Главное не повторять ошибки

Большую часть Семилетней войны (1756–63) Россия воевала вместе с Францией и Австрией против Пруссии и Англии. Насколько это нам было нужно – сейчас уже не важно, речь о другом. В 1758 году русская армия заняла Восточную Пруссию, ее население было приведено к присяге русской императрице Елизавете Петровне. Среди присягнувших был и великий философ Иммануил Кант, который всю свою жизнь прожил в Кенигсберге. В 1759 году русская армия при некоторой поддержке австрийцев нанесла пруссакам под руководством Фридриха Великого сокрушительное поражение при Кунерсдорфе. Это прочно забытое сегодня сражение – одно из лучших в нашей военной истории.

После этого русским и австрийцам оставалось просто занять Берлин и продиктовать противнику условия капитуляции. Однако «заклятые союзники» переругались по поводу дальнейших действий и не предприняли вообще ничего, дав Фридриху возможность восстановить силы. Через два года умерла Елизавета Петровна, в начале 1762 года на русский престол взошел поклонник Фридриха Петр III. Который не только вернул кумиру (чьи силы уже были на исходе) все русские завоевания (в первую очередь – Восточную Пруссию), но и отправил русский корпус воевать за Фридриха против австрийцев. Всего через полгода после коронации Петра свергли и убили, Екатерина II отозвала корпус, так и не успевший повоевать, обратно, но в войну уже не вступала.

Если бы Пруссия была разгромлена (а после Кунерсдорфа это был практически свершившийся факт), она бы не смогла стать «собирательницей немецких земель» и скорее всего единая Германия, развязавшая в ХХ веке две мировые войны, просто не возникла бы. И даже если бы появилась, то была бы гораздо слабее. Кроме того, останься Восточная Пруссия в составе России, Первая мировая, даже если бы она вообще началась (что очень вряд ли), пошла бы совершенно иначе. Не было бы катастрофы армии Самсонова, для русской армии сразу открывался бы прямой и короткий путь на Берлин.

РОССИЙСКОЕ «БЛАГОРОДСТВО»

В 1831 году египетский паша Мухаммед Али поднял восстание против турецкого султана Махмуда II. Египетские войска уверенно двигались на север, Османской империи грозил полный крах.

Очередная русско-турецкая война завершилась всего за два года до этого (1829). Поэтому Россия либо могла с удовольствием понаблюдать за крахом своего традиционного противника, либо воспользоваться ситуацией и забрать себе все европейские (включая Босфор и Дарданеллы) и значительную часть азиатских владений Турции, оставив остальное египтянам. Либо сначала понаблюдать, а затем забрать. Именно так повели бы себя мудрые китайцы (статья «Взорвать государство изнутри» в номере «НВО» за 27.01.17). Вместо этого Россия… спасла Турцию, направив в начале 1833 года свою эскадру и войска в Босфор. Дело в том, что Николай I испугался роста влияния на османов Англии и Франции, хотя нам ничто не мешало сделать так, что влиять было бы уже не на кого. Египтяне, в свою очередь, испугались русских и на Константинополь не пошли. После чего русские благороднейшим образом ушли из Босфора. Правда, с Турцией был подписан как бы очень выгодный для нас Ункяр-Искелесийский договор, который под давлением тех самых Англии и Франции (влияние которых как раз действительно возросло) был разорван всего через 8 лет.

Однако и это еще не было апофеозом российского «благородства», сильно напоминавшего идиотизм. Гораздо худшим идиотизмом стало бескорыстное подавление русской армией венгерского восстания в 1848–49 годах. Наш «заклятый союзник» Австро-Венгрия в результате этого восстания рушился на глазах. Как и в случае с Османской империей 15 годами ранее, нам ничто не мешало наблюдать за этим развалом, а потом забрать как минимум Галицию и Буковину (которые тогда были не русофобскими, как сейчас, а вполне пророссийскими). Или потребовать у Вены эти самые Галицию и Буковину в качестве платы за подавление восстания. Но Николай I на этот раз испугался пагубного влияния восстания на Польшу (которая через 15 лет все равно восстала против нас), а также решил соблюдать принцип монархической взаимопомощи. И спас Австрию просто так. Точнее, заплатил за нее 11 593 жизнями русских солдат и офицеров, из которых только 708 погибли в бою, остальные умерли от болезней из-за безобразного австрийского тылового обеспечения. Стояние в Босфоре в 1833 году по крайней мере было для нас бескровным.

И уже в 1853 году мы получили войну со спасенной 20 годами ранее Турцией, к коей немедленно присоединились те самые Англия и Франция, рост влияния которых мы предотвращали. Крымскую войну Россия, как известно, проиграла. Одной из важнейших причин поражения было то, что Австрия угрожала присоединиться к антироссийской коалиции, ударив нам в спину. Из-за этого пришлось держать на границе с ней крупную войсковую группировку, которой так не хватало под Севастополем. По данному поводу то ли действующий министр иностранных дел Австрии Шварценберг, то ли его предшественник Меттерних заявил: «Мы еще удивим Европу своей неблагодарностью», имея в виду именно поведение по отношению к России. Русскому благородному идиотизму никто не удивлялся, нас продолжали считать варварами, с коими и вести себя надо соответственно.

