Сегодня кажется, что жаркие споры могут вызывать только современные постройки, однако и привычные для нас здания когда-то ужасали и возмущали критиков и горожан. О самых масштабных архитектурных конфликтах в рамках проекта «Аудитория 7» в пространстве «Цифербург» прочел лекцию Алексей Блохин. «Собака.ru» записала самое интересное.
Что такое градостроительная ошибка в Петербурге?
Речь пойдет о зданиях, которые нарушают эстетическую целостность города, не вписываются в окружающую архитектурную среду и диссонируют с «небесной линией», о которой говорил Дмитрий Сергеевич Лихачев. Еще в 1902 году художник Александр Бенуа писал в статье «Живописный Петербург» (журнал «Мир искусства») о необходимости защиты города от не соответствующих его духу построек: «Хотелось бы, чтоб художники полюбили Петербург и, освятив, выдвинув его красоту, тем самым спасли его от погибели, остановили варварское искажение его, оградили бы его красоту от посягательства грубых невежд, обращающихся с ним с таким невероятным пренебрежением, скорее всего потому только, что не находится протестующего голоса, голоса защиты, голоса восторга».
Дореволюционный период
Исаакиевский Собор
В свое время творение Огюста Монферрана называли «гигантской чернильницей». Современники критиковали то, как здание ворвалось в ту самую «небесную линию», нарушив ее единство. Историк искусства Петр Гнедич писал о «ложноклассическом стиле» — поверхностном подражании «плохим позднеримским образцам», переносе лишь наружных форм без глубокого понимания сути классического античного искусства. Критик и историк искусства Владимир Стасов писал о нем: «Колоссальное по размерам двери…, но все это было ничтожно по мысли и творчеству, расслабленно сладко по выражению: формальность, безвкусие и казанщина. Все эти бессмысленные подражания … так и остались жалким ничтожеством». Тем не менее, мы знаем, что сейчас Исаакиевский собор – один из главных символов города.
Спас на Крови
Еще одна достопримечательность, большой проект Альфреда Парланда, затянувшийся на 25 лет, про который писали: «Страшно подумать: вот после почти двух тысяч лет христианства в столице России выросло небывалое архитектурное уродство под знаменем русского христианского зодчества. Страшно. Ведь камни не лгут и камни остаются навсегда… Что скажут о нас будущие поколения?» Это слова Сергея Маковского, критика и искусствоведа. Он же предлагал снести храм, всерьез об этом заговорили в 1930-х, но осуществить не успели, так как началась война. Здание контрастирует с общим неоклассицистическим ансамблем канала Грибоедова, вторгается в него своим псевдорусским стилем, хотя сейчас, конечно, вряд ли кому-то в голову придет идея снести его.
Елисеевский магазин, дом Зингера и универмаг «У красного моста»
Стиль этих зданий называют купеческим модерном Петербурга. Поэт Георгий Иванов писал: «На Невском, как грибы, вырастали одно за другим «роскошные» здания — настоящие «монстры», вроде магазина Елисеева или дома Зингера».
Елисеевский магазин, построенный в начале XX века, стал провозвестником прихода северного модерна, национальной романтической архитектуры, в имперский Петербург. Архитектор Барановский изначально проектировал его таким образом, чтобы он диссонировал с окружающей застройкой Невского проспекта, притягивал внимание прохожих и завлекал их в магазин.
Дом компании «Зингер», также известный как «Дом книги», был построен в начале века Павлом Сюзором, здесь впервые в России был применен металлический каркас. Современники упрекали его за соседство с Казанским собором – будущий главный архитектор города Лев Ильин утверждал, что коммерческая фирма не должна перетягивать внимание с религиозного сооружения. Благодаря куполу со стеклянным глобусом здание получилось выше, чем было разрешено по регламенту, а значит и выше Зимнего дворца. Тем не менее, сейчас горожане любят его, особенно когда подсвечен купол.
Дом «У красного моста» компании «Эсдерс и Схейфальс» тоже вызвал массу недовольств. Эсдерс и Схейфальс – два бельгийских предпринимателя, которые купили здание на углу Гороховой и набережной Мойки, ранее служившее школой для незрячих детей, и заказали его перестройку. После нее у дома появился высокий шпиль, также диссонирующий со шпилем Адмиралтейства.
Большеохтинский мост
Если предыдущие примеры встречаются в литературе часто, то этот может показаться неожиданным. Большеохтинский мост был выполнен по проекту Георгия Кривошеина в 1911 году, построен в рекордно короткие сроки. Сейчас является одной из достопримечательностей города, однако, например, историк мостостроения и критик Александр Лунин писал: «Конструкция Большеохтинского моста рациональна в техническом отношении, но его архитектурно-художественное решение нельзя назвать удачным: … грузные каменные башни разводного пролета перегородили пространство над Невой. Они перегородили вид на Смольный собор».
Советский период
Гостиница «Советская»
Если говорить о советском периоде Петербурга, то, как ни странно, ошибок сможем найти не так уж много. Одна из наиболее очевидных – здание гостиницы «Советской», ныне носящей название «Азимут», которое вторглось в панораму Фонтанки и нависло над историческим районом. 19-этажная постройка была первой, а в 1960-е годы единственной высоткой Ленинграда.
Гостиница «Ленинград»
Тоже гостиница, построенная также в 60-х годах, похожи они с «Советской» и внешне. Проблема с ней в том, что ее прекрасно видно из центра, а облик ее не соответствует панораме, в которую она врывается.
