Александр 2 ошибки правления

Союз трех императоров

События последних пяти лет – точкой отсчета в данном случае представляется возможным назвать возвращение Крыма – свидетельствуют: мы чужие для Европы и больше того – вне зависимости от намерений российского руководства враждебны ей. По самому факту своего бытия.

Мы подобны в представлении как части обывателей Запада, так и почти всей его элиты потоку, который вдруг приходит в движение и угрожает поглотить Старый Свет. Примерно так писал в «Философии истории» Фридрих Гегель о средневековых монголах. Собственно, в восприятии России романо-германским миром (да и что греха таить, большей частью славянского) принципиально ничего не поменялось.

» Извещая Александра II об образовании Германской империи, Вильгельм I мог заявить: после Бога всем обязан Вашему Величеству «
Но и без нас Запад себя не мыслит, ибо образ врага придает, как ни странно, смысл его существованию, а правящему классу позволяет сравнительно легко управлять напуганным обществом. Нельзя сказать, что страхи эти совсем уж лишены оснований, ибо российские самодержцы начиная с XVIII столетия, вместо того чтобы следовать заданному веком ранее и направленному на освоение Сибири и Дальнего востока (Семен Дежнев, Ерофей Хабаров, Василий Поярков и др.) курсу, с упорством, достойным лучшего применения, пытались стать участниками бесконечных европейских ссор. Довольно быстро западные монархи научилась использовать силу и нахрапистость русского медведя в своих интересах, что в конечном счете стало одной из причин (хотя и далеко не главной) гибели Российской империи.

Однако в истории страны были моменты, когда вектор внешнеполитических приоритетов представлялось возможным радикально изменить. Например, в 1870-е. Увы, Александр II не нашел в себе силы для крутого поворота, а его сын ступил на путь гибельного для державы союза с Францией, обрекавшего Петербург стать теми чужими руками, которыми таскают из огня каштаны для других.

Допускаю, что в качестве контраргумента мне приведут политику Александра III, оставшегося в отечественной истории под прозвищем Миротворец. Да, четвертьвековая передышка от войн и его заслуга. Однако шаги этого монарха на пути создания Антанты не могли принести Петербургу никаких дивидендов, кроме втягивания страны в чуждую ее геополитическим интересам войну, а на исходе XIX века становилось очевидным, что столкновение Франции и Германии неизбежно. И про индустриальную зависимость от союзников, а значит, утрату части суверенитета, что ярко проявилось в Первую мировую, не стоит забывать. Но сползание в пропасть экономической кабалы и гибельной войны можно было предотвратить. Почему этого не произошло?

Лондон лишний
18 января 1871 года. Версаль. В одной из его зал прусский король Вильгельм I провозглашен германским императором, что свидетельствовало не только о рождении новой державы, но и о радикальном изменении баланса сил в Европе. Еще вчера считавшаяся сильнейшей на континенте империя сколь амбициозного, столь и недальновидного Наполеона III рассыпалась в прах с такой невероятной быстротой, что удивились все, включая немцев.

Своим появлением на карте Второй рейх обязан не только силе германского оружия и военному гению фельдмаршала (в том числе российского) Ханса фон Мольтке Старшего, но и бескомпромиссной поддержке со стороны Петербурга. Антон Керсновский писал в «Истории Русской армии»: «Дипломатическая помощь, оказанная Россией Пруссии, была такова, что извещая из Версаля официальной телеграммой Александра II об образовании Германской империи, Вильгельм I мог заявить: «После Бога Германия всем обязана Вашему Величеству…»

Тут же, правда, Керсновский вспоминает Федора Достоевского, находившегося в те дни в Дрездене и ставшего одним из первых свидетелей «зарождавшегося свирепого германского шовинизма». Однако справедливости ради следует отметить, что абсолютно любая империя милитаризирована, агрессивна и не лишена шовинизма. Исключений история не знает, так что удивляться писателю было нечему.

Петербург весьма успешно воспользовался столь своевременным для него разгромом Франции и посредством ноты канцлера Александра Горчакова в одностороннем порядке отказался выполнять унизительные статьи Парижского договора, приступив к возрождению Черноморского флота. Разумеется, Лондон не испытал восторга от подобного шага, ибо призрак русского медведя, наваливающегося всеми лапами на жемчужину британской короны – Индию, вновь ожил в воображении английских политиков, особенно на фоне успешного продвижения войск генерал-адъютанта Константина Кауфмана в Средней Азии.

» Павлу I и Наполеону удалось заключить естественный союз против Англии, за что русский самодержец поплатился жизнью «
Из Туманного Альбиона последовал протест, не имевший, впрочем, последствий. Неуязвимая со стороны моря Британия со времен Столетней войны не располагала достаточными военными силами для реализации своих намерений на континенте, поэтому неизменно искала точку опоры в европейских монархиях, готовых соблазниться на английские деньги и проливать кровь, в том числе ради геополитических интересов заморского льва. Именно интересов, ибо союзников у Лондона, по словам Генри Пальмерстона, никогда не было.

