Какие ошибки Гитлера привели к поражению Германии во Второй мировой
Гитлер – главный идеолог военных кампаний Третьего рейха. Но его одержимость стала источником не только громких побед, но и фатальных поражений, приведших Германию к краху.
В грезах о славе
4 февраля 1938 года Гитлер сместил со своих постов военного министра фон Бломберга и начальника Генерального штаба сухопутных сил фон Фрича. Теперь главный инструмент внешней политики рейха оказался в руках фюрера. В грядущей войне именно Гитлер в ранге верховного главнокомандующего должен был снискать лавры победителя. Но подлинные изменения в психологии Гитлера произошли уже после начала Второй мировой войны, когда Германия меньше чем за год захватила фактически всю Западную Европу. «Его все больше стала обуревать безумная идея быть полководцем, который благодаря своей безошибочной интуиции может совершать то же самое, что и высококвалифицированные генералы, и генштабисты», – писал о Гитлере немецкий историк Ганс-Адольф Якобсен.
Превосходство германской военной машины словно затуманило разум Гитлера. Он стал откровенно выражать недоверие к военным специалистам, которые еще недавно были для него неоспоримыми авторитетами. Американский историк Александер Бевин пишет по этому поводу: «Гитлер не понимал, что победу немцам удалось одержать не из-за его проницательности, но благодаря полководческому мастерству двух генералов – Эриха фон Манштейна и Хайнца Гудериана». Когда на Западном фронте наступил перелом и превосходство союзников в воздухе стало очевидным, Гитлер и слышать не желал об оборонительной стратегии. Уже с 1943 года американские самолеты вели беспрепятственную бомбардировку немецких городов и объектов авиационной промышленности. По замечанию немецких военачальников, «сражающиеся истребители имперской противовоздушной обороны не могли компенсировать те ошибки ее высшего руководства, которые были допущены в области общестратегического планирования». Самоуправство Гитлера рано или поздно должно было привести к роковым последствиям.
На два фронта
9 января 1941 года на секретном совещании в штабе оперативного руководства вермахта Гитлер так обосновывал свои планы по вторжению в СССР: «Англичан поддерживает надежда на возможность вмешательства русских. Они лишь тогда откажутся от сопротивления, когда будет разгромлена эта их последняя континентальная надежда». Ганс-Адольф Якобсен в своей работе «Как была проиграна Вторая мировая война» утверждает, что не «жизненное пространство на Востоке» пронизывало политические расчеты Гитлера, главным импульсом являлась «наполеоновская идея разбить Англию, разгромив Россию». На первый взгляд сумасбродная идея имела свою парадоксальную логику. Иммигрировавший в Англию немецкий журналист Себастиан Хаффнер объяснял, что, по крайней мере, еще два года Германия могла не опасаться крупного наступления на Западе. Если бы Гитлеру удалось в течение этого срока подчинить Советский Союз и заставить его население и промышленный потенциал работать на Германию, тогда бы он мог надеяться, что в 1943-м или 1944-м будет готов к заключительной схватке с Англией и Америкой.
В случае покорения СССР Гитлер надеялся побудить Японию к войне с британскими колониями в Азиатском регионе, что существенно повышало шансы стран оси на общий успех в войне. Как и ожидалось, решение «приступить к уничтожению жизненных сил России» обеспокоило целый ряд немецких генералов. Они опасались оставить у себя за спиной потенциальную угрозу в лице Британии и США. Парадоксальная логика Гитлера вновь проявила себя после перелома на Восточном фронте, когда смысл военной кампании рейха заключался лишь в отсрочке поражения. Теперь фюрер, казалось бы, желал войны на Западе. «Активное выступление Англии и США на европейском театре военных действий давало Германии шанс заменить поражение на Востоке поражением на Западе или даже вызвать большую войну между Востоком и Западом как продолжение войны с Советским Союзом», – предполагал Хаффнер.
Упущенные шансы
Цепь ошибок германского штаба началась еще в июне 1940 года, когда командующий группой армий «А» Герд фон Рундштедт с подачи Гитлера остановил пробивающиеся к Ла-Маншу танковые дивизии вермахта. Судьбоносный стоп-приказ дал союзникам возможность эвакуировать на Британские острова свыше 350 000 солдат – практически всех, кто оказался в котле под Дюнкерком. В апреле 1941 года фельдмаршал Эрвин Роммель находился на пороге большой победы: его Африканский корпус закрепился на позициях в непосредственной близости от Суэцкого канала и готов был вытеснить оттуда британские войска. Все, что нужно было для завоевания Египта, – это усиления группировки Роммеля быстрой переброской двух танковых дивизий. Командующий германским Военно-морским флотом Эрих Редер, узнав об успехах вермахта в Северной Африке, предложил Гитлеру предпринять «решительное наступление на Египет – Суэц». По его мнению, если бы Роммель получил требуемые им подкрепления, то он наверняка занял бы Египет еще задолго до конца 1941 года.
По замыслу Роммеля, нужно было временно приостановить наступление на Балканах и сконцентрировать силы в Северной Африке, чтобы окончательно изгнать союзников из района Средиземноморского бассейна. В отказе переброски дополнительных дивизий в Египет Роммель обвинил начальника Генштаба сухопутных войск Франца Гальдера, не зная, что генерал лишь послушно исполнил волю фюрера. Гитлер не воспользовался подарком Роммеля. Он продолжал грезить большой войной на Востоке. 22 августа 1941 года генерал Гейнц Гудериан получил неожиданный приказ двинуть свою армию к Киеву. На следующий день Франц Гальдер объявил о решении Гитлера перенести сроки Ленинградской и Московской операций с тем, чтобы сосредоточиться на взятии Украины и Крыма. Гудериан на встрече с Гитлером высказал свою позицию о безотлагательном наступлении на Ленинград и Москву, падение которых позволяло приблизить окончательный успех в войне. Гитлер в ответ яростно обвинял своих командиров в некомпетентности и решительно настаивал на необходимости захвата важного промышленного района на юго-востоке Украины. Украина пала – Гитлер достиг своей цели. В конце осени немецкая армия активизировала свои действия на московском направлении. Однако советское руководство использовало временную передышку, чтобы подготовиться к защите столицы.