Здание завода «Алмаз»
Завод находится на Уральской улице, достаточно далеко от центра и исторической застройки. Тем не менее, 10-этажное здание портит вид на стрелку Васильевского острова, если смотреть с материка. Этот бетонно-стеклянный монстр не только диссонирует со средой, но и не представляет никакой архитектурной ценности, в отличие от предыдущих примеров.
Власти Петербурга намерены внести серьезные изменения в свою градостроительную политику. На одном из ближайших заседаний постоянной комиссии по городскому хозяйству, градостроительству и имущественным вопросам Законодательного собрания города будет рассмотрен вопрос о дополнении «Стратегии социально-экономического развития Санкт-Петербурга на период до 2035 года» разделом «Стратегия пространственного развития» (ранее эксперты подготовили заключение о целесообразности принятия этого документа).
Инициаторы разработки документа считают, что отсутствие такой стратегии было главной причиной катастрофических (по своим последствиям) градостроительных ошибок Петербурга, совершенных из-за «волюнтаристских» решений. К тому же они уверены, что новый документ может сэкономить миллиарды, взятые из карманов налогоплательщиков.
РБК Петербург подготовил серию публикаций о том, какой должна быть «Стратегия пространственного развития» в интересах жителей Петербурга (как центральных его районов, так и окраин), бизнеса и будущих поколений. Опрошенные изданием эксперты отвечают на вопросы, сможет ли новый документ «европеизировать» градостроительную политику Петербурга, почему в нем кровно заинтересованы застройщики и чьи интересы в итоге важнее — автомобилистов или пешеходов.
Александр Карпов, руководитель экспертной группы постоянной комиссии ЗакСа по городскому хозяйству, градостроительству и имущественным вопросам:
«В Петербурге, наверное, уже столетие не было полноценной стратегии пространственного развития. Хотя стратегические решения принимались, но не будучи просчитанными, они терпели фиаско и забрасывались на полпути.
Например, в начале 1970-х годов решили перенести Ленинградский госуниверситет (в настоящее время — СПбГУ) с Васильевского острова в Петергоф. Как мы знаем, перенесли только небольшую часть (Физфак и несколько институтов) и вскоре процесс застопорился. А сейчас и вовсе хотят перенести университет в совхоз Детскосельский, в Пушкинский район. При этом качество проработки решения — примерно такое же, как и в прошлый раз: ошибки не исследованы, уроки не выучены. Нынешний проект, насколько мне известно, со стратегией социально-экономического развития Петербурга не увязан — по причине отсутствия в ней того самого пространственного раздела. Так что вполне вероятно, что лет через 10 — 20 после нынешнего переноса выяснится, что планы были не реалистичны, транспорт не подвели, кампус не достроили, учёные поехали в Европу, а не в совхоз — опять надо куда-то университет переносить. К тому же, решение о переезде в Пушкин вызывает множество вопросов о стратегии дальнейшего развития Нового Петергофа, а ответов на эти вопросы нет.
«Вполне вероятно, что лет через 10 после переноса СПбГУ выяснится, что транспорт не подвели, кампус не достроили, учёные поехали в Европу, а не в совхоз»
И это только один из множества примеров «волюнтаристских» решений, последствия которых пробивают очередную дыру в бюджете. Случайно было выбрано место для «Лахта центра» — делового района там, возможно, не получится, город тратит и будет тратить огромные ресурсы на транспортное обеспечение одного здания. Без учёта контекста был посажен стадион на Крестовском, и он переопределил стратегию развития прилегающих районов. И так далее.
Печально то, что никакие уроки из стратегических провалов не извлекаются, а это значит, что не происходит обучения стратегическому мышлению и планированию. Мы продолжаем наступать на те же грабли, и бюджетные миллиарды, взятые из карманов налогоплательщиков, по-прежнему тратятся очень рискованно. Преодолеть эту порочную практику совершенно необходимо. Вот мы и пытаемся.
Ценность обсуждаемой экспертной работы в том, что она систематизирует перечень вопросов пространственного развития, которые относятся к «стратегическим». Это важный шаг с точки зрения дисциплины мышления и дискуссии, без него любой разговор на тему пространственного развития сваливается в бесконечное «перепиливание опилок» — обсуждение примеров, подобных тому, с которого я начал. Однако я не считаю этот перечень окончательным. Более того, в какой-то мере он банален, поскольку базируется на традиционных концепциях «расселения» и «поясов» городского развития. Возможно, сейчас нужны менее статичные модели, учитывающие, что горожане меняют места работы и проживания с немыслимой ранее скоростью. А уж поясная модель точно перестаёт работать при разрастании города. Однако если не сказать «а», для «б» не будет повода, поэтому давайте внимательно прочитаем то, что написано, включая очень ёмкий обзор других стратегий.
В следующей публикации, которая выйдет 15.09.2020, читайте о том, как эксперты предлагают решать проблему пробок в центре города, почему место креативных центров занимают апарт-отели и как в Петербурге вырос настоящий «шанхай».
Пространственная стратегия города должна учитывать в том числе и пространственное распределение денег. Где, в каких местах они будут появляться (зарабатываться), и на развитие каких территорий направляться. Хотелось бы видеть баланс и быть уверенным в том, что он сходится, а не тянет нас в долговую яму обслуживания разрастающейся периферии. То есть, «пространственная стратегия» — это не только про то, где чего и сколько будет построено. Это ещё и про то, насколько эффективно будет работать город на воспроизводство человеческого, социального, промышленного, экологического, финансового капитала.