В Семилетнюю войну точкой опоры для Великобритании стала Пруссия, сражавшаяся против доминировавшей в Старом Свете Франции, в наполеоновскую эпоху – Россия, искусно втянутая Лондоном в чуждое ей противостояние, которого Бонапарт вовсе не желал. Правда, на короткий период Павлу I и Наполеону удалось заключить гораздо более естественный союз против самой Англии, за что русский самодержец поплатился жизнью (если говорить более корректно – в том числе и за это).

А после чрезмерно, с точки зрения Великобритании, громкого голоса в европейском концерте, раздававшегося из Петербурга, коалиция была сколочена и против него. Задача Лондона облегчалась недальновидностью как Наполеона III, так и Николая I. Увы, недальновидностью, на мой взгляд, отличались все русские монархи XIX–XX веков, позволявшие втягивать страну в не отвечавшие ее геополитическим интересам комбинации и ведшие неудачные войны. Даже победоносная Русско-турецкая 1877–1878 годов имела для Петербурга невыгодные со стратегической точки зрения последствия, а раздававшиеся из России сетования в адрес германских сателлитов-болгар: «Что же вы, братушки, мы же вас освободили!» – просто верх политической наивности.

Еще раз подчеркну: попытка проводить самостоятельную внешнюю политику, направленную исключительно на отстаивание интересов России, была робко предпринята Александром II (напомню, что ту же Болгарию в роли проводника российских интересов на Балканах мы потеряли уже при царе-миротворце). Вероятно, наученный горьким опытом Крымской войны, он еще ранее сына осознал, что у его империи есть только два союзника: армия и флот. Но выйти из азартной европейской игры Петербург был уже не в состоянии, хотя и вел ее крайне неумело, о чем достаточно свидетельств. И в этом ответ на поставленный выше вопрос.

Борьба за равновесие
Теперь зададимся другим: к чему стремился Железный канцлер, столь бескомпромиссно поддержанный нами в 1870-м (такой же бескомпромиссной поддержки простодушный, по словам внука Николая I великого князя Александра Михайловича, российский император наивно ожидал от него в 1878-м)? Второй после Ришелье мастер Realpolitik, он желал сохранить равновесие сил в Европе, и поэтому, пишет Генри Киссинджер в «Дипломатии», «целью Бисмарка было не дать повода ни одной из держав, разве что неугомонной Франции, вступить в союз, направленный против Германии».

Чтобы подобные перспективы развеялись как дым, Железный канцлер счел необходимым устранить Третью республику с политической сцены и неожиданно для него натолкнулся на противодействие восточного соседа. Следует ли это считать ошибкой Александра II? Вопрос, вряд ли имеющий однозначный ответ. Так, по словам Вадима Цымбурского, давление Петербурга на Берлин во время германо-французского кризиса 1875 года показало миру всю степень зависимости Германии от восточного партнера.

Разумеется, это не радовало Бисмарка и вышло Петербургу боком в 1878 году на Берлинском конгрессе. Великий князь Александр Михайлович, вспоминая о тех событиях, писал: «Русские дипломаты еще раз подтвердили свою репутацию непревзойденной глупости, уговорив императора Александра II принять так называемое дружественное посредничество Бисмарка и таким образом покончить с русско-турецким конфликтом на конгрессе в Берлине».

Что, собственно, произошло в 1875-м? Разгромив Францию, Берлин не только отторг от нее Эльзас и Лотарингию, но и наложил огромную контрибуцию в пять миллиардов франков, причем пятьсот миллионов Париж обязался выплатить уже спустя месяц после ратификации Франкфуртского мирного договора. При этом если России со стороны Берлина делались реверансы, то Париж недвусмысленно и, в общем-то, справедливо назывался основным источником опасности для Второго рейха.

Понять германских политиков немудрено, их главный маэстро – Бисмарк родился в год окончательной победы над Наполеоном, который едва не лишил Пруссию независимости, заставив ее испытать в один день сразу два унижения – под Иеной и Ауэрштэдтом. Только благодаря Александру I королевство не утратило высокого статуса в концерте европейских держав.

Бисмарк не питал иллюзий: военное возрождение Франции будет идти рука об руку с ее жаждой реванша и стремлением вернуть утраченные территории, что и произошло, став одной из причин Первой мировой. Понимал он и стремление Парижа обезопасить свои обширные колонии от все более возрастающего военно-морского могущества Германии, что вряд ли представлялось осуществимым без поддержки господствовавшей на морях и океанах Великобритании.

Однако как планы Железного канцлера коррелировали с его желанием (упомянутым Киссинджером) сохранить равновесие сил в Европе? Для ответа на этот вопрос обратимся к раскладу сил на ее просторах. В отличие от эпохи Священного Союза он оказался существенно изменен, а число ведущих держав сократилось. По большому счету таковой трудно было рассматривать Австро-Венгрию, несмотря на ее амбиции на Балканах. Двуединая монархия, только-только по историческим меркам разгромленная Пруссией, равно как и сравнительно недавно пережившая потрясение в лице венгерского восстания, подавленного силой русского оружия, испытывала острый социально-экономический и этнический кризис.