Спесь победителя
Гросс-адмирал Эрих Редер как-то заметил Гитлеру, что поражение Франции уже открыло ему дорогу к общей победе, и чтобы завоевать весь мир совершенно не нужно нападать на Советский Союз. Впрочем, опытный флотоводец понимал, что переубедить рейхсканцлера было невозможно. Даже вступив в войну против СССР, Гитлер не мог сконцентрироваться на одной решающей цели. Александер Бевин в книге «10 фатальных ошибок Гитлера» писал, что германский лидер стремился одновременно завоевать три находящихся на огромном расстоянии друг от друга объекта: Ленинград, потому что там зародился коммунизм, Украину – житницу СССР и Закавказье – важнейший нефтеносный регион. С октября 1941 года германские войска впервые столкнулась с серьезными трудностями в снабжении, так как пропускная способность советских железных дорог оказалась ниже предполагаемой. Нормальную работу транспорта осложняли регулярные партизанские налеты, а наступление осенней распутицы в несколько раз снизило темпы продвижения группы армий «Центр».
«Дороги вскоре превратились в бездонные грязевые каналы, – вспоминал Гудериан, – по которым наши машины могли двигаться со скоростью улитки, сильно изнашивая при этом моторы». Приход суровой русской зимы и контрнаступление Красной Армии и вовсе парализовали германскую военную машину. Ситуация на Восточном фронте предъявила Германии высочайшие требования к снабжению и обеспечению войск. Гитлер был растерян. Быстрые победы германской армии на Западе вскружили ему голову. Начальник управления сухопутных войск по общим вопросам Фридрих Ольберт уже в 1941 году трезво заметил: «Наша армия — лишь дуновение ветра в широких русских степях». Немецкий писатель Эрнст Энгельберг утверждает, что крах блицкрига в немалой степени связан с высокомерным отношением рейхсканцлера к Советскому Союзу. «Это сыграло свою роль в том, что выпуск военной продукции в 1940–1942 годы не был доведен до тех масштабов, как это имело место после 1942 года», – заключил автор. «Спесь победителя» — так военный историк Рольф-Дитер Мюллер охарактеризовал недостатки немецкой военной промышленности накануне операции «Барбаросса». Глава немецкой военной экономики Ганс Керль сетовал на то, что экономический потенциал оккупированных промышленных районов Европы не был использован в должной мере: «Война была проиграна экономически еще в 1940–1941 годах».
На те же грабли
Весной 1943 года Германия находилась в критическом положении на Восточном фронте. Многие немецкие генералы осознавали, что только оборонительные действия смогут спасти армию от катастрофы. 9 марта 1943 года, поддержав немецких военачальников, к Гитлеру обратился Муссолини с требованием не предпринимать наступательных действий на Восточном фронте. Гитлер отказал союзнику, и тогда дуче в ярости пригрозил заключить сепаратный мир с СССР. К лету значительная часть германского фронта в СССР, по словам фельдмаршала Манштейна, «словно просила, чтобы ее отрезали». Но Гитлер совершил ту же ошибку, что и под Сталинградом. «Он собирался атаковать настоящую крепость и не воспользовался всеми преимуществами мобильной тактики, столкнувшись с русскими в том месте, которое они выбрали сами», – критиковал фюрера Манштейн. На Курской дуге вермахт потерял тот танковый потенциал (около 1500 машин), на который в дальнейшем рассчитывал Гудериан. Без бронетехники германская армия не только не могла успешно атаковать, но и обороняться. 10 июля 1943 года на сицилийский берег высаживается англо-американский десант, что добавляет головной боли немецкому Генштабу. Если до поражения под Курском Гитлер еще надеялся на сепаратный мир со Сталиным, то сейчас уже советский лидер диктовал условия. Отныне красная военная машина будет поступательно продвигаться на Запад.
Проигранное небо
С 1943 года эпицентр военного противостояния с земли переместился в небо. Здесь отчетливо стало вырисовываться преимущество союзников. Германия продолжала воевать типами самолетов, радиус действий которых не превышал 500 километров. Только к концу 1943 года в небе появились четырехмоторные бомбардировщики «He-177». Но пока запускалось серийное производство новых машин, союзники систематически уничтожали запасы немецкого горючего. Германии также катастрофически не хватало истребителей. Гитлер лишь в конце 1943 года распорядился довести их производство до 300 машин в месяц. Но одного наращивания авиапарка было недостаточно. Историк Ганс-Адольф Якобсен отмечает, что высшее германское руководство придерживалось принципа вести оборону воздушного пространства главным образом на внешних бастионах, тогда как немецкое небо оставалось уязвимым перед авиацией союзников. Однако у Германии оставалось оружие, аналогов которому в мире не было – реактивный самолет Messerschmitt Me.262. В 1943 году самолет находился на стадии доработок. Гитлер в модифицированной машине хотел видеть не только истребитель, но и бомбардировщик. Руководство Люфтваффе идею универсального самолета признало крайней неудачной. Рейхсканцлер, разумеется, продолжал настаивать на своем. Разногласия в военном руководстве привели к тому, что с открытием Второго фронта скоростной бомбардировщик не был готов. Промедление стоило Германии полного поражения в воздушной войне.