«Хотелось бы быть уверенным в том, что баланс сходится, а не тянет нас в долговую яму обслуживания разрастающейся периферии»
Любая стратегия, и пространственная в том числе, обязана учитывать форс-мажорные ситуации, вроде нынешней пандемии коронавируса. Документ, в котором нет «катастрофического» сценария, есть только «оптимистичный» и «умеренно оптимистичный» практической ценности не представляет. Все тренды, все предложения стратегий должны проверяться на устойчивость к известным и неизвестным рискам, благо мировое экспертное сообщество накопило достаточный объём знаний в этой сфере. Да, мы должны подумать про реакцию городского пространства и на изменения климата (кстати, строительство дамбы — редкий пример разумного стратегического решения), и на долгосрочное заражение территории в случае «соснобыльского» сценария, и на падение производства или транспортных потоков, и на обесценивание основных городских активов…
«Пространственный раздел» в стратегии необходим, потому что после изменений в Градкодексе генплан стал техническим документом. Он реализует стратегические решения, но не определяет их. Но, конечно, образ долгосрочного развития города у правительства есть. Вот только в отсутствие соответствующего документа он оказывается… партизанским».
Мнение спикера может не совпадать с позицией редакции
Подготовил: Владимир Грязневич
Строительство гостиницы «Советская» было одной из первых ошибок, испортивших петербургские панорамы. В 2000-х эти ошибки пошли косяком. Я составил собственный рейтинг порчи панорам. В нем объединены градостроительные ошибки двух видов. С одной стороны, это порча собственно панорам – набережной Невы или вида на Смольный собор путем строительства зданий-«конкурентов». С другой стороны – порча так называемых «визуальных коридоров» – загромождение створов улиц или каналов новостройками, перекрывающими важнейшие виды на знаковые объекты города.
Принцип, в соответствии с которым я присваивал места, прост – степень глобальности влияния: некоторые здания нанесли локальный вред, и они поставлены в конец списка, некоторые новостройки-доминанты вмешались в самые различные панорамы, и они стоят в начале списка. Чтобы – перефразируя А. Радищева – взглянуть окрест нас, дабы душа страданиями исторического Петербурга уязвленна стала.
1) «Монблан», Б. Сампсониевский пр., д. 4 – 6 – 8 (автор С. Кислова при участии арх. С. Орешкина и С. Гайковича).
Высота 74 м, 19 этажей. Здание катастрофическим образом испортило панораму Невы и стало главным символом уничтожения исторического Петербурга. Но порча касается не только видов с набережных. Скажем, прежде в перспективе ул. Комсомола были деревья, окружающие здания Военно-медицинской академии, и небо, теперь – отвесный бок здания-горы «Монблана».
Вид на “Монблан”
2) Жилой дом «Аврора», Оренбургская ул., 2 (арх. Т. Садовский).
Высота 70 м, 20 этажей. Претензии те же, что и к «Монблану».
3) Жилой дом «Финансист» (арх. Е. Герасимов) – Товарно-фондовая биржа (арх. Д. Ловкачев), В.О., 26 – 27-я линии, дома 15 – 16.
Как написал арх. П. Никонов, «дуэт жилищного комплекса «Финансист» и Товарно-фондовой биржи возник и в панораме застройки Васильевского при взгляде с Благовещенского моста, с Английской набережной, с Сенатской площади, из-под копыт Медного всадника. В этом ракурсе оба комплекса выглядят как два мощных симметричных объема, взаимно усиливающих негативный эффект друг друга. В зависимости от точки наблюдения они возникают то справа, то слева, то создают фон церкви Успения Пресвятой Богородицы подворья Киево-Печерской лавры, памятника федерального значения, на котором та теряется, превращается в бесформенную массу цветных пятнышек».
4) Жилой комплекс «Серебряные зеркала», М. Монетная ул., 2 (арх. С. Зельман).
Высота 48 м. ЖК вмешался в панораму Петропавловской крепости и мечети.
5) Гостиница, Почтамтская ул., 4 (арх. Е. Подгорнов).
Бесформенный купол, под которым скрыто 30 дополнительных номеров гостиницы (из 102), погубил перспективу М. Морской ул. и виды на дома, формирующие Исаакиевскую площадь. Серый фон «пузыря» служит фоном как дому Мятлевых, так и памятнику Николаю I, который прежде был виден на фоне неба, над крышами домов.
Мариинка-2. Вид на перечеркнутую вантовым мостом колокольню Никольского собора.
6) Новое здание Мариинского театра, ул. Декабристов/наб. Крюкова канала (В. Гергиев с соавторами).
Главное преступление – вантовый мост, который соединяет МТ-1 и МТ-2, уничтожен визуальный коридор в створе Крюкова канала, направленный на колокольню Никольского собора. Своя логика в этом, безусловно, есть: там, где все уродливо, лучше не видеть красоты, а то контраст будет слишком сильным. Но чудовищен и вид со стороны ул. Декабристов на МТ-2 и здание, фланкирующее въезд в Минский пер.; с Театральной пл. (от дома 4 по ул. Глинки) МТ-1 виден теперь на фоне безликой стенки – бока МТ-2.
7) Жилой комплекс, ул. Беринга, 27 (арх. С. Новиков).
Здание высотой в 25 этажей вмешалось в вид с Невского пр. на башню Адмиралтейства, его отчетливо видно справа от шпиля (см. также № 16 списка).
Жилой дом, Большеохтинский пр., 9 (арх. В. Цехомский).
Испортил вид на Смольный собор, закрыл перспективу Шпалерной ул.
В перспективе – жилой дом, Большеохтинский пр., 9
9) Жилой комплекс, Воскресенская наб., 4 – 6 – 8 (арх. В. Фрайфельд).