Следующую войну с Турцией мы начали уже при Александре II, в 1877 году. Ни о каких интересах России речь не шла, было опять же чистое благородство – спасение православных славян (в первую очередь – болгар) от турецкого ига. Правда, как писал в очерке о Русско-турецкой войне 1877–78 годов генерал-майор Дружинин, «болгарское население оказалось настолько зажиточным и живущим в таком достатке, что наши войска, наслышавшиеся об ужасах и страданиях братьев-славян, были крайне удивлены видеть, что русский крестьянин был гораздо менее обеспечен материально, чем болгарин».

Война эта для России оказалась исключительно тяжелой, но к началу 1878 года, отдав 22,4 тыс. жизней, русская армия дошла-таки до Константинополя. Можно было наконец взять европейскую часть Турции и проливы. Но нет, нам запретили это Англия и Австрия. Именно Австрия в конечном счете получила основные выгоды от русской победы, самой России не досталось почти ничего.

Наконец, все сошлось в Первую мировую. Как на подбор нашими противниками оказались все нами спасенные – Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария. Первое тяжелое поражение мы потерпели в Восточной Пруссии, которая могла бы быть нашей уже 156 лет. Потом русские солдаты и офицеры проливали реки крови в Галиции и Буковине, которые могли быть нашими уже 66 лет, на северо-востоке Турции, который мог быть нашим уже 81 год. Все закончилось катастрофой 1917 года, которая стала логичной расплатой за «благородство».

НА ТЕ ЖЕ ГРАБЛИ

Продолжалось «благородство» и в советское время. Не перечесть, сколько и чего мы построили за свой счет в странах Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки. Особенно в этом плане можно отметить поведение по отношению к Китаю. К счастью, Москве хватило ума не запихивать обратно в Китай Монголию, освободившуюся еще в 1911 году, но вот Синьцзян мы в Китай таки запихнули, хотя он в 40-е годы очень просился как минимум к независимости, как максимум – в состав СССР. Главное даже не в этом, а в том, что применительно к Китаю нам был бы выгоден корейский вариант – чтобы граница между «красным» и «белым» Китаями прошла по Хуанхэ или по Янцзы, что замкнуло бы эти два Китая друг на друга без возможности какой-либо внешней экспансии. Но Сталин организовал Мао победу в гражданской войне и захват всего Китая, «белых» загнали на маленький Тайвань. А потом тот же Сталин, а за ним Хрущев бескорыстно построили Китаю мощнейшую промышленность, увенчав это дарением атомной бомбы. Мао, как известно, ответил на это двумя небольшими войнами с нами (на Даманском и Жаланашколе) и теснейшим союзом с США (в 70-е – 80-е годы Китай считался неофициальным 16-м членом НАТО), что заставило нас держать на границе с ним огромную военную группировку. С конца 80-х по нынешнее время Китай отнял у нас немного территорий (островов на Амуре и Уссури) и организовал разграбление интеллектуального потенциала и природных богатств России. Учитывая китайский менталитет, подобную «благодарность» можно еще считать довольно скромной и умеренной. Никто, впрочем, не сказал, что впереди нас не ожидают новые формы этой «благодарности».

«Благородство», пусть и в меньших масштабах, чем при СССР, продолжилось в постсоветский период в виде кормления Россией большинства бывших советских республик, которые так яростно рвались от нас на свободу (от нас, но не от наших денег). Особо выдающимся примером в этом плане стала, конечно, Украина. Как говорилось в статье «Мира Украине не видать» («НВО» от 16.12.16), идея независимой Украины является русофобской по определению. Т.е. Россия и Украина либо одна страна, либо враги. Что и подтвердилось на практике. 22 года Россия безропотно финансировала украинскую русофобию. Лишь после переворота в Киеве в феврале 2014 года под лозунгами прямо и открыто антироссийскими на Москву вдруг снизошло краткое прозрение. И она повела себя с Украиной так, как та того хотела и заслуживала. Увы, хватило Москву ненадолго. Сейчас уже понятно, что с Донбассом надо было поступать так же, как с Крымом. Но теперь назад уже не отыграть.

Хочется подчеркнуть, что за все описанное «благородство» мы никогда ни от кого не получали никакой благодарности – ни формальной, ни фактической. Что и правильно, зачем благодарить за откровенный идиотизм?