Под гипнозом к катастрофе
Немецкий адвокат времен Третьего рейха Ханс Франк заметил, что «империи, созданные на демократических принципах, существуют до скончания веков, а империи, созданные на принципах ненависти и физическом насилии, всегда имеют довольно короткий срок существования». Как неоднократно обращали внимание историки, нацистская идеология отталкивала от Германии потенциальных союзников, изначально встретивших немецкие войска как освободителей. После неудачи в «Битве за Англию», по мнению писателя Александера Бевина, для Гитлера остались две наиважнейшие задачи: «война против Советской России и физическая ликвидация представителей неугодных нацистам народов. Это приковывало внимание Гитлера, а также отнимало большую часть военных и людских ресурсов германского рейха».
Историк из Университета бундесвера в Гамбурге Бернд Вегнер кроме стратегических факторов, приведших к поражению Германии, называет идеологический – «табуизацию поражения». Эта самоубийственная идеологема «властвовала на всех системных уровнях государства в целом, и армии в частности». Вегнер делает вывод, что из-за смещения акцентов большую часть войны Германия вынуждена была вести в импровизационном режиме. Одержимостью Гитлера во что бы то ни стало довести войну до победного триумфа были «заражены» и многие немецкие военачальники. Генерал-полковник Альфред Йодль вопреки тотальному отступлению немецкой армии заявлял, что Германия победит, «потому что мы должны победить, ибо иначе мировая история потеряла бы свой смысл». Адмирал Дёниц отмечал необъяснимое гипнотическое «излучение», исходящее от Гитлера. После посещения фюрера Дёницу требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. Демоническое воздействие Гитлера на окружение в условиях критической ситуации на фронте неминуемо двигало империю к катастрофе, которую уже не могли остановить даже самые трезвые головы рейха.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам:
Adblock
detector
В ходе Битвы за Британию в 1940 году Адольф Гитлер допустил два роковых просчета, выяснили британские исследователи. Немецкие самолеты приступили к бомбардировкам на три недели позже, чем было нужно, и, кроме того, не уделили должного внимания уничтожению британских аэродромов. Ранее французский историк Люк Мари указывал, что фатальной ошибкой нацистской Германии стала случайная атака на гражданское население Англии, спровоцировавшее в стране небывалый патриотический подъем.
Какие просчеты допустил Гитлер по версии британских историков
Нацистская Германия имела возможность выиграть Битву за Британию и, возможно, существенно повлиять на исход Второй мировой войны, если бы приняла ряд иных стратегических решений. К такому выводу пришли исследователи из Йоркского университета Великобритании. С помощью компьютерной модели они определили, что немцы с большой долей вероятности вышли бы победителями из сражения, если бы атаковали британцев не 10 июля, а 18 июня 1940 года, — сразу после знаменитой речи Уинстона Черчилля «Их звездный час».
Другой судьбоносной ошибкой Третьего рейха явилась приостановка атаки люфтваффе на британские аэродромы после успешного первого удара 13 августа того же года:
начало массированного воздушного наступления на остров известно в истории как «День орла».
Исследование «Начальная Битва за Британию» опубликовано в №1 Journal of Military History в январе 2020 года. Ее авторами стали Бреннен Фэган, Иан Харвуд, Ниэлл Маккэй, Кристофер Прайс, Эд Ричардс и А. Джейми Вуд. Ключевой мыслью историков, вынесенной в аннотацию материала, является вывод о том, что немцы не реализовали свое превосходство в воздухе. В случае более целенаправленных и массированных атак бомбардировщиками люфтваффе аэродромов на территории Великобритании, агрессор получил бы лучшие результаты своей кампании, уверены сотрудники Йоркского университета.
«Проведенное компьютерное моделирование показало, что если бы немцы напали раньше и сосредоточились бы на бомбежке аэродромов, королевские ВВС, возможно, потерпели бы поражение, открыв путь для полномасштабного вторжения сухопутных сил вермахта», — отметили исследователи.
Эксперимент с привлечением компьютерных технологий показал, что если бы вероятность победы британцев в битве составляла 50%, то два тактических изменения со стороны немцев снизили бы ее до менее чем 10%. Если действительные шансы на победу британцев оценивались в 98%, те же самые причины опустили бы их лишь до 34%.
Один из соавторов статьи Маккэй убежден, что
примененный статистический метод бутстрэп способен помочь историкам исследовать альтернативные сценарии и предоставить новую информацию для исторических противоречий и диспутов.
Крупнейшее авиационное сражение Второй мировой войны, с легкой руки Черчилля получившее название Битва за Британию, происходило с 10 июля по 30 октября 1940 года. Целью Германии, уже расправившейся с Францией и обустроившей удобные авиабазы по ту сторону Ла-Манша, являлось достижение господства в воздухе, уничтожение британских ВВС, разрушение промышленности и инфраструктуры враждебного государства, деморализация населения и как итог – принуждение Великобритании к капитуляции. После выполнения силами люфтваффе первых пунктов программы Адольф Гитлер планировал высадку на побережье десанта в составе 40 дивизий – спланированную еще 16 июля 1940 года, но так и не стартовавшую операцию «Морской лев».