Как написал арх. П. Никонов, «здания комплекса совершенно отвратительным образом перекрыли вид на Смольный собор. Ранее там была невысокая застройка, великолепно сложившийся вид: когда застройка набережной постепенно сходила на нет, и таким очень-очень деликатным клином подходила под низ Смольного собора, который вздымался в этом контрасте и горел своим голубым пламенем».
10) «Смольный парк» (арх. Ю. Земцов).
Перекрыл вид на Смольный собор с противоположной стороны Невы, со Свердловской наб., дополнительно перерезал визуальный коридор, ведущий с пл. Растрелли к Неве по Орловской ул.
11) Банк «Санкт-Петербург», Малоохтинский пр., 64 (арх. Е. Герасимов и С. Чобан).
Радикально уничтожил «небесную линию» – единство и гармонию застройки Невской набережной. Вульгарностью формы, напоминающей кому чайник, кому унитаз, внес в парадный стиль набережных элемент пошлости. Испорчен вид на Успенскую церковь, причем из-за изгиба Невы «Унитаз» вмешался даже в панораму Смольного собора.
12) Вид на Малоохтинский пр. и Успенскую церковь с противоположной стороны Невы.
Отдельным пунктом следует выделить бесистемную и разносильную застройку набережной, вследствие чего окончательно задавлена Успенская церковь. Сначала появилась церковь, потом дом «Баттерфляй» (арх. Э. Кондратович) на Республиканской ул. (крайний слева), затем П-образный билдинг квартала «Новый город» (арх. М. Рейнберг), потом банковское здание «Унитаза». Теперь строят еще одно здание, чтобы церковь уже вовсе не было видно со Смольной набережной. И все без единого проекта застройки набережной Невы на Малой Охте.
Вид на Вид на Успенскую церковь и Малоохтинский пр. в процессе застройки с противоположной стороны Невы.
13) Гостиница, Невский пр., 91, лит. А – Гончарная ул., 4. (арх. С. Гайкович).
Уродливый бок гостиницы, торчащий над низкоэтажной застройкой, хорошо виден в створе Невского пр.
14) Гостиница и новодел ДК им. Капранова, Московский пр., 97 (арх. Р. Даянов).
Испорчен вид на Московские ворота; при восстановлении ДК им. Капранова превращен в безжизненный муляж, задавленный гигантским массивом гостиницы.
15) Надстройка гаража в Волынском пер. (арх. М. Мамошин).
Кровля гаража видна с Дворцовой площади.
16) Восстановление башни со шпилем на здании торгового дома «Эсдерс и Схейфальс», Гороховая ул., на пересечении с р. Мойкой.
Шпиль-новодел виден слева от шпиля Адмиралтейства (ср. с № 7 списка). «Это какое-то слесарное изделие. Это венский модерн, мне этот стиль вообще не нравится, но будь он в другом месте – черт с ним. Но когда это рядом с Адмиралтейством, наравне с ним торчит эта штука, – меня она оскорбляет до глубины души. И меня еще больше оскорбляет, что охранники, которые опекают город, которые ругают архитекторов, и они говорят: раз так было, значит это хорошо. Но есть же еще и какая-то квалификация помимо формальных знаний. Не все надо восстанавливать, что было» (из беседы с архитектором Владимиром Поповым).
Восстановленная башня со шпилем на здании торгового дома «Эсдерс и Схейфальс» на Гороховой улице
17) Бизнес-центр «Пик», Сенная пл., ул. Ефимова (арх. А. Столярчук и Е. Раппопорт).
Помимо функции усиления хаоса на самой Сенной пл., БЦ перекрыл визуальный коридор по ул. Ефимова с видом на золотой купол Исаакиевского собора. Створ улицы сужен. За такое отрывают не только руки, но еще и ноги.
Ул. Ефимова. Справа – БЦ “Пик”
18) Жилой дом «Скай», на пересечении Диагональной и Новолитовской ул. (автор проекта Л. Зайцева, 58-й Центральный проектный институт Министерства обороны).
Замкнул перспективу Владимирского – Литейного пр., откуда отлично видна газовая котельная, стоящая на кровле здания.
19) «Парадный квартал» (арх. И. Солодовников и О. Харченко).
Погублен вид на здание госпиталя Преображенского полка (Кирочная ул., 35а), который замыкал перспективу Потемкинской улицы.
20) «Лахта-центр» (А. Миллер и помощники)
Считается, что самый высокий зиккурат (башня-храм) в Вавилоне имел высоту 90 метров. «Лахта-центр» (Лахтинский пр., 2) имеет высоту 462 м, что больше в пять с лишним раз высоты Вавилонской башни. Башня видна практически во всех точках Петербурга.
Комментарий к рейтингу. Особо сильно пострадал Смольный собор, виды на который испорчены со всех сторон. Почему-то есть особая тяга к нему. Также обозначилась тяга к набережным Невы, что вполне естественно – здесь цены на жилье самые высокие. Зато и уродуют набережные особенно изощренно.
Михаил Золотоносов
Говорим с Иваном Григорьевичем Ураловым, бывшим (с 1994 по 2004 гг.) главным художником города и заместителем председателя Комитета по градостроительству и архитектуре Администрации Санкт-Петербурга, ныне профессором СПбГУ, о градостроительстве и архитектуре Петербурга.
Благодарим пресс-службу Санкт-Петербургского международного культурного форума за помощь в организации интервью.