Внутреннее состояние империи Габсбургов давало мало надежд на ее возрождение в статусе великой державы, скорее наоборот. Соответственно она не имела сил оспаривать превосходство Германии в Центральной Европе и тем паче мечтать о возвращении отторгнутого Пруссией в 1866-м Гольштейна, чем существенно отличалась от Франции – единой в этническом и гораздо более развитой в экономическом плане страны. Кроме того, Париж гипотетически мог воспрепятствовать реализации агрессивных замыслов двуединой монархии на Балканах, где Берлин готов был предоставить Вене карт-бланш. Отчасти это и подталкивало австрийских политиков к более тесному союзу со Вторым рейхом, где им отводилось подчиненное положение.

Окончание следует.

Игорь Ходаков,
кандидат исторических наук

Про­чи­тай­те текст, ко­то­рый со­дер­жит две фак­ти­че­ские ошиб­ки.

В пе­ри­од прав­ле­ния Алек­сандра II были про­ве­де­ны мас­штаб­ные ли­бе­раль­ные ре­фор­мы, впо­след­ствии их на­зва­ли «Ве­ли­кие ре­фор­мы». Наи­бо­лее из­вест­ная из них  — от­ме­на кре­пост­но­го права в 1864-м году. Дру­ги­ми ре­фор­ма­ми были Зем­ская, Су­деб­ная, Го­род­ская, ре­фор­ма об­ра­зо­ва­ния. Не менее важ­ной была во­ен­ная ре­фор­ма 1874-го года. В ее ос­но­ве лежал новый спо­соб ком­плек­то­ва­ния армии  — ре­крут­ская по­вин­ность. В ре­зуль­та­те про­ве­де­ния во­ен­ной ре­фор­мы воз­рос­ла мощь рос­сий­ской армии, и она без осо­бых про­блем одер­жа­ла по­бе­ду над Тур­ци­ей в войне 1877−1878-го годов.

Най­ди­те фак­ти­че­ские ошиб­ки и ис­правь­те их. Ответ офор­ми­те сле­ду­ю­щим об­ра­зом (обя­за­тель­но за­пол­ни­те обе ко­лон­ки таб­ли­цы).

По­ло­же­ние тек­ста, в ко­то­ром до­пу­ще­на ошиб­ка	Ис­прав­лен­ное по­ло­же­ние тек­ста
1)
2)

https://radiosputnik.ria.ru/20230424/1867449802.html

Реформы Александра II: достижения и провалы

Реформы Александра II: достижения и провалы — Радио Sputnik, 24.04.2023

Реформы Александра II: достижения и провалы

Александр II правил на протяжении 26 лет. За это время произошла масса событий: победа в русско-турецкой войне, продажа Аляски Америке и, конечно же, отмена… Радио Sputnik, 24.04.2023

2023-04-24T20:04

2023-04-24T20:04

2023-04-24T21:00

в эфире

подкасты – радио sputnik

рассказы из русской истории

владимир мединский

александр ii

история

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e7/04/18/1867449703_0:0:1280:720_1920x0_80_0_0_2c0b97b2bf1d344e9e2867183f0b7522.jpg

Александр II правил на протяжении 26 лет. За это время произошла масса событий: победа в русско-турецкой войне, продажа Аляски Америке и, конечно же, отмена крепостного права. Однако личность императора всегда вызывала массу вопросов. Так ли гладко прошло освобождение крестьян? Почему на царя было совершено целых семь покушений? Не жалел ли сам Александр II о своих реформах? Об этом в программе Владимира Мединского «Рассказы из русской истории» в эфире радио Sputnik.Владимир Мединский: реформы Александра II шли первые примерно 10-15 лет его правления. Завершением военной реформы и переходом на всеобщую воинскую повинность серьезные реформы прекратились. Дальше были предложения разного рода. Попытки проведения реформы, в результате которой появились бы органы представительной власти. Иногда это называют конституцией, но, конечно, это не была конституция. Хотя слово это витало в воздухе.Продолжение эфира программы слушайте здесь.Такого Telegram-канала, как у нас, нет ни у кого. Он для тех, кто хочет делать выводы сам.

2023

Новости

ru-RU

https://radiosputnik.ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e7/04/18/1867449703_160:0:1120:720_1920x0_80_0_0_da67d99aa1b4de196220344ff1fea3ae.jpg

в эфире, подкасты – радио sputnik, аудио, владимир мединский, александр ii, история

В 2014 году исполнилось 230 лет со дня основания в 1784 году купцом-первопроходцем Григорием Шелиховым первого русского постоянного поселения в Северо-Западной Америке на острове Кадьяк. В 1789 году, по приказу Шелихова границы Русской Америки обозначили 15-ю номерными металлическими знаками – мощными литыми досками с надписью «Земля Российского владения», зарытыми в приметных местах. Секретные описания мест закладки хранились в петербургском архиве Российско-Американской компании (РАК). Какие-то доски позже из земли вырыли, а какие-то и сейчас там лежат – из русского металла в бывшей земле российского владения…

Г. Шелихова в Русской Америке сменил Александр Баранов – фигура легендарная. Это он поставил в архипелаге Александра на острове Баранова столицу российских американских владений Ново-Архангельск, названную им в честь своих родных мест — он был родом из Каргополя Архангельской губернии. Ныне это Ситка – бывшая столица штата Аляска.