Вопреки ожиданиям фюрера, воодушевленные пламенной речью Черчилля британцы, в отличие от французов, оказали упорное сопротивление и не спешили сдаваться на милость победителя. По ходу событий устремления нацистов постоянно менялись. Если в начале кампании самолеты люфтваффе бомбили в основном прибрежные конвои и морские базы, то уже через месяц переключились на аэродромы, затем на авиационные заводы, а еще чуть позже – на гражданские объекты. Эта фаза борьбы стартовала 7 сентября, известна под названием «Блиц» и явилась ответом на британские налеты на Берлин.
На протяжении 57 ночей немцы утюжили Лондон, в котором погибли свыше 40 тыс. мирных жителей, а также другие военные и промышленные центры – Портсмут, Бирмингем, Ковентри, Ливерпуль, Саутгемптон, Белфаст, Кардифф и т. д. Несмотря на колоссальные жертвы и значительные разрушения в городах, Великобритания не только выдержала агрессию, но и сама нанесла ВВС противника серьезный урон и в итоге добилась победы. Нацистская Германия потерпела первое поражение во Второй мировой войне, а Гитлер нехотя был вынужден отказаться от первоначальной затеи и признать невозможность прорыва обороны Британских островов.
15 сентября 1940 года, когда состоялся самый крупный и яростный налет на Лондон, отмечается в стране как День Битвы за Британию. Считается, что понесенные тогда люфтваффе потери внесли перелом в развитие сражения.
Французский историк ранее нашел еще одну ошибку фюрера
В 2012 году вышла книга Люка Мари «Самые абсурдные решения в истории». В ней автор обращал внимание на другую стратегическую ошибку Гитлера, которая, по его мнению, изменила ход войны. Изначально немецкий воздушный флот располагал значительным преимуществом в количестве единиц техники — 2500 против 700. Бомбардировщики люфтваффе работали исключительно по заводам и аэродромам: сам фюрер категорически запретил атаковать города. Однако в ночь на 25 августа 1940 года один из самолетов, сбившись с курса, по ошибке сбросил бомбы на окраину Лондона. Это в корне изменило отношение народа к военным действиям: апатия и психологический упадок сменились резким национальным подъемом. В следующую ночь британская авиация уже бомбила столицу Третьего рейха, совершив до 7 сентября семь налетов.
«За десять дней над Великобританией были сбиты 367 самолетов люфтваффе, тогда как англичане потеряли 183 машины. В то же время большая часть их аэродромов была разрушена, а половина радаров и оружейных заводов были выведены из строя. 24 августа Англия стояла на грани катастрофы, когда свершилось «чудо»: немецкий летчик по ошибке сбросил бомбы на лондонский пригород. Этот просчет оказался куда более серьезным, чем может показаться на первый взгляд. На самом деле он, сам того не желая, изменил ход всей войны», — констатировал французский историк Мари.
Бомбардировка Лондона разозлила британцев, при этом Черчилль принял ее за спланированную атаку. На акцию возмездия отправился 81 самолет королевских ВВС. В Британию вернулась только треть боевых машин. Но и немцы впервые почувствовали опасность за свои жизни и увидели войну лицом к лицу. Это произвело колоссальный психологический эффект не только на рядовых граждан, но даже на Гитлера. Как утверждал в своих мемуарах его телохранитель Рохус Миш, именно угроза с воздуха в период визита советского наркома иностранных дел Вячеслава Молотова в немецкую столицу побудила фюрера задуматься о строительстве супербункера для укрытия.
Вот что писал по поводу немецкой реакции на бомбежку Берлина историк Мари: «Гитлер был не на шутку уязвлен. Как и Черчилль за несколько дней до этого, он потерял терпение и приказал летчикам ударить в ответ по английским агломерациям. Эмоции, безусловно, взяли верх над стратегией. «Мы уничтожим большие города!» — заявил фюрер в берлинском дворце спорта. Это решение стало роковой ошибкой Гитлера.
Его авиация уже почти поставила на колени королевские ВВС, однако он резко изменил поставленную перед ней задачу — просто «поквитаться» с англичанами.
Гитлер больше не хотел уничтожить английский военно-промышленный комплекс, а пытался терроризировать население, ошибочно полагая, что может сломить его дух. Еще один просчет. Чем больше бомб падало на Лондон и другие британские города, тем злее и сплоченнее вокруг своего лидера становилось население. Более того, раз английские города стали единственной целью немецких бомбардировок, это позволило королевским ВВС встать на ноги».
Третий рейх и вермахт в сознании нынешних жителей России – это практически идеальная «машина убийства», перемоловшая массу государств, десятки миллионов жизней, и которой буквально чуть-чуть не хватило для полной победы над врагами.
В этот миф подливают «масла» авторы, которые пишут о «жутких русских морозах», «десятках миллионов русских варваров, трупами которых завалили солдат вермахта», об «огромной помощи» по ленд-лизу, которую Англия и США оказали СССР, и тому подобные измышления.
Но в реальности врага сломили советский солдат, наша система и ряд системных дефектов самой Германии. Что это за дефекты:
— Стратегическое отставание Рейха от своих противников — Советского Союза, Великобритании, США, слишком несовместимы были ресурсы этих держав. Даже получив доступ почти ко всем ресурсам Европы, Германия сильно уступала врагам – Лондон обладал огромным количеством колоний с огромными ресурсами, США были первой экономикой мира с мощными запасами в своей стране и доступом к другим ресурсам, например, Латинской Америке. СССР – это просто колосс, имеющий на своей территории практически всю таблицу Менделеева. К тому же все три державы почти не уступали Рейху в технологическом плане, отрыва не было, даже в некоторых направлениях наоборот, например, СССР в начале войны имел лучшие танки – Т-34, КВ, у Германии аналогов ещё не было. Такие же параллели можно провести и с Японией.
