступал эндоскопист перед судом, доказывая, что не мог он дать указание закрыть, да еще по такой, с его точки зрения, нелепой причине, клапан на чужом оборудовании, судья ему не поверил. Не поверил он и медсестре, которая тоже категорически отрицает, что закрывала клапан и что получала на этот счет какие-то указания.

Судья не нашел отягчающих вину врача обстоятельств. В качестве смягчающих – счел его хорошие характеристики, отсутствие судимостей и беременность жены. В результате, как того и просил гособвинитель, эндоскописта приговорили к году ограничения свободы. Это значит, что он может продолжать жить жизнью обычного человека, только в течение двенадцати месяцев ему нельзя будет изменять место работы или место жительства без согласия специализированного органа, необходимо ежемесячно отмечаться в этом же органе и не выезжать за пределы Петрозаводска. Как объяснил судья, оснований лишать врача работы у него нет, ведь тот совершил преступление «небольшой» тяжести.

Врач, должен быть благоразумным по своему нраву человеком, прекрасным, добрым и человеколюбивым.
Гиппократ

Отнесись к больному так, как бы хотел ты, чтобы отнеслись к тебе в час болезни. Прежде всего — не вреди.
Гиппократ

Необходимо, чтобы врач сохранял руки чистыми, а совесть — незапятнанной.
Гиппократ

Все, что имеется в мудрости, все это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, решительность, опрятность, изобилие мыслей, знание всего того, что полезно и необходимо для жизни, отвращение к пороку,
отрицание    суеверного   страха   перед  богами, божественное превосходство.
Гиппократ

Хороший врач должен быть философом,
Гален

Врач должен обладать глазом сокола, руками девушки, мудростью   змеи и сердцем льва.
Абу Али Ибн Сина

В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного.
Гиппократ

Если мы будем требовательны к себе, то не только успехи, но и ошибка станет источником знания.
Гиппократ

Любовь к врачебному искусству — это и есть любовь к человечеству.
Гиппократ

Чтобы при лечении — а также без лечения— я ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Гиппократ

Средний врач не нужен. Уж лучше никакого врача, чем плохой.
М. Я. Мудров

Не только сам врач должен употреблять в дело все, что необходимо, но и больной, и окружающие, и все внешние обстоятельства должны способствовать врачу в его деятельности.
Гиппократ

Из всех   наук,   без сомнения,   медицина самая   благородная.
Гиппократ

Распознав болезни скрытого течения. Нам искусный медик дарит исцеление.
Абу Али Ибн Сина

ещё много

Улучшай   душу   науками,   чтобы двигаться вперед.
Абу Али Ибн Сина

Светя другим, сгораю сам.
Н. Ван-Тулъп

Полезнейшая   роду   человеческому   есть медицина.
М. В. Ломоносов
Чтобы стать врачом,   надо быть   безукоризненным человеком.
Д. С. Самойлович

Медицина есть царица наук, ибо здоровье безусловно необходимо для всего великого и прекрасного на земле.
Ф. П. Гааз

История болезни — точное толковое повествование о заболевании. В ней отражаются важные явления в жизни больного и появившейся болезни; она должна быть без лишних подробностей и немногословна.
М. Я. Мудров

Исследуя больного, помни, что в это же время больной исследует тебя.
М. Я. Мудров

Не должно лечить болезни по одному только ее имени, а должно лечить самого больного, его состав, его организм, его силы.
М. Я. Мудров
Посредственный врач приносит больше вреда, чем пользы: больные, оставленные без медицинской помощи, могут выздороветь, а пользованные этим врачом умрут.
М. Я. Мудров

Будущее принадлежит медицине предохранительной.
П. И. Пирогов

Тот, кто избрал труд врача, должен дать клятву, что будет честно служить своему народу.
Н. И. Пирогов

Быть счастливым счастьем других — вот настоящее счастье и земной идеал жизни всякого, кто посвящает себя медицинской науке.
Н.  И.  Пирогов

Быть внимательным к мыслям больного человека — искусство нелегкое, ему нельзя научиться, если не упражняться с ранних лет.
Н. И. Пирогов

Труд доктора — действительно самый производительный труд: предохраняя или восстанавливая здоровье, доктор приобретает обществу все те силы, которые погибли бы без его забот.
Н. Г. Чернышевский

В простоте поведения врача заключено одно из драгоценных его качеств.
Д. И. Писарев

Плох тот врач, после посещения которого больной не чувствует себя лучше.
Г. А. Захарьин

— Я считаю непозволительным врачу высказывать свои сомнения в возможности благоприятного исхода болезни. Он должен беречь больного и окружающих, от которых приходится иногда скрывать истину в интересах больного.
СП. Боткин

Необходимо иметь истинное призвание к деятельности практического врача, чтобы сохранить душевное равновесие при различных неблагоприятных условиях его жизни. Нравственное развитие врача, практика поможет ему исполнить священный долг перед Родиной, сохранить   то   душевное   равновесие, что и будет обусловливать  истинное счастье его жизни.
С. П. Боткин