Корреспондент Piter TV Глеб Ключников: За последний год Петербург потряс ряд событий: трагичный снос СКК, возможные потери советского наследия в виде станции метро «Политехническая», ее вестибюля, возможный снос здания ВНИИБ. Стандартные градозащитные запросы: сбитые неправильные фасады, разрушенная лепнина на зданиях, которая всех удручает. Есть ли в городе здания, по вашему мнению, которые незаслуженно признаны общественностью с архитектурной и эстетической точек зрения, снос которых никак не повлиял на городской пейзаж от дореволюционных до самых современных?
Фото: Здание ВНИИБ
Иван Уралов: Вопрос очень радикально поставлен, я бы сказал, что город неизбежно состоит из достижений и ошибок, есть городской баланс, то есть когда превалируют достижения: различные градостроительные, архитектурные, ансамблевые, художественные и так далее. Когда гармонична среда в целом, то и ошибки из досадных со временем врастают в ткань города или их нужно исправить. Вот хорошим примером является, скажем, имперский Петербург 18-19 веков: город ансамблей, город умышленного градостроительства, весь построенный на определённых принципах, тем не менее знает не мало ошибок.
В частности, между двумя корпусами Адмиралтейства, между двумя павильонами, на рубеже веков в основном в начале ХХ в, была возведена такая встройка из нескольких зданий. В общем, грубая, тяжеловесная, топорная, она была очень плохо оценена своими современниками, народ возмущался, и справедливо. Но со временем она соподчинилась огромным ансамблям Сенатской площади, Адмиралтейства, Дворцовой площади с Зимним и далее Эрмитажем.
Прикрытая деревьями по фронту с годами, с десятилетиями, практически вросла в среду и не воспринимается столь трагично. Другой пример, институт прикладной химии ГИПХ на Петроградской стороне, вблизи и Петропавловской крепости, и ансамбля Стрелки выглядел безобразно всегда. Это была очевидная градостроительная и смысловая ошибка — построить такое производство в самом сердце Санкт-Петербурга. Попытки заменить ГИПХ на ту или иную форму застройки уже в наше время, сейчас, вплоть до постройки судебного квартала, успеха не имели. Возобладал здравый смысл, этот участок расчищен и там будет парк. Парк — это лучшее решение, которое только может быть. Вот пример, когда одна градостроительная ошибка прошлого вросла в ткань города, а другая была изъята из ткани города, и будет заменена на несомненно лучшее решение.
А вот к сегодняшним ошибкам можно отнести, в структуре исторического города, пренебрежение к основополагающим принципам: к масштабу, к ансамблевости застройки, к видам и перспективам, и к панорамам, скажем, к панораме Невы. Все мы знаем насколько испорчена панорама Невы, и боюсь безвозвратно, зданиями, которые называются «Монблан» и «Аврора» на Выборгской стороне; на Петроградской стороне так называемые «Серебряные зеркала» — безобразная, бесформенная куча стекла и бетона, которая выросла визуально за мечетью и за Петропавловской крепостью. Вот это самые крупные ошибки, т.е. пренебрежение масштабам города, возникает второй ряд застройки, который начинает высовываться из-за первого идеального ряда «небесной линии», такой кардиограммы города. Это ошибки если говорить о старом городе, в новом городе в основном беспардонность и безалаберность застройки.
По поводу старых центральных районов можно отметить, например, на Лиговском проспекте, на Московском проспекте очень любят создавать новые жилые комплексы, которые пытаются вписать в архитектурный ансамбли, сделать их а-ля дореволюционными?
Скорее до- и послевоенными, так называем «сталинский ампир»
Что-то и есть от сталинского ампира, согласен, тем не менее вот этот новострой в Центральных районах. Можно ли его считать ошибкой или это все-таки действительно хорошее разнообразие окружающей городской среды?
Наверное, есть и то, и другое. Видите, так как я имею честь принадлежать к Всемирному клубу петербуржцев, который возглавляет Михаил Борисович Пиотровский, я член правления и руковожу экспертным советом круглого стола по эстетике городской среды. Мы издаем альманах «Белая, Красная, Черная книги», регулярно его обновляем. В этой книге содержатся и достоинства всевозможные, и тревоги – это красная книга, и, к сожалению, существуют безвозвратные потери — это черная книга.
Я скажу, что и в той, и в другой, и в третье достаточно много современных построек. Есть очень хорошие, современные, тактичные постройки, которые вросли в историческую ткань не потому, что они мимикрировались и подделались, а потому, что архитекторы отнеслись с уважением к историческому городу, создавая современную архитектуру. А бывает так, что и архитектура апеллирует явно к прошлому, к дореволюционному или, может быть, послевоенному, к неоклассицизму. Может быть, в этом не было бы ничего плохо, если бы не были нарушены такие важные обстоятельства и принципы, как масштаб.
Район Московского проспекта, те районы, к сожалению, с масштабом нового строительства очень плохо дело обстоит — здания новые стараются перекричать то, что было создано до них. Совершенно понятно, что инвесторы торгуют видами, да так же, как и в центре города.
«Вам откроется вид на перспективы Московского проспекта или на Неву, на Петроградскую сторону, и вы со своего верхнего этажа в пентахусе увидите разворачивающийся перед вами город…», и никто не говорит: «А вас-то увидят из города. Ведь вас тоже увидят». И вы будете выглядеть безобразно. Вот это серьезный вопрос.
Во время постройки Петербурга было такое золотое правило, что проспект должен быть настолько широким, что тень от зданий не достигала другой стороны проспекта. А сейчас это правило нарушается и особенно в районах Мурино или Кудрово, в районах с многоэтажками. Там действительно создается впечатление такого давящего пространства. Допускаете ли вы, что в центральных районах города, самых богатых и защищаемых районах, когда-нибудь настанет момент, что Петербург, в его низком стиле, исчезнет, и начнут появляться высокие здания?