Тема Русской Америки всплывает то и дело, однако вокруг нее по сей день хватает мифов. Поют, например, что «землицу-Алясочку» продала Екатерина, и что она «была не права». Хотя Екатерина, ее сын Павел и внук Александр Русскую Америку укрепляли.

Уверяют, что эти земли России не очень-то были нужны, да и не очень-то ей принадлежали. Хотя умные люди в России всегда понимали значение Русской Америки.

Заявляют, что сделка по продаже русских североамериканских земель была России выгодна, и что особого возмущения по этому поводу не было. Хотя все честные русские люди были этой сделкой оскорблены до крайности – как, например, известный издатель Андрей Краевский…

Пишут, что деньги, вырученные за «продажу Аляски» были нужны постольку, поскольку якобы пустой русской казне нечем было рассчитываться за займы, сделанные в ходе «освобождения крестьян». Но и это – заблуждение. Мысль о продаже возникла лет за десять до «освобождения»…

Да ведь и само утверждение о том, что 30 марта 1867 года была продана Аляска, исторически неверно!

Начну с того, что в 1867 года за семь миллионов долларов была продана не Аляска, а именно Русская Америка. То есть: огромная материковая зона до почти 140-го меридиана с полуостровами Аляска и Кенайским; остров Кадьяк; важнейшие Алеутские острова; группа островов Прибылова, остров Кунивак, остров св. Матвея, остров св. Лаврентия, острова Тринити (Троицы), протяженная береговая зона между 60° и 55° северной широты, и, наконец, стратегически уникальный архипелаг Александра…

Имея более тысячи островов, в том числе остров Баранова, на котором располагалась столица Русской Америки Ново-Архангельск, этот архипелаг вытянулся вдоль северо-западного берега Американского континента как эскадра непотопляемых авианосцев. Как бы они пригодились России во все времена!

А стояли у истоков Русской Америки Петр Великий и Екатерина Великая.

Петр успевал все. В конце 1722 года геодезист Евреинов в Казани лично представил ему сводную карту Сибири, Камчатки и Курильских островов. Затем была 1-я экспедиция Беринга, задуманная тоже Петром.

Русский приоритет признавали даже в Лондоне, и капитан Кук в своем северном плавании пользовался русскими картами: частично – подаренными нами, частично – выкраденными английскими агентами.

Уже в начале царствования Екатерины, в 1764 году, императрица получила доклад об открытии «неизвестных мест и нового промысла» в «Бобровом», то есть Беринговом море. Так начались новые русские походы и экспедиции к Алеутам и на Аляску…

А 9 июля 1799 года император Павел — отнюдь не самодур, каким его часто выставляют — издал указ Правительствующему сенату о создании «под Высочайшим нашим покровительством» Российско-Американской компании. РАК порой сравнивают с Ост-Индской и Вест-Индской компаниями, с Компанией Гудзонова залива. Однако РАК – отдельное в мировой истории явление.

Среди выдающихся действующих лиц истории Русской Америки – императоры и государственные деятели граф Мордвинов и граф Румянцев, адмирал-путешественник Фердинанд Врангель и екатерининский прапорщик Шмалев… Академик Ломоносов и декабристы Рылеев и Завалишин, капитаны Беринг и Гагемейстер, купцы Шелихов и Кусков, революционер Франсиско де Миранда и камергер Резанов, воспетый в рок-опере «Юнона» и «Авось», легенда Русской Америки правитель Баранов и будущий герой Севастополя адмирал Нахимов – это лишь часть тех фигур и судеб, которые оказались связанными с увлекательной русской американской эпопеей.

Русская Америка – это служилые люди Камчатки, уходившие на Алеуты, питерские и сибирские купцы 1-й гильдии, православные монахи-миссионеры, командиры и штурманы российского флота и тысячи мощных русских мужиков – кормщиков, «передовщиков», промысловиков и мореходов. Одни приключения Андреяна Толстых чего стоят! Это в его честь названы Андреяновские острова в Беринговом море.

С Русской Америкой связаны и все русские «кругосветки» первой половины позапрошлого века, начиная с первого русского кругосветного плавания Крузенштерна и Лисянского. Их целью как раз и была Русская Америка. В этих походах в разное время побывали и закалились в них все стоящие русские моряки того времени.

К началу двадцатых годов XIX века Берингово море стало фактически внутренним русским морем – оба его берега, и азиатский, и американский, были нашими, как и все острова в нем, и ограждающая его гряда Алеутских островов.

Да и Курилы мы потихоньку осваивали – раньше японцев. А также имели свою передовую базу в Калифорнии – Форт-Росс. Могли получить в российское владение как минимум часть Гавайских островов – была и такая история.

Подобный разворот российских перспектив на Тихом океане был костью во многих прожорливых глотках, и поэтому против Русской Америки началась многолетняя диверсия, которая закончилась в 1867 году бесславной и бездумной продажей наших американских владений. Форт-Росс, будущее золотое Эльдорадо, был продан двумя десятилетиями раньше.