Очень хочется надеяться, что больше Украину мы спасать уже никогда не будем, а, наоборот, поможем ей «по полной программе» получить то, чего она так яростно добивалась – чтобы мы таки стали относиться к ней, как к прямому врагу, а не ломали комедию с «братством народов». Мы ни в коем случае не должны делать киевскому режиму того подарка, который он изо всех сил хочет сейчас получить – прямого военного вторжения. Для того чтобы «толкнуть падающего», есть масса других способов, которые и нужно использовать. Нашей целью должен стать крах нынешнего украинского государства и его режима с дальнейшим их полным переформатированием, политическим и территориальным. Причем крах этот должен прийти изнутри Украины. Некоторые обнадеживающие тенденции есть уже сейчас. Случаи, когда «героев АТО» выкидывают из маршруток или просто избивают на улице, сейчас далеко не единичны не только в Одессе и в Харькове, но даже уже и в Киеве. А железнодорожная блокада Донбасса, организованная этими самыми «героями АТО» на деньги Коломойского, свидетельствует о том, что никаких пределов саморазрушения у Украины нет. И надо всячески способствовать данным процессам, пока они не дойдут до логического конца – политического и территориального переформатирования.

Практически нет сомнений, что в очень обозримом будущем нас ожидает не менее тяжелое прозрение в отношении Белоруссии и ее нынешнего вождя. Видеть в нем союзника России сейчас может либо слепой, либо тот, кто за «видение союзничества» получает зарплату. Там пока дело не зашло так далеко, как на Украине, поэтому мы еще можем четко разделять народ и режим. Народ Белоруссии мы пока еще можем называть братским. А вот с режимом надо готовить разговор уже совсем другой, слишком сильно он заигрался.

Спасать Сирию мы совершенно не обязаны, просто в этой стране мы спасаем самих себя, поэтому никуда от этой войны не деться. А вот кому мы совершенно точно ничего не должны и должны не будем никогда – это Турция и Саудовская Аравия. Да и Иран – союзник чисто ситуативный по принципу общности противника в этом конкретном конфликте.

Но выводы надо делать более широкие, поскольку сейчас может возникнуть совсем новая для нас геополитическая ситуация.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Стремительный рост геополитического влияния России в последние три года в совокупности с неожиданным приходом к власти в США Дональда Трампа может создать интересный и неожиданный для нас эффект – «перетягивание» России между США и Китаем.

До сих пор леволиберальные власти США и ЕС душили Россию санкциями и пытались ее изолировать даже во вред себе по причинам чисто идеологического характера, примирение Москвы и Запада возможным не представлялось. Трамп – совсем не левый либерал (в Европе такой только один – ни на что не влияющий венгерский премьер Орбан). У него нет идеологических предубеждений против России, зато есть экономические предубеждения против Китая. С коим у нас имеет место как бы «стратегическое партнерство». В случае резкого обострения американо-китайских отношений, которое вполне возможно, Вашингтон может захотеть «перетянуть» Москву на свою сторону, а Пекин в этом случае сделает все для того, чтобы ее «удержать». Такая ситуация, если она возникнет (что отнюдь не обязательно, но и совершенно не исключено), будет для нас крайне непривычна и очень важно не сделать ошибок. А это возможно только в одном случае – если мы будем твердо помнить, что никому ничего не должны и обязаны преследовать исключительно собственные интересы. Учитывать чужие интересы мы можем только в случае аналогичного учета наших интересов.

Несмотря на жесткую антизападную риторику российских официальных лиц и СМИ, «западноцентризм» в России чрезвычайно силен, причем замешан он, как ни печально, на комплексе неполноценности (в основном из этого комплекса произошло и описанное выше «благородство»). Поэтому если Трамп вдруг предложит нам «дружбу» (вероятность этого гораздо меньше, чем ожидалось сразу после его победы, но нулю отнюдь не равна), это может привести к не вполне адекватной реакции, чего необходимо обязательно избежать. Надо помнить, что односторонние уступки недопустимы никогда и ни при каких обстоятельствах, они являются признаком слабости и ничем больше. Уступки могут быть лишь взаимными, одновременными и адекватными по значимости.

В случае отношений с США мы не можем идти ни на какие не только односторонние сокращения ядерных вооружений, но уже и на традиционные двусторонние с теми же США. Мы уже досокращались до того, что в любые новые переговоры должны в обязательном порядке быть вовлечены по крайней мере официальные ядерные державы – Великобритания, Франция и Китай (первые две из них, кстати, члены НАТО). А с США надо обсуждать не только собственно СЯС, но и системы ПРО, а также, что гораздо важнее, КРМБ и КРВБ (даже в неядерном оснащении). Если не обсуждать «Томагавки», переговоры становятся бессмысленными. Кроме того, США должны прекратить политику целенаправленного выдавливания России с постсоветского пространства, при этом желательно, чтобы это же самое перестала делать и Европа (у Вашингтона есть возможность ее убедить). Разумеется, это должно подразумевать не только снятие с нас санкций, но и отказ от любых экономических ограничений и запретов в отношении России. Если все это Трампом не принимается, то и говорить с ним не о чем и все продолжится так, как было, т.е. и дальше будет жесткая конфронтация. Скорее всего так оно и будет, но нам уж точно не привыкать. И пора осознать, что это надолго, если не навсегда: мировым державам дружить крайне сложно, если вообще возможно, слишком много у них противоречий.