Понимаете, я не допускаю, я могу много чего не допускать, но приходит новое поколение, и город создают люди.
Мы не можем спрогнозировать, что произойдет с городом, если только он не будет абсолютно защищен законодательно; если только он не будет внесен целиком в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Нам нужно чтобы соблюдалось наше отечественное законодательство. Оно должно быть непреложным, как профессор Преображенский в «Собачьем Сердце» говорил: «Дайте мне такую справку, чтобы она была справка справок, чтобы никто никогда не мог попуститься на собственность и работу».
А я говорю о Петербурге и его основополагающих принципах.
Все-таки Петербург один из немногих городов в России, который продолжает, несмотря на все утраты, на все потери, нанесенные войнами и блокадой, все равно сохраняет высочайшую степень гармонии. Легенда о европейской архитектуре, легенда о Европе вне Европы. Когда приезжают сюда европейцы, они понимают, что город вроде бы европейский, но простор российский. У них таких городов нет, с такими пространствами и ансамблями, которые располагаются как раз по сторонам этих пространств будь то реки или проспекты. Как вы верно заметили, и, конечно, соотношение ширины к высоте и в свое время сближавшийся принцип — не строить выше уровня отметки Зимнего дворца.
Петербург всегда таким образом был гармоничным городом, ведь если мы пройдемся по его улицам, то увидим, что очень много рядовых зданий, никаких, простенькие фасады, немного лепнины, иногда, она даже раздражает неидеальным вкусом и так далее. И казалось бы, можно это убрать. Нельзя. Нельзя, потому что рядовая застройка является серьезным связующим звеном ансамблей, которые расположены диффузно по всему городу.
Город весь состоит из ансамблей и соединяющей его рядовой застройки, скромной. Но в этом есть красота, она не отвлекает глаз от созерцания ансамблей и при этом всегда соподчинена основным градостроительным принципам, в частности ансамблевым. В этом достоинство нашего города, он очень умеренный, очень умышленный, очень разумный и в нем соединена роскошь имперская и скромность. Та пошлость, в которой мы живём, когда даже своими названиями громадных бессмысленных, с точки зрения вкуса архитектуры, масштаба, комплексов называем как-нибудь «Князь Голицын» или «Князь Александр Невский» и «Суворов» и еще… Все пытаемся показать свою собственную причастность к великим именам, а великие имена зачастую таким образом оскорбляем.
Прикоснуться к имперскому наследию это тема интересная, но к нам относится опосредованно. Мы сейчас говорили о дореволюционной архитектуре, о дореволюционном городе, потому что центральные районы во многом возведены именно до 1917 года, а после в архитектуре произошел сильный передел. Это авангард, это советский модернизм, который уже после пошел, и вот сейчас, наверное, 31 января, когда упал СКК, как будто бы ознаменовал, что в городе грядут большие архитектурные перемены. И за этим последовали события, которые так или иначе этот архитектурный советский модерн хотели уничтожить с карты города. Как вы считаете насколько важно сохранять советское архитектурное наследие? Тот же ДК Невский, который стоит на Неве заброшенный никому ненужный, и в марте или апреле этого года поднимался вопрос о его возрождении, и люди во многом были готовы возродить ДК, не снести как что-то ненужное, а именно возродить, оставить это здание. На сколько важно сохранять это наследие?
Фото: ДК Невский
Для начала нужно с уважением относиться не только к своим пращурам, прадедам, но и к родителям. Если мы с уважением относимся к далекому прошлому, но не ценим, не уважаем своих родителей — мы плохие дети и в общем-то плохие внуки.
Советская архитектурная школа обладает несомненными достоинствами: ее создавали и формировали в 30-е, 40-е, 50-е и 80-е годы в многом архитекторы, которые застали ту давнюю русскую или раннюю советскую школу архитектуры. Связь там была с большим профессиональным умением изображать, рисовать не под линейку и не с помощью гаджета, а рукой. В связи с этим, эти люди прекрасно знали мировое наследие и прекрасно знали петербургское наследие. Многие здания, которые создавались и в эпоху конструктивизма, и в эпосу неоклассицизма, который мы называем сталинский ампир, и в последующие эпохи 70-е, 60-е годов, я не говорю о массовой застройки 5-ти и 9-ти этажными домами, я говор. о тех своеобразных, оригинальных зданиях, которые мы знаем и которые всегда составляли не то чтобы славу, но они всегда были признаны. И современниками и, между прочим, очень многие здания получали в своем время государственные премии, были отмечены на профессиональных конкурсах.
И вдруг пришло новое время, которое сказало: «Нет, это все ничего не значит, мы не будем поддерживать конструктивные основы СКК, мы построим новое здание». Я уверен, что СКК, здание которое признано в мире, это один из лучших примеров, в мире признан, не у нас, конструктивного решения большого, спортивного, большепролетного сооружения. Уже это заставляло бы его сберечь, а уже если и не сберечь, то про крайней мере построить точную (копию) по этой схеме, воссоздать.
Фото: Разрушенный СКК
Бывает, что некоторые здания исторически не доживают свой век, но этого не свершилось и не свершиться. Снесли великолепное здание: очень скромное, минималистически решенное, очень элегантное и очень точное по масштабу — здание речного вокзала на проспекте Обуховской обороны. Между прочим, ее автор изумительный архитектор и академик, многие-многие годы руководивший союзом архитекторов Санкт-Петербурга, Владимир Васильевич Попов, только что ушедший из жизни, буквально два дня, как мы с ним попрощались, а это здание снесено. Готовится покушение на аэропорт изумительного архитектора Александра Жука. Что это такое? Это наши учителя, родители, это поколение блестящих мастеров. Мы не помним родства и говорим: «Нет, надо убрать». А для чего? А для того чтобы на месте речного вокзала построить грандиозный, немасштабный и удивительно некрасивый архитектурно сундук.