Поэтому единственным способом победить для Третьего рейха был «блицкриг» — молниеносная война, мощный удар – победа. Победа с первого удара, как в Польше, во Франции, ещё бы было прекрасно, если бы «элита» сдалась без боя, как польская, сбежавшая из страны, когда армия ещё дралась. Или французская, сдавшая Париж без боя, не продолжившая войну, хотя возможности были, только бы хорошо организованная оборона Парижа сковала противника на недели.
— Но элита СССР была другая, не «троцкистского» типа, она страну не сдала, советские солдаты не дрогнули, они умирали, но убивали врага, наносили ему вред. В итоге план «молниеносной войны» был провален уже в первые дни, недели. Началась война другого плана – на истощение ресурсов, на выдержку Духа. Гитлеровский авантюристический план был полностью провален, а другого не было (!). Третий рейх не был готов воевать в такой войне, он мог проводить великолепные войны типа «ударил – победил». Пришлось переводить экономику, страну на другой режим, терять время, ресурсы. В Берлине начали импровизировать – в 1942 году кое-что получилось, дошли до Волги и Кавказа, но война была уже проиграна. Победа была возможна, только если бы на месте Сталина сидел другой человек, типа Горбачёва, который бы взял, да и попросил мира.
— Стратегический промах и в плане того, что Гитлер и его соратники оставили на потом Англию. Они её могли поставить «на колени», такая возможность была – достаточно было провести несколько операций по захвату Гибралтара, Суэца, ударить по англичанам в Персии, Индии, наладить через Юго-Восточную Азию связь с японской армией. Бросить всю мощь авиации на бомбардировки Англии, флот на морскую блокаду, крейсерские операции – англичане были зависимы от подвоза продовольствия и других ресурсов. То есть свалить Британскую империю Рейх мог, но не сделал этого. Причины этого лежат не в плане возможности этого, такая возможность была, а в области сознания. Гитлер и многие в его окружении были «англофилами», верили в мифическую общность арийцев — немцев и англичан. Верили в то, что Лондон перейдёт на их сторону и они вмести будут строить «Новый Мировой Порядок».
— Идеология нацизма заставляла нацистов, немецких генералов переоценивать свои силы, они же «арийцы», а все прочие «недочеловеки». Поэтому и искать выход в досрочном мире, ценой значительных уступок, возмещения ущерба не приходило в голову, только уже в самом конце войны пошли судорожные попытки окружения Гитлера заключить сепаратный мир, но было уже поздно.
— Переоценка своих возможностей генералами, победы вскружили им головы, особенно разгром Франции. В то время эксперты считали армию Франции сильнейшей в мире, а тут такой разгром, французские вооруженные силы фактически сдались без реального сопротивления. Поэтому немецкий генералитет вдохновился старой идеей «генерального сражения», на этой идее промахнулся и Наполеон в войне 1812 года. Они забыли, или уже не знали, что русские воюют тотально, абсолютно, не щадя ни себя, ни врагов. Ни одна проигранная битва не сломит русских, они станут ещё злее, упорнее, сильнее, яростнее, умнее. Русские от битья становятся только сильнее, что нас не убивает, делает ещё сильнее. Видимо, поэтому самых больших успехов наш народ достигает при максимально жестких лидерах – Святославе, Иване Грозном, Сталине. Они живут полной жизнью, на максимуме своих сил, творят буквально чудеса, особенно для иностранцев, которые живут по лозунгу «береги себя, береги здоровье». У нас наоборот – «за битого двух небитых дают».
Нацисты и верхушка вермахта поверила, что уж если Францию так легко сделали, то уже к осени будут в Москве и Ленинграде, а после этого добить остатки Красной Армии проблемой не будет. Считали, что кампания займёт максимум полгода.
— После провала плана «молниеносной войны» вермахт лишился своей основы, идеи, как воевать дальше. Это была для Германии катастрофа, полный провал всех планов нацистов, вермахта, провал идеи германского «Нового Мирового Порядка». Планирование провалилось – ошиблись в сроках, масштабах потерь, необходимых запасах оружия, боеприпасов, топлива, в стойкости советского солдата, советской элиты, в степени «унижения» народа – многие полагали, что восстания против иудокомиссаров пойдут одно за другим. А резервного плана-то не было, всё поставили на блицкриг.
Видимо, это быстрее всех понял Гитлер, в стратегии он был умнее своих генералов, он больше их понимал, что такое тотальная война и важность экономических ресурсов. Именно поэтому он направил вермахт не на захват Москвы в 1942 году, а на удар в Южном направлении. Надо было захватить нефть Кавказа, перерезать важнейшую стратегическую магистраль – Волгу, что резко бы ухудшило экономическую ситуацию для СССР. Пошла война за доступ к ресурсам, за население, которое СССР мог мобилизовать. Прекрасно понимали это и в Москве – знаменитое «Ни шагу назад». Это была последняя попытка переломить исход войны. Этого не понимали генералы, для них победа — это разгром вражеской армии, захват столицы, многие из них потом в воспоминаниях «поливали грязью» Гитлера, якобы он совершил массу ошибок и поэтому «непобедимый вермахт» потерпел поражение.
— Ещё одной стратегической ошибкой стала невозможность создать из стран-вассалов единую Систему, которая бы работала в схеме «всё для победы». Эта ошибка вытекала из основной – идеи блицкрига, страны-вассалы не подготовили к тотальной войне. Да и страны-союзники сами были слабы, им также требовались внешние ресурсы – Японии, Финляндии, Италии, им требовалась промышленная поддержка Германии.