Врач может обладать громадным распознавательным талантом, уметь улавливать самые тонкие детали своих назначений, и все это останется бесплодным, если у него нет способностей покорять и подчинять себе душу больного.
В. В. Вересаев

Веру в себя недостаточно завоевать один раз, приходится все время завоевывать ее, непрерывно зорко следить за душевным состоянием   больного   и   его   окружающих.
В,   В.   Вересаев

Врач не может ошибиться, так как от этого зависят здоровье и жизнь его больных.
В,   Я,  Данилевский

Человек имеет право быть плохим художником или плотником, но не имеет права быть плохим   врачом.
В.  Я.   Данилевский
Хороший врач — всегда исследователь, если не в лаборатории, то у постели больного.
В.   А.   Манассеин

Учиться надо всегда, врач должен постоянно   усовершенствоваться.
А.   А.   Кисель

Преуспевает в науке тот, кто трудится ежедневно   и   в   одном   направлении.
В.   Н.   Шевкуненко

Без санитарного просвещения нет и не может   быть   советской   медицины.
Н.   А.   Семашко

Делай больному только то, что сделал бы точно в таком случае себе или своему самому близкому   человеку.
Н.   Н.   Петров

Думайте, думайте: если не привыкните и не сделаете живой организм и весь ход жизни предметом настойчивого и страстного думанья, от всей вашей дальнейшей деятельности останется только ремесло и оно вас разочарует и приведет   к   отчаянью.
И.   П.   Павлов
Только познав все причины болезни, настоящая медицина превращается в медицину будущего, то есть гигиену в широком смысле слова.
И.   П.   Павлов

Только профессия врача приносит действенную   помощь   людям.
А.   Швейцер

Диагноз может быть экономичным: хорош только тот диагноз, который получает максимум сведений при минимуме исследований.
С.   А.  Рейнберг

Современный научно образованный врач должен быть прогрессивного направления в своих политических убеждениях: в противном случае, он …не отвечает тем основным требованиям, которые предъявлялись искони человеком   врачу.
А.   И.   Яроцкий

Хирургическая работа складывается из двух элементов: искусства рукодеиствия и научного мышления, которые одно без другого являются бесплодными.
С.   С.   Юдин
Вера во врача — ценнейшее лекарство.
Б.   Е.   Вотчал

Человек, вступивший на путь врача, должен быть носителем высоких морально-этических качеств. Молодому врачу приходится держать в жизни два основных экзамена: испытание успехом и испытание неудачей. Первый грозит самообольщением, второй — капитуляцией духа. Стойкость перед лицом этих испытаний зависит от личности врача, его идейных принципов, убеждений и нравственных идеалов.
Ведь важно не только искусстве распознавания и лечения болезней, но и умение проникать в душевный мир больного. В этом и выражается истинный гуманизм врача.
И.   А.   Кассирский

Врачу в отношении с больным запрещены антипатия, обида, раздражение, нетерпеливость, забывчивость.
А.   В.   Гуляев

Врачи часто забывают, что особое значение следует придавать речевой терапии, воздействующей через вторую сигнальную систему на соподчиненную   систему   мозга.
А,   Г.   Иванов-Смоленский

Нужно, конечно, стремиться к техническому прогрессу в медицине, но так, чтобы не растерять драгоценные качества врача — сердечность, любовь к людям, человечность. Несмотря на техническое вооружение, медицина не перестает быть медицинской личностью.
А.   Ф.   Билибин

Что требуется от медицины? Совсем «немного» — правильной диагностики и хорошего лечения.
Н.   М.  Амосов

Учитель и врач — два занятия, для которых любовь к людям обязательное качество.
Н.   М.  Амосов

Учиться быть врачом — это значит учиться быть человеком. Медицина для истинного врача больше чем профессия — она образ жизни.
А.   Ф.   Билибин

Глубокое человеческое волнение за судьбу долга перед больным и перед обществом, горячее стремление в каждом случае победить болезнь, отстоять родине ее верного сына или дочь — должны всегда отличать советского врача.
Е.  И.   Смирнов

Врач сегодня — не только специалист — профессионал, он настоящий солдат на фронте борьбы за здоровую, долголетнюю, творчески наполненную жизнь. Он активный борец за мир, его по праву можно считать одной из ведущих-  фигур   в   современном   обществе.
Б.   В.   Петровский

www.semenof.ru

Скачать материал

Скачать материал

Рабочие листы

к вашим урокам

Скачать

• Настоящий материал опубликован пользователем Гаджиева Гюлбес Межмединовна. Инфоурок является
  информационным посредником и предоставляет пользователям возможность размещать на сайте
  методические материалы. Всю ответственность за опубликованные материалы, содержащиеся в них
  сведения, а также за соблюдение авторских прав несут пользователи, загрузившие материал на сайт

  Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с
  сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.

  Удалить материал

• 

  • На сайте: 2 года и 8 месяцев
  • Подписчики: 0
  • Всего просмотров: 61984
  • Всего материалов:

    199