Блестящее рисование эпохи сталинского ампира дает нам прямые отссылы к классицизму. Это всегда масштабно, это всегда очень по-петербуржски, очень красивые здания. Так, нет, на Лесном проспекте уничтожается один комплекс, сейчас готовится к уничтожению на Втором Муринском подобный, очень серьёзный комплекс.
Несомненно, нам нужен новый закон. Закон Петербурга о сохранении таких уникальных зданий, по крайней мере уникальных зданий советской архитектурой школы годы с 40-х или 30-х по 80-х годов.
Всемирный клуб петербуржцев собирается в ближайшее время с помощью Михаила Борисовича Пиотровского, почётного гражданина Санкт-Петербурга, выйти с законодательной инициативой в заксобрании. Мы ее подготовим, и я надеюсь, что может быть возобладает здравый смысл, нельзя так разрушать все. Вы знаете, один из главных архитекторов города, я застал их несколько на посту главного художника, один из них говорил следующее, это мой товарищ, но я с ним категорически не согласен: «Знаешь, мы живем по принципу лягушачий лапки: ток подвели – дернулась, ток не подвели, лапка не дернулась». И вот здесь мне кажется, что градостроительство в Петербурге не может существовать по такому принципу, этот город должен иметь особый принцип застройки, особый принцип отношения к судьбе.
Не только путём выделения свободной лакуны, предоставление места для инвестора, который обладает деньгами и заявил об этом или даже поучаствовал в конкурсе, а может лучше некоторые места отложить на будущее, чтобы мы все не изуродовали, не все перепахали сегодня. Оставили хоть часть для здравого смысла, и я надеюсь на будущие поколения. Этим хорошим примеров является Петроградской сторона, на Крестовском острове, даже на Каменном острове, чего только не понастроили. Одно здание с грифонами по углам, с таким пафосным названием «Венеция». В таком здании стыдно жить должно быть! Такое здание стыдно строить в Петербурге, но, нет, оно стоит так же, как «Regent Hall» на Владимирской площади. Чудовище! Одно из самых плохих зданий, а может быть, самое плохое здание, которое я знаю за последние десятилетие.
«Серебряные зеркала», «Монблан», «Венеция», а «Банк Санкт-Петербург» на правом берегу Невы, который прозвали «электрочайником» и «сапогом», такой черный. Самое смешное, что это здание возможно в новом районе где-нибудь недалеко от башни Газпрома, «Лахта центра», может быть, она и смотрелась как современное здание хорошо, но в ряду застройки иной оно выглядит таким чудовищным господином, который с двумя охранниками вторгается в застройку города и смотрим прямо на лавру.
Иван Григорьевич, оступились от темы советского наследия, тем не менее возвращаемся к советскому наследию и законопроекту о защите этих зданий. Какие критерии, как оценивать уникальность советского здания? Историей? Каким-то уникальным архитектурным решением, местоположением? Какую-то конкретику можете внести?
Я думаю, что можно было бы создать специальный метод, его разработать. Во-первых, соответствие или несоответствие с гармонией или дисгармонией среды, в которое оно вписано; его признание в прошлом, в любом виде, официальное государственное признание, т.е награждение теми или иными премиями или выигранными конкурсами; имя архитектора, которое, как правило, известный и является входящим в список золотых имен своего времени. Мы же можем фактически вычеркнуть из истории нашего города, из истории России целый пласт имен и целую школу архитектурную. Безумие, казалось бы! Далее функциональное приспособление: новая функция здания, если старая функция уже ушла из него или, может быть, даже вводить это здание в виде такого обременения сервитут для застройщика с обязательностью, целеполаганием сохранения основных пространственных конструктивных черт этого здания и его фасада.
К примеру, здание на Московском проспекте, в его печальной стадии исторического проспекта, на углу Обводного канала, Фрунзенский универмаг. Великолепное здание, но оно имеет иную функцию, никто его не сносил, просто изменили функцию, очевидно изменили внутреннее содержание, кроме основных композиционных решений. Живет себе это здание прекрасно, вот ранее сталинское здание, а на берегу ином вырос квартал, где была историческая застройка, молокозавод был, по-моему, там возникла гигантская, ужасная абсолютно застройка. Нужно за всем следить в каждом случае индивидуально, но не принимать решение, пока не будет проведена экспертиза, согласно разработанным методам, чтобы это было, во-первых, обсуждено общественностью, обсуждено профессиональной общественностью, и после этого город бы принял решение. Потому что город зачастую принимает решение, исходя из сиюминутная выгоды. Е
сть инвесторы, есть участок, есть здание, перешедшее в частные руки, кстати, вот это тоже очень важный вопрос, насчет формы собственности. Если здание находится в частных руках, по закону, мы не может ничего предпринять. Этот метод нехороший, потому что этими разговорами относительно того, что здание в собственности, того, что до градостроительного совета дошло, все нормативные документы оно получило, все разрешения получило. «Что вы, ребята, хотите? Все документы в порядке, юридически мы чисты». Должен быть какой-то последний рубеж, который непреодолим.
То есть общественность и история должны быть противовесом бюрократии, юридической стороны вопроса?