Фактически единственная страна, которая была автономна в плане ресурсов, сильна промышленностью, её население, как и немцы, могло держать удар, воевать и была врагом Англии и США (англо-саксонский проекта) – это был Советский Союз. А Германия на него напала, вместо того чтобы искать формы взаимовыгодного сотрудничества на основе социализма. Германия, СССР могли выстроить действительно такую устойчивую систему – свой «Мировой Порядок», которая бы просуществовала тысячелетие. Эта система была бы устойчива – «спина к спине», с возможностью включения Японии, как партнёра в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Только такая система имела все шансы на победу над США. Остаётся только сожалеть, что Гитлер остался послушным орудием «мирового закулисья» и не осознал такой возможности. А в Москве такой план бы оценили – был прекрасный опыт взаимовыгодного сотрудничества в 20-30-е годы.
Германия со своими союзниками даже договориться толком не смогла – Япония решала свои цели, начав войну с США, не поддержала Берлин в войне с СССР. Рим также не считал СССР своим главным приоритетом, Франко в Испании отделался одной дивизией, хотя Испания могла выставить несколько десятков дивизий и бригад. Румыния и Венгрия, союзники Германии, считали себя врагами.
— Были и другие слабости самих вооруженных сил Рейха, вермахт не был готов долго воевать, воевать зимой, его слабостью было довольно широкое разнообразие вооружения, например, чешские танки, французские пушки и так далее. Для блицкрига это было хорошо, они создавали «эффект массы», но для длительной войны возникали сложности с заменой деталей и так далее. Проблемы в снабжении, в переводе промышленности на «рельсы» тотальной войны. Немецкий генералитет не работал в направлении разработки вариантов действий в случае поражения – даже мысли такой не допускали. Они должны были быть «оптимистами», поэтому оптимистический прогноз давали даже в том случае, если было понимание, что в плане подготовки операции есть существенные изъяны. В итоге появлялись иллюзии, заменявшие реальность. Самый известный пример: бред Гитлера в конце войны о идущих на спасение Берлина армиях Венка, Буссе, армейской группы Ф. Штайнера, которые разобьют Красную Армию и освободят столицу Рейха. С самого начала войны планирование шло в направлении самого оптимистичного результата операции. Хотя здравомыслие требует отрабатывать все возможные варианты событий, включая и самые худшие. Чтобы была возможность подготовить ответные ходы. То есть процесс разработки операций был довольно иррациональным, в итоге общий авантюризм, с самого принятия решения о войне с Союзом, сгубил Рейх.
Источники:
Исаев А. В. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. М., 2010.
Мухин Ю. И. Крестовый поход на Восток. «Жертвы» второй мировой. М., 2004.
Пыхалов И. Великая Оболганная война. М., 2005.
Пыхалов И., Дюков А. и др. Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться! М., 2008.
Ширер У. Взлет и падение третьего рейха. В двух томах. М., 1991.
В 1997 году студент философского факультета Кельнского университета написал реферат под названием «Главная ошибка Гитлера». Взгляд молодого немецкого интеллектуала на эту проблему очень интересен. И вот как он, юноша по имени Вальтер, его формулирует. Вначале он делает небольшое вступление, говоря о том, что любой человек может объявить себя политиком, но любой политик становится активным только тогда, когда находит определенную часть общества, определенную прослойку, социальную среду, на которую он может опереться. А политическое будущее любого политика зависит от того ресурса, который заложен в этой части общества. И чем этот ресурс больше, тем перспективнее политическое будущее. Вальтер выражает эту мысль так: «Гитлер заложил в фундамент своего режима два таких компонента, которые быстро и фатально таяли. Таким образом, порок всей конструкции был заложен изначально. Гитлер этого не понимал. Гитлер ошибался».
Итак, что это за два компонента? Первый — это покинувшие деревни бывшие фермеры, уже обжившиеся в городах и научившиеся и формулировать свои требования к хозяевам, и добиваться их, рабочие арийцы. Второй — это капиталисты. «Дальше Гитлер, как заправский строитель, крутым замесом нацизма сцепил намертво, как ему казалось, эти две опоры и получил фундамент своего режима».
То есть Гитлер думал, что он обманул весь мир, нашел гениальное решение, не допустив гражданской войны, как в России.
Адольф Гитлер: становление политика
Далее следовала программа, обещания, которые необходимо было выполнять. Рабочих, которым посулили достаточно высокий уровень жизни, нужно было обеспечивать. Каким образом? У Гитлера, собственно, было два способа. Первый — это займы. И второй, в перспективе, — это война. Капиталу также были обещаны ресурсы и рынки. Как? Через те же займы и в перспективе через ту же войну. (Это, кстати, к вопросу о том, была ли война неизбежна?)
Однако уже к 1943 году Гитлер схватился за голову: он понял, что из-под него уходит самая главная его опора — бывшие фермеры, переквалифицировавшиеся в рабочие, а затем надевшие форму. Куда уходит? Началась война. На войне, как известно, убивают. А подпитки не было.
Что касается второй опоры, капиталистов, то они, в сущности, тоже не получили обещанного. Их капиталы были гигантские, но все их сжирала война. Гитлер требовал все больше и больше, поэтому многие из крупных предпринимателей, будучи недовольными политикой фюрера, тоже начали из-под него выскальзывать. И фактически все олигархи участвовали в заговорах военных против Гитлера.