ПРАГМАТИЧНАЯ ПОЗИЦИЯ ПЕКИНА

Вышеупомянутый «западноцентризм» значительной части нашей элиты создает опасность того, что Москва сделает неоправданные уступки Вашингтону. Но есть в нашей элите достаточно много тех, кто страдает тем же самым «западноцентризмом», основанным на комплексе неполноценности, но в другом аспекте: «назло бабушке отморожу уши». Вообще отмораживание ушей (а иногда и всего организма) назло бабушке – это не политическая позиция. Это психический диагноз, причем совершенно независимо от того, кто выступает в роли бабушки – американцы, евреи, мусульмане, «антинародный режим Путина» и т.д. и т.п. Но именно обладатели этого диагноза будут заталкивать Москву в объятия Пекина, независимо от того, насколько это соответствует нашим интересам.

При этом нельзя не заметить, что даже до событий в Крыму, на Украине и в Сирии было крайне сложно понять, в чем же конкретно, а не на уровне политических деклараций, заключается российско-китайское «стратегическое партнерство». Тем более что Пекин все годы этого «партнерства» неустанно подчеркивал, что оно не носит характер союза и не направлено против третьих стран. В последние три года это полностью подтвердилось. По указанным выше трем принципиальным вопросам Китай Россию ни в чем ни разу не поддержал. Он занял полностью нейтральную позицию, как и практически все незападные страны. И при этом сделал все, чтобы получить максимум выгод из наших экономических проблем и введенных против нас санкций. Т.е. Пекин повел себя безупречно прагматично, неукоснительно следуя собственным национальным интересам. Что само по себе совершенно правильно. Только стало окончательно ясно, что никаким союзником он нам не является и никогда таковым не был. И соответственно не заслуживает никаких уступок с нашей стороны. Поэтому мы вправе требовать от Пекина значительного сокращения группировок войск у наших границ, официального пересмотра исторических концепций (по которым мы «отторгли у Китая полтора миллиона кв. км территории») и официального же осуждения антисоветской политики Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, заключения нового договора о границе (с отменой всех предыдущих договоров), сокращения экономической и политической активности на постсоветском пространстве, особенно – в Центральной Азии. И, разумеется, признания Крыма российским и действенной помощи в Сирии.

С Пекина надо брать пример – с его политики «обезьяны, наблюдающей за схваткой двух тигров». Так он вел себя по отношению к СССР и США в годы холодной войны, во многом он так ведет себя и сейчас. Теперь нам очень желательно понаблюдать за схваткой двух тигров, выбивая из них максимум уступок и при этом ни в коем случае не занимая однозначно и бесповоротно чью-то сторону. А еще лучше сделать себя «третьей силой», что, видимо, невозможно без тесного стратегического союза с «четвертой силой», т.е. с Индией. Только это станет настоящим выигрышем. А вот попытка «дружбы» как с Вашингтоном, так и с Пекином станет серьезным поражением. Потому что любой из этих вариантов с очень высокой долей вероятности доведет нас до войны между США и Китаем до последнего русского. Коих совершенно точно не жалко ни тем, ни другим.

Главное, не повторять ошибок последних 20 лет

Иванова Настасья

Эксперт портала Pharm-MedExpert.ru, гендиректор Национальной Дистрибьюторской компании

В 2010 г. принят и вступил в силу закон «Об обращении лекарственных средств», который принципиально изменил систему регистрации и распространения лекарств в России. Главным событием года стало введение государственного контроля цен на жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты (ЖНВЛП), которые пользуются большим спросом у граждан и больше всего влияют на снижение уровня заболеваемости и смертности. Появление на российском фармрынке механизма госрегулирования привело к тому, что на коммерческом рынке тенденцией стало снижение цен, как на указанные препараты, так и на некоторые медикаменты, не попавшие в перечень необходимых. Правда, падение цен не оказалось глобальным и составило по разным оценкам от 4 до 6% (данные Виктора Христенко, которые он огласил на встрече с Президентом РФ – 2%). Несмотря на это, фактор снижения цен в посткризисный период очень показателен, он стал важным катализатором роста рынка, в первую очередь, в натуральном выражении. Не обошлось и без негатива. Госрегулирование оказало влияние на положение всех участников рынка: у аптечных организаций и без того невысокая рентабельность стала ниже, из-за ограничения размера оптовых надбавок пострадали и дистрибьюторы медикаментов, а также некоторые производители, которые не стали регистрировать свои препараты, посчитав это экономически нецелесообразным. Все это произошло потому, что прибыльность продаж лекарств снизилась. Появились и другие проблемы, например, госрегулирование цен привело не только к некоторому сокращению ассортимента, но и к тому, что дистрибьюторы и аптеки чаще начали закупать и продавать наиболее дорогие препараты. Сегодня наибольшим коммерческим интересом у оптовиков и аптек пользуются препараты с максимально высокой зарегистрированной ценой, поскольку абсолютная величина оптовой и розничной надбавки к цене данных препаратов значительно выше, чем у конкурентов. В результате в проигрыше остаются не только потребители, но и отечественные производители, цены которых на аналогичные медикаменты ниже, чем у зарубежных конкурентов. Однако, в целом, государственный контроль над ценами на важнейшие лекарства, безусловно, оказался полезным с точки зрения социальной стабильности.