А ведь мы могли сохранить и развить Русскую Америку. И не совсем утратили на нее права, потому что США не выполнили вовремя условия выплаты суммы в 7,2 миллионов долларов – ничтожной, вообще-то, даже по тем временам. Недаром Сталин после войны распорядился передать документы по Русской Америке из архива Академии наук в архив МИД СССР. А сегодня американцы пытаются претендовать даже на русский остров Врангеля.

При этом права россиян на владение пространством Северо-Западной Америки были давними и прочными. Приведу начало записки РАК от 23 декабря 1816 (4 января 1817) года: «Хотя Россия до начала XVIII столетия и не имела флотов, но ее народ, предприимчивый, решительный и отважный, на малых судах задолго до того учинил многие и важные открытия. Русские еще в XVII столетии обошли Ледовитым морем весь Чукотский нос – предприятие трудное даже и в нынешнее время. Государственный архив вмещает в себя сведения и доказательства, что так же давно северо-западная часть Америки… всему свету дотоле неизвестная, сведана была россиянами, и нога их первая была на материке, так почти и на всех островах, начиная от Берингова пролива до реки Колумбии по 46° северной широты. Известные свету российские государственные географические экспедиции в 1728, 1733, 1740, 1741, 1764 и 1785 гг. открыли и описали все тамошние места и, найдя оные не занятыми никакою европейскою нациею, сделали принадлежностью России. Гербы ее, там воздвигнутые, флаги, развеваемые по заведенным укреплениям и оседлостям, насажденная греческая религия, ею исповедуемая, учрежденные училища, благотворительные и экономические заведения свидетельствуют, что от той черты и ниже к полюсу все пространство северо-западной Америки с ее островами суть достояние России».

Пик государственной поддержки РАК пришелся на царствование Александра I, который Указом от 4 сентября 1821 года установил внутренний статус Берингова моря и прибрежной зоны Русской Америки. И во времена Николая I импульс развития не был утерян. Например, в 1848 году Ново-Архангельская верфь спустила на воду шхуну «Тунгус», чуть позднее – пароходы «Николай I» и «Баранов». В 1859 году там был заложен корпус нового парохода. Американцы тогда занимались в тех местах лишь хищничеством в русских водах.

То, как возникла мысль о продаже Русской Америки – дело темное. Известно лишь, что выдвинул ее — явно с чьей-то подачи — брат Александра II, великий князь Константин. И выдвинул не позднее 1857 года – через два года после Крымского подвига народа и Крымской войны. В письме канцлеру Горчакову Константин – «по совместительству» генерал-адмирал российского флота — оправдывал «свою» идею «стесненным положением государственных финансов». Это было ложью.

В мае 1860 года в Русскую Америку направляются два ревизора с широкими полномочиями. От министерства финансов – действительный статский советник С.А. Костливцев, от морского министерства – капитан-лейтенант П.Н. Головин.

Осенью 1861 года они вернулись с вполне оптимистическими оценками. Особый интерес сегодня представляет отчет Головина от 20 октября 1861 г., где он писал: «Общественное мнение России до сих пор негодует за уступку нашей бывшей фактории в Калифорнии, особенно с тех пор, как рядом с селением Росс открылись золотые прииски. А при преобразованиях, которые предполагаются для наших колоний, легко может случиться, что люди предприимчивые, принявшись за дело толково и с энергией, откроют и в колониях наших богатства, о существовании которых теперь и не подозревают».

Тут русский моряк попал в точку – с конца XIX века на Юконе начался бурный рост золотопромышленности.

Прозорливыми были и такие его слова, помнить которые тоже не мешает:

«Что же касается до упрочения дружественных отношений России с Соединенными Штатами, то можно сказать положительно, что сочувствие к нам американцев будет проявляться до тех пор, пока оно их ни к чему не обязывает или пока это для них выгодно; жертвовать же своими интересами… американцы никогда не будут».

Отчет лег на стол генерал-адмиралу Константину Романову, и хотя извлечения из отчета были опубликованы в «Морском сборнике», самую «острую» часть из публикации исключили. А ведь отчет капитан-лейтенанта Головина убедительно обосновывал необходимость не продажи, а укрепления Русской Америки.

Везло России на толковых капитан-лейтенантов. Жаль, вот только, что этим капитан-лейтенантам не всегда везло с генерал-адмиралами…

Махинации вокруг идеи продажи развивались по обе стороны Атлантики при активном участии российского посланника в США Стекля – фигуры темной. Женат он был на американке, а доживал свой век в Париже. С русскими встречаться избегал…

И особое совещание 16 декабря 1866 года с участием императора и его брата решило Русскую Америку продать – на основании якобы бесперспективности РАК.

Молодой сотрудник Азиатского департамента МИДа Федор Остен-Сакен узнал об этом от начальника – заместителя департамента Энгельгардта. В тот же вечер Остен-Сакен подготовил записку, где опроверг басни о «бесполезности колоний», опасения, что «рано или поздно они у нас будут отняты» и якобы выгоду продажи, Остен-Сакен писал: «По первому доводу: …Из бесполезности Компании… можно ли выводить заключение о бесполезности самой земли, которою она заведовала… По второму доводу: положение наших американских колоний в мире политических отношений может быть названо особенно выгодным… Едва ли основательно опасаться захвата наших Колоний другой державой. По третьему доводу: несколько миллионов или даже десятков миллионов рублей едва ли имеют государственное значение в империи, имеющей около полумиллиарда ежегодного дохода и расхода, и более чем полтора миллиарда долгу…».