Общественность должна быть и может быть противовесом, но с одни условием, она не должна выступать как некая общественность, градозащитник, которые будут противопоставлять себя, даже иногда архитекторам. Нам нужна общественная платформа. Несколько лет назад я был участником конференции: некоторое количество людей объединились, чтобы создать общественную платформу согласия, и профессионалов, и горожан, и градозашитников, и администрация города в дни проведения серьёзных слушаний, обсуждений, полемики, а не стояния у здания с транспарантами. Необходимо место, площадка и закон, которой без прохождения фильтра не позволял бы так запросто что-то делать в Петербурге, мне кажется, это очень важно.
Я вызвался с одним предложением: создать такую площадку и создать музей истории архитектуры строительства Петербурга, Ленинграда, Петрограда вкупе. В здании, которое удалось отстоять — в здании Конюшенного ведомства, которое передали в музей истории города. Мне кажется, что музей истории города мог бы получить подходящий филиал, где не только была бы выставка, а чтобы там находилась площадка для дискуссий, площадка для выставок и демонстраций, и защит студенческих дипломных работ ведущих вузов Петербурга, будь то Академия художеств, ГАСУ или университет. Мне кажется, нам не хватает объединительной площадки, где строиться уважительное отношение к городу и горожанам.
Да, не хватает адекватных инструментов взращивания культуры градозащтной… Весь Кировский район или район послевоенный, улица Ольги Бергольц или у станции метро Волковская, там очень много зданий, построенных пленными немцами после войны, двухэтажных. Эти районы можно считать причастными к советскому наследию или это штучные здания, постройки?
Мне кажется, послевоенная малоэтажная застройка сегодня воспринимается удивительно трогательно, удивительно красиво, масштабно, это такие микрорайоны, есть в районе Приморского проспекта и на Энгельса, разных местах города. Не могу сказать, что горожанами это очень ценится, они стремительно выкупают эти квартиры и даже пытаются… я знаю человека, который выкупил себе весь домик, сделал себе особняк фактически, такие маленькие квартиры, но он выкупил четыре и у него получился свой дом, окруженный зеленью. И это фантастическое качество. Конечно, это нужно ценить, нужно ввести в перечень наследия советского периода, советской архитектурной школы, несомненно. Малое не хуже, чем большое.
Не нужно только большое сохранять.
Эти районы удивительно ценны — они придают особое разнообразие городу, потому что если взять весь Кировский район, он тоже разнообразен. Там есть, например, Комсомольская площадь — блестящее градостроительное решение или проспект Стачек там тоже каменки. Нет, вправо, влево от этих мест бывают очень неинтересные, рядовые постройки. Время их придет, это время массовой застройки блочного или кирпичного строительства, чаще пятиэтажного, они могу когда-то реконструироваться, я думаю, даже не стоит на их месте выращивать многоэтажные здания, нужно просто ставить на ремонт, улучшать фасады, может, будет меньше квартир, можно их обеднить.
У нас принято считать сейчас историческим архитектурным центром города центральные районы и острова. Можно ли сейчас сказать, что историческими районами города уже считаются, и Кировские район, и кусок Невского района, и Московский район, в том числе Фрунзенский, то есть центр города все-таки со временем расширяется?
Думаю, что необходимо так считать. В некоторых странах, например, в Италии, все, что построено на сегодняшний момент, завершено строительство, считается ценным, это история, это часть истории. Есть очень интересные постройки в районе Кондратьевского проспекта, целые комплексы 30-х годов, которые можно было бы приспособить, не сносить, а приспособить под молодежное жилье, под коммуны молодёжные. Вообще, нам не хватает временного, сдаваемого в наем жилья, необязательно в собственность, чтобы человек мог переезжать из одного места в другое, приобретая какой-то статус. Мне кажется, это очень важно, государство и администрация Петербурга неизбежно должны прийти к мысли, что снова необходимо целое направление государственного жилья в найм, как раньше это было. Все хотим иметь всё в собственности. Почему? Это не всегда удобно.
Я так понимаю, что довольно распространённая европейская практика: сдача государственного жилья в найм, и, честно, где-то в строительных кругах слышал о подобных идеях, инициативах, которые сейчас хотят, пытаются реализовать. Другой вопрос, что это все больше касается новостроек, а не старых зданий.
Старые здания тоже можно, вот уходят некоторые здания, которые, скажем, не выгодны для инвестора, их даже иногда не берут, потому здание старое, а его нужно сохранять. Такого рода здание можно оставлять в казне города, приводить в порядок, сдавать в найм в историческом городе, прекрасно. Молодежь бы жила, ездила бы вместо общежитий, получала бы возможность создавать в семьи, ездить в свои вузы из центра города, а не из Петергофа в Петергоф.
Не для никого не секрет, что сдаваемое жилье у нас делается «в черную», не контролируется государством, и тем не менее многие люди снимают жилье в центре города, я видел, прекрасный вариант в Толстовском доме на Рубинштейна, прекрасные квартиры для студентов за небольшие деньги. Молодые тянутся к центру, к Кировскому району. Петербург в этом плане похож на уникальное архитектурное чудо нашей страны.
ТАКЖЕ ПО ТЕМЕ: В ноябре специальный дискуссионный проект Санкт-Петербургского международного культурного форума Открытый лекторий «Культура 2.0» провел онлайн-дискуссию «Дизайн-код и визуальная целостность города», видеозапись которой можно посмотреть на сайте culturalforum.ru и в группе Форума во ВКонтакте. А 26 ноября в 18:00 состоится следующая онлайн-дискуссия Открытого лектория — «Блокчейн в искусстве: вдохновение технологиями». Смотрите на сайте Форума и в соцсетях.
Видео, фото: Piter.TV