Законом изменена система регистрации новых лекарств, а также сокращены ее сроки. Сделаны попытки выровнять условия доступа на рынок для отечественных и зарубежных производителей, создать условия для увеличения доли отечественных лекарств на рынке. На это направлена и принятая федеральная целевая программа по развитию фармпромышленности, одной из основных целей которой является значительное увеличение доли продукции отечественного производства на внутреннем рынке в стоимостном выражении к 2020 г. Закон также предусматривает проведение мониторинга безопасности лекарств, что позволит предпринимать действенные меры по борьбе с некачественными, фальсифицированными и контрафактными лекарствами. В идеале новый закон о лекарствах должен вывести к 2014 г. российскую фармацевтическую промышленность на европейские стандарты качества.

Первые лица государства показали личную заинтересованность в проблемах фармы. Они лично проверяли цены в аптеках, встречались с губернаторами регионов, проводили правительственные заседания, в том числе на тему модернизации объектов здравоохранения, а также многочисленные рабочие совещания по вопросам развития отечественной фармацевтики. Среди особо запомнившихся и концептуальных можно упомянуть совещание по лекарственному обеспечению пенсионеров-льготников в Козельске, на котором Дмитрий Медведев заявил о том, что российская фармацевтика должна выпускать как можно больше отечественных лекарств и заменять ими иностранную продукцию. А также совещание на предприятии «ХимРар», на котором Владимир Путин обсуждал федеральную целевую программу «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности РФ на период до 2020 г. и на дальнейшую перспективу». Учитывая огромный потенциал нашего фармрынка (несмотря на кризис, рост фармацевтического сектора превышал самые оптимистичные прогнозы), возможно, пришло понимание того, что речь идет не только о государственной лекарственной безопасности, но и об уникальной инвестиционной привлекательности отрасли, которая в ближайшем будущем может стать локомотивом российской экономики. Потенциал роста емкости фармрынка достигается за счет увеличения сегмента рынка, обеспеченного государственными деньгами (ОНЛС и госпитальный сектор), а также увеличения потребления лекарств и парафармацевтики на фоне повышения уровня жизни среднестатистического россиянина. Для примера, в 2005 г. россиянин в среднем тратил 58 долл. на покупку медикаментов, в 2006 г. – 70 долл., в 2008 г. – 67 долл. Сегодня в России потребляется лекарств на 82 долл. на душу населения в год, в то время как в странах Евросоюза, в среднем, 200–250 долл. на душу населения в год, а потребление лекарств в США доходит до 700 долл. У отечественной фарминдустрии есть огромный потенциал для развития, поскольку доля фармрынка в создании ВВП у нас менее 1%. Для примера, в ВВП Евросоюза фарма составляет около 2%. Вывод: любые инвестиции в фармотрасль России окупятся с толикой, даже несмотря на существующие проблемы. Ну а когда ситуация в фармацевтике находится на контроле у руководителей государства и они постоянно об этом напоминают, есть если не уверенность, то достаточно серьезная надежда, что отрасль ждут перемены.

Определяющим для развития отрасли должно стать решение о переводе отечественных фармпредприятий на стандарты качества GMP до 2014 г. Как известно, это не первая инициатива министерства, однако все предыдущие попытки госорганов в 2005 и 2009 гг. обязать производителей перейти на GMP потерпели неудачи. Даже несмотря на увеличение срока перехода на стандарт GMP на два года (с 2012 до 2014 г.), все отечественные предприятия будет невозможно модернизировать в такие короткие сроки. Сегодня только 10% (56 из 454) работают по стандарту GMP, еще 40% ввели его на отдельных участках, 50% даже не начинали переоборудование производств. При этом степень износа основных фондов в российской фарминдустрии составляет 60%. Очевидно, что количество компаний, которые получат лицензии на фармпроизводство после 1 января 2014 г., значительно сократится. Стоимость инвестиций на переход на международные стандарты может составить от 0,5 до 1 млрд долл. Но чтобы предприятия переходили на GMP, необходимо открыть для них выгодные кредитные линии, оказать целевую финансовую помощь. Без масштабной государственной поддержки, как финансовой, так и политической, модернизировать существующие фармацевтические производства под классический стандарт GMP будет очень сложно. Поддержка уже обещана и закреплена ФПЦ по развитию фармпромышленности. Согласно документу, модернизация производств на 75% будет профинансирована государством, оставшаяся часть – частными инвесторами. Финансовая составляющая очень важна, ведь в среднем затраты на обучение персонала и техническое перевооружение лишь одного производства могут составить от 5 до 20 млн долл. А с учетом того, что процесс переоборудования предприятий может занять от трех до четырех лет, начинать его нужно прямо сейчас. В любом случае надо быть готовым к тому, что произойдет следующее: «переход на GMP – вымывание с рынка дешевых лекарств – улучшение качества более дорогих лекарств – рост цен на лекарства». Очевидно, что все затраты в будущем попадут в себестоимость препаратов, российские лекарства могут стать по цене равными импортным, а то и дороже.