Остен-Сакен делал очевидный вывод: «Через продажу наших американских колоний сложившееся исторически распределение североамериканского материка между тремя великими державами будет нарушено… Ныне благотворное для нас равновесие в северо-западном углу Америки… будет разрушено безвозвратно».

В конце он писал, что «нынешнее поколение имеет святую обязанность сохранить для будущих поколений каждый клочок земли, лежащей на берегу Океана, имеющего всемирное значение».

Такая вот была записка. И такие вот были дела.

Газета издателя «Отечественных записок» Краевского «Голос» возмущалась: «Сегодня слухи продают русские американские колонии; кто же поручится, что завтра не начнут те же самые слухи продавать Крым, Закавказье, Остзейские губернии? За охотниками дело не станет…

Какой громадной ошибкой и нерасчетливостью была продажа нашей колонии Росс на берегу золотоносной Калифорнии; позволительно ли повторить теперь подобную ошибку?

И неужели чувство народного самолюбия так мало заслуживает внимания, чтобы им можно было пожертвовать за какие-нибудь 5-6 миллионов долларов? Неужели трудами Шелихова, Баранова, Хлебникова и других самоотверженных для России людей должны воспользоваться иностранцы и собрать в свою пользу плоды их?».

Краевский не сказал еще о мечтах Ломоносова, который за сто лет до резвых комбинаций был уверен, что «российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке». Привожу его слова полностью, практически всегда в этой цитате урезают ее вторую половину. Ломоносов же писал: «Если же толикая слава сердец наших не движет, то подвигнуть должно нарекание от всей Европы, что имея Сибирского океана оба концы и положив на то уже знатные иждивения с добрыми успехами, оставляем все втуне».

Увы, великий помор не предвидел того, что царь не просто оставит русские земли на том конце «Сибирского океана» втуне, но продаст их, как пару неудобных сапог. Правда, не за «5-6 миллионов долларов», а за 7,2 миллиона.

Что ж, прикинем. Курс доллара тогда составлял 1 рубль 60 копеек золотом. Итого, Русскую Америку царь продал за 11 миллионов 520 тысяч рублей. А когда Константин впервые предложил этот гешефт, то есть в 1957 году, бюджет министерства Императорского двора — балы, парады, лакеи, приемы, обеды, выезды и прочая, и прочая — был определен в 11 миллионов 653 тысячи 600 рублей. Через десять лет, когда «недоходные владения» сбыли с рук, лично царский бюджет составил 10 миллионов 933 тысячи 500 рублей. Доходы государственного бюджета России в том же году составили почти 439 миллионов рублей. То есть сделка увеличила доходы бюджета всего на 2,5 процента в одном единственном году!

Ну как тут не согласиться с «Биржевкой»?

Американцы же, выложив всего 7 миллионов долларов, обеспечили себе перспективы тихоокеанского могущества. Даже слабой Мексике – за Новую Мексику, Верхнюю Калифорнию и Техас – американцы заплатили в 1848 году по договору Гуаделупе-Идальго 15 миллионов долларов, тогда «весивших больше», чем в 1867 году.

Могущественная Англия по вздорному делу крейсера-капера «Алабама» выплатила Штатам в 1872 году 15,5 миллиона долларов. Специальный арбитражный суд в Женеве вынес тогда решение в пользу США, и это решение стало основой Вашингтонских правил нейтралитета, впоследствии напропалую нарушавшихся самими американцами.

А тут за неслыханное национальное унижение великая Россия получила 7 миллионов, да и то – с нарушением оговоренных в договоре сроков.

Зато влиятельный вашингтонский адвокат, бывший министр финансов Р.Дж. Уокер в июле 1868 года назвал покупку Русской Америки «величайшим актом» администрации Джонсона-Сьюарда.

Он писал государственному секретарю Сьюарду: «Театром наших величайших триумфов призван стать Тихий океан, где у нас скоро не будет ни одного грозного европейского соперника. Конечным итогом станет политический и коммерческий контроль над миром».

И последнее. Можно ли говорить о том, что отказ от русских американских владений был задуман в России в 1857 или в 1866 году, если этот самый Сьюард, чье имя сегодня густо присутствует на карте штата Аляска, еще во время Крымской войны заявил: «Обращая взор к Северо-Западу, я вижу русского, который озабочен строительством гаваней, поселений и укреплений на оконечности этого континента как аванпостов Санкт-Петербурга, и я могу сказать: «Продолжай и строй свои аванпосты вдоль всего побережья вплоть даже до Ледовитого океана – они, тем не менее, станут аванпостами моей собственной страны – монументами цивилизации Соединенных Штатов на Северо-Западе».

Какие еще нужны доказательства того, что элита США всегда была не просто нелояльна к России и русским, но глубоко, на уровне инстинкта, их ненавидела!