Возвращаясь к мобилизации. В самом конце войны Генрих Гиммлер попытался как-то исправить положение и начал создавать так называемые элитарные национальные легионы. Делалось это не с точки зрения пополнения (оно было мизерным), а с пропагандистской целью. То есть Гиммлер с согласия Гитлера пытался быстро, на ходу перестроить национальную политику — найти среду для подпитки, для пополнения людского ресурса среди национальных кадров. То есть как-то заполучить интернациональный ресурс, от которого фюрер отказался в самом начале. Кстати, он отказался от него и в середине. В принципе, декларировал этот отказ и в конце. Но с Гиммлером они договорились о том, что этот ресурс нужно начинать задействовать.
22 апреля 1945 года Гитлер сказал следующее: «Моя главная ошибка в том, что я боролся не с тем врагом». Есть три документа, где это зафиксировано. Наиболее полная цитата — по записям Бормана: «Моя главная ошибка в том, что я боролся не с тем врагом. Нужно было считаться с настроениями, господствующими в СА (Sturmabteilungen — SA), договариваться с их командирами, сделать штурмовые отряды своей главной опорой, как предлагал Рем, а не идти на поводу у генералов. Нужно было им устроить Варфоломеевскую ночь, как это сделал у себя Сталин, вычистивший командный состав от неблагонадежных элементов».
Если обратить внимание на первую часть цитаты, то возникает вопрос: «О каких настроениях, господствующих в СА, говорит Гитлер?» Это были два настроения. Социализм, причем в чистом виде, штрассеровский социализм, без заигрывания с крупным капиталом, и интернационализм, просто потому, что состав рейхсвера был чрезвычайно пестрым и штурмовые отряды были интернациональны.
И все же: мог ли Гитлер вообще не напасть на Советский Союз? Конечно, нет. Почему? Потому что Германии нужны были рынки, ресурсы. Германии требовалось жизненное пространство. Немецкая экономика нуждалась, она не могла не присосаться к такому аппетитному колоссу, как Советский Союз.
Формулируя основную тему: «Главная ошибка Гитлера», нельзя обойти стороной очень важный момент — взгляд на Гитлера, который, к сожалению, у многих (прежде всего, конечно, не историков) статичен. Любой историк рассматривает исторического персонажа обязательно в динамике, в действии. Нет одного Гитлера. Есть много-много Гитлеров. И нет одной магистральной линии. Есть постоянный выбор, который стоит и перед людьми, и перед государствами. Конечно, эту версию можно оспаривать, но, на наш взгляд, она наиболее адекватна, лучше других объясняет многие вещи.
Давайте возьмем клочок бумаги и первый, попавшийся под руку, карандаш и поставим точку. Назовем эту точку точкой бифуркации, то есть точкой, из которой идет развилка. Дальше нарисуем две стрелочки — исторический вектор. Одна стрелочка будет у нас короче, другая — длиннее. Поставим точку в самом конце длинной стрелки. Из этой точки сделаем еще одну развилку, опять с коротким и длинным векторами. Проделаем это несколько раз, а затем соединим первую точку с самой последней, то есть с конечностью последнего длинного вектора. Вот эта прямая линия — это тот путь, который проделал Адольф Гитлер как политик.
Рассмотрим пример одной из таких точек бифуркации. 1929 год. Знаменитый план Юнга. Кратенько: план Юнга предусматривал какое-то замирение Германии с союзниками. В нем растягивался срок выплаты репараций, планировалось вывести союзнические войска с Рейна до июня 1930 года и так далее. В этой точке была такая фигура, как Густав Штреземан — Нобелевский лауреат, человек, который мог изменить судьбу Германии. Но он был очень тяжело болен, умирал (его не стало через месяц). Вот в этой точке Германия могла сделать выбор. И здесь Адольф Гитлер, учитывая общие настроения (у него было звериное чутье на перспективу), направился по длинному вектору — присоединился к линии Гугенберга, Шахта — националистов, которые в тот момент были более адекватны сложившимся условиям.
Густав Штреземан с супругой и сыном на отдыхе, 1929. (ru.wikipedia.org)
Еще одна точка — это голосование, плебисцит о «Законе против порабощения немецкого народа». Тоже, кстати, интересный момент. Сколько говорят о патриотической истерии, о какой-то невероятной обиде, которую испытывала немецкая нация в конце 1920-х годов… Однако отметим, что голосование, плебисцит по «Закону против порабощения немецкого народа» дал следующие результаты: 14% были за этот закон, а 86%, вероятно, настолько обиженными и угнетенными себя не чувствовали. Такие факты реально говорят о настроениях, царивших в обществе, не правда ли? И вот когда этот плебисцит провалился, Гугенберг и компания продолжили свою линию, а Гитлер опять выбрал более перспективный, длинный вектор. То есть он как бы кинул своих бывших союзников.
И если мы пройдемся по этой схеме, начиная с 1925 — 1926 годов до 1945 года, то получится очень интересная картина. Одной из точек, конечно, будет 22 июня, после которой пойдет целый веер разветвлений.
Гитлер: выбор пути
Грегор Штрассер, 1928 год. (en.wikipedia.org)
Вспоминая реферат немецкого студента, стоит отметить, что когда в 1933 году Гитлер стал действующим политиком (это важный момент: политиком он стал гораздо раньше, но действующим, официальным — в 1933 году), то заявил программу, в которую заложил две основные опоры — экономическую и социальную. Но обе эти опоры имели крайне ограниченный ресурс — национал-социализм. И в этой точке бифуркации Гитлер мог пойти другим путем.
Вопрос: каким? Штрассеровским. Что это за путь? Два момента. Во-первых, это интернациональный советский социализм, скажем так, опора на СА, который нужно было пропустить через горнило гражданской войны и через лагеря СА. Проще говоря, сделать Рабоче-крестьянскую Красную германскую армию. То есть Штрассер толкал Германию в гражданскую войну. Гитлер всеми способами пытался из этого вывернуться. И здесь, по мнению вышеупомянутого автора реферата, он выбрал короткий вектор — 12 лет. Если бы он из этой точки пошел по более длинному вектору, по сталинскому, по советскому пути, то это не значит, что он победил бы, но длительность его политической карьеры была бы гораздо больше.