Наравне с законом «Об обращении лекарственных средств» появился еще один концептуальный нормативный документ: в конце года Правительство России одобрило новую федеральную целевую программу по развитию фармацевтической и медицинской промышленности. До 2020 г. программой предусмотрено финансирование в размере 188 млрд руб., из которых 122,5 млрд – это средства из федерального бюджета. 154 млрд рублей будет потрачено на научно-технологическое развитие. Государство показало, какие именно деньги готово потратить на развитие современной инновационной фармотрасли, но хватит ли этих средств на модернизацию устаревших производств и строительство новых, на восстановление отечественной исследовательско-экспериментальной базы, большой вопрос. По данным экспертов, в некоторых отраслевых НИИ износ оборудования достигает 80–90%, а «утечка мозгов» не прекращается.

Сегодня очевиден дефицит квалифицированных, высокоинтеллектуальных и мотивированных кадров. Прогнозы неутешительны, если не проводить решительных действий, не развивать законодательство, не финансировать отрасль, не поддерживать отечественных производителей, а также зарубежных инвесторов, готовых строить фабрики на территории России, не развивать фармкластеры, не вкладывать деньги в разработки собственных лекарств. Т.е. если повторять все ошибки, которые были допущены за последние 20 лет, то и в ближайшее десятилетие Россия так и останется страной, производящей не собственные лекарства, а воспроизводящей лекарства, т.е. дженерики.

В наступившем году население России продолжит покупать больше лекарств вне зависимости от их ценовой категории. Это касается и лекарств дешевых, и лекарств дорогих. Постепенно среднестатистический россиянин увеличивает свой лекарственный бюджет, который еще далек от среднеевропейского, но уже значительно превышает показатели пятилетней давности. При этом если цена на лекарства из перечня ЖНВЛП зафиксирована строго, и роста цен в этом сегменте в течение года не будет, то в оставшемся сегменте коммерческого рынка нас ждут опережающие инфляцию темпы роста цен на препараты. Некоторые причины роста цен: перекладывание производителями части потерянной прибыли (от зафиксированной цены на препараты из списка ЖНВЛП) на лекарства, цены на которые государство не контролирует; модернизация ряда производств в связи с требованием перехода на стандарт GMP (многомиллионные инвестиции будут закладываться в себестоимость препаратов, что, безусловно, отразится на конечной цене); инфляция и возможное изменение курсов валют, ослабление рубля. Несмотря на все проблемы, прогноз роста рынка в 2011 г. будет по-прежнему высоким: 13–15% в рублях. Продолжится работа по развитию региональных фармкластеров, привлечению в Россию крупных иностранных инвесторов, начнется финансирование по ФПЦ по развитию фармпромышленности. Все шаги, направленные на развитие локального фармпрома, которые были сделаны в 2010 г., дадут свои первые результаты.

Работа в идеальной команде по версии «Автомакон»: как создать, а главное – не сломать

Организация команд в IT — проблема. Недостаточно найти адекватных специалистов с релевантным опытом, хотя и с этим есть большие трудности, важно еще, чтобы они сработались и дали результат, который ожидает от них заказчик. 

Мы в «Автомакон» 13 лет помогаем предприятиям России и стран СНГ автоматизировать производственные процессы, создаем технологичные проекты на базе ИИ, мобильные приложения, сайты. За последние годы особенно хорошо продвинулись в том, как улучшать внутренние процессы взаимодействия. У нас есть некоторый опыт, который может быть полезен начинающим предпринимателям, профессионалам с небольшим опытом работы в командах и всем, кто делает первые шаги в IT. 

Меня зовут Александр Нуждин, я ведущий аналитик, методолог и функциональный архитектор в компании «Автомакон», принимал участие в проектах для одного из крупнейших ритейлеров России — ВкусВилл. В статье поделюсь личным опытом и наблюдениями, как найти команду из людей, которые будут «гореть» проектом и при этом не выгорать.