И ненавидит – потому что США замышлялись, создавались и развивались как будущая империя зла. А Россия развивалась как страна вселенского добра. Недаром Екатерина Великая называла Россию «Вселенной»…

P.S. Недавно по российскому телевидению в очередной раз показали документальный фильм «Русская Аляска. Продано! Тайна сделки» ВГТРК, 2010. Автор – Евгений Матонин). Примечательно, что к моменту продажи Аляски дружественные отношения между двумя нашими странами находились на большой высоте. Во время Крымской войны Америка неоднократно подчеркивала: в случае расширения границ конфликта она не будет занимать антирусскую позицию.

Император Александр II последовал советам либеральных царедворцев, а они, как один, советовали продать, причем наперекор всякой логике. С одной стороны, доказывали, что от Аляски нет никакого проку, с другой — что там полно богатств, за которыми вот-вот нагрянут американские солдаты. Договор о продаже Аляски совершался в глубокой тайне…

Специально для «Столетия»

   

Император России Александр II Николаевич, получивший за проведенную им крестьянскую реформу 1861 года почетное прозвание «Освободитель», в современной отечественной историографии как правило рассматривается почти исключительно с положительной стороны: царь-реформатор, повернувший крепостническую Россию на путь нормального капиталистического развитя, либерал и т.д. и т.п.

Скажу сразу, с этой оценкой я никак не могу согласиться по целому ряду причин. Но считая, что вместо простого их перечисления, вам будет интереснее прочитать небольшое эссе посвященное как деятельности этого царя, так и его личности, предлагаю его вашему вниманию.

«Ни одно вступление на престол в Российской империи не сопрягалось с такими грозными внешними опасностями», — писал о воцарении Александра II в 1855 году известный историк той эпохи Михаил Погодин.

    Тяжелая и неудачная для России Крымская война, фактическая изоляция на международной арене, надвигавшийся финансовый кризис, недовольство во всех слоях населения — все это ставило императора перед неизбежностью новых политических решений и выбора нового пути развития страны. Каким он будет, зависило не только от объективных обстоятельств, но и от личности монарха, его характера, способностей и мировоззрения.

    «Крымская опасность» как угроза величию державы, ее целостности и единству, по свидетельству военного министра Д. А. Милютина, «запала тяжелым камнем в помыслы императора… и на многие годы смутила его душевный покой». Предпринимая дипломатические усилия для преодоления тяжелых условий Парижского мира, он сосредоточил внимание на внутренних преобразованиях, начав их с отмены крепостного права.

    В этом главном деле своей жизни Александр II действовал не только под давлением обстоятельств, но и в силу ощущения «духа эпохи» и трезвого понимания необходимости перемен. Воспитанник В. А. Жуковского, ученик М. М. Сперанского, он не чуждался гуманных идей, а по складу характера был восприимчив к новым веяниям, склонен к добру.

    В 1863 году царь писал французскому императору Наполеону III: «Опыт свидетельствует, что истинное условие спокойствия в мире заключается не в неподвижности, которая невозможна, и не в шаткости политических сделок… а в практической мудрости, необходимой для того, чтобы примирять историю — этот незыблемый завет прошлого — с прогрессом, залогом настоящего и будущего».

    А за два месяца до этого, выступая перед депутатами восстановленного им в Финляндии сейма, он призывал их продемонстрировать, что «либеральные учреждения не только не опасны, но и составляют залог порядка и благоденствия».

   

Д. А. Милютин, сам слышавший эту речь, заметил, что эти слова «имели, конечно, назидательный смысл и для самой России».

    Крестьянская реформа и последовавшие за ней преобразования, не предусматривая одномоментного переворота во всех сферах государственной жизни, закладывали для этого переворота фундамент и исключали возможность реставрации дореформенных порядков. В результате колебаниям подвергся основной принцип русской жизни — связь прогресса с крепостничеством. Модернизация России продолжилась на новой основе — освобожденного труда крестьян, развития частной инициативы, зарождения гражданского общества.

    Так почему же с середины 1860-х годов преобразовательный прорыв сначала замедлился, а затем и вовсе иссяк?

    Может быть, дело в том, что у власти отсутствовала существенная поддержка в обществе?

    Кстати, опасность такой ситуации хорошо понимали сами авторы реформ.

    Уволенный в отставку лидер блестящей когорты реформаторов Николай Милютин (один из главных разработчиков крестьянской реформы) уже в конце 1861 года писал брату Дмитрию: «Необходимо создать мнение или, пожалуй, партию серединную, говоря парламентским языком — «le centre», которой у нас нет, но для которой элементы, очевидно, найдутся. Одно правительство сможет это сделать, и для него самого это будет лучшим средством».

    А в апреле 1863 года, возвращаясь к этим мыслям, он с тревогой утверждал: «Нет большего несчастья для России, как выпустить инициаливу из рук правительства».
    А ведь именно это и стало постепенно происходить после выстрела Каракозова в царя в 1866 году.

    Но думается, что не меньшее значение имела и личность самого самодержца. Принимаясь за радикальные преобразования и сознавая, что ожидаемые результаты могут быть достигнуты далеко не сразу, он не случайно боялся утратить вдохновение.

    В 1858 году император писал своему другу, наместнику Кавказа князю Барятинскому: «Я молю Бога только о том, чтобы Он поддержал и не дал потерять желание, которое пока сохраняется» (т. е. идти путем реформ. — С. В.).