Интересно, а что было бы, если бы Гитлер пошел по штрассеровскому пути и Германия все-таки прошла бы гражданскую войну? Что бы произошло? Ослабла бы она? Какие у нее были бы союзники? Автор реферата считает, что если бы в той точке Гитлер выбрал длинный вектор, то Германия и Советский Союз стали бы союзниками, но не такими, какими они потом делали вид, а настоящими. И они, возможно, вместе с Италией встали бы лицом к лицу против западного фронта, против западного капитализма. Что дальше? Дальше — рассуждения. Очень, кстати, интересные. Потому что если взять и взвесить потенциалы экономик, например, как бы Советский Союз помогал Германии, то вырисовывается очень интересная картина. Но главное — Гитлер не был бы Гитлером, той мерзкой, грязной политической фигурой, которой он остался в истории.
Любопытно рассмотреть ошибку Гитлера и с точки зрения мистики. Главное здесь в том, что он пошел против Бога, против некоего закона мирового равновесия, против законов природы и расплатился за это.
Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Гость программы — историк, писатель Елена Съянова, ведущие — Дмитрий Захаров и Виталий Дымарский. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.
Переоценка сил
Главной стратегической ошибкой Третьего Рейха была переоценка собственных сил. За основу при расчетах количества оружия, снабжения и живой силы при нападении на СССР брались результаты победоносной кампании во Франции.
Германские военачальники были окрылены этой победой — армия Франции считалась сильнейшей сухопутной армией. К началу Второй мировой войны Франция была третьей по числу танков и самолетов и четвертой по мощи флота. Общая численность французских войск насчитывала более 2 млн. человек.
Но война с СССР оказалась тотальной, расчет на молниеносный блицкриг -ошибочным. Осуществить его оказалось непосильной задачей.
Когда к осени 1941 года план «Барбаросса» провалился, это означало стратегическую катастрофу Третьего Рейха.
Лондон — на потом
15 августа 1940 года был совершен первый налет немецкой авиации на Лондон. Этот день считается началом Битвы за Британию. За один день люфтваффе потеряло в два с лишним раза больше машин, чем противник — 75 немецких самолетов против 34 английских.
Во время последовавших налетов отрицательная статистика сохранялось. В итоге, 17 сентября 1940 года Гитлер приказал перенести предполагавшуюся операцию «Морской лев» (высадка на Британские острова) на неопределенное время, 12 октября — перенес её на зиму. Весной уже 1941 года началась Балканская кампания вермахта, а летом Гитлер напал на СССР. Весной 1942 года Гитлер окончательно отказался от «Морского льва».
Лондон он оставил «на потом», что по нынешним оценкам экспертов было главной стратегической ошибкой фюрера.
Союзники-враги
Воевать Гитлер хотел и, как сам полагал, умел, а вот дружить у него получалось плохо, ему так и не удалось сделать из Германии и её союзников единую силу. Союзники Третьего Рейха имели во Второй мировой войне цели, которые были отличны от целей фюрера.
Япония не желала нападать на СССР и воевала с США. Испания отдала на Восточный фронт отдала всего одну дивизию, не считал СССР своим главным врагом Муссолини. Был раздор и между самими союзниками — Венгрия и Румыния считали друг друга противниками.
Союзничество с Третьим Рейхом было выгодно странам ОСИ только до той поры, пока немцы одерживают победы. Дипломат из Гитлера оказался слабый.
Слабое снабжение
В Третьем Рейхе во время войны постоянно возникали проблемы со снабжением. Это было вызвано несколькими факторами. Во-первых, немецкое вооружение было очень разномастным (французские пушки, чешские танки), то есть требовало миллион уникальных запчастей.
Логистика Третьего Рейха была слабой по причине кадров. Работа в стратегическом снабжении считалась повинностью — славы не добьешься. Поэтому там оказывались второсортные и третьесортные офицеры. Честолюбивые и одаренные офицеры, если занимались снабжением — то оперативным.
Нерешенный вопрос снабжения на Восточном фронте проявил себя в полной мере. В немецких танковых дивизиях только малая 10-я часть техники имела гусеничный ход. Остальные машины были колесными, то есть предназначались для дорог.
А в СССР их не было. На всю страну в 1941 году было меньше ста тысяч километров асфальтированных дорог. Машины вязли в грязи и снеге, технику даже приходилось оставлять. Снабжение тормозилось.
Иррациональность
Немецкий историк Бернд Вегнер из Университета бундесвера в Гамбурге среди стратегических факторов, приведших к поражению Германии, называет «табуизацию поражения», которая властвовала на всех системных уровнях и государства в целом, и армии в частности. И Черчилль, и Сталин важные решения принимали на советах, предполагали в своих расчетах даже варианты поражения.
Третий Рейх в своих расчетах не мог себе этого позволить. Любые пораженческие настроения пресекались на корню.
Из-за этого, из-за системной ошибки в просчетах Германия не могла выстроить надежную военно-политическую концепцию войны. Тот же Вегнер писал: «Это звучит неожиданно, но большую часть войны Германия вела в импровизационном режиме».
Даже во время Берлинской наступательной операции Гитлер продолжал верить, что к Берлину идут армиях Венка, Буссе, армейской группы Ф. Штайнера, которые разобьют Красную армию. Как мы знаем из истории — не разбили.