О чём будем говорить:

• «Один в поле не воин».

• Принципы работы в команде.

• Ответственность и распределение ролей.

• Что делать, когда все плохо.

• Как жить не только работой.

Как мы подбираем идеальную команду и как применяем наши принципы и ценности

В команде мечты каждый честен, работает на результат, уважает другого и ценит компанию. Кажется, это что-то на «единорожьем». 

Кратко, в переводе на «человеческий», это звучит так: 

Мы не подбираем команды из кого попало.

Если собирать команды как винегрет по принципу «Кто свободен, того к нам», то, ожидаемо, это приведёт к тому, что через месяц половины команды уже не будет. И здесь причина не в том, что на проект приложения для сети супермаркетов подбирают команду из фронтендера, копирайтера и маркетолога, а в том, что у людей должны быть одинаковые ценности и взгляды на процессы.

На сложных проектах мы подбираем команду на долгосрок, и уделяем больше времени подбору. 

Большая часть проектов у нас длится месяцами, а иногда годами. Например, когда для ВкусВилл мы делали приложение для доставки, на него ушел год, и, в итоге, одна из команд стала внутренним подразделением де факто. В стабильных командах со зрелыми участниками удается закрывать задачи в срок и поддерживать необходимый «микроклимат» все это время. 

Во время сбора команды мы доносим правила «игры» до всех заранее. И, естественно, вслух и при всех, а не письмом с пометкой «Важно». 

Ведь какие-то вещи, которые абсолютно понятны нам, могут оказаться совершенно неочевидными для сотрудников. Особенно для новичков. Например, мы обязательно говорим о правиле «Не успеваешь — скажи», и постоянно о нем напоминаем. Ведь зная о проблеме, её можно начать решать раньше. 

Здесь появляется принцип — ответственность за результат.

Если где-то ошибся, то придется потратить много времени на переделывание. Если признаться сразу, то косяк можно устранить быстро. 

Но кому-то не позволяет гордость, неуверенность в своей экспертизе, других тревожит, что их могут выгнать из команды. Мы все подвержены страху признаться в ошибках, но умалчивание приводит к большим проблемах, которые затрагивают всех участников и вредят заказчику. 

Однажды в период закрытия периода разработчик сказал, что нашел ошибку, которая привела к неверному результату, но заказчик об этом еще не знает. Мы в экстренном порядке провели доработки, которые исправили ситуацию. Заказчику была озвучена ситуация, с уже проработанным планом действий.

У нас в команде не принято перекладывать вину на коллег, даже за самые горькие ошибки мы не ругаем, поэтому неожиданных сюрпризов на полпути у нас почти не бывает. Специалист, который нацелен на рост и развитие, как раз и учится на ошибках — за плечами профессионала их тысячи. Ошибки — часть работы, ничего идеального не бывает, взаимоуважение и честность дороже.

Главное, не повторять ошибки и не давать ложных обещаний. 

Например, если мы замечаем, что коллега неоднократно подводил по срокам, мы с ним расстаемся. На ранних стадиях эту проблему выявить практически невозможно, ведь все стараются работать хорошо и показывают себя только с лучшей стороны. 

Только наблюдая за работой и результатами, можно понять соответствует ли человек заявленным условиям. Мы твердо убеждены, все выиграют, если каждый будет честен с самим собой и другими. 

С честности мы сразу и начинаем. 

Работает это так: при подборе мы всегда честно рассказываем о проекте и трудностях, которые придется решать. Сразу и без туманных описаний: вот здесь проект на стадии завершения, ему уже год и закончится он примерно через полгода, а здесь — новый проект, но примерно месяц большой загрузки не будет. 

Всегда предупреждаем, что бывают авралы. Но и также говорим, что стараемся соблюдать баланс в это время:

• Даем решать ключевые задачи, чтобы не расходовать силы специалистов на мелкие и далеко не всегда обязательные задачи.

• Разговариваем с заказчиками, объясняя, что люди не роботы. Если не договариваем заказчику о чем-то или умалчиваем о возможных проблемах, а затем резко ставим его перед фактом, то есть большая вероятность, что с нами расстанутся и разнесут нелестную молву.

• Не демонизируем клиентов перед командами, а стараемся найти решение совместными усилиями. Если команда в курсе всех основных этапов реализации проекта, гораздо легче решить какие-либо спорные ситуации и избежать катастрофы. 

• Вопросы возможного выгорания мы решаем следующим образом: усиливаем команду (приглашаем дополнительных сотрудников), делегируем, перераспределяем обязанности между участниками. 

А после 22-го декабря у нас вообще «блок» — это значит, что ничего в прод не помещаем. На своем опыте мы поняли, что даже если надо, то перед НГ только фиксим баги. А если багов нет — закрываем техдолг. Другими словами, делаем всё, что не влияет на функционал. Это помогает нам не выгорать.