    А вот строки из письма, написанного спустя 10 лет совсем другому адресату — Екатерине Долгорукой: «Ах, как мне надоели и как бы мне хотелось исчезнуть с тобою, моя дуся (от франц. «douce» — «сладкая»), мое все, чтобы о нас забыли, и жить только друг для друга».

    И это не было мимолетным душевным порывом. С самого начала романа в 1866 году 47-летний император страстно, безоглядно влюбился в 19-летнюю княжну. Полученная в начале 2000-х гг. Государственным архивом РФ от семьи Ротшильдов переписка Александра II с Долгорукой (4 большие коробки; обычно отправлялось по 2-3 письма в день) расскрывает настоящую бездну чувств, которые охватили их обоих.

    Роль Екатерины Долгорукой в жизни Александра II заключалась не в официальном положении, которое она заняла после морганатического брака или могла занять после коронации, а в той чисто женской власти, которой она, не интересуясь политикой, обладала над его чувствами и помыслами задолго до их тайного венчания.
    Двойная жизнь отнимала его душевные и физические силы, отвлекала от выполнения «обязанности», как он называл служение государству.
    Он не сразу, не вдруг позволил себе эту связь, решившись на нее лишь под ударами судьбы — через год после смерти 22-летнего старшего сына цесаревича Николая Александровича, через три месяца после покушения Каракозова…

    На протяжении 10 лет император решительно и твердо держался избранного им политического курса, но столь тяжких испытаний, ударивших в самое сердце и поколебавших уверенность в правильности избранного пути, он не ожидал. Проявилась черта характера, которая в свое время тревожила его учителей и воспитателей, и которую он сам всячески старался в себе преодолеть: недостаток воли при столкновении с препятствиями, да ещё присущая ему с молодости мечта о личном счастье любящего супруга и отца семейства. Она появлялась и исчезала, потом, казалось, была реализована в супружестве, а затем, почти угаснув, вспыхнула с новой силой при встрече с княжной Долгорукой.

   

И еще о роли субъективного фактора.

    Вызов М. Т. Лорис-Меликова в Санкт-Петербург, одобрение его программы развития и завершения «Великих реформ» — не были случайностью.
    Насколько эта политическая стратегия была близка Александру II, видно из его слов, сказанных своему либерально настроенному министру внутренних дел осенью 1880 года: «Был у меня один человек, который пользовался полным моим доверием. То был Я. И. Ростовцев (председатель Редакционных комиссий, подготовлявших отмену крепостного права. — С. В.). Ты имеешь настолько же мое доверие и, может быть, несколько более».

    Красноречивое признание, смыкающее конец 1850-х и конец 1870-х годов…

   

Россия стояла накануне второго этапа «Великих реформ»; власть сама, снова овладев инициативой, налаживала диалог с общественными силами. Реформаторски настроенная группировка в «верхах» никогда не была столь сплоченной и сильной.

    Но 1 марта 1881 года оборвало открывавшиеся перед страной перспективы.

    Конечно же, можно считать, что в момент последнего из нескольких покушений на Александра II не самым лучшим образом проявила себя и охрана императора, и вся система обеспечения государственной безопасности (в конце-концов, трудно спорить с тем, что в течение 1-2 годов после всупления на престол Александра III «Народная воля» была фактически уничтожена: виселица, каторга, в лучшем случае бегство за границу на некоторое время прекратили вакханалию политического терроризма в России).

    Но нельзя не упомянуть ещё и том, что для террористов-народовольцев покушение на царя 1 марта 1881 года окончилось удачей из-за поведения самого монарха.

    Все-таки, Александр II был настоящим «военным в душе».

    Так, в 1851 году, еще будучи наследником престола, во время путешествия по «незамиренному» тогда Северному Кавказу в сопровождении наместника, князя М. С. Воронцова, он при виде неожиданно появившегося отряда горцев, ни секунды не раздумывая о последствиях, бросился в бой, чем привел в ужас свою свиту…

    1 марта 1881 года, в последние минуты жизни, проявилась та же черта натуры императора. Как писал впоследствии в «Записках революционера» князь П. А. Кропоткин, «несмотря на настоятельные убеждения кучера не выходить из кареты, он все-таки вышел. Он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов… Я мог заглянуть в глубь его сложной души… и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества государственного деятеля».

   

Какое направление приобрела бы история России, если бы не убийство Александра II?
    Стала ли бы наша страна парламентской монархией уже в 1881 году (впрочем, проект М. Т. Лорис-Меликова, который должен был обсуждаться на заседании Государственного совета 4 марта, предполагал создание не законодательного, а лишь законосовещательного представительного органа)?     Был ли прав в своих решительных действиях по «закручиванию гаек» Александр III?

    Ответов на эти вопросы не существует, поскольку такая наука как история, как известно, (прошу прощения за затасканную, но верную по сути своей фразу) «не терпит сослагательного наклонения».

    Мне же интересна ваша, мои уважаемые читатели, оценка личности и деятельности императора Александра II.

    Поэтому я предлагаю вам принять участие в очередном

опросе:

    Благодарю за внимание (а также за участие в опросе).
    Сергей Воробьев.