При этом релизы и успешное завершение проектов мы отмечаем. Это не считая корпоративов, «утренних подъемов» по пятницам (викторина), онлайн-баров, клубов по интересам, совместных походов на Эльбрус, поездок (были в Мексике и Италии).

Как говорили классики, отдых — это смена деятельности. Вот мы ее и меняем, чтобы не выгореть на работе, как-то поговорить друг с другом в неформальной обстановке, узнать кто чем живет. 

Кстати, про отдых.

Отпуск. Как и все, мы заполняем календарь отпусков. Задача нашего руководства — верно прогнозировать загруженность специалистов, быть готовым к отсутствию части специалистов в период отпусков и праздников. Мы закладываем время на отпуски в планирование бэклога и спринтов. 

Бывают нестандартные ситуации, когда специалисту требуется отлучиться по семейным обстоятельствам или здоровью. Для нас нормально идти навстречу коллегам, в этом случае как раз помогает грамотное распределение ролей — лидер команды всегда понимает, кем можно заменить специалиста на время его отсутствия. 

Здесь работает еще один принцип — гибкость и адаптация. 

Бывает так, что в долгих проектах результат через год совсем не совпадает с тем, что ожидалось на этапе идеи. Обычно это происходит потому, что у заказчика появляется новый функционал, например, надо добавить накопительные баллы в приложение, а это переделка и бэка, в том числе. 

Эти абстрактные понятия стараемся выловить на этапе собеседования — стараемся дать совсем нестандартную задачу. Нам не нужно решение, а важно понять, как человек начинает мыслить, как он ищет пути выхода из ситуации. Чем меньше прямолинейных попыток найти решение, тем лучше.

Пометка: автору поставить пример такой задачи (и/или ответ интересный)

В компании приветствуется инициативность, отзывчивость и открытость. 

Нормально что-то не знать и обратиться за помощью к более опытным коллегам. Если кто-то из команды находит более оптимальное решение задачи, его обязательно выслушают и воспользуются рекомендациями. Важно давать людям возможность влиять на качество продукта и проявлять себя. Например, когда я что-то не знаю, и этого нет в документации, то я всегда обращусь к коллегам, кто компетентен в вопросе. Также всегда помогу тем, кто обращается за помощью.

Из этого же вытекает следующее правило, которым я руководствуюсь — работаю как для себя, выполняю задачи как для своего личного проекта, чтобы было не стыдно поместить его в портфолио и поделиться результатами с другими. 

На все эти принципы, принятые в компании, мы и опираемся в подборе. При этом в подборе команды разработчиков у нас принимают участие не только HR, но и будущий руководитель и/или лидер команды. Принимают участие именно непосредственное — не отдают ТЗ и ждут когда рекрутер «принесет» кандидата, а помогает с описанием вакансии, отсматривает резюме, проводит собеседования. Так кандидату сразу понятно, с кем он будет работать, а нам — сработаемся или нет.

Как распределять роли в команде?

Для начала — почему бы не спросить у самого человека? Ведь твоя текущая роль — это не навсегда. Почему бы не поменять? 

• Например, мы даем каждому участнику команды возможность выбрать комфортную для себя роль, например, когда аналитик хочет стать тестировщиком. Тогда при смене ролей проводим собеседование на новую роль. 

• Людям интересно проявлять свои способности и работать над тем, что увлекает с головой. Например, у нас есть ребята, что совсем не любят писать документацию, при этом все задачи выполняют очень качественно. Мы по максимуму освободили их от писанины.

• Иногда люди меняют команду, например, в прошлом сентябре аналитик из одной команды ушла в другую). О такой ротации публично «объявляется» раз в квартал. 

Если же в компании, по какой-то причине, такой свободы выбора нет, то тимлид должен самостоятельно проанализировать то, что у специалиста получается лучше всего, и дать ему соответствующие задания. Люди остаются в итоге с теми, кто предлагает лучшие условия для раскрытия потенциала и реализации амбиций. По нашему опыту, IT-специалисты отдают предпочтению горизонтальному типу карьеры, повышают экспертность. Будет отлично, если получится давать задачи на вырост. 

Что, если задач мало?

Если задач на вырост мало, то от скуки люди разбегаются. Все как в организме: если нет движения — мышцы атрофируются (органы тоже, кстати). Мы разбавляем рутину увлекательными задачами и проектами. Даже в период турбулентности, когда пришлось временно «заморозить» часть проектов, всегда было чем заняться. В такой период можно вернуться к решению отложенных задач, если они еще актуальны. Мы стараемся держать более-менее ровную загрузку, поэтому рабочие места не пустуют. 

Обычно на потом мы откладываем работу с документацией. «Потом» наступает, когда задач мало.

На этом все. Будем рады, если вы поделитесь своим опытом создания команд и работы над проектами. Подробнее о проектах можно ознакомиться в наших предыдущих